Откуда берутся герои

Коэл проснулся, темнота была непроглядная, а в голове крутилось, что заклинание классное, жаль, не по силам. На всякий случай он постарался в деталях вспомнить и запомнить положение рук при произнесении и заснул уже без сновидений.

Завтрак и утренние занятия по боевой подготовке он благополучно проспал. Боевая подготовка у священников, Шаолинь что ли какой-то… Соберись! Коэл мысленно дал себе подзатыльник. Телесная крепость важна. И никто не делает из них великих бойцов, но в служении есть место не только наставлениям, утешению и целительским практикам. Сердце полно опасностей, не зря Создателям ниспослана и разрушительная магия тоже. Умение оборонить себя и тех, кто нуждается в защите, умение не теряться в бою и уместно применять заклинания, даже сходясь в рукопашной – всё это жизненно необходимо. А ещё священники судьями выступают, вот уж где добрая ирония. Правда, для этого нужно ранг умудрённого получить. Коэл встряхнулся и, натянув штаны и сандалии, отправился на пробежку.

Каменные плиты набережной привычно ложились под ноги. Сложенные из светло-коричневого камня монастырские постройки теснились на высоком полуострове, далеко выдающимся за береговую линию Мраморного озера. Своё название озеро получило из-за того, что его скальное дно было буквально изрезано сетью крупных и мелких трещин, вполне видимых сквозь толщу потрясающе чистой воды. Так что сравнение поверхности озера с плитой полированного мрамора напрашивалось само собой. При этом мрамора как такового в окрестностях озера не было в помине. Коэл попытался было сравнить размеры Мраморного с Байкалом или Ладожским, но быстро оставил попытки – все озёра были большими, а дальше пусть географы какие-нибудь разбираются.

Коэл бежал, пока от усталости не начало сводить икры, а горячее дыхание уже готовилось разорвать лёгкие. Не останавливаясь он представил собственную спотыкающуюся потную фигуру, со всхлипом втянул воздух и, стараясь как можно чётче выговорить слова, произнёс: «Тебе говорю, исцелись!» По телу прошла горячая волна, убирая спазмы и болезненную одышку, правда усталость натруженных мышц никуда не делась. Заклинание получилось с первого раза и эффект был ощутимо сильнее, чем раньше.

Не давая себе передышки и не прекращая бега, он призвал на ладони маленький лепесток огня. Этот трюк мог провернуть любой, кто имел маломальский талант к магии2, ему и учиться-то было не нужно. Вот дальнейшее требовало предрасположенности, знаний и долгой тренировки.

Коэл волевым усилием переместил огонь на ноготь безымянного пальца и прижал его сверху подушечкой большого пальца – как будто косточку вишни держал. А заnем скороговоркой произнёс на выдохе: «Летибыстроогоньмой!», и щелчком отправил огонёк в полёт в сторону безмятежного озера. Окутавшись фиолетовым свечением, огонёк пулей полетел в цель, мгновенно увеличившись до размера кулака. Коэл полюбовался на облако пара, взметнувшееся в месте попадания снаряда в воду, остановился и один за другим запустил ещё четыре – на дальность.

Удовлетворившись результатом, он снова создал маленький огонёк, затем свёл раскрытые ладони основаниями друг к другу, направив их от себя и широко растопырив пальцы, и стал зачитывать более длинную словесную формулу. По мере произнесения заклинания огонёк разгорался всё больше и больше, пока из рук не выплеснулась мощная струя пламени длиной метров пять. Коэл разворачивая сложенные кисти поводил струёй из стороны в сторону и через десяток вздохов, когда руки начали подрагивать от напряжения, развёл их, после чего пламя тут же пропало. И принялся затаптывать случайно подожжённую траву – над точностью применения надо будет хорошенько поработать. До Испытания Коэл не мог удерживать факел, тот вспыхивал и сразу гас, да и был в три раза короче. А теперь, вот – человек-огнемёт, полезный в драке, своих бы не пожечь…

В целом очень довольный он развернулся и потрусил в сторону келий послушников. Он не знал, сколько ещё ему оставалось там квартировать, но вряд ли долго. Справиться о назначении ему предстояло на следующий день, потом короткие сборы и путешествие к месту службы. Конечно, была надежда, что его отправят поближе к родным местам, но надежда слабая – нужда в служителях Ордена была всегда, и где она окажется острее, туда и направят. Шесть оборотов он жил при монастыре: учился, тренировался, проникался важностью миссии Ордена, лишь дважды за это время родители сумели собрать средства и навестить его. Много это или мало – сложно судить. Подростков с редко встречающимся талантом к магии собирали со всех обитаемых земель, большинство, покидая родной дом, покидали его навсегда. Родители, мама… Вернее, получается, что две мамы, одинаково любимые. И если возможность видеться с семьёй здесь ещё существовала: подкопит денег, получит отпуск, то с теми, кто остался в том мире, он не встретится больше никогда. Хорошо, что детей не завёл. Наверное… Невесёлые мысли, совсем невесёлые.

Ориентироваться в лабиринте монастырских переходов Коэл учился долго и был уверен, что не узнал и малой части. Их учили, что история монастыря насчитывает пять тысяч семьсот лет, практически с сотворения Миров. И за это время здания на полуострове строили, перестраивали, соединяли наземными и подземными переходами, объединяли и разделяли, сносили и строили заново бесчисленное количество раз. Среди обучающихся ходило множество как смешных, так и трагических историй, которые начинались одинаково: «Заблудился однажды молодой послушник…»

Среди обучающихся… мда. Коэл остановился в каком-то коридоре и прижался разгорячённым лбом к каменной стене. А он ведь ни разу про них и не вспомнил до этого момента. Соученики, друзья… Ведь друзей-то по большому счёту у него и не было. Это в том мире он был умненьким не по годам ребёнком, по этому поводу ему и от учителей ощутимо доставалось: от одних – внимания и похвалы, от других – попыток откровенно загнобить. И поколачивали его не раз за излишнюю самостоятельность, уже не учителя, естественно. Но вот друзья – были, и ещё больше было приятелей. А вот в этой, настоящей жизни был он в социальном плане довольно-таки туповат. Не до такой степени, чтобы в свои девятнадцать остаться девственником, хотя и это не отнести к его собственной заслуге…

Создатель всеблагой, у нас же монастырь без разделения полов! И никаких табу, связанных с половой жизнью. И при этом, интерес к этой самой половой жизни куда меньше, чем в том мире. Может потому что то, что не запрещено и не стыдно, не так интересно, может из-за того, что всех в обязательном порядке обучали медицине, а может быть и чарами какими-то их пыл остужали. Гадать можно долго.

Коэл и не гадал. Он стоял и перебирал в памяти своих соучеников, их лица, разговоры, поступки. Находил множество упущенных им возможностей узнать этих людей лучше, стать им ближе. Как-то он жил… пусто. Не интересовался ничем и никем, разве что магией, да и то как-то по-детски: «Ух ты, фонарик!» Учился потому что «так надо», ел, спал, зубрил. Тоска…

С удивлением Коэл понял, что не может даже приблизительно понять, сколько вообще народа обучается в монастыре, сколько из них отправляется на Испытание и сколько отказывается. И каков процент, хм, отсева. Потому что не интересовался, стыдобина. И сам-то согласился просто потому что сил магических должно было прибавиться. А про сакральный смысл Испытания, его значение в контексте служения он мог бы зачитать на память всю немаленькую главу из наставлений, но при этом засыпаться на любом простом вопросе на понимание зачитанного. Риска тоже не понимал, хотя вот сейчас вспомнилось, что непосредственно перед его спуском к Купели, снизу двое служителей практически вынесли девушку, пускающую носом пузыри и бормочущую какую-то околесицу. Даже неясно, что хуже: когда Купель исторгает мёртвое тело, или вот так, ведь это безумие – навсегда.

Но Коэлу тогда было норм. А сейчас было стыдно вспоминать себя «вчерашнего». И ещё – всё-таки странно вспоминать себя спустя тридцать с медяками оборотов.

«Прими этот парадокс», – говорил Ормий, – «Ты свыкнешься с этим», – говорил Ормий. Интересно, как скоро самому Ормию удалось свыкнуться и принять? А если бы оборотов было бы пятьдесят, семьдесят – было бы легче или сложнее? Помоги, Создатель, о чём я думаю… Кстати, интересно, а тот мир тоже он создал, или…

На попытке сравнительного религиоведения Коэл себя одёрнул. О чём точно стоило забыть, и забыть поскорее, так это о религиях того мира – запутанных и жестоких легендах, щедро замешанных на людском властолюбии и иных пороках, на слабости и страхе неизвестности.

Учение о Создателе было куда более разумно и опиралось не на веру и философские измышления религиозных деятелей, а на объективное знание. Постулаты были проверяемы, присутствие Создателя действительно ощущалось всеми служителями, также они регулярно переживали явные проявления Его воли. А если всё же возникали какие-то сомнения, их вполне можно было разрешить, обратившись к обитателям мира Творения – удивительным и могущественным существам, обитающим непосредственно в месте пребывания Создателя. Ангелы, да. Коэл их пока что не встречал, всё же они не так часто появлялись в Сердце и тратили время визитов на что-то полезное, а не на раздачу автографов. Кстати, именно ангелы на заре истории собрали первых послушников, обучили их, создали первые постройки монастыря и основали Орден Мира.

В общем, этот мир религиозных войн и распрей не знал, а слово «ересь», хотя и существовало в языке, но не несло в своём смысле оттенка опасности, обозначая скорее странное заблуждение недалёкого упрямца. Да, были дивные персонажи, которые утверждали, например, что разумные не были созданы, а переселились сюда из каких-то других миров, а то и самозародились чуть ли не из грязи, но этих персонажей и их бредни никто не воспринимал всерьёз.

Коэл отлепился от стены и продолжил путь.

Соученики, соученики… Кого из знакомых он вообще хотел бы встретить? И вопрос на двадцать пять монет – кого из них ещё в монастыре? Вообще, «кандидатский минимум» знаний получали за три-четыре оборота, в зависимости от того, учился ли чему-то послушник до монастыря или даже читать-писать не умеет. А дальше – не понятно. Считается, что чем раньше попадаешь на Испытание, тем больше шансов его пройти. Кому-то сообщали о том, что он или она готовы и надо делать выбор ещё даже до окончания основного обучения, кому-то чуть позже. И либо они отказывались от Испытания и навсегда оставались послушниками, занимаясь хозяйственными делами Ордена, либо отправлялись на Испытание и тоже покидали монастырь так или иначе.

Недавние дети с глазами стариков и памятью о собственной смерти, вооружённые мечами и магией отправляются окормлять паству и причинять всяческое добро… Мда, в таком контексте он это раньше себе не представлял.

Так зачем нужна память о смерти? Ормий советовал подумать, но у Коэла во время беседы этот вопрос потерялся в голове под грузом переживаний. Он принялся перебирать в уме варианты, но варианты выходили какие-то хромые на обе ноги. Разве что, чтобы меньше той смерти бояться? Вроде как: неприятно, конечно, но беда знакомая, проходили уже. Этот ответ его тоже не сильно устроил, но пока что он решил на нём остановиться. Их в том числе учили, что ответы на многие жизненные вопросы и уроки можно найти далеко не сразу.

Обратно к соученикам. Какая-то деталь не давала Коэлу покоя. Так, три-четыре оборота, потом выбор… А он провёл в монастыре все шесть! И, да, все, кто вступил в Орден примерно в то же время, что и он, монастырь уже покинули. И два последние оборота, даже чуть дольше, ему оставили только обязательные занятия философией, магией, чему он был только рад, и немного боевой подготовки. Других занятий он уже не посещал и был загружен работой уровня принеси-подай, вскопай грядки, разгрузи телегу.

Получается, паршивым он был послушником, всё учили его чему-то, учили, а он понять не мог. Или нет? Или… Или не стоит попусту голову ломать, а стоит пойти и спросить. В конце концов, вопрос он вроде сформулировал неплохой. А хороший вопрос – половина ответа, как сказал кто-то из изученных философов.

За этими размышлениями Коэл, автоматически поворачивая в нужных местах, добрался до кельи, где взял чистую одежду и полотенце, после чего двинулся в душ. «Да, вот такое вот у нас магическое средневековье», – довольно отметил он, добиваясь нужной температуры воды кручением деревянной рукоятки смесителя. В ответ на эту мысль в трубах загудело, и его обдало ледяной струёй, которая тут же сменилась почти кипятком.

Пришлось признать, что совершенства нет ни в одном из миров.

Наскоро, но с удовольствием обсушившись с помощью магии – это не было даже заклинанием, просто малое проявление таланта, вызываемое чистым волевым усилием, как тот же огненный лепесток. Вариантов таких малых проявлений известно множество, на что фантазии хватало, все они были слабенькие, но быт могли сильно облегчить. Так вот, наскоро обсушившись, кардинально взбодрившийся Коэл отправился на обед.

Трапезная встретила тихим гулом голосов и запахом тушёной капусты. Наложив себе из общего котла полную миску этой самой капусты, щедро замешанной с грибами и кусочками каких-то овощей, Коэл подцепил пару коричневых ломтей плотного пряного хлеба. Он было хотел плюхнуться на ближайшее свободное место, как это делал всегда, но тут его окликнули.

– Народ, это же Древень! Эй, Древень-Бревень, иди к нам! – группа из девушки и трёх ребят, с которыми последние несколько звездней он учился стучать по сопернику, прикрывая важное щитом, занимала небольшой стол в алькове неподалёку. Трапезу они уже закончили и сидели, попивая взвар, отдыхая перед началом каких-то занятий. А Древнем они его прозвали… ну, да, за выдающиеся личностные качества. Коэл подошёл и уселся на предложенное место.

– Здорова, народ, – совсем юные ребята, девятый-десятый класс школы… Коэл и сам недалеко от них ушёл, но сейчас не мог воспринимать их иначе, чем любопытных детей. А любопытства в их взглядах и позах хватало.

– Ты куда пропал?

– Мы думали, тебя уже назначили куда…

– Ага, стадам проповедь читать!

– А ты почему лысый?

– Болел что ли?

Хорошие они, всё-таки. Улыбнувшись в ответ на град вопросов, Коэл просто показал им правую ладонь.

– Да лаааадно… – этот возглас был общим.

– Слушайте, если уж Древень прошёл, то нам точно бояться нечего! Ой, – до выдавшего это вихрастого оболтуса, который в том числе был и автором прозвища Коэла, дошло, что эта шуточка, как и великое множество прошлых, может не понравиться объекту шутки, имеющего теперь более высокий орденский ранг. Собственно, дошло это до всех и в воздухе повисла неловкая пауза.

– Не напрягайся. Я и сам с трудом верю, что прошёл. Древень же, – Коэл усмехнулся и постучал согнутым пальцем по столешнице. Эта шутка тоже была так себе, но народ с облегчением поржал. Мир был восстановлен.

– Слушай, а вообще, страшно было? И что на Испытании твоём было? Создателя видел?

– Хех… Страшно было, когда уже в воду смотрел. И потом, когда уже очнулся и от воды отплёвывался. Создателя не видел или видел, но не помню. А вот что на Испытании было, – Коэл призадумался, – Понимаете, об этом не рассказывают не только, потому что так Наставники решили. Но вот есть у меня откуда-то уверенность, что знать вам это не нужно, просто – лишнее. Понимаете?

Он оглядел собеседников. Собеседники понимающе кивали, хотя было по ним видно, что понимания на самом деле нет в помине. Но тему эту оставили. Ещё немного поболтали о том, о сём, ребята принесли ему взвара, поудивлялись тому, как сильно он изменился. Им было пора идти на занятия.

– А ты же, получается, из монастыря уйдёшь скоро?

– Скорее всего. Завтра про назначение узнаю. Может и успеем ещё колотушками до отбытия постучать.

– Может и успеем. Доброй дороги, Коэл, Создатель с нами.

– Создатель с нами.

Привычка спокойно прощаться понимая, что этого человека ты можешь больше не увидеть никогда, у молодых послушников вырабатывалась быстро.

Остаток дня Коэл провёл в библиотеке, освежая знания о географии мира, народах и существах. К собственному неудовольствию он обнаружил, что знаний этих всё же удручающе мало, и судорожно, как в ночь перед экзаменом, пытался хоть что-то запомнить.

Ночь прошла без сновидений, а с утра после лёгкого завтрака он отправился искать послушницу Кварту, ведавшую распределением так или иначе закончивших обучение в монастыре. Про эту Кварту Коэл слышал, что та когда-то давно была нанята для работы в одной из торговых факторий Ордена, потом возглавила её и, уже после этого, приняв сан послушницы, продолжила строить карьеру. Распределение, за которым шёл Коэл, было лишь малой частью обязанностей этого орденского администратора.

Нужное место нашлось достаточно быстро, Коэлу всего дважды пришлось спросить дорогу у встречных, что по меркам монастыря за затруднение и не считалось. Располагалось оно рядом с товарными складами, неподалёку от монастырских ворот. Да, стен у монастыря не было, зато ворота – были, и не одни. Функцию стен на перешейке полуострова выполняла сплошная цепочка зданий, протянувшаяся от берега до берега. А там, на береговой части, раскинулся город Фариант, названный по имени служителя Ордена, первым в его истории достигшего сана Наставника. Давным-давно на месте города было устроено несколько монастырских ферм, затем возникла деревушка. По мере роста монастырь, которому становилось тесно на полуострове, выносил на берег всё больше и больше производств и привлекал всё больше и больше людей, примерно также было с Соловецким монастырём в период его расцвета. Теперь Фариант – один из крупнейших городов цивилизованного мира. И разве что послушница Кварта и иные служители её ведомства могут точно сказать, какая часть городских построек принадлежит его жителям, а какая – опять-таки Ордену Мира.

Коэл вышел на обширный мощёный двор, часть двора занимал широкий навес, под которым хранились телеги и фургоны. С одной стороны двора располагалась арка, ведущая в другой двор, за которым был третий двор и монастырские ворота. С противоположной от арки стороны находились ворота непосредственно складов. А вот в стене рядом со складскими воротами и была нужная Коэлу монументальная окованная дверь. С усилием открыв её он попал в, наверное, приёмную.

В помещении за заваленными бумагами столами трудились в поте канцелярского лица два заморенных субъекта. Тот, что сидел ближе ко входу, поинтересовался, чего ради Коэл явил им свой светлый лик. Коэл объяснил, чего ради, и был взмахом руки в чёрном нарукавнике послан вверх по узкой лестнице, которая обнаружилась в противоположном от двери конце комнаты.

Лестница вела сразу на третий этаж, ближе к концу немилосердно скрипела и упиралась в дверь не менее монументальную, нежели входная. Скрип ступеней наверняка заменял собой звонок, но из вежливости Коэл всё равно постучал дверным кольцом о пластину, после чего потянул его на себя и вошёл.

Эта комната обилием шкафов напоминала библиотечный зал. Шкафы полнились большими томами в одинаковых кожаных обложках с буквенно-цифровыми шифрами, крупно выведенными на корешках. В глубине комнаты ожидаемо стоял письменный стол, длинный и П-образный. Необычна эта комната была отсутствием окон и обилием светильников – по небольшому артефакту над каждым шкафом и несколько в ряд на потолке, активированы были потолочные и ещё один – свисавший за правым плечом что-то читавшей хозяйки кабинета.

– Создатель с нами. Цель визита? – сухо поинтересовалась невысокая полноватая женщина с тугим пучком седых волос, взглянув на пришельца поверх не менее сухо блеснувших стёкол пенсне.

– Испытанный Коэл из Карнсдэйла для дальнейшего прохождения службы прибыл! – провозгласил он, вытянувшись по стойке «смирно». Откуда это вылезло, он не понял, потому что в армии не служил ни в том, ни в этом мире, зато понял, что ни в какой Карнсдэйл его теперь точно не направят. А направят в эпическую глушь, лечить каких-нибудь коз от лишаев и запора.

Кварта на выходку отреагировала никак, молча вынула из стола кожаный свёрток с бумагами и принялась их перебирать. Коэл застыл в той же позе, становиться «вольно» было глупо, продолжать тянуться перед начальством – тоже глупо. В общем он стоял, и чувствовал себя всё большим и большим идиотом.

Наконец она нашла нужный лист и, бегло просмотрев. Вписала несколько строчек.

– Город Эйэкэт, в помощь умудрённому Биарту.

Коэл выдохнул и расслабился, ну, да, глушь редкостная, граница цивилизованных земель. Значит, глушь ещё и весьма опасная. Вряд ли могло быть хуже. Полной неожиданностью стало то, что хозяйка кабинета снизошла до подробных пояснений, да ещё и тон с казённого сменился на, пусть немного, но извиняющийся.

– Понимаю, земли сложные, начинать там служение, без опыта… Но я вынуждена направлять туда действительно всех, – она сцепила руки в замок и оперлась локтями о столешницу, – Недавно там случился большой прорыв из Краха. Он начался где-то в Хищных горах, далеко на севере от города, там нет поселений, поэтому прорыв не сумели вовремя отследить и закрыть. Когда поняли, что происходит, он закрылся уже сам, существ перебралось к нам много, очень много. Пытаться встречать орду в поле было бы самоубийством, все встали на стены. Орден, стража, маги, личные отряды, свободные отряды, кто не сбежал… Раздали оружие горожанам. Конечно же, послали зов в соседние земли, но далеко не все, кто вышел на помощь, успели за стены до подхода орды. Стены не удержали, но сумели организованно отступить, а потом, когда крахи рассыпались по городу и стали как обычно ломать всё, что видят, оставшиеся защитники сумели их перебить. Эйэкэт сильно пострадал, жертв очень много. До прорыва в городе и окрестностях жили пятьдесят восемь орденцев всех рангов. Пятеро считаются пропавшими, их не было в городе во время осады, но надежды мало. Один свалился с истощением в самом начале битвы, когда благословлял защитников, и был отнесён в лазарет. Сил ему действительно хватило на многих, но достойным подражания поступок назвать нельзя. Второй – умудрённый Биарт, бился от начала и до конца зачистки, несмотря на множество ран. Остальные мертвы: двое Наставников, умудрённые, послушники, что владевшие магией Создателя, что не владевшие. Весть о произошедшем мы получили три пятерика назад, ты, как я понимаю, в это время пребывал в Купели. Пополнение из тех, кого мы смогли выделить, уже отправилось, ты пойдёшь с отрядом волшебника Андрана, – она взяла из стопки чистый лист бумаги и принялась что-то писать, – Пойдёшь до самого Эйэкэта как попутчик, он собирается исследовать в том районе последствия прорыва.

Коэлу было тоскливо и стыдно за своё ребячество. В середине рассказа он понял, что не знает куда девать руки и сейчас стоял, сцепив их на животе, и ждал, пока Кварта закончит писать.

– Подойди. Возьми: письмо для Андрана, вот здесь указан адрес. Отряд отправляется завтра с рассветом, не опоздай, иначе путь для тебя сильно усложнится. По крайней мере тебе повезло завершить Испытание до их отбытия, – она снова запустила руку в ящики стола, – Этот жетон передашь в оружейной дежурному служителю, получишь снаряжение. – в ладонь лёг небольшой металлический квадрат с гравировкой, – Здесь золота на пять деловых3, – на стол опустился увесистый мешочек, – На первое время хватит, дальше с деньгами решишь уже на месте. Распишись в получении. Отчёт о тратах тоже будь готов предоставить по требованию.

Коэл взял лист, который в начале разговора она вынула из кожаного свёртка, и расписался за жетон и деньги.

– За провизией зайди в трапезную. Да будет твоё служение праведным, – она снова взялась за прерванное чтение.

– Создатель с нами… – сжимая полученное в руках, Коэл плечом открыл дверь и вышел на лестницу. Не так он представлял себе начало служения, да и само служение, совсем не так.

Глубокий вдох, выыыдох… Коэл оценил внезапно свалившееся на него богатство – сумма в 5 деловых или же 125 обычных золотых монет весьма значительна, её в среднем достаточно одному человеку для того, чтобы жить безбедно целый оборот. Он развязал тесёмки, вынул монетку и покрутил её в пальцах. Фиолетовый с синим отливом чеканный кругляш с насечками и бортиком по краю радовал глаз. По прочности золото уступало только железу… Опять всё не так. Серебро – метал насыщенно-зелёный, мягкий, но прочный на разрыв. Медь – красноватая с тёмными прожилками, подвержена быстрому истиранию, поэтому монеты из меди часто перевыпускают. Все эти металлы считаются ценными и используются для изготовления денег не только потому, что все так договорились, они действительно относительно редки и необходимы для многих отраслей хозяйства.

Основу монетарной системе заложил Орден, но монополистом в чеканке монеты не стал. Делать деньги мог любой, кто мог, в том качестве, в котором мог. Были попытки введения монет иного номинала и веса, но отход от орденского стандарта вызывал только путаницу и другие деньги не прижились.