Миниатюры и не только

Паша стрекотал не останавливаясь, «накидывая» рюмку за рюмкой.

– Ты ж мне как брат, Мурляндская твоя морда. Обнимаю, родственник! Сергеич, давай споем с тобой? Шепотом, на два голоса. А?

Назюськался Паша довольно быстро. Пил, трещал, не пьянел… и вдруг раз – и сдулся.

Лицо его неожиданно размякло, превратившись в старую большую тыкву, голос дрогнул, и по носу сбежала слеза

Вслед за слезой съехала с ладони на стол и его большая голова. Поэт уснул сразу. Он парил где-то там, в заоблачных высях, между небом и землей, и лицо его, теперь спокойное, мирно сопело рядом с недоеденным рисовым пудингом.

На старого приятеля своего Иван Сергеевич смотрел теперь с неподдельным интересом. Заматерел Паша. Шутка ли – двадцать семь лет не виделись.

Вечером Иван Сергеевич проводил своего гостя, вернулся в дом и взял с каминной полки книжку. Зашелестели веером страницы. И хорошего теперь Иван Сергеевич находил в своих рассказах куда меньше, чем ожидал.

А Паша с портфелем под мышкой ехал в свое светлое будущее. И с каждой секундой автобус приближал его к всенародному признанию, славе и бессмертию.

Жена Ивана Сергеевича – Елизавета – приехала на следующий день. Она гостила у сестры, оставив мужа на целых три дня без присмотра.

– Кто у тебя был? – Елизавета успела перелопатить гору посуды и втягивала, прислушиваясь к ощущениям, воздух носом.

Дух незнакомый присутствовал .

– Ваня, кто у тебя был?! И паука почему не убрал до сих пор?

Иван Сергеевич сидел на подоконнике – поближе к свету – и скреб ногтями зубья расчески. Одновременно и ногти чистил и себя развлекал.

– А помнишь, Лизонька, приятель у меня был Паша?

– У тебя много приятелей, всех не упомнить. И прекрати трещать расческой!

– Ну как же? – Иван Сергеевич потренькал еще чуток, продул зубья и отложил расческу в сторону. – Припомни, Лизонька, как мы с ним в два голоса шепотом пели. Редкий талант!

– Ах, этот… Помню-помню. А зачем приезжал-то?

– Понимаешь, Лизонька, он знаменитым поэтом теперь стал. Знающие люди говорят, что не хуже Пушкина и Есенина. И вообще, так теперь никто не пишет!..

– Интересно было бы почитать.

– Тук-тук.

– Открыто!

В дверях показалась до боли знакомая крупная голова.

– О! Поклонников поприбавилось! Таки я пройду, как говорят у нас в Одессе. Я на поезд опоздал!