Помраченный Свет

– Да ничего, заживет.

«Нет», – подумал Ахин, уверенно кивнув другу.

Силгрим наткнулся на патруль два дня назад, когда летел с очередным письмом. Стражники издавали намного больше шума, но все же решили, что Фип мешает уважаемым созданиям Света почивать. Приказ спуститься на землю Фип проигнорировать не мог, поэтому повиновался и смиренно принял порцию вполне терпимых побоев. К сожалению, когда люди пинали его скорчившееся тщедушное тело, он случайно ухватился за ногу одного из солдат. Последствием этого непроизвольного движения стала раздробленная кисть. Повезло – могли ведь и убить.

– Не заживет, – бестактно заявил Биалот, покачав головой. – У тебя там ни единой целой косточки не осталось.

– Но если бы я смог выпить хоть немного крови… – начал Фип.

– Забудь, – резко прервал его сонзера. – От крови порождений Тьмы только хуже будет, сам знаешь. А если присосешься к светлому – найдут и выпотрошат.

– Может, все-таки попробуешь моей крови? – предложил Ахин. – У меня же человеческое тело.

– Опять ты об этом… Нет, спасибо, – вздохнул силгрим. – Наверное, тебе не ощутить свой запах, но я-то чувствую его. Это как… испорченная человечина. Сильно испорченная.

– Вот так комплимент, – буркнул одержимый, сделав глоток прямо из бутылки. – Ну, я предлагал, если что.

– Фип, ты вообще никогда не пил крови, что ли? – спросил Биалот.

– Никогда.

– Загнешься скоро.

– Наверное…

– А если насытиться кровью животного?

– Смотря какого.

– Крысы, например.

– Не поможет. И в крысе мало крови.

– А собаки?

– В городе они все перевелись. Гатляуры очень сильно не любят собак.

– Можно курицу пожирнее или овцу какую-нибудь украсть в пригороде и выпить до дна. М-м-м?

– Меня стража схватит раньше, чем я успею хотя бы укусить краденую животинку.

– Ладно. А если высосать кровь из рыбы? Погоди… У рыб ведь есть кровь? Не могу вспомнить. Я не видел свежую рыбу уже… нет, наверное, никогда не видел. Ну, тогда… О, может, попробуешь пить свою кровь? Что потратил, то и вернулось, но зато вроде как удовлетворил потребность.

– Биалот, ты напился, – вздохнул Ахин. – Отстань от Фипа, пожалуйста.

Сонзера недовольно фыркнул, но все же перестал донимать друга глупыми вопросами. Если Биалота вовремя не остановить, то он мог завести разговор в такие дебри, из которых выбраться можно было, лишь разругавшись вдрызг. Зато он никогда не врал и всегда пытался помочь товарищам в чем угодно, забыв нелепые обиды.

Никто не идеален, у всех есть положительные и отрицательные качества. Наверное, невозможно быть исключительно хорошим или плохим существом, и если как-то сложить все черты характера, то станет очевидно, что они по-своему уравновешены в каждой сущности, сбалансированы…

«Точно, баланс. Уже ведь совсем скоро», – Ахин поднял бутылку, со вздохом отметил, что она уже наполовину опустела, и внимательно посмотрел на друзей. Сонзера и силгрим мирно болтали о какой-то чепухе, позволив себе расслабиться и отложить все проблемы на потом. В такие минуты даже складывалось впечатление, что жизнь не так уж плоха. Отчаянный самообман.

– Мне надо с вами кое-что обсудить, – произнес одержимый, оборвав вялотекущую беседу.

– Да? Ну давай обсудим, – пожал плечами Биалот.

Он протянул надколотую чашку, но Ахин отрицательно помотал головой и закупорил недопитую бутылку.

– Что-то серьезное? – опасливо спросил Фип.

– Если я скажу вам, что некая группа порождений Тьмы пытается восстановить справедливость…

– Ты про то дельце, которое заварили Киатор со своим сынишкой? – перебил одержимого Биалот.

– Так ты знаешь? – удивился Ахин.

– Я же сонзера, а у нас друг от друга тайн нет. Правда, старик не предложил мне поучаствовать в налете на квартал фей, хоть я и просился.

– Налет на квартал фей? – серая кожа Фипа стала почти бесцветной, когда он представил последствия. – Зачем?

– А ты ничего об этом не слышал?

– Нет. Я ни с кем, кроме вас, не разговариваю и не знаю, что происходит.

– Отважные порождения Тьмы хотят ворваться в дома напыщенных крылатых ублюдков и убить их столько, сколько получится, а потом подохнуть со спокойной душой, – мечтательно улыбаясь, произнес сонзера. – Так мы покажем, что вседозволенность…

– Эй-эй, постой, – прервал друга Ахин. – Кажется, ты не так понял. Речь идет об уничтожении сущности Света и восстановлении баланса, а не о бессмысленной суицидальной вылазке.

– Сущности… Чего?

Видимо, Биалот знал далеко не все из того, что задумали его сородичи, и неправильно истолковал мотивы и цели порождений Тьмы. Но глупостей он пока еще не успел наделать, и это хорошо.

– Отряд сонзера проберется в квартал фей, проникнет в тайное святилище под фонтаном и уничтожит сосуд, который хранит в себе сущность Света, – пояснил одержимый. – Баланс будет восстановлен и рано или поздно мы вступим в эпоху мирного сосуществования со светлыми созданиями.

Чтобы его друзья поняли ровно то, что должны были понять, Ахин умолчал о громоздких теоретических построениях Киатора, принципах мироустройства и магнетизма единственной полярности сил, притягивающей хаотичную энергию, которая вышла из равновесия после исчезновения второй полярности, воплощенной в сущности Тьмы, уничтоженной по нелепой случайности, что привело к Катаклизму, текущему миропорядку и постепенному разрушению всего сущего… Если подумать, то одержимый и сам далеко не все понимал.

– Сосуществование со светлыми?! – Биалот едва не задохнулся от возмущения. – Да я при первом же удобном случае убью человека, сниму шкуру с гатляура, сожгу живьем атлана и изнасилую фею, какого бы она пола там ни была! А затем убью! Мрази, ненавижу их…

«Да, об этом и говорил старик, – вздохнул Ахин, глядя на беснующегося друга. – Мир и покой наступит очень нескоро».

– Угомонись, успеешь еще навоеваться, – подняв руку в примирительном жесте, произнес одержимый. – То, что произойдет если… когда сущность Света будет уничтожена, уже послужит светлым созданиям ужасной карой. Согласен, простить их получится не сразу…

– Им нет прощения! – прорычал сонзера. – Ты видишь, что они сделали с нами? Посмотри на Темный квартал и его жителей! Видишь это? Посмотри на Фипа, взгляни на его руку! Загляни в глаза любому встречному порождению Тьмы, что ты там увидишь? Есть ли там место прощению светлых ублюдков? Нет, там только жажда мести!

– Не надо судить по себе. В их взглядах нет ничего, – твердо возразил Ахин. – Они пусты. Но Киатор хочет дать им надежду на лучшее будущее, шанс все изменить.

– Иногда мне кажется, что ты и правда человек, – буркнул Биалот. – Что, шибко хорошо живется? Мало тебе от Элеро достается? Может быть, тебя устраивает мерзнуть по ночам в гнилой халупе? Справедливость наступит только тогда, когда последняя светлая сволочь будет вздернута на собственных кишках!

– Мне хватает благоразумия и желания жить, чтобы стремиться к гармонии и миру, в котором нет бессмысленного насилия, – повысил голос одержимый. – Мы можем ненавидеть друг друга, презирать, но если создания Света и Тьмы хотят выжить, наш долг – перешагнуть через прошлое и вместе войти в будущее.

– Как только создания Света оклемаются, так сразу же попытаются вернуть свое господство. Даже если мы сделаем шаг им навстречу, они никогда не примут нас полноправными членами общества. Без крови не обойтись, и мы обязаны ударить первыми!

– И начнется очередная Вечная война. Здорово придумал! Молодец!

– Война будет не вечной, а очень даже скоротечной. Надо только воспользоваться моментом и истребить весь светлый род!

– Ты хоть минуту подумал, прежде чем языком попусту чесать?

– А что тут думать? Додумались уже! Пора действовать!

– Так действуй! Сам подохнешь и других за собой потянешь! Нравится, когда вокруг все умирают?

– Если большая часть умирающих – светлые, то нравится!

– Как можно быть настолько недальновидным?

– Тот же вопрос! Ты хоть понимаешь, что с живыми светлыми у нас не будет будущего?

– Ага, а ты хочешь, чтобы никого не осталось в живых? Мы убиваем их, они убивают нас. Идиллия! Такое будущее тебе нужно, кретин?

Угольно-серое лицо Биалота исказилось яростью, он был готов наброситься на одержимого с кулаками и выбить из него все нелепое миролюбие, которому нет места в жестокой реальности. Поняв намерения сонзера, Ахин вскочил и приготовился дать отпор. Глупому спору – глупый итог.

– Успокойтесь вы! – встрял Фип. – Еще ведь даже ничего не произошло.

«И то верно», – Ахин опустил руки и плюхнулся на тюфяк с подгнившим сеном. Биалот, поняв, что друг не окажет никакого сопротивления, разочарованно хмыкнул и подсел рядом.

На заброшенной смотровой площадке повисло неловкое молчание. Каждый был по-своему прав, однако на один и тот же вопрос не бывает несколько полностью правильных ответов.

– Два раба чуть не подрались, решая судьбу всех живых существ, – наконец усмехнулся Ахин, откупоривая бутылку. – Слушай, Биалот…

– Да, ага. Я погорячился, наверное. Просто выпил лишнего. В общем, извини.

«Дело вовсе не в выпивке, а в том, что ты – упрямый, озлобленный, измученный несправедливостью раб, проклинающий день своего появления на свет и желающий взорвать назревший гнойник страданий, выместить всю боль на хозяевах этого мира, низвергнуть их с пьедестала, окунуть в отчаяние и утопить в крови», – Ахин отвел взгляд в сторону и с неестественной улыбкой произнес:

– Ничего, я тоже виноват. Сам ведь прекрасно понимаю, что мои представления о будущем чересчур наивны.

– Ты мечтатель.

– Это помогает мне жить и двигаться вперед. Так же, как тебе помогает твой гнев.

– Верно!

Биалот попытался рассмеяться, но вышло какое-то хриплое карканье. Порой забываются даже такие естественные вещи, если подолгу их не практиковать. А поводов для веселья в последнее время не было.

Фип облегченно выдохнул и принял удобную для своей расы позу, обхватив тощие колени непропорционально длинными руками и расслабив крылья, чтобы они как бы облегали тело с боков. Посмотрев через дыру в навесе на небо, силгрим с тоской отметил, что уже давно за полночь. Но раз для доставки сегодняшних писем не надо лететь через весь город, то можно еще немного посидеть в приятной компании и поговорить ни о чем.

– Кстати, что ты хотел сказать нам? – спохватился Фип.

– А, да… – Ахин понюхал открытую бутылку, поморщился и протянул ее сонзера. – Киатор дал мне поручение в предстоящем деле. Пустяковое, конечно, но именно поэтому я не могу подвести старика. Это как инициация, что ли… Так что мне нужна ваша помощь, чтобы все прошло гладко.

– Мионай взял тебя в отряд? – возмутился Биалот, выхватив вино из рук одержимого. – А как же я? Я ведь сонзера! И я сильнее тебя! Как так-то? Ты что, старикашку подмазал?

– Никто меня никуда не брал…

– Значит, будешь действовать в одиночку? А, точно, ты же хорошо знаешь квартал фей. Устроишь поджог, посеешь панику?

– Нет…

– Все, понял! Пока городская стража занимается переполохом в квартале фей, ты под шумок проберешься…

– Просто дай Ахину договорить, – взмолился Фип.

Биалот пожал плечами и приложился к бутылке. Вонючее пойло с бульканьем влилось в его нутро, ударив крепкими парами в мозг. Утром ему будет очень плохо, а потом станет еще хуже, когда два хозяйских сынка-имбецила начнут осыпать не до конца протрезвевшего раба ударами огромных кулачищ за какую-нибудь нелепую оплошность, которую тот допустит из-за раскалывающейся головы и трясущихся рук.

– Киатор поручил мне забраться на стену квартала фей, дождаться момента, когда отряд Мионая проникнет внутрь, и опустить решетку на воротах, чтобы задержать городскую стражу и тем самым выиграть для сонзера немного времени, – пояснил Ахин и внимательно посмотрел на силгрима: – Сможешь откуда-нибудь сверху следить за передвижениями патрулей?

– Это же очень опасно, – Фип испуганно заморгал. – Если нас там увидят, то убьют на месте.

– Скажешь, что доставлял почту.

– Ты меня слышишь? Они даже разбираться не станут.

– Мы будем очень осторожны.

– Да не в осторожности дело, – силгрим вскочил, хлопнув крыльями, и принялся нервно ходить по смотровой площадке. – Я жить хочу, понимаешь? Прости, но я не готов рисковать жизнью.

– У нас поганая жизнь, друг, – пробормотал Биалот. – Лучше подохнуть в попытке что-то изменить, чем дальше гробить себя рабским трудом, жить в этой помойке, жрать гнилые объедки и пить всякую отраву.

– Жизнь поганая, согласен. Но ведь мы друзья, нам весело и спокойно вместе, ради таких моментов стоит жить, – Фип остановился и умоляюще взглянул на одержимого. – Прошу тебя, брось ты эту затею. У вас ничего не выйдет, незачем рисковать почем зря.

– Если ты нам поможешь, то риск будет намного меньше, – настаивал Ахин. – От тебя требуется просто взлететь на крышу повыше, подать знак, если рядом окажется какой-нибудь патруль, и быстро скрыться.

– Но… как же… а…

Беспокойный взгляд Фипа метался из одного угла заброшенной смотровой площадки в другой, словно силгрим пытался найти какое-то укрытие, где можно спрятаться от самоубийственной просьбы. Хотелось сбежать, но он не мог просто так бросить единственных близких ему живых существ. Страх смерти, дружба, предчувствие боли, отчаяние… Как будто судьба мало поиздевалась над ним!

– Ты поможешь мне? – с легким нажимом спросил Ахин.

Поздно метаться. После этого вопроса Фип уже не мог молчать и надеяться на какой-то безболезненный и благоразумный исход. И, к сожалению, не мог отказаться.

– Нас поймают и убьют, – обреченно вздохнул силгрим. – Но раз ты просишь… если я могу чем-то помочь… я согласен.

– Отлично! – воскликнул Биалот. – А мне что надо делать?

Вспыльчивость сонзера могла навредить делу, но Ахин все равно хотел, чтобы тот сопровождал его. Вдвоем будет не так страшно.

– Пойдешь со мной. На всякий случай.

– Нет, так не пойдет, – скривился сонзера. – А феям головенки отворачивать? А людишек резать? А ломать сущность Света? Или что-то там под фонтаном, ну, ты говорил…

– Этого не понадобится. От нас требуется только опустить решетку и проследить, чтобы все соответствовало плану. Если же что-то пойдет не так…

– То мы сразимся со светлыми лицом к лицу!

– А у тебя оружие хотя бы есть? – резко спросил Ахин.

Очевидно, об этом Биалот не подумал.

– Нет.

– Вот и сразились со светлыми, – ухмыльнулся одержимый и продолжил: – Если что-то пойдет не так, то мы оповестим Мионая и незаметно уйдем. Понял? Еще раз повторяю – уйдем. Уйдем.

– Ерунда какая-то, – буркнул сонзера. – Фипу ты отвел дельную роль, а мне – стоять рядом и убегать от драки.

– Вы оба очень поможете мне. И не только мне.

– Да? Будем сидеть на стене квартала фей и глядеть, как другие творят историю? Неоценимая помощь! Как бы не перетрудиться! Наверное, надо потренироваться ничего не делать, да? – съязвил Биалот.

– Думаешь, наша роль незначительна? Это не… Сейчас, подожди, – Ахин попытался вспомнить слова Киатора, которые услышал от старика, когда узнал о своей тривиальной задаче и состроил примерно такую же кислую мину, с какой сейчас сидел подвыпивший сонзера. – Ладно, допустим. Наше дело и правда как бы мелочь. Но эта мелочь спасет весь темный род. Восстание должно быть быстрым и бесшумным. Никакого геройства, мы наносим подлый, слабый, но точный удар в самое сердце Света. Потом начнутся беспорядки, когда светлая сущность исчезнет, но мы выживем и… И все будет хорошо, в общем. Такая вот общая победа. В том числе благодаря нам.

«Я что-то перепутал. Или забыл. Похоже, винишко и меня малость накрыло», – поморщился одержимый.

Однако Биалота эта бессвязная речь впечатлила. Наверное, из-за алкогольного тумана в голове.

– Я понял, – важно кивнул сонзера. – Можешь положиться на меня.

– Спасибо, – улыбнулся Ахин. – Я рад, что вы будете рядом со мной. Изменим мир вместе, да?

– Конечно, – захрипел Биалот, вновь изображая смех. – Мы же друзья, мы тебя не бросим, какой бы ты там чепухой ни занимался!

– К слову, о друзьях, – пробормотал Фип. – Где Аели?

Саалея до сих пор не вернулась на смотровую площадку. Впрочем, Ахин все равно не хотел втягивать ее в опасное мероприятие, задуманное стариком Киатором, поэтому если она ничего не узнает, то будет даже лучше. Одержимый, конечно, доверял подруге, но, во-первых, она была довольно разговорчивой девушкой, а во-вторых, работала в борделе, где даже государственные тайны становятся общественным достоянием. Неведение пойдет на пользу и ей самой, и всем порождениям Тьмы.

– Вышла воздухом подышать, кажется, – припомнил Биалот.

Обеспокоенные пропажей Аели друзья поспешили выбраться из-под навеса, но тут же облегченно выдохнули, увидев саалею, мирно спящую на камнях стены. Видимо, ночная прохлада склонила ко сну холоднокровную девушку, одетую лишь в легкое платье.

Ветер лениво поигрывал локонами ее распущенных темных волос с зеленоватым отливом, чешуя на бедрах, плечах и шее поблескивала в лунном свете, а на лице застыла легкая полуулыбка. Тело Аели изогнулось каким-то невообразимым образом, начиная плавный изгиб с изящно закинутых за голову рук, продолжая перекрученной талией, которая эффектно демонстрировала соблазнительные бедра, и заканчивая полусогнутыми стройными ногами. Завораживающее зрелище. И немного жутковатое – ночь, тишина и неподвижная бледная девушка…

– Надо бы привести ее в чувство, – опомнился Ахин, с некоторым усилием отведя взгляд в сторону.

Полноценной спячкой это, конечно, не было, но друзьям так и не удалось разбудить Аели. Возможно, сказывалась изрядная доля алкоголя в ее крови, хотя, по идее, спиртное должно согревать. Но кто же разберется в особенностях организма змеиной саалеи?

– Мне уже пора, – вздохнул Фип, поправив ремень сумки с письмами. – И так задержался.

– Хорошо, – кивнул Ахин. – Надеюсь, ты не изменишь свое решение.

– Конечно. Меня убьют, если не доставлю все к утру.

– Я имел в виду поручение Киатора и мою просьбу.

– А… – силгрим помрачнел. – Нет, не передумаю. Скажешь, когда там оно начнется.

Оттолкнувшись тощими ногами от края стены, Фип прыгнул в омут ночного города. Ветер с гулким хлопком ударил в перепончатые крылья, подхватив тщедушное создание, и без особых церемоний швырнул его в сторону рабочего квартала.

– Биалот, иди сюда. Надо спустить Аели вниз, – сказал Ахин, аккуратно приподнимая спящую саалею.

– Да просто сбрось ее. Быстрее будет, – пробормотал сонзера, кинувшись помогать ему.

Лестничный подъем на почерневшую от времени стену, огораживающую Темный квартал, разрушен уже очень давно, однако взобраться на нее все же возможно, если знать как. Но вот обратный путь из тайного убежища четырех друзей представлял собой длительное и опасное путешествие с прыжками по скользким камням, попытками нащупать в темноте что-нибудь более-менее устойчивое под ногами и отчаянной руганью во время коротких падений с одного полуразрушенного уступа на другой. В такие моменты можно было только позавидовать силгриму, который обычно перелетал со всяких пристроек и крыш домов, следил за мучающимися друзьями и беззлобно посмеивался над ними.

Впрочем, у гибкой саалеи тоже никогда не возникало особых трудностей со спуском – она спокойно слезала по отвесной стене, на которой даже не было за что зацепиться, и протискивалась практически в любую щель, поддразнивая по пути неловких сонзера и одержимого. К сожалению, сегодня она висела пьяным грузом на плечах юношей, дополнительно усложнив и без того нелегкий путь.

Аели, конечно, весила мало, но аккуратно передавать ее из рук в руки над глубокими трещинами, переносить на себе, шагая по руинам фортификаций, и спускать с высоты в два человеческих роста – испытание даже для сильных и выносливых мужчин, не говоря уж про подвыпивших исхудавших парней, уставших за день от рабского труда. Одно утешение – пока они спускали саалею со стены, им довелось перещупать девушку везде, где только можно. И где нельзя тоже.

– Фух, – выдохнул сонзера, наконец ступив на грязную мостовую Темного квартала. – Я аж протрезвел.

– Было не так уж и сложно, – заметил Ахин, пытаясь унять тяжелую отдышку.

– Потому что большую часть пути ее нес я.

Биалот посмотрел на бледнеющее небо и негромко выругался. Юноши не заметили, как ночная темнота растаяла в предрассветном белесом тумане, и вот уже бодрящая влажная прохлада коснулась разгоряченных тел, высасывая остатки сонливости. Спуск занял слишком много времени – спать рабы сегодня уже не будут.

– Ладно, надо пойти домой и успеть съесть что-нибудь до работы, – буркнул Биалот, бросив завистливый взгляд на мирно спящую саалею. – Дотащишь ее сам?

– Дотащу, – Ахин хлопнул друга по плечу. – Иди, а не то опоздаешь.

– Угу. Было бы обидно подохнуть от голода или побоев до того, как мы совершим наш подвиг, – пробормотал сонзера, буквально выплюнув последнее слово.

Он повернулся и торопливо зашагал по улице, обходя кучи вонючего мусора и груды обломков осыпающейся стены.

Одержимый долго смотрел ему вслед, изо всех сил стараясь радоваться тому, что друг будет рядом в ответственный момент. Однако на душе стало как-то погано. Ахин окончательно убедился, что его роль в судьбе мира ничтожна, а жизнь незначительна. Уникальное порождение Тьмы вынуждено влачить самое обычное существование и в конце концов бесследно исчезнуть.

– Обидно. Вот вроде и стою рядом, а дотянуться никак не могу, – печально усмехнулся одержимый. – Мелочь, которая восстановит вселенский баланс и убережет от гибели все сущее… Да уж…

«Ну хотя бы о ней я могу позаботиться, – Ахин осторожно поднял саалею на руки и направился к ее дому. – Это ведь важно? Пожалуй, для меня – важно. Мы же друзья. Правда, немного жаль, что всего лишь друзья».

И снова путь предстоял неблизкий. Но теперь хотя бы не приходилось прыгать с камня на камень и нащупывать ногами опору в непроглядной темноте, поэтому нести Аели сквозь туманную прохладу было в каком-то смысле приятно. Шагать по пустынной улице, смотреть, как первые лучи солнца растворяют ночное небо, вдыхать по-утреннему влажный воздух – порой даже такие мелочи позволяют на время отвлечься от жестокой реальности.

«Мелочи. Вот ведь привязалось словечко… Но если мелочь может сделать жизнь одного существа чуточку лучше, то почему бы она не могла изменить и весь мир? Да нет… Капля вина не превратит бочку воды в вино. Хотя и прежней вода уже не будет. Фактически получится очень-очень-очень разбавленное вино. То есть капля вина делает бочку воды вином? Хм… Сам себя переспорил… Однако кто я? Капля вина? Или всего лишь капля воды из той бочки?..»

Саалея поежилась в руках одержимого и еще сильнее прильнула к нему. Кажется, теплота человеческого тела немного привела Аели в чувство, но, очевидно, идти самостоятельно она не собиралась.

– Проснулась?

– Угу…

– Давно?

– Нет. Твое сопение меня разбудило, – пожаловалась Аели. – К тому же ты меня так стиснул, что конечности онемели.

– Пришлось. Ты начала выскальзывать, – соврал Ахин.

– И поэтому ты ухватился за мою грудь?

– Мне так удобнее.

– Да-да, – хихикнула саалея. – Одними руками не удержать, так решил еще подпорку посередине приспособить?

– Ну, знаешь, оно как-то само.

– Ага, конечно.

– Мне отпустить тебя?

– Да неси уж.

На улицах Темного квартала стали попадаться первые порождения Тьмы, выползающие из покосившихся домов и гнилых лачуг, чтобы отправиться на ненавистную работу. Устав от косых взглядов, одержимый свернул на пустынные переулки, но и там им время от времени встречались трясущиеся от ломки силгримы, стайки измученных вонючих бесов и старухи сонзера с гноящимися глазами, осыпающие проклятиями каждого встречного.

– Я вот что заметила, – прошептала саалея. – Многие темные рабы умирают в молодости, а эти дряхлые старухи умудряются выживать, хотя хозяева выгнали их уже давным-давно. У них нет денег, они не работают и, по идее, почти ничего не едят, но все равно продолжают жить. Как им это удается?

«Может быть, им кто-то помогает. Например, дети или просто неравнодушные порождения Тьмы. Хотя о чем это я… Они никому не нужны. Как и мы… Конечно, старик Киатор всегда готов поддержать других по мере сил и возможностей. Но он не всемогущ».

Ахин только пожал плечами. А что еще можно было ответить на вопрос Аели?

В любом случае с этих мрачных переулков надо выбираться, пока не встретилась какая-нибудь нездоровая компания из опустившихся темных, которые без особых раздумий могли пырнуть заточкой одержимого и надругаться над беззащитной саалеей. Ведь рабскую жизнь способны выдержать далеко не все, многие ломаются, сбегают от хозяев, скрываются в самых грязных углах Темного квартала, где и умирают от болезней, голода и холода, сходят с ума, совершают самоубийство или даже становятся пищей для других отчаявшихся порождений Тьмы.