Хроники Нордланда. Грязные ангелы

– А ты из Приюта, великан? – Спросила она, сверкнув ослепительно белыми крупными зубами.

– Да. А ты кто?

– Новая кухарка. Повар помер, земля ему пухом. Вас шестеро?

– Семеро. Шесть парней и Чуха. Один у нас…

– Знаю, Фанна, животной пищи не жрёт, ему капуста с грибами и чай из ромашки.

– А есть что-нибудь вкусненькое? Мёд там, или орехи?

– Сливы засахаренные есть. Хочешь?

– Хочу.

– Но их мало, только на одного.

– Мне одному и надо.

– Тебе самому, а?

– Не твоё дело.

– Может, и не моё, только с меня же спросят, если чё!

– Я знаю, что у тебя и для гостей есть что-то. – Обычно с поваром сидел стражник, но с горбуньей никого не было, и Гор решил рискнуть. – Вино там, фрукты…

– А тебе-то что?

– Дай мне. – Нагнулся к ней Гор.

– А нельзя. – Оскалилась горбунья, и подмигнула.

– А я никому не скажу.

– А нельзя. – Повторила та, и снова подмигнула.

– А в глаз?

– А рискни.

– Тебе что, жалко, Чуха?

– Марта, великан. – Перестала улыбаться горбунья. – Зачем тебе вино?

– У меня болеет кто-то, я хочу… побаловать.

– Что мне будет за это?

– Золотой.

– Че-его?!

– Чего слышала. – Гор выпрямился. – Дай мне вина и что-нибудь вкусное, что для гостей делаешь, я дам тебе золотой.

– Монету. – Жадно сказала горбунья. Гор выплюнул на ладонь золотой, спрятанный за щеку, и получил глиняную, запечатанную сургучом бутыль с вином и пару пирожных, а так же горсть засахаренных слив, и поспешил в тайник, к Алисе.

Алиса дремала, склонив голову к плечу, и Гор присел рядом, любуясь ею. Осторожно коснулся её руки. Не смотря на бережность прикосновения, она проснулась, открыла глаза, посмотрела на него, и взгляд осветился облегчением и радостью – и как же ему это было приятно!

– Вы вернулись! – Пошептала она. – Я долго спала?

– Не знаю. Я вернулся, как только смог, сказал, что уберусь в Приюте. – Гор поднял её на руки. – Пошли, маленький человечек, я покажу тебе, как мы живём…А потом поешь. Я вина для тебя достал, и хрень какую-то вкусную…

– Мне не хочется есть. – Призналась Алиса.

– А надо. – Покачал головой Гор. – Тебе выздороветь надо.

Он занёс её в Приют, чувствуя некоторое волнение, но и гордость. Приют был ещё красивее Девичника; сложенный из гранита, зелёного мрамора с прожилками цвета слоновой кости, белого мрамора и обсидиана, с колоннами, ступенями, он был куда больше и удобнее. Гор усадил Алису на свою лежанку, пододвинул стол и выложил на него свои сокровища. Алиса печально посмотрела на слипшиеся сливы, помятые пирожные и репу. Но Гор был так горд, что она изобразила удовольствие, и торопливо отпила вина, в самом деле вкусного. Спросила, задумчиво глядя на него:

– Как же вы здесь живёте?

– В смысле? – Удивился Гор. Огляделся. Красиво ведь, нет, правда?.. – А что не так?

– Эти страшные картины на стенах… – Алиса пугливо глянула на ближайший барельеф, на котором вервольф с мужским телом и волчьей головой насиловал женщину и одновременно терзал её клыками, – эти постели… Они же такие… – Она сморщила носик. – У меня была маленькая комнатка, чистенькая и светлая, и такая уютная и мягкая постелька! Всё было светлое, милое… А здесь всё так… – Она покраснела, виновато посмотрела на него. – Вы, наверное, просто привыкли?.. Но разве так можно жить, Гор? Не видя солнышка, зависимыми… Бояться даже посмотреть на кого-то, кто тебе нравится… Я, наверное, сейчас очень глупой вам кажусь, да? – Совсем тихо спросила, заметив, каким страшным стало его лицо. – Вы так смотрите… Словно вам очень-очень больно? – Её испуганные глаза увлажнились, но она выдержала его взгляд, хоть и затрепетала вся, как листок на сильном ветру. Гор сам отвёл взгляд. Аппетит пропал, он отложил недоеденный пирог, встал, вытирая рот.

– Пей вино. – Сказал хмуро. – Я приберусь.

Алиса не посмела возразить.

Он принялся за уборку, растягивая и делая все тщательнее, чем обычно: близился момент, когда нужно будет объяснять Алисе про Домашний Приют и про её роль здесь, и Гор боялся этого момента ужасно, придумывая себе всё новые и новые дела. Он даже грешным делом начал тяготиться её присутствием. Но вернулся к столу, налил себе вина, взглянул на неё – и опять смутился и почувствовал волнение. Когда она, покоряясь его настойчивому предложению, пригубила вино, он застыл, глядя на её губки, сомкнувшиеся на краю бокала, а потом – на то, как она промокнула их друг о друга. Несмотря на собственное прискорбное невежество, Гор всем сердцем угадывал и чувствовал её утончённость, какой не видел никогда и ни в ком.

– Вы опять на меня смотрите. – Прошептала Алиса.

– Я не смотрю. – Возразил Гор, глаза его глядели так, что казалось – из них струится мягкий свет. – Я любуюсь.

Она чуть улыбнулась, потупилась. Вино помогло: стало как-то легче на душе, появилось какое-то беспечное чувство: ну, и что, что всё вот так, сейчас-то всё хорошо… Ну, почти всё. Гор думал о чём-то своём, и Алиса со скуки принялась за сливы, кислые, но вкусные.

– А вы живёте здесь один? – Рискнула она нарушить раздумья Гора, когда пирожных и слив не осталось. Он вздрогнул, и пару секунд смотрел на неё так, словно не понимал, откуда она здесь. Потом понял её вопрос, и лицо его омрачилось, стало каменным.

– Нет. – Ответил он сухо. – Нас здесь шестеро.

– Но… – Растерялась Алиса. – А как же… как же я? Я буду здесь при них… Почти голая… И… и они… может, они будут против, что я тут, с вами…

– Не будут. – Гор порывисто поднялся, прошёлся по каменному полу. Он должен был объяснить Алисе, что происходит и что её ждёт, но он так и не нашёл достаточно деликатных слов, и у него не поворачивался язык. Она смотрела на него выжидающе и чуть встревоженно, и он не то, чтобы решился – у него просто не было выбора. Стоя к ней спиной, он спросил:

– Ты хоть понимаешь, что это за место?

– Нет. – Искренне ответила она. – Оно странное и страшное, и я вообще ничего не понимаю. Но я жила так странно, и уединённо, и у меня часто мелькала мысль, что я совершенно не знаю жизни за пределами моего дома. Но я не ожидала, что она будет вот такая. В книгах всё описывалось немного… Не так.

– Я тоже не знаю, как там, снаружи, живут, но уверен, что совсем не так. Это место, оно для развлечения всяких… уродов. Они приезжают сюда, чтобы бить нас, жечь железом, убивать, насиловать. Ты – девушка, а значит, вообще никто. Чуха. Мы, в общем-то, тоже никто, но нам кое-что позволено, а вот тебе – нет. – Он говорил медленно, тщательно подбирая слова, и не посмотрел бы при этом на Алису ни за что на свете. – Вообще-то, если бы ты попала в Девичник, тебя отдавали бы гостям, стражникам и всем нам. Гости Чух так иной раз уделывают, что те, если и выживают, неделями валяются полудохлые. А здесь, в Приюте, Чу… девушка только для шестерых.

– Но меня же… – Робко произнесла Алиса, но договорить не смогла, губы её запрыгали. – Нет, я не верю! Вы не можете!!!

– Поверь, это лучшее, что я мог для тебя сделать здесь. И потом, это намного лучше, чем в Девичнике! Здесь здоровые, чистые парни, а там… Сволота всякая, дайкины старые, вонючие, с отвалившимися носами…

– Нет! – Всхлипнула, дрожа, Алиса. – Я не могу!!! Не надо, пожалуйста… Как вы можете?! Зачем вы меня сюда забрали?! Это же я! Это же я!!! – Слёзы хлынули ручьём на бледные щёки. – Как же… вы… и я… Как?!

– Не знаю я!!! – Взорвался Гор, метнулся по сторонам. – Думаешь, мне легко?! Думаешь, я этого хочу?!! Я голову себе сломал, чтобы понять, как тебя избавить от всего этого, как тебя уберечь… Нет выбора, Алиса, нет!!! Или я сам тебя убью, и себя потом, или терпеть…

– И вы сможете меня убить? – С ужасом спросила Алиса. – Вы…

– Алиса, ты мне душу рвёшь так, – признался Гор, рискнув взглянуть на неё, – что я и сказать не могу. Сам не понимаю, как терплю всё это! Да от одной мысли, что тебя кто-то коснётся, меня всего корёжит, и… – Он не нашёл слов, стиснул зубы, оскалившись, ударил кулаком по стене:

– Чёрт, чёрт, чёрт!!!

– Я не дамся! – Простонала Алиса. – Я сопротивляться буду… Я не могу, поймите, не могу! Я…

Гор опустился перед ней на колени, сказал терпеливо:

– Хорошо. Не надо сопротивляться. Я прикажу не трогать тебя. Только, прошу тебя, не надо вмешиваться, когда после этого меня начнут бить. Хорошо?.. ЭТО ты сможешь вытерпеть?..

– Как вы можете?! – Вскрикнула Алиса. – Зачем?!

– А как тогда?! – Вскочив, заорал Гор, и она съёжилась от его крика. – Как, мать твою?!

Она заплакала, на этот раз беззвучно и тихо. Сидела, прижав кулачки с переплетёнными пальчиками к груди, и заливалась горькими слезами. «Хэ прав. – Подумал Гор. – Они другие. Из другого мира, с другой головой. В них отрава какая-то».

– Хватит реветь. – Попросил, делая над собой нечеловеческое усилие и стараясь говорить терпеливо и мягко. – Просто послушай меня. Просто: послушай.

– Вы… вы меня теперь… не-на-ви-ди-те-е-е… – Рыдала Алиса. – Вы…вы… мне надо уме-е-е-ре-еть!!! Скажите пра-а-авду-у!!! Я же ви… жу… как я вам меша-а-аю-у! Я о-бу-за для ва-а-а-ас!!! Без меня вам лучше!!!

Зарычав от отчаяния, Гор бросился прочь от неё, но уловил краем глаза движение, обернулся и, выругавшись, прыгнул к ней – она пыталась броситься в бассейн.

Попытавшись вырваться из железных рук Гора, Алиса быстро оставила тщетные трепыхания, и разрыдалась с новой силой. Он обнимал её и пытался утешить, бормоча что-то бессвязное в остром приступе жалости. Какой бы нелепой ни была её истерика, а Гор любил её, вот такую – ещё больше, чем когда-либо.

– Вы меня из жалости остановили? – Всхлипнула Алиса, немного успокоившись.

– Молчи. – Взмолился Гор. – Умоляю, молчи… Я не могу так больше. Если не хочешь меня понять, то хоть из жалости помолчи, а?.. У меня сердце взрывается, а голова и подавно. Ещё пара слов, и я сам себя убью!

Алиса почувствовала, что он и правда, на грани, и поступила очень мудро: начала молча гладить и целовать его. И Гор снова превратился в мягкий-мягкий кусочек воска, обнимая её в ответ и чувствуя, как тает напряжение между ними. Губы её были солёными от слёз, а объятия – крепкими-крепкими.

– Вы только не оставляйте меня! – Просила Алиса. – Я больше не буду, честно-честно! Если вы хотите, я всё сделаю… Всё, что скажете… Пусть противно, я потерплю…

– Алиса. – Гор отстранился. – Зачем ты меня оскорбляешь?

– Я?! – Ужаснулась Алиса. – Что вы…

– Тс-с-с! – Он выждал несколько секунд. – Я вот думаю… Наверное, если всем Чухам позволить говорить, здесь этот дурдом каждый день будет.

Алиса промолчала, но ответила ТАКИМ взглядом! Гор тяжело вздохнул.

– Алиса… Всё это время ты видела меня, слышала меня, мы с тобой говорили, что мы чувствуем, ты мне говорила такие вещи прекрасные, от которых мне лететь хотелось. И вдруг ты ба-бах, и всё… И я вижу, что на самом деле ты мне не веришь! И всё, что ты говорила – это… – Он скривился, подбирая слова, – ложь, чтобы выжить?

– Нет!!! – Алиса в ужасе отшатнулась от него. – Да как вы можете! Вы… Вы…

– А ты как можешь?! Умереть, если вы хотите, бла-бла-бла! Я хочу?! Я ХОЧУ?!

– Но тогда объясните, просто объясните, и всё!

– А я что делаю, мать твою?! – Вскричал Гор. – Я тебе говорил: послушай меня, просто послушай! Нет, не говорил?

– Не кричите на меня! – Алиса, почувствовав, что он прав, а она нет, коварно прибегла к запрещённому приёму. – Вы большой и сильный, а я маленькая… Но я не позволю на себя кричать!!!

– Не хочу я на тебя кричать. – Взял себя в руки Гор. – Просто я устал… И тяжело мне, да! Я здоровый, и сильный, верно, Но… В общем, Алиса, я не дам тебя насиловать, об этом и речи быть не может, но кое-что ты вытерпеть сможешь… наверное. Нам с тобой придётся это вытерпеть.

– А если нет? – Покорно спросила Алиса.

– Нас убьют. Очень долго будут убивать, и очень тяжело.

– Но почему?!

– Алиса… просто, поверь мне! Просто поверь, пожалуйста!

– Я верю. – Алиса покривила душой, чтобы угодить ему. – Я всё сделаю, что скажете.

– Я скажу, что ты сильно пострадала, и что тебя нам отдали, потому, что ты при смерти. Ты, пожалуйста, подыграй мне. Будто тебе очень плохо, ноги тебя не держат, в обморок падаешь… Понимаешь?

– Да… – Она свела к переносице тоненькие брови. Здесь она его и в самом деле поняла, стало немного полегче.

– Поэтому, хоть какое-то время, но от насилия я тебя спасу. Но тебе придётся вытерпеть, когда парни будут тебя рассматривать, щупать и обсуждать. Рубашку придётся снять, они захотят тебя посмотреть и пощупать. Солнышко! – Гор правильно понял выражение лица Алисы. – Если бы я мог, я бы тебя от этого избавил… Упади в обморок, только не разговаривай, ни в коем случае! Здесь Чу… девушкам запрещено говорить. Запрещено сопротивляться и вообще как-то проявлять себя. Если ты нарушишь это правило, я буду обязан избить тебя; сделать это я не смогу, поэтому нам с тобой придёт конец.

– Вы могли меня избить. – Вредным голосом напомнила Алиса. – У меня до сих пор всё болит!!!

Гор прикрыл глаза, смиряя раздражение, и, когда смог успокоиться, продолжил ровным голосом:

– У меня был выбор: убить тебя, отдать тебя на растерзание, или ударить. Если бы ты мне верила и не притворялась, то знала бы… поняла бы, чего мне стоило это сделать!

– Я не притворялась! – Вновь обиделась Алиса. В общем, им понадобилось какое-то время, чтобы прийти к какому-то знаменателю, и Гор после этого чувствовал себя выжатым и злым… ровно до того момента, как Алиса вновь приласкалась к нему и пообещала, что сделает всё, что нужно. Они занялись любовью, истово, отчаянно, словно в последний раз… Гор, прижимая Алису к себе, долго потом смотрел в её глаза, такие близкие, что он видел в них каждый узелок вокруг зрачка, золотистые точки, почти чёрный ободок. Он впервые в жизни так рассматривал женские глаза… Она улыбнулась грустно и нежно, и сердце Гора снова превратилось в мягкий-мягкий кусочек воска. Он бы убил для неё, сам умер бы, прыгнул в колодец, бросился на чудовище – что угодно, только бы облегчить узел в груди, в который стянулась его душа.

– Ты самое прекрасное, что есть на свете. – Сказал он искренне. – Я ничего красивее не видел. Я в детстве любил… лошадей, и на небо смотреть… Но ты лучше неба. Ты лучше всего на свете… Ты светилась, когда я тебя впервые увидел, вся сияла… Как солнышко. Маленькое рыжее солнышко.

Она улыбнулась веселее:

– Вы так на меня смотрите, что мне тепло-тепло в груди. Хорошо… – Она погладила его по лицу. – Так хорошо, что мне даже не страшно. Я, наверное, смогу немножко потерпеть, если вы будете смотреть так на меня хоть иногда… И говорить мне, что я солнышко.

Остаток дня они мирно просидели на соломе в углу. Гор рассказывал Алисе про порядки в Приюте, причём её реакция вновь заставляла его пересматривать собственное отношение ко всему этому: он до того привык, даже считал, что всё нормально, и даже здорово. Но вот рассказывал обо всём Алисе, и вновь внутренне мучился отчётливым сознанием, до чего всё убого, и сколько в этом… зла и мелкой, бессмысленной никчёмности. Она, такая беззащитная, полностью зависимая от него, смотрела на него с откровенной жалостью, когда он ответил на её вопрос, чем занят их день, и Гор вдруг подумал, что так же живёт и домашняя скотина: жрёт, спит и совокупляется…

– Ну, мы ещё занимаемся. – Возразил он. – В мяч играем, на турнике там… ну… всякое делаем. Боремся. Бороться прикольно.

– Вы даже не выходите на воздух. – Грустно сказала Алиса. – Здесь ни цветов нет, ни травы, ни деревьев. Знаете, – она посмотрела ему в глаза, и лицо её стало храбрым-храбрым – Гор уже заметил, что таким оно становится, когда Алиса очень боится и собирается с силами, чтобы преодолеть свой страх, – я всегда умела… только не смейтесь надо мной! – умела позвать на помощь всяких… живых существ, особенно я люблю пчёл и ос, и они меня любят, но могу позвать и других… А здесь никого нет! Только пауки, мокрицы, черви…И крысы. Но крысы здесь – они не… – она наморщила лоб, сдвинув тёмно-рыжие брови, – они не… в общем, они кому-то подчиняются и словно бы… не совсем живые. Что-то страшное командует ими. Не смейтесь! – Поторопилась она. – Я кажусь вам дурочкой, да?

– Нет. – Возразил Гор. – Пауков я своими глазами видел.

– Они только долго добирались. – Алиса покраснела, спрятала виноватый взгляд. – Я их позвала, когда… когда…

– Да. – Гор поцеловал её в лоб. – Я понимаю, когда.

– Но им здесь было тоже страшно. Им здесь не нравится. – Прошептала Алиса. – И никому не нравится. Здесь всё мёртвое и страшное. И вы… так страшно живёте. Я не верю, что настоящая жизнь такая, этого не может быть. Я читала книги, и там всё было иначе. Люди любят друг друга, заботятся друг о друге, живут настоящей жизнью, я её не очень представляю, но точно знаю, что она совсем другая! Там, в книгах, ничего не было о том, что происходит здесь, а люди, которые бьют и обижают слабых, были злом, и их обязательно наказывали, и это называлось торжеством справедливости. И там были рыцари, которые приходили на помощь беззащитным девушкам и спасали их… Я раньше не очень представляла себе, от чего их надо было спасти, а теперь знаю. Жаль только, что… – Она оборвала сама себя. – Нет, что я? Вы всё-таки меня спасли. Вы, наверное, рыцарь.

– Знаю я пару рыцарей. – Мрачно сказал Гор. Но подробностей рассказывать не захотел. Скоро должен был вернуться Приют, и Гор постарался приготовить Алису, как мог. Отвёл её в стойло, и сидел там, пока не услышал голоса и скрип двери. Тогда только он ушёл к бассейну, оставив Алису мелко трясущейся от волнения. Его и самого трясло; он готовился пережить один из самых кошмарных эпизодов своей жизни. Вернулись не все – Локи и Януса купили. В Приюте было заведено, что, расставшись с гостем или гостями, парни оставались на ночь в их покоях, доесть угощение, допить вино и выспаться в нормальной постели. Чаще всего покупали Ашура и Эрота, стройных, очень красивых и немного женственных; Локи и Януса покупали почти так же часто, а Гора и Ареса покупали крайне редко, и потому, что Гора купить было дорого, и потому, что оба они, и особенно Арес, могучий и мускулистый, не отвечали вкусам завсегдатаев Садов.

– Оба-на! – Остановился возле стойла Арес. – А это что ещё за варежка?..

– Форменная варежка! – Хихикнул Ашур. – В соломе искать замучаешься! Гор, откуда она?

– Её на оргию привезли. – Хмуро сказал Гор. – Но оказалось, что она слишком дохлая… И я выпросил её в Приют.

– Чё, правда? – Удивился Арес, дернул Алису за локоть, вытаскивая на свет.– Ну-ка, варежка, скидывай тряпку! Ого! – Глаза его разгорелись. – А у неё всё на месте… Ничё себе, какая эта, жопка! А тверденькая какая, я фигею!

– А сиськи какие классные! – Воскликнул Ашур. Алиса зажмурилась, сильно прикусив губу.

– Хватит тискать! – Дёрнулся Гор, который чувствовал физическую боль от того, что они лапали Алису. – Она чуть живая! Не успели одну угробить, и уже вторую собираетесь?!

Алиса, вспомнив его слова, тяжело упала на пол. Ей почти не пришлось притворяться – ей в самом деле было дурно.

– А чё ты, это, её у Доктора не оставил? – Спросил Арес, отстраняясь от Алисы и с опаской глядя на неё.

– Я еле её выпросил. – Неохотно сказал Гор, подходя и тоже глядя на неподвижную Алису. – Если она там останется, кто его знает, стражники, или сам Клизма её уделают… Или Хэ передумает.

– А она вообще-то поправится, нет? – С сомнением смотрел на Алису Арес. – Это… мелкая такая.

– Поправится. Кватронки, они хоть и не такие живучие, как полукровки, но тоже оправляются быстро. Главное, не трогать её раньше времени…

– И чё, всё это время смотреть на неё, что ли?!

– Я вас почаще буду в Девичник отпускать. – Нервно пообещал Гор. – Эрот, одень её, видишь, дрожит… Мёрзнет, паскуда. Одень, отведи в стойло и дай лекарство. – Гор кивнул на стол, где стоял чай с чабрецом, мёдом и ромашкой.

– А чё я?!

– А в е»ало?

Эрот промолчал и поднял рубашку Алисы. Гор хотел бы сам позаботиться об Алисе, но прежде он никогда этого не делал, и боялся, что это покажется слишком странным. Поэтому он передоверил своё солнышко Эроту, но не мог не следить за ними украдкой, пока Эрот обихаживал Алису. Делал он это ловко и не грубо, и Гор поздравил себя с тем, что выбрал кого следует. Эрот, странный и не похожий на других, мог и позволить себе больше; он никогда не бил девушек, и откровенно признавался, что их жалеет, но ему это сходило с рук. Что с него взять, с Фанна! Гор немного схитрил, и был доволен результатом своей хитрости, насколько он вообще сейчас мог быть доволен.

– А ты вчера на ночь у Клизмы не остался. – Присев рядом с Гором, вдруг тихо сказал Арес. – Где был?

Гор помедлил. Стало неприятно, в груди застыл крохотный холодный шарик. Но он мгновенно справился с собой. Воровато оглянулся на Ашура и так же тихо сказал:

– Спалил ты меня, каюсь. Я порой ночую в покоях для гостей. Вино, постель мягкая, Чуха, чтоб отсасывала, всё такое.

– Красавец! – С завистью посмотрел на него Арес. – Клёво придумал… А мне можно?..

– С Янусом?

– Да ну! С Чухой.

– А Янусу нас не спалишь?

– Клык даю!

– Хорошо. Только надо, чтобы всё выглядело, словно тебя заказали… Или чтобы ни Хэ, ни Доктора не было.

– Замётано! – Обрадовался Арес. – Ты, это, Гор, красавец! Я никому не скажу. – Он толкнул кулаком Гора в грудь. – Клык даю! В нарды будешь?

Гор посмотрел на окно. Было ещё достаточно светло, и он кивнул:

– Тащи доску.

Но ледяной шарик в груди не рассасывался. Арес узнал от Доктора – от кого ещё? – и тот не мог не спросить про новую Чуху. Или мог?.. Или не спросил? А если спросил, почему Арес молчит? – Гор, смеясь и подкалывая медлительного Ареса, которому в этот раз не особо везло, внутри весь был напряжён, как струна. Он даже на полном серьёзе обдумывал: не придушить ли Ареса ночью, пока все спят, чтобы не рисковать?..

К играющим Гору и Аресу подсел Эрот; когда Арес выиграл во второй раз и пошёл в бассейн, Эрот вдруг спросил:

– Скажи, Гор… Тебе совсем её не жалко?

– Кого?! – Поразился Гор.

– Новенькую Чуху. Вон, её. – Эрот кивнул на Алису.

– А тебе что, жалко, что ли?

– Да. – Сказал Эрот, чуть побледнев, но смело глядя в глаза Гору. У него самого глаза были васильково-синие, с вертикальным, как у кошки, зрачком. – Ты что, не видишь, что она не такая, как все здесь? Она не отсюда, Гор! Она другая. Я чувствую, что её нельзя ни мучить, ни обижать, это моё эльфийское чутьё, понимаешь?! Мучить её – страшное преступление.

– Почему? – Нахмурился Гор.

– Я не знаю. Просто чувствую это.

– Чем она лучше других? – Громко сказал Гор, вставая. – Чем она лучше Длинной, а? Если её нельзя, то нельзя и других. Но других можно, и нужно. Ты сам знаешь, что такое Чухи! Какая одна, такие и все, и поблажек делать ни одной из них я не намерен сам и не позволю тебе. Замечу, что ты болтаешь с нею, или облизываешь её, яйца оторву, понял?!

– Я не собираюсь никого облизывать! – Вскочил Эрот. – Я просто предупреждаю, что её нельзя обижать! Это не от того, что я на неё запал, понятно? Это… это предчувствие!!

– Эй, он Фанна. – Сказал Арес. – Его предчувствия надо того, это, слушать. Помнишь, он предсказывал, что…

– Я ВСЁ помню! – Рявкнул Гор. – Но облизывать Чух здесь не будут! Как и убивать ни за что! – Он быстро обернулся к ухмыляющемуся Ашуру, и тот перестал ухмыляться. – Если её надо будет наказать, это буду делать только я, понятно? Никаких забав с нею! Она дохлая и слабая, просто не вынесет их, ясно?! Если она сдохнет, я тебя, и того рыжего у»бка, в раме напополам разорву!

– А чё я сразу?!

– А ты подумай, придурок! Спать, живо!

Ночью он едва дождался, когда Приют затихнет, и ровное дыхание парней не подскажет ему, что они спят. Тогда он осторожно прокрался к Алисе, и та, задрожав, прижалась к нему и тихо заплакала.

– Не плачь. – Чуть слышным шёпотом уговаривал он. – Не плачь… Это было самое плохое, дальше будет лучше… Я к Хэ пойду снова, попрошусь в Семью. Ты умница, хорошая моя девочка, смелая моя девочка!

– Так противно! – Всхлипнула Алиса. – Так противно!!! И вы… Вы такой… Грубый… Злой… Так страшно разговариваете! Почему?!

– Я таким и был. Пока ты не появилась, я такой был. Ты меня сделала другим. Но мне нельзя сейчас себя выдавать… Нельзя показывать, как я переменился. Понимаешь?..

– Да. – Прошептала Алиса. – Понимаю… – Крепко обняла его. – Я вас не подведу, Гор, я храбрая! Не смотрите, что я варежка, я храбрая! Правда-правда!

– Я знаю. – Грустно усмехнулся Гор, целуя её макушку. – Я горжусь тобой, маленький человечек!.. Легко быть храбрым, если здоровый, как я… А когда такая крошечная девочка такая храбрая, как ты, это же просто… просто чудо!

– Хорошо, что вы пришли. – Призналась Алиса, вновь прижимаясь к нему. – Не бросайте меня одну, пожалуйста!.. Я всё-всё сделаю, что скажете, только не бросайте!!!