Ева

Мари набрасывается на Еву, обнимает.

– А теперь селфи! – щебечет она. От сильной вспышки Ева зажмурила глаз. – Мы приведем твои волосы в порядок, даже не думай, я дам тебе хороший парик, а то так ты похожа на чудище Франкенштейна. Вот, я посылаю фотку Мэри, пусть она нас увидит и умрет от зависти.

Ева хочет что-то сказать, но молчит. Лом тащит сумки Мари.

– Бабуль, куда это поставить?

– В Евину комнату.

Ева недовольно смотрит на Бабушку и думает, что день начинается хуже не бывает.

– Ну, не бесись. Скоро я останусь в твоей комнате одна. Ты ведь должна пойти на тренировки, нет? – Мари радостно хлопает, зля Еву еще больше.

Та взбешенно смотрит на Бабушку:

– Я так понимаю, все уже знают о моих планах!

– Это не твои планы, дурочка! – хохочет Мари.

У нее розовые щечки, лицо покрыто зелеными блестками, и некоторые из них прилипли к лицу Евы.

Бабушка улыбается, а Ева от ярости раскраснелась. Прилипшие к лицу зеленые блестящие точки делают ее еще смешнее.

– Кто эта клоунесса, Бабуль, и чего она добивается от меня своим птичьим щебетом? Лучше бы вместо тебя приехала Мэри! – кривится Ева.

– Что, простите?! – Мари притворяется, что плачет.

– Успокойтесь, девочки, через несколько дней вы станете не разлей вода, – говорит Бабушка и кладет руку на плечо Евы. Та фыркает и мотает головой.

Лом через окно забрасывает сумки в комнату.

– Потише, гигант, там косметика, которая стоит как твои почки!

Лом тоже недоволен. Ему не нравится Евин настрой. А шуточки Мари не так уж и плохи. Лом любит новые знакомства.

– Мара-а-ат! – громко пищит Мари. – Бабуль, Марат со мной. Выйди из машины.

Все удивленно оглядываются на машину.

– Я в машине никого не увидел… – ошеломленно замечает Лом.

– Марат умеет быть незаметным, – поясняет Бабушка, – в этом его сила.

Дверца машины открывается. Сначала видны только белые кроссовки. Затем – высокий худой парень в черной спортивке. Блестящие волосы падают ему на глаза. Ножниц на лице нет. Он подходит к Бабушке, здоровается. Бабушка крепко обнимает Марата, громко целует в обе щеки.

– Мой мальчик, как я рада тебя видеть! Марат будет жить в гараже с Ломом. Как хорошо, что вы здесь!

Ева недовольна, Лом рад. Он не любит оставаться один. Длительное одиночество сводит его с ума, у него начинает дергаться глаз.

Марат тоже недоволен, он надеялся, что будет жить в доме, в своей любимой комнате. Но Бабушка объясняет, что заперла эту комнату и не собирается ее отпирать. Тема закрыта.

Лом и Подполковник выстроили Бабушкин дом точь-в-точь таким же, как прежний. Перед бегством Бабушка загрузила в машину все самое необходимое. В новом доме она в деталях воспроизвела прежний уклад и так же расставила всю мебель.

Жареная картошка, жареная курица, салат из огурцов и помидоров, эстрагон, сыр, лаваш, айвовый компот. Длинный деревянный стол накрыт прямо во дворе под деревьями.

Лом ест, не отрывая глаз от Мари, а Мари, не переставая, щебечет своим птичьим голосом – о городе, новых магазинах, загрязненном воздухе. Она подносит к Бабушкиным глазам свои наманикюренные ногти и рассказывает, сколько времени тратит на уход за ними. Жалуется, что ее младшая сестра Мэри целыми днями читает книги или сражается своим длинным мечом с воображаемыми врагами и не общается с ней.

– Бабуль, у меня смутные подозрения, что Мэри – тю-тю.

Марат сидит молча, ссутулившись, из-под челки еле виднеется один глаз. Ева исподтишка рассматривает этот глаз – черный и блестящий, непривычно блестящий.

По словам Бабушки, в раннем детстве Ева, Мэри, Марат и Мари дружили. Ева притворяется, что ничего не помнит, а Мари все помнит. Она утверждает, что Ева была влюблена в Марата, и громко, звонко хохочет. Марат отводит пряди от лица, но через секунду они снова спадают обратно. Ева говорит, что не доверяет воспоминаниям Мари.

Лом смеется над каждым словом Мари, что еще больше нервирует Еву. Мари радостно заявляет:

– Война закончилась, можно снова влюбляться!

– Война не окончена, – отвечает Ева и смотрит Марату прямо в глаза. – Все только начинается.

Мари улыбается и берет ее за руку:

– Мы проиграли, Ева. Все кончено. Кстати, твои ногти в ужасном состоянии. Сейчас Герберы сильнее всех. Их сила удвоилась. Ты видела новых полицейских? Ничего нельзя сделать. Только влюбляться и мечтать.

Ева выдергивает руку.

– Я собираю новый отряд. Война продолжается, это просто короткий перерыв.

Мари поворачивается к Бабушке и часто моргает:

– Бабуль, это она сейчас серьезно? Сбрендила не только Мэри?

– Мари, дорогая, у Евы есть время подумать. Сейчас она еще в шоке. Ей нужно время.

– В шоке?! – Ева нервно смеется, а потом становится серьезной. – Никто не может меня остановить. Так и знайте: я готовлюсь к войне! – еще громче заявляет она. – После нескольких заказов я нападу на Герберов! – уже кричит Ева, сложив ладони рупором, и ее голос разносится над высоченными лесными деревьями.

– Деревья услышали тебя, дорогая. А разве мало было смерти Артура и других? – испуганно спрашивает Мари.

Ева встает, бьет ногой по коляске, отбрасывая ее в сторону. Нога нестерпимо болит, но девушка, затаив дыхание, терпит.

– Наше дело не закончено. Мы не можем сдаться. Без вариантов, Иначе нас по очереди сожрут заживо.

– А если договориться с Герберами? Заключить временный договор, как это сделал Марат? Он взял несколько заказов – и теперь Парикмахеры свободны от преследования. – Мари смотрит на Еву и не понимает, о чем она думает.

– Заказы от Герберов? Никогда. Исключено! – ухмыляется Ева. – Я готовлюсь к новой войне. Как говорит Бабушка, тема закрыта.

Девушка поворачивается и идет к дому. Не доходя до дверей, она чувствует головокружение и пошатывается. Марат подбегает и успевает ее подхватить:

– Спокойно, Ева, спокойно. Тебе нельзя напрягаться.

Все набились в комнату Евы. Бабушка просит остальных выйти. Лом отводит взгляд от окна:

– Ева, война ничего не решит. Ты хорошо это знаешь. Мы проиграли, Ева. Заказы – пожалуйста, но я не буду готовить тебя к войне. Я не…

– Ба, они ни перед чем не остановятся. Они уничтожат нас одного за другим, по очереди. Понимаешь? Почему вы не хотите этого понять? Ты веришь, что они отстали от Парикмахеров? Почему у Мэри проблемы с Мари и Маратом? Все очень просто. Мэри знает, что нас ждет, и готовится к этому каждый день.

Бабушка выходит из комнаты и закрывает за собой дверь. Ева зажимает рот подушкой и плачет. Она хочет повернуть время вспять, спасти Артура и других соратников. Хочет начать все сначала, с той же точки. Ах, если бы можно было изменить хотя бы несколько минут, несколько эпизодов в своей жизни!

Мари

– Бабуль, мне кажется, Ева свихнулась, – произносит Мари и, перекинув волосы на одну сторону, заплетает косичку.

– Не говори так. Она видела слишком много всего. Для восемнадцатилетней девушки это чересчур. Но и мне кажется, что она сошла с ума. Как твоя сестра. Они последовательницы Шушан, а ты, надеюсь, будешь похожа на меня.

Бабушка рисует новое растение в своей книге. Вместо листьев – длинные перья.

– Оно, это растение, меняет настроение человека. Делает его беззаботным, веселым. Наверное, Еве поможет.

– Антидепрессант? – Мари улыбается. – А мне тоже дашь?

– Тебе не нужно. Представляю, как оно на тебя подействовало бы. Осталось только определить правильную дозу, и все готово. Ева должна забыть о новой войне.

– Не понимаю. Едва пришла в себя – и снова грезит о войне? Бабуль, если она атакует – не выживет. Ее разорвут на кусочки.

– Ну ладно, ладно, Мари, прошу тебя… – Бабушка умоляюще смотрит на Мари.

Та быстро меняет тему:

– Бабуль, ты помнишь Шшати?

– Конечно. Что случилось?

– Ее сын Дэв в меня влюбился.

Мари красит губы. Шоколадные глаза блестят.

– Мне кажется, Дэв хороший парень, несмотря на плохую репутацию, – говорит Бабушка и лукаво улыбается.

– Почему ты улыбаешься, Бабуль? Скажи, ну скажи. Ты явно что-то знаешь!

– А может, ты мне что-то скажешь, а не я тебе?

Мари опирается о стул и с грустью смотрит на свои покрытые лаком длинные ногти.

– Ну да, это я влюбилась, а не он. Он вообще не обращает на меня внимания. Ты представляешь, Бабуль? Это просто невероятно.

– Он обязательно влюбится, ведь ты самая красивая девушка на свете.

– У тебя есть подходящие травы на этот случай? – спрашивает Мари, подаваясь вперед.

– Нет, я еще не нашла растений для таких вещей. – Бабушка улыбается. – Но, обещаю, как только найду – дам знать.

– Бабуль, а может, мне стоит сходить к прорицателю Бабкену? Вдруг он как-нибудь поможет?

Бабушка бледнеет, смотрит на Мари, откладывает ручку в сторону, выпрямляет спину и чеканит изменившимся голосом:

– Никогда, никогда не смей к нему ходить! Обещай мне, что ты этого не сделаешь.

Бабушка задыхается. Мари испуганно обещает, но не понимает, в чем дело. Бабушка ничего не объясняет, говорит, что тема закрыта, и уходит.

Мари осторожно открывает дверь в комнату Евы, входит и валится на постель. Слышны равномерное дыхание Евы и стрекотанье сверчков.

Мари не спится, она размышляет, что ей делать: «Буду думать о Дэве, представлять, как мы вместе идем на свидание». Она миллионы раз представляла это свидание, и нить ее воображения всегда обрывалась на одном и том же месте. Тогда она начинала все сначала, и так до тех пор, пока не проваливалась в сон.

Дэв, сын Шшати, – личность противоречивая. О нем рассказывают разные, иногда ужасные истории. Дэв рос с потаскухами, и его мать проститутка. Окружающий Дэва мистический ореол, его спокойствие, самоуверенность и сила манят Мари и делают беззащитной.

Мари чувствует, как кровь в ее венах нагревается и устремляется к животу.

– Мари… – слышится голос Евы.

– Ты что, не спишь? Ты меня напугала. – Мысли Мари возвращаются в комнату, в которой ничто не напоминает о Дэве.

– Ты знаешь, где могила Артура? – шепотом спрашивает Ева.

– Да, знаю. Я иногда ее навещаю. Наверное, кроме меня, туда никто не ходит.

– Возьмешь меня с собой?

Мари недолго думает и отвечает.

– Если обещаешь всю ночь меня слушаться – возьму.

И Мари до рассвета рассказывает о Дэве, неутолимой жажде боя, которой одержима Мэри, своих снах, всех кварталах города, преступлениях Герберов и снова о Дэве.

Шаги

Ева переступает через порог дома и чувствует мокрую траву под ногами. Ходит осторожно, медленно. Делает глубокий вдох. С одной стороны головы волосы растут торчком, еще виднеются шрамы, а с другой – доходят до травы и касаются ее росистой поверхности. Раненый глаз полузакрыт, отеки на лице спали. Ева быстро выздоравливает.

– Ты не спала? – слышит она голос Марата, который стоит под деревом, прикусив травинку. Ева удивляется, что не заметила его. Он появляется из ниоткуда.

– Нет, твоя сестра делает все, чтобы я вдруг не вырубилась, и заставляет меня как можно быстрее встать на ноги.

Ева не вполне разбирается в собственных ощущениях, но присутствие Марата ее напрягает. Резким движением головы он отбрасывает волосы в сторону, на мгновение показывая блестящие глаза.

– Мы почти ровесники, но твоя сила превосходит и мою силу, и силу Мари в совокупности. В детстве ты не была такой сильной, хотя так кусалась, что на моей руке до сих пор остались следы.

– Каковы ваши навыки? – спрашивает Ева, словно не слыша, о чем рассказывает Марат, и садится на деревянный стул.

– Мари сражается электрической пилой. А я могу исчезать или появляться так, чтобы никто не заметил. И душить поясом.

Марат показывает пояс, на котором изображены золотые ножницы.

– Впечатляет, – говорит Ева и чувствует, как потеют ее ладони.

Марат приближается, начинает кружить вокруг стула Евы.

– Ты действительно не помнишь детство? Не помнишь, как я учил тебя стрелять из лука?

– Я помню какие-то эпизоды из детства, но тебя – смутно.

Конечно, она помнит Марата и Мари, но воспоминания размыты. После войны у нее остались обрывки воспоминаний.

– На твоей шее вытатуирован зонт. Ты встречалась с Человеком-зонтом, ты его видела?

– Почти.

– Его мало кто видел. Говорят, он один из мощнейших мастеров, даже сравнивают по силе с Герберами. Странно, что он тебя не убил.

– Ничего странного. Еще убьет.

Приближается Бабушка, держа чашку:

– Выпей.

– Что это, Бабуль?

– Тебе всегда нужно знать, что? Успокоительное.

– Разве я не спокойна? Не хочу, спасибо.

Бабушка безнадежно всплескивает рукой и идет обратно в дом.

– Почему ты не выпила? Бабушка тебе плохого не предложит, – говорит Марат, приближая голову к Евиной шее. – Зонт тебя защищает. Он тебя не тронет.

Ева оборачивается. Их лица очень близко.

– Защищает меня?

– Да, он поставил на тебе метку, означающую, что ты под его опекой.

Ева молчит. «Человек-зонт защищает меня, но почему? Есть что-то, чего я не знаю».

– Ева, у тебя даже раны красивые, – улыбается Марат. – Никогда не видел столько цветов на одной голове. Не верится, что ты меня не помнишь. Это меня даже забавляет.

– Бабушка не обратила внимания, что я добралась сюда самостоятельно. Что коляски нет. – Ева снова меняет тему и встает со стула. – Вместо этого она хочет успокоить мои нервы. Это значит, что она не замечает или не хочет замечать самого важного.

– Как и ты, Ева, – говорит Марат, – ты повторяешь одно и то же и не хочешь меняться.

Ева опирается о стул и садится обратно.

Марат снова улыбается и исчезает среди деревьев.

Ева все еще напряжена, сердце учащенно бьется. Неужели Марат ей нравится? Как? Она даже не знает его толком. Ева смотрит на длинный деревянный стол. Ящерка смотрит на Еву, сжимая челюстями пеструю бабочку. Бабочка безнадежно машет одним крылом и затихает.

Весь день Бабушка избегает общения. Она очень обеспокоена и понимает, что Ева сделает то, что запланировала. Бабушка села в свою машину. Она обращается к мертвой сестре:

– Я должна удержать ее от войны. Это самоубийство. Я не хочу ее потерять. Ты должна подать мне знак, Шушан, скажи хоть что-нибудь.

Бабушка включает фары. Напротив стоят гаражные шкафы, в которых хранятся старые книги, ящики, разное барахло.

Лом и Марат сидят на втором этаже, откуда видна Бабушкина машина.

– Опять она сама с собой разговаривает. Бабушку что-то беспокоит, – говорит Лом и делает ход на шахматной доске.

– Шах и мат. – Марат опирается на спинку стула и скрещивает пальцы на затылке. – Знаешь, если Ева решит ступить на тропу войны, то все мы пойдем за ней. Ты готов умереть, Лом?

Лом смотрит на него, обнажая крупные зубы:

– Я всегда готов. Сыграем еще раз?

– Нет, пойду прогуляюсь.

С этими словами Марат исчезает.

– Решено, – говорит Бабушка, держась за руль, – я заставлю ее выпить это зелье. Другого выхода нет.

И выключает фары.

Ева сидит на кровати и смотрит куда-то вдаль.

– О чем ты думаешь? – спрашивает Мари, расчесывая ей волосы.

– Думаю, нужно сходить на могилу Артура, пока Бабушка не отправила меня к Подполковнику. Может, сегодня ночью? Подождем, пока все уснут, и поедем на твоей машине?

– Можно, но почему ты не хочешь, чтобы Бабушка узнала об этом? Она не будет против.

– Не хочу, чтобы она поехала с нами.

– Почему? Чем она тебе помешает? Бабушка очень деликатна, она оставит тебя одну у могилы.

Ева глубоко вздыхает, Мари понимает, что вопросы излишни, и соглашается на ночную поездку.

– Сегодня я написала Дэву письмо. Представляешь, он не ответил. Наверное, у него есть девушка. Как ты думаешь, есть? Написала, что я теперь живу в лесу, далеко от города.

– Не пиши ему, раз не отвечает, Мари, лучше пиши кому-нибудь другому.

– Кому?

– Тому, кто будет отвечать.

– Может, он нарочно не отвечает? Может, он меня испытывает?

– Зачем? – спрашивает Ева и закрывает окна.

– А я знаю? Кто поймет этих парней. Я очень хотела сходить к прорицателю Бабкену, но Бабушка не пускает. Хотя бы порасспрашивала, он бы что-то сказал, я бы столько не думала о Дэве.

– Бабушка не пускает? – Ева повернулась к Мари. – Почему?

– Не знаю, она побледнела, когда я упомянула прорицателя.

Ева подходит к Мари:

– Хочешь, съездим к нему втайне от Бабушки?

– Ева, мне вовсе не хочется заводить от нее какие-то секреты, но да, давай.

– Смотри, Мари, Бабушка принесла мне чай. Я уверена, что в него что-то подмешано. И мне об этом не говорится. Иметь секреты – это нормально. Мы ничего не знаем о ее прошлом.

Глаза Мари блестят, она залпом пьет чай, предназначенный для Евы.

– Значит, поедем на кладбище, а потом к прорицателю. На рассвете доедем домой. И никто нас не хватится.

Ева кивает.

Кладбище

– Который час, Ева? – Мари ворочается в постели и фыркает.

– Успокойся, ты спрашиваешь, который час, раз в две минуты, я скажу, когда будет пора.

– Не могу ждать, я очень нетерпелива и очень счастлива.

– Ты счастлива, что поедешь на кладбище? – Ева удивленно поднимает брови.

– Да, то есть нет. Счастлива, что потом мы поедем к прорицателю. Мне не терпится, я уже продумала вопросы. У тебя нет вопросов к прорицателю?

– Я в такие вещи не верю. Я сама нахожу ответы на свои вопросы.

– Ну да, ясно. Я тоже особо не верю, но кайфово же?

– Нет, – отвечает Ева и смотрит в потолок.

Мари без конца болтает, даже в темноте видно, как блестят ее глаза. Марат похож на Мари. Они как близнецы. Ева смотрит на потолок и думает о Человеке-зонте.

– Хорошо бы тебе присоединиться к моему отряду, – говорит Ева, не отрывая взгляда от потолка.

– Кому? Мне? Не знаю, наверное, присоединюсь. Я никогда не участвовала в крупных сражениях.

– Я не тебя спрашивала. Просто размышляла вслух.

– Ты можешь говорить шепотом? – Мари поднимается с места.

– Я говорю шепотом… – шепчет Ева.

– Да, но громко.

– Как можно громко говорить шепотом?

– Вот именно так, как ты.

Ева прикладывает руку ко лбу, закрывает глаза.

– А меня ты не спросишь, присоединяюсь я к твоему отряду или нет? – спрашивает Мари.

Ева вздыхает:

– А тебе нужно для этого специальное приглашение?

– Конечно, Ева! Я же не абы какой солдат. Ты бы видела, как я сражаюсь! Прямо зажигаю!

– Значит, я приглашаю тебя в свой отряд.

– Я же не оставлю тебя, Марата и свою психованную сестру одних. Могу я кое-что спросить?

– Спрашивай.

– Который час?

Ева встает с кровати, берет ключ со стола.

– Ты невозможна, Мари. Я буду ждать тебя в машине у гаража. Придешь через пять минут.

– А почему мы идем не вместе? Ты решила слинять?

– Обещаю, что не слиняю.

– Подумаешь, я тоже Бабушке пообещала, что не пойду к прорицателю.

– Я свое слово держу.

Ева выпрыгивает из окна. На секунду каменеет от боли, потом выпрямляет спину.

– Но почему ты собираешься вести мою машину? – не унимается Мари.

– Ты под воздействием сомнительных травок, – отвечает Ева и убегает.

За гаражом есть узкая тропинка. Ева оглядывается по сторонам, выводит машину за ворота. Машина похожа на танк, только не стреляет. Хотя кто ее знает.

– Лом и мой брат тебя увидели? – спрашивает Мари, плюхаясь на сиденье.

– Увидели. Сказала, что едем на кладбище, что на рассвете вернемся. Глянь: они стоят там вдалеке и смотрят на нас. Бабушка обычно принимает снотворное, если бы не приняла – стояла бы сейчас перед машиной, расставив ноги и подбоченившись.

– Да уж, представляю… – вздыхает Мари и добавляет: – Ничего, в такой позе она будет ждать нас по возвращении.

Ева вертит связку ключей, и гигантская машина движется, выравнивая небольшие холмики колесами.

Самое большое кладбище находится за чертой города. За пределами кладбища есть особый участок, где хоронят людей, у которых нет родных. Их имена и фамилии написаны белой краской на тоненьких жестянках, на некоторых табличках вообще ничего не написано. У этой части кладбища есть свое название: Детдом.

Мари показывает дорогу и время от времени восторженно хлопает. Мелкая мошкара бьется о лобовое стекло.

– Знаешь, Ева, я всегда прошу прощения у мелкой живности, когда наношу ей вред, а вот у людей прощения не прошу.

Ева понимает, что не нужно было говорить Мари про чай.

– Мари, научись любить людей. В действительности они не так уж плохи. Наверное, ты бы хотела родиться богом. Или чувствуешь себя богом.

– Наверное. Разве мы не боги? Или хотя бы божественные сущности.

– Мы обычные люди, Мари. Таких, как мы, много.

– Не говори так. Ты меня огорчаешь. Я другая, я счастлива. Я счастлива, как мошки. Вот и все.

По сути, Бабушка хотела вызвать у нее иллюзию счастья. На короткий миг Еве даже становится любопытно: выпей она чай, продолжила бы думать о войне или нет? «Не попробуешь – не узнаешь», – говорит она самой себе и тормозит. Фары освещают большой участок Детдома.

– Здесь есть сторож? – спрашивает Ева.

– Нет, о чем ты? Кому нужен Детдом, кроме нас с тобой? Слушай, а ты цветы не привезла?

– Ага, конечно, привезла, вот прямо сейчас собрала, высунув руку из окна машины, разве ты не заметила? – Ева в упор смотрит на Мари.

– Ладно, ладно. Здесь растут красивые маки, пойду принесу несколько штук.

Мари провожает Еву до могилы и исчезает. Она прекрасно понимает, что Ева хочет остаться одна.

Ева подходит к покосившемуся указателю. Пытается поправить. Не получается. Колени подгибаются. Она, задыхаясь, опирается на могильный холмик. Гладит землю. Могилу Артура украшают несколько высохших цветов. Наверное, кроме Мари, сюда никто не приходил.

– Здравствуй, сердце мое. Я пришла, – говорит Ева, и фиолетовые слезы текут из ее глаз.

Боль в глубине сердца только усиливается. Запачканными в земле руками Ева хватается за грудную клетку, словно хочет вырвать боль из себя.

– Почему, ну почему ты пришел во время боя? Я же тебе запретила. Я же тебя просила. Тебя не должно было там быть, глупый, глупый мальчишка!

Мари издали смотрит на Еву. В свете фар она видит согнувшееся, уменьшившееся тело, но не чувствует боли. Нет, она улыбается и собирает цветы. Решает запеть, уходит в глубь кладбища – подальше от глаз и ушей Евы.

Для этого страшного места Мари слишком счастлива.

«Какой хороший чай», – думает она. Цвета стали ярче, звезды крупнее. Она поет и проходит мимо табличек с именами, и у каждой из них оставляет по маку, потом присаживается под каким-то высохшим деревом и глядит на луну. Представляет, что Дэв сидит рядом и молча смотрит ей в глаза.

Она видела Дэва лишь однажды, на дне рождения однокурсницы. Мари тогда красила волосы в зеленый – для образа русалки. Помнит, что Дэв сидел на диване и потягивал пиво. Он ни с кем не общался, но многие пытались с ним заговорить – и парни, и девушки.

– Ты любишь море? – спросила его Мари, присаживаясь рядом.

Дэв встретился с ней взглядом и кивнул. Она сразу влюбилась в эти медовые глаза. Через несколько минут Дэв испарился, и Мари скучала весь вечер, постоянно высматривая его.

Телефон звякает, и Мари отвлекается от воспоминаний.

Дэв ответил: «Рад, что ты в лесу».

– А-а-а… – стонет Мари и в обнимку с телефоном ложится на холодную землю.

Чуть позже она встает и пытается понять, как долго она здесь лежала. Нужно вернуться к Еве. Фары слепят ей глаза. Поднялась ужасная пыль. Ветра нет. Ева включила мотор? Откуда столько пыли? Мари подходит к могиле Артура. За песчаными холмиками глубокая яма. Ева стоит в ней. Мари направляет в яму свет мобильника. На грязном, пыльном лице Евы улыбка.

– Его здесь нет, Артур не здесь. Маки не нужны. – Она смеется.

– Ева, ты меня пугаешь. Давай руку, выбирайся оттуда.

Машина движется, оставляя позади большую яму Детдома, желтые клубы пыли.

– Откуда у тебя лопата? Тебе для этого понадобилось пять минут, чтобы я не видела, что ты берешь из гаража? Поэтому ты не хотела, чтобы Бабушка ехала с нами? Ева, ты сумасшедшая! Но как же так, где Артур?

– Не знаю, нужно его найти.

Теперь громко смеется Мари.

– Что случилось? – спрашивает Ева, тоже со смехом.

– Посмотри на себя, Ева, ты как зомби, будто сама – выбравшаяся из-под земли покойница.

– Да, очень смешно. Я ждала, что ты скажешь что-нибудь интересное. Похоже, снадобья не улучшают качество юмора. Ладно, скажи, где живет этот прорицатель.