Отец Магистр Игнатий

Дед будущего святого вскоре оказался замешанным в борьбу, которая нарушила мир между предводителями кланов (parientes may ores, предводителями двадцати четырех ведущих дворянских родов, или кланов) и гипускоанскими городами. Наиболее известным связанным с ней событием была вызывающая надпись, которую Хуан Перес и другие вожди его клана прибили к воротам Аскойтии 31 июля 1456 г., направленная против восьми гипускоанских городов, среди которых были Аспейтия и Аскойтия. Причины этого поступка были «многочисленны и важны». Главной из них было то, что города «объединились против них в братство (hermandad) и создали союзы и отряды, которые рушили их замки (casas-fuertes), убивали их родных, грабили их имущество и делали все, чтобы они оказались в немилости у короля»[12].

Братство (hermandad), упомянутое в этом воззвании, представляло собой организацию, созданную, в основном с целью обороны, городами, которые были все еще слишком слабы, чтобы противостоять могуществу предводителей кланов (parientes may ores). Эти вооруженные силы пользовались благосклонностью и покровительством короля.

Утверждения о том, что hermandad разрушал крепости сеньоров, заставляет подозревать, что зачинщиками этого разрушения, по крайней мере частичного, были сами города; замок Лойола до сих пор несет на себе следы этих событий. Дом Оньяс был, вероятно, разрушен примерно в это же время. Будучи хорошо укрепленным и стратегически выгодно расположенным, он позволял держать под контролем долины Лойола, Ландета и Аратсеррека и таким образом представлял собой наиболее серьезную угрозу.

Не вполне ясно, было ли это разрушение делом братства (hermandad) или короля Энрике IV, который таким образом наказал сеньоров за их проступки. Наверняка известно лишь то, что король лично посетил земли Гипускоа и 21 апреля 1457 г. вынес приговор непокорным сеньорам и их союзникам. Приговор заключался в ссылке в города Эстепона и Химена в далекой Андалусии, на границе с землями, где все еще господствовали мавры. Хуан Перес де Лойла был сослан на четыре года в город Химена-де-ла-Фронтера в сегодняшней провинции Кадис. Милостью короля 26 июля 1460 г. ему была дарована амнистия, сократившая срок изгнания. В то же самое время король Энрике издал указ, согласно которому сеньорам разрешалось отстроить свои дома, но с двумя условиями: они не должны были строить их на том же месте; дома должны были быть «простыми, без каких-либо башен и укреплений». Что касается Лойолы, можно заметить, что только второе условие было соблюдено. Дед Игнатия построил дом точно таким, каким он предстает нам сегодня: с двумя верхними этажами из кирпича в мавританском стиле и без каких-либо фортификаций. Эти этажи надстроены над первоначальными массивными стенами из камня.

От брака Хуана Переса де Лойолы и Санчи Перес де Ираэ-та, деда и бабки Игнатия, родился сын, Бельтран, и две дочери, Мария Лопес и Каталина. Мария вышла замуж за Педро де Олосагу, а Каталина за Хуана Переса де Эмпарана из дворянского дома с тем же именем, который находился в Аспейтии. От этого брака родилась Мария Лопес де Эмпаран, которая была сестрой (serora), заботившейся о святилище Сан-Педро-де-Элорменди. В 1496 г. эта кузина Игнатия вместе с другой молодой дамой из Гипускоа, Алой де Уранга, приняла устав третьего ордена св. Франциска, положив таким образом начало будущему монастырю Непорочного зачатия, который сохранился по сей день. Известно, что дед Игнатия внезапно умер в Толосе, не оставив завещания. Точная дата его смерти неизвестна[13].

В 1467 г. Бельтран Ибаньес де Оньяс (ок. 1439–1507 гг.), отец св. Игнатия, женился на Марине Санчес де Ликона, дочери Мартина Гарсии де Ликоны. О Бельтране мы знаем, что он воевал на стороне Фердинанда и Изабеллы, «католических королей» (Reyes Catolicos). В войне за престолонаследие Кастилии, разразившейся после смерти Энрике IV, Альфонсо V, король Португалии встал на сторону Хуаны ла Бельтранехи и, проникнув в Кастилию, занял город Торо и осадил Бургос. Бельтран участвовал в контрнаступлении, которое завершилось отвоеванием Торо и освобождением Бургоса в 1476 г. Чуть позже он также принимал участие в обороне Фуэнтеррабии от нападения французов.

Фердинанд Католик и его супруга вспомнили об этих доблестных делах, когда хартией, изданной 10 июня 1484 года в Кордове, пожаловали сеньору Лойолы право патроната над церковью Аспейтии – «за верность, выказанную нам при осаде города Торо, захваченного королем Португалии, а также при осаде Бургоса и на защите окруженной французами Фуэнтеррабии, где Вы лично вместе с Вашими родственниками находились долгое время, подвергая себя риску и опасности, а также за множество других услуг, которые Вы нам оказали и которые, как мы надеемся, будете оказывать в будущем»[14].

В 1490 г. Бельтран как патрон церкви в Аспейтии с согласия ректора и семи держателей бенефициев установил порядок распределения десятины, собираемой приходом. В 1499 г. он распорядился, чтобы постановления синода, проходившего в том же году в Памплоне, были применены к церкви в Аспейтии. В 1506 г. с согласия духовенства он разработал ряд постановлений, которые следовало соблюдать при рукоположении новых служителей престола. Вероятно, важнейшим из них было предписание, согласно которому ни один кандидат не мог быть допущен к рукоположению, пока не пройдет непрерывный четырехлетний курс обучения в университете или частной коллегии, «дабы будущий ученый хорошо владел грамотой и пением»[15]. Эти указания были представлены на рассмотрение генеральному викарию Памплоны. Он провозгласил их недействительными, «поскольку они составлены лицами, которые не имели и не имеют власти и полномочий заниматься подобными делами»[16]. Тем не менее, после внесения некоторых поправок, генеральный викарий утвердил эти постановления как свои собственные 20 февраля 1507 г.

Сохранением важных документов, касающихся семьи Лойол, мы обязаны отцу св. Игнатия. 10 сентября 1741 г. он предстал перед мэром Аспейтии Хуаном Пересом де Эйсагире, прося его распорядиться, чтобы нотариус Иньиго Санчес де Гойяс составил копии семи документов 1431–1440 гг., которые проливают свет на некоторые интересные аспекты истории этой семьи[17]. В частности, мы видим, что сеньор Лойолы заключал союзы (treguas) с другими горожанами Аспейтии, которые обязывались «всеми средствами воевать или бороться за мир на стороне сеньора или сеньоров Лойолы и никогда не расторгать свой союз с ними»[18]. В этом отношении сеньор Лойолы поступает как типичный предводитель фракции (jefe de bando). Он вступает в союз с другими горожанами, чтобы заручиться их поддержкой в своих делах. Меры, направленные против короля, были исключены.

Из документов известно, что Бельтран составил свое завещание в присутствии нотариуса Хуана Мартинеса де Эгурсы 23 октября 1507 г. Вероятно, в тот же день он умер. Его младшему сыну Иньиго было в это время шестнадцать лет.

3. Семья матери

Если мы обладаем ясными и точными сведениями о семье отца св. Игнатия, то относительно происхождения его матери все еще остается множество сомнений и пробелов. Его дедом по материнской линии был Мартин Гарсия де Ликона, которого называли «доктором Ондарроа» по имени бискайского города, куда его семья переехала из своего родного Лекейтио в 1414 г. В Ондарроа по сей день сохранилась casa-torre Ликон. Мартин был сыном Хуана Гарсии де Л иконы и Марии Яньес де Астеррика. Посвятив себя юридическим делам, он стал «членом совета нашего короля и господина и аудитором его верховного суда, сеньором дома Бальда»[19], как гласит брачный контракт его дочери Марины, матери Иньиго.

Свой титул сеньор де Бальда получил в результате покупки этого дома в Аскойтии, который он приобрел у Педро, незаконного сына Ладрона де Бальды, в 1459 г. Последний умер в изгнании, в Андалусии, куда был сослан указом Энрике IV в 1457 г. В 1460 г. тот же король пожаловал Мартину патронат над церковью в Аскойтии. В 1462 г. Мартин получил должность аудитора в королевской канцелярии (cancilleria) Вальядолида и жалование в 30 000 maravedis и восемь эскудо. Можно предположить, что после покупки дома Бальда он перенес свою резиденцию в Аскойтию, хотя по долгу службы, вероятно, проводил много времени в суде в Вальядолиде. Жители Аскойтии всегда считали его чужим и прозвали его «el Viscaino»[20]. Он умер в 1470 г., и его преемником стал его сын Хуан Гарсия де Бальда, который женился на Марии Ортис де Гамбоа.

Мы точно не знаем, кем была жена Мартина Гарсии де Ликоны и бабушка св. Игнатия по материнской линии. Наверняка известно, что она умерла до 1467 года – года, когда ее дочь Марина вышла замуж за Бельтрана де Оньяса, сеньора Лойолы. Самое распространенное мнение, которого придерживаются и такие компетентные ученые, как Лопе Гарсия де Саласар, Эстебан де Гарибай и Габриэль де Энао, заключается в том, что Марина происходила из рода Бальда и была дочерью Фортуно де Бальды. Одни считают, что ее звали Маркеса (женская форма имени Маркос), другие – что ее звали Грасия. Однако эти мнения противоречат заявлению четырех свидетелей, которые в 1561 г. засвидетельствовали, что жену Мартина де Ликоны звали Мария де Сараус. Соответственно, бабку Игнатия по материнской линии звали не Бальда, а Сараус. Мы должны признать, что существуют аргументы в пользу каждого из этих мнений, поэтому вопрос не может считаться закрытым.

Что касается матери Иньиго, о ней не известно почти ничего, кроме даты ее бракосочетания – 1467 г. – и имен множества ее детей. Можно подсчитать, что, когда она вышла замуж, ей было около двадцати лет, во всяком случае, больше десяти. Таким образом, если ее отец, доктор Ондарроа, не купил дом Бальда до 1459 г., мы вынуждены будем признать, что мать Иньиго родилась не в Аскойтии. Это еще один вопрос, на который пока нельзя дать ответ. Что касается моральных качеств этой женщины, нам приходится довольствоваться несколько туманными хвалебными речами, которые произносили свидетели, призванные давать показания на процессе беатификации ее сына в 1595 г. Они говорят о ее твердости в вере и послушании Церкви. Надо полагать, в тех же ценностях она воспитала и свое многочисленное потомство. Когда она умерла, неизвестно; во всяком случае, это произошло до 1508 г.

4. Братья

По поводу количества и имен братьев Иньиго ведутся нескончаемые споры, но, к сожалению, ни к каким окончательным выводам они пока не привели. Завещание их отца, которое, безусловно, разрешило бы все сомнения, не сохранилось. На вышеупомянутом процессе беатификации было сказано, что Игнатий «был последним и младшим из тринадцати детей этой почтенной четы – Бельтрана и Марины»[21].

Это точное число еще раньше приводил и первый биограф св. Игнатия, Педро де Рибаденейра, который указывал, что у родителей Иньиго было восемь сыновей и пять дочерей. На основании не подлежащих сомнению документов можно установить имена некоторых их сыновей – Хуан Перес, Мартин Гарсия, Бельтран, Очоа Перес, Эрнандо, Перо Лопес и Иньиго – и дочерей – Хуана, Магдалена, Петронила и Санча Ибаньес. О последней неизвестно, была ли она законной дочерью. Наверняка незаконными детьми были Хуан Бельтран, которого один из его братьев назвал «бастардом» (el borte) и Мария Бельтран. Некоторые относят к числу братьев Иньиго также некоего Франсиско де Оньяса-и-Лойолу, но доводы, которые они приводят, не слишком убедительны. Порядок появления некоторых детей точно не известен. Мы также не знаем, был ли Иньиго младшим из всех детей или только из сыновей.

В целом можно сказать, что, следуя примеру своих предков, все братья состояли на службе у королей Кастилии, участвуя в войнах и сражениях или в завоевании Америк. Исключение составляет Перо Лопес, который получил духовное звание и был ректором церкви в Аспейтии. Старший сын, Хуан Перес, на собственном корабле принимал участие в войне с французами за Неаполитанское королевство и умер в Неаполе в 1496 г., когда Gran Capitan Гонсало Фернандес де Кордоба завершил свой первый военный поход битвой под Ателлой. Мы утверждаем, что он умер в Неаполе, так как именно здесь, в доме испанского портного Хуана де Сегуры 21 июня 1496 г. он составил свое завещание[22], и после этого о нем не было никаких упоминаний. Он оставил двух сыновей – Андреса и Бельтрана, – первый из которых последовал по стопам своего дяди Перо Лопеса, став его преемником на посту ректора церкви в Аспейтии.

Таким образом, второй сын, Мартин Гарсия де Оньяс, стал наследником родового замка Лойола. Он участвовал в наваррских войнах. В 1512 г. он воевал за присоединение этого королевства к Кастилии в битве под Белате. В 1521 г. он вместе с пятью или шестью десятками своих людей ринулся на защиту Памплоны, во время которой его брат Иньиго получил ранение; но, видя пререкания командиров относительно того, как следует вести сражение, он оставил поле боя. После отвоевания Памплоны он участвовал в защите Фуэнтеррабии и был одним из самых принципиальных противников решения капитана Диего де Веры сдать крепость французам, которое тот принял 28 октября 1521 г.

В описи имущества Мартина Гарсии, составленной в 1539 г., вскоре после его смерти[23], перечисляется его оружие и другое военное снаряжение. И все же большая часть его жизни была посвящена не военному делу, а управлению имением Лойола и патронату над церковью в Аспейтии. В 1518 г. он женился на Магдалене де Араос, дочери Педро де Араоса, мэра Сан-Себастьяна и уроженца Вергары. Стремясь сохранить свои родовые владения целыми и нераздельными, он в 1536 г. постановил, что право на наследование имущества (mayorazgo) должно перейти к его первородному сыну Бельтрану[24]. Как патрон церкви в Аспейтии, он отстаивал ее интересы и работал над усовершенствованием богослужений. В 1526 г. с согласия духовенства он подготовил ряд положений по улучшению управления приходом, которые были переданы для утверждения королю и епископу Памплоны. Он умер в своем родовом замке Лойола 29 ноября 1538 г., составив в том же месяце завещание, сопровождавшееся пятью дополнительными распоряжениями[25].

Что касается других братьев Игнатия, Бельтран был бакалавром, и, как представляется, подобно своему старшему брату Хуану Пересу, сражался и погиб в войне за Неаполитанское королевство. Очоа Перес, как сказано в его завещании 1508 г.[26], сражался на службе у королевы Хуаны в Нидерландах и Испании. Эранандо, отказавшись от своих прав на наследование имущества родителей, в 1510 году пустился в плавание в Америку и умер в Дарьене. Перо Лопес, как мы уже видели, избрал церковное поприще. С 1518 г. он был ректором приходской церкви в Аспейтии. Он трижды ездил в Рим отстаивать интересы семьи. В 1529 г., возвращаясь из последней поездки, он умер, будучи проездом в Барселоне.

Все сестры Иньиго удачно вышли замуж. Старшая, Хуанеиса, вышла замуж за Хуана Мартинеса де Альсагу, нотариуса Аспейтии. Мужем Магдалены был Хуан Лопес де Галлайстеги, нотариус Ансуолы, сеньор домов Галлайстеги и Эчеандия. Петронила вышла за Педро Очоа де Арриолу, уроженца Элгойбара. Незаконная дочь Мария Бельтран была сестрой (serora или freila) и заботилось о святилище Сан-Мигель; однако, отказавшись от решения не выходить замуж, она заключила брак с Доминго де Аррайо. Хотя эти сеньоры были из богатого рода, некоторые из них не умели ни читать, ни писать и были не в состоянии даже подписывать собственные документы.

5. Аспейтия, город в сердце Гипускоа

Аспейтия – город, укрытый в долине Ираурги, которую с юга на север пересекает река Урола, главная река Гипускоа. Эта река протекает через узкое ущелье, образованное горами Элосуа и Паготксета. В середине долина реки внезапно расширяется, достигая Аскойтии; далее река течет в сторону Аспейтии. Между этими двумя городами стоит дом Лойола, над которым простирается горная цепь Исарраиц. За Аспейтией долина реки снова сужается. Далее река, минуя Сестону и Ираэту, впадает в море в Сумае.

Отец Педро де Табларес, посетивший Лойолу в 1550 г., еще при жизни Игнатия, был особенно потрясен «свежей зеленью» долины, о которой он писал, что «едва ли что-то может быть приятнее для глаз». Лойола предстала перед ним, «окруженная лесами и садами со всевозможными фруктовыми деревьями – столь густыми, что за ними едва можно разглядеть дом, пока не дойдешь до самых ворот»[27]. Он не говорит, какие именно деревья заполняли пейзаж, но мы знаем, что это были в основном яблони и каштаны.

Аспейтия получила документ об основании (carta-puebla de fundacion) из рук короля Фердинанда IV 20 февраля 1310 г. Всем желающим поселиться в Гармендии, «что в Ираурги», разрешалось сохранить «право голоса и свободу, которыми они обладают там, где проживают в настоящее время». В другом документе город назван Сальватьерра-де-Ираурги, и это имя он сохранил до шестнадцатого века, когда его постепенно вытеснило название Аспейтия. Король пожаловал жителям Сальватьерры патронат над церковью Сан-Себастьян де Сореасу с правом предлагать епископу Памплоны, которому эта церковь подчинялась в делах церковных, кандидатов на должность ректора и держателей бенефициев. Далее мы увидим, к каким судебным разбирательствам с домом Лойола привел этот патронат.

В Стране басков огромное значение имеет caserio – хутор. Вместе с прилегающими территориями caserio образует дом и поместье (casa у solar) сеньора. Дом дает имя своему владельцу и его детям. В семье св. Игнатия имена Оньяс и Лойола чередуются, потому что родоначальники этого рода были сеньорами этих двух домов.

Оньяс, расположенный на взгорье, и Лойола, укрытая в долине, были домами предводителей кланов (parientes mayores). Общество басков строилось вокруг различных образующих его родов. Род, в свою очередь, представлял собой единое целое, основанное на узах кровного родства. Предводители кланов (по-баскски aide nagusiak) обладали реальной властью на своих территориях; зачастую они использовали ее против городов, которые были основаны позже и которым все еще недоставало сплоченности и хорошей организации. Кроме того, сами предводители кланов делились на две фракции (bando), одна из которых называлась onacinos, а другая – gamboinos по именам родов, положивших им начало, – Оньяс и Гамбоа. Род Оньяс принадлежал, само собой, к фракции onacinos, среди семей которой он был самым могущественным, если не считать семью Ласканьо.

Чтобы усилить свое могущество, главы ведущих семей старались заключать союзы с другими семьями той же фракции посредством брачных уз. Искали они поддержки и у других соседей, которые «вступали в союзы» (entraban en treguas) с ними, то есть обещали поддерживать их в их борьбе с соперниками. В течение пятнадцатого века несколько жителей Аспейтии заключили союзы с домом Лойола, в том числе сеньор дома Эмпаран – одного из ведущих домов. Это укрепило связь между двумя сильнейшими домами Аспейтии, которая нашла свое конкретное выражение в браке тетки Иньиго, Каталины, с Хуаном Мартинесом де Эмпараном, сеньором дома с тем же названием. С этими двумя домами соперничал род Анчьета, чей дом был в Уррестилье. Дома Лойола и Эмпаран дали обет никогда не вступать в союз с домом Анчьета.

О междоусобицах между двумя фракциями и катастрофических последствиях этой вражды много и подробно повествуют местные историки, в том числе Лопе Гарсия де Саласар в своей книге «О счастье и удачах» (Las Bienandazas e Fortunas), которую он написал между 1471 и 1476 годом – годом своей смерти. Когда читаешь эти хроники, создается впечатление, что вся жизнь басков проходила в атмосфере междоусобной вражды. В действительности все было, вероятно, не так плохо, как может показаться. В течение пятнадцатого и шестнадцатого веков борьба утихла и напряжение ослабилось. Мы видим, что ни отец, ни старший брат св. Игнатия не были замешаны в эту вражду. Тем не менее, Мартин Гарсия считал и называл себя pariente mayor[28].

Пропасть, разделяющая parientes mayores и города, еще некоторое время оставалась довольно ощутимой. Отголосок этого явления можно заметить и в распоряжении коррехидора Гипускоа Педро де Навы 1518 г., согласно которому parientes mayores не допускались до участия в собраниях и заседаниях городского совета Аспейтии. То же произошло с родом Бальда в Аскойтии. Когда в 1519 г. это распоряжение было распространено на брата Иньиго, оно было смягчено, по крайней мере, частично. Мартин и его преемники могли «посещать такие собрания, если они того пожелают…. при условии, что голос упомянутого Мартина Гарсии и его потомков, сеньоров упомянутой casa y solar [Лойола], не будет иметь на таких общих собраниях большего веса, чем голос любого другого жителя этих земель»[29]. Сеньор Лойолы оказался таким образом приравненным к любому другому жителю Аспейтии.

6. Общественная, экономическая и религиозная ситуация рода Оньяс-Лойола

Как мы видели, семья св. Игнатия была одной из двадцати семей, называемых parientes may ores, которые, будучи разделенными на две фракции – ofiacinos и gamboinos, – господствовали над провинцией Гипускоа. В политическом отношении Лойолы всегда верно служили трону Кастилии. В общих чертах нарисовав портреты важнейших представителей рода, мы, пользуясь случаем, упомянули некоторые их деяния, служащие тому подтверждением.

Как же откликались короли на эту верность своих благородных вассалов? Кастильские короли из дома Трастамара, начиная с Хуана 1 и заканчивая Фердинандом Католиком и его супругой Изабеллой, выказывали сеньорам Лойолы благодарность и признательность за их служение и верность. Они дали им две важнейших привилегии, которые многократно подтверждали. Первая заключалась в пожаловании пожизненного годового содержания, переходящего по наследству от отца к сыну, в размере 2000 maravedis, «на основании права на королевские привилегии (albalaes) и старинные десятины, которыми облагается железо, обрабатываемое в литейных и кузницах Барренолы и Аранаса». Эта привилегия впервые была пожалована Бельтрану Ибаньесу де Лойоле 15 марта 1377 г. королем Хуаном I[30]. Обе железообрабатывающие мастерские находились в пределах Аспейтии. Хутор (caserio) Барренола по сей день стоит на дороге из Рехиля в Аспейтию. Под землей, на глубине нескольких метров находятся остатки старинной кузницы.

Еще более важной привилегией было право патроната над церковью в Аспейтии, которая носила звание королевского монастыря Сан-Себастьян де Сореасу. Эта церковь, считавшаяся королевской собственностью, перешла к сеньору Лойолы, который располагал ею как своей собственной и включал ее в число своих владений. Отец Педро де Табларес написал в 1550 г., что сеньор Лойолы был «как епископ, заботящийся о бенефициях и обо всем, что связано с церковью»[31]. Он не только пользовался почетом в церкви и мог избрать там место для своей могилы, но и имел право представлять кандидатов на должность ректора и семи держателей бенефициев и назначать двух капелланов. Он получал три четверти десятины, которую верующие платили церкви, и одну четвертую пожертвований, называемых «алтарными» (depie de altar).

История патроната над церковью в Аспейтии долгая и сложная. Как мы видели, король Фернандо (Фердинанд) IV пожаловал городу это право в 1311 г. Но случилось так, что когда вследствие смерти некоего Хуана Переса место ректора оказалось пустующим, епископ Памплоны назначил его преемником Пелегрина Гомеса, декана (officialforaneo) Сан-Себастьяна, представителя влиятельного рода Мансов или Энгомесов из того же города. Сначала люди противились этому назначению как нарушению своих прав. Дело дошло до Папы Климента VII в Авиньоне, которому были преданы Памплонский диоцез и все королевство Наварра. Папа, который считал епископа Памплоны, Мартина де Сальбу, одним из самых верных своих защитников, приказал расследовать дело и в конце концов одобрил назначение Пелегрина Гомеса. Это произошло в 1388 г.[32]Но народ не подчинился этому решению. Плодом этих событий стал указ об отлучении непокорных горожан от Церкви, изданный в 1394 г., и интердикт, наложенный на церковь. Этот конфликт длился целых двадцать лет. Однако в конце концов жители Аспейтии уступили. Это не понравилось королю Энрике III, который считал эту церковь собственностью короны, и он решил передать право патроната над нею Бельтрану Ибаньесу де Лойоле и его преемникам, сеньорам Лойолы. Это случилось в апреле 1394 г.[33]

Соглашение между Администратором Памплонского диоцеза Лансилото де Наваррой и сеньорами Лойолы было достигнуто в 1414 г. Санча Ибаньес де Лойола и ее муж Лопе Гарсия де Ласкано признали назначенного епископом ректора, Мартина де Эркисию, а диоцезальный Администратор признал за сеньорами Лойолы право патроната. Соглашение было утверждено папой Бенедиктом XIII (Луной) 20 сентября 1415 г.[34]