Летописи летающих островов. Книга 1. Через тернии к терниям

– Откуда ж мне знать… Возможно, у них на уме было только взятие корабля… Они передо мной не отчитывались…

– Повтори всё заново! – повелел дознаватель.

«Хороший вопрос – что именно он подразумевал под словом всё».

– После ограбления Темноречья… мы возвращались в Короноград… На обратном пути в Короноград мы встретили торговый корабль, недалеко от себя… Команда хотела атаковать судно, я был против… Произошел бунт. Меня сместили и связали… «Фурия» пошла за торгашом.

– Дальше, что было? – задал вопрос палач.

– Это… Оказалось ловушкой… «Фурия» пошла за торгашом прямиком в ловушку. Он привел нас к одному острову, за которым скрывался охотник-линкор… Произошла битва, во время боя члены моей бывшей команды меня развязали, чтоб я сражался, после я спрятался на «Фурии».

– Почему ты изначально утаил информацию, про бунт на «Фурии»?

– …Мне стыдно, что я допустил своё свержение… – объяснил Топоруб и добавил: – К тому же, это не меняет сути.

Дознаватель снова надел Киру на голову мешок, взял в руки шланг и продолжил направлять падающую струю воды последнему на лицо, затрудняя тому дыхание. Топоруб рефлекторно брыкался, но не в силах был разорвать сдерживающие его путы. Так продолжалось минут шесть-семь. После палач снова снял мешок с допрашиваемого.

– Знаешь, возможно, ты говоришь правду, но у тебя нет существенных доказательств.

– Спросите… у других капитанов,… с кем я участвовал… в набеге, – тихо ответил Кир, стараясь привести дыхание в норму.

– Они осветят лишь первую часть истории. А вторая? Да и их здесь, в Коронограде, нет. Как ты докажешь свои слова?

«А как ты их опровергнешь? У тебя нет доказательств того, что я лгу. Ты не можешь доказать обратное. Нет. Слишком прямо. К тому же, не следует прямо атаковать».

– Никто не докажет, что сказанное мною – было по-другому…

Топоруб хотел было ещё добавить аргумент, но дознаватель его перебил:

– Подозрительно, что все члены экипажа «Фурии» кроме тебя мертвы. Может, так ты избавился от свидетелей?

– Я предоставил бумаги с предательством… Найдите моряков с «Карателя»…

Дознаватель помолчал немного, затем, внимательно смотря на пленника, спросил:

– Так всё-таки, может, всё было иначе?

«Сделай вид, что не догадываешься о возможных других вариантах. Промолчать здесь нельзя. Я не понимаю о чем ты. Не то».

– Как иначе?.. Я сказал правду, – слабым голосом, наивно ответил Кир.

– Как знать, может ты – предатель? – предположил палач.

«Изобразить удивление? И что-то простое, незамысловатое, но только не банальный ответ «нет». Принять, как оскорбление?»

– Кто? Я?.. Ха-х, – губы Кира изобразили ухмылку. – Я пиратский капитан Круга, я столько раз доказывал свою преданность Ордену… Сказать мне такое?..

Дознаватель сильно ударил Топоруба по лицу.

– Не надо мне твоего гонора. Предателем может стать каждый, – пренебрежительно сказал дознаватель. – А вдруг ты восстал против Пиратского Круга? А команда и корабль целы. И команду уговорил на это? Переманил на свою сторону? И города того может и не существует вовсе? А?

«Отвечай аккуратней. Вразнобой. И не на все – кроме последнего, пусть посчитает, что я, не имея, что ответить, специально на него промолчал».

«Я же не сумасшедший идти против Ордена в одиночку – нет, не то, может подумать, что есть ещё кто-то: подельники там союзники».

– Я же… не сумасшедший идти против Ордена. Команда?.. Хрен там всех подговоришь… И Круг сам, через представителей, отбирал команду, – неторопливо проговорил Кир.

– А город?!

«Как раз на этот вопрос из трех, я могу дать более твердый ответ».

– Другие же командиры… и команды подтвердят… И Темноречье я указал… на карте. Можно проверить…

Палач опять продолжил пытку. На этот раз она длилась минут десять.

– Может, твоей была инициатива напасть на торгаша, а сейчас спихиваешь всё на других? – затем спросил он.

Топоруба охватила жгучая ненависть к мучителю, порожденная продолжительными мучениями и кончавшимся терпением, и он со злостью выпалил:

– А может… ты говноед.

Дознаватель, не надевая мешок, стал поливать водой его рот, нос, глаза.

«Всё, успокойся, не психуй».

Палач спустя некоторое время прекратил лить на Кира воду, а затем сказал, предположив:

– А если ты работаешь на республику? И ты заманил своих в ловушку?

– Я… предоставил… бумаги с предательством…

– Или же продался после захвата «Фурии» и плена.

– Я б… тогда… не вернулся, – признался Топоруб.

– Может, такой план. Приказ.

Кир чуть помолчал, раздумывая, а затем ответил:

– Приказ идти в то место… где меня ждет смерть? Если ты прав… то это какой-то странный приказ и план.

– И это всего лишь совпадение, что все свидетели, кто мог подтвердить или опровергнуть твои, слова мертвы? Все, кроме тебя.

«Ты подобное уже говорил».

– Совпадение…

Дознаватель продолжил пытку. Он поливал Кира водой, после прекращал, задавал новые вопросы, иногда старые и получал ответ. Раз за разом. Топоруб все время пытался придерживаться ранее поставленной задаче. К слову, ничего существенного для читателей он не сказал. И Киру в похвалу, как бы не было ему тяжело, он не сказал ничего, что его дополнительно компрометировало бы, и чему он не был более-менее удовлетворен. Однажды он потерял сознание, его привели в чувства и продолжили допрос. Пытка – допрос – пытка – допрос. Вопрос – ответ. Так продолжалось около двух часов. Когда кончились вопросы, а может и терпение, дознаватель позвал уже знакомых нам троих. Те освободили Топоруба от пут и полусознательного вволокли обратно в его темницу. Кинули на пол, сняли наручники и, оставив одного, ушли.

«Теперь остается ждать, что у Ордена перевесит: желание наказать и показать силу или возможная необходимость в капитане (все-таки какой никакой капитан, хотя такая ли уж необходимость?) и справедливость (да, именно справедливость)».

Когда следующий раз открылась дверь камеры, задумчивый и абсолютно спокойный, Кир сидел на кровати. Трое тюремщиков провели старую процедуру – заломили невольнику руки за спину, надели наручники, а после и мешок. Опять провели по старому пути, зайдя в недавнюю пыточную, поставили на колени и сдернули мешок.

Перед собой Топоруб увидел небрежно сидящего на стуле Грига Скаротова, который в руках держал пистолет «Балтиец» – оружие Кира.

– Слушай, Кир. Честно, я не хотел такого конца для тебя, – начал Григ. – Понимаешь, просто, так устроена любая структура, система. Возьмем, например, коммунизм, чисто теоретически очень хорошая вещь, на практике – мало кто хочет жить в общежитиях и коммуналках. Ведь вся идея-то в следующем: общий дом, общий труд и всё такое. Но всегда найдутся люди, спихивающие свои обязанности на других, не работающие, ленящиеся, боящиеся сделать больше остальных и мусорящие. В общем, кому нет дела до общего… Возьмем монархизм. Опять же теоретически неплохая, даже отличная, вещь. Но на практике, может править бездарь и самодур. И в первом, и во втором случае наблюдается отклонения от принятых, установленных в обществе правовых и моральных, гласных и негласных правильных норм, правил, эталонов. Поэтому нужно виновных надоумливать или заставлять им следовать.

Всегда появляются умники, которых, видишь ли, не устраивают существующие правила. Редко что-то конкретное и лучшее предлагается взамен. Как правило, они под видом мятежа и смены режима хотят поменять кадровый состав и иерархию, а не саму систему.

Если каждый станет восставать, это будет анархия. А анархия не та идея, которая может что-либо полезное дать, построить или создать. Порядок создает мир, а беспорядок его разрушает… Системы и без того не идеальны. Да они могут иметь свои достоинства и недостатки, но, тем не менее, они не так уж плохи. Потому что системы работают, как минимум должны работать, нужно лишь соблюдать правила. Это относится и к коммунизму, и к монархизму, и к Пиратскому Кругу. В данном твоём случае ты являешься отклонением, пускай поневоле и что так сложились обстоятельства. Орден с позиции системы в целях сохранения системы вынужден воздействовать и исправить данное отклонение. Ведь если этого не сделать, появятся другие, а когда их станет много, то возникнет угроза существованию самого Ордена. Как я слышал, ты служил, даже больше, ты воевал. Ты должен понимать, о чем я говорю. Возможно, это не справедливо, но это правильно… а если и не правильно, но по-другому просто нельзя. Не надо было тебе возвращаться и …

– У меня есть предложение, – сухо проговорил Кир.

– Говори.

– Орден оставляет мне жизнь, взамен я буду должен ему стоимость «Фурии», вдобавок награбленное. Я буду отдавать Ордену семьдесят процентов каждой своей доли и, вообще, всячески пытаться закрыть долг. Со временем я его закрою, и мы станем квиты.

– Н-нет. Плохое предложение. – Григ направил пистолет в лоб Киру.

«Смерть от своего оружия, символично, хм… как-никак, будет справедливо, ведь я действительно их предал4».

– Второе предложение.

– Говори, – не отпуская и не поворачивая оружие, сказал Григ.

– Я брошу вызов Железноруку, отберу у него корабль и отдам «Шторм» Ордену.

С минуту, раздумывая и направляя пистолет на Кира, который, не отрываясь, смотрел в дуло, Григ был неподвижен. Затем медленно встал, опустил руку и сказал тюремщикам: «уведите его». Трое, повинуясь приказу, в точности как в прошлый раз отвели невольника в камеру. Когда дверь закрылась, узник лег на кровать, интуитивно прижал руки к телу и, повернувшись лицом к стене, съежился.

В следующий раз тюремщики пришли, когда Кир спал. После того как он проснулся от удара и открыл глаза, Топоруб увидел вокруг только мрак – мешок уже надели. Затем ему заломили назад руки, и надели наручники. На этот раз его вели дольше и вывели, как он понял, на улицу. Там Кира кинули, по всей видимости, в багажник.

Спустя два часа поездки, во время которой в тесном неудобном заточении Топоруб, переворачиваясь из стороны в сторону, бился о стенки, они остановились, и Кира выкинули из машины на землю.

Он попытался подняться на ноги, но удар чей-то ноги ему в живот свалил его вниз. Сначала ему освободили руки, затем сняли мешок, и Топоруб, сидя на земле, посмотрел вокруг себя. Ночь. Они находились на набережной Чухонской реки, скрываемые от лишних глаз под широкими разноцветными кронами деревьев, совсем рядом с Кузнечным мостом, недалеко от Большого Быстроречьского водосброса (устья Большого Быстроречья). Кир даже слышал шум падающей воды и чувствовал соответствующую водопадную влажность. Когда-то эта река впадала в Болотное море, но после Катаклизма, когда Северный Короноград, если быть точным пласт земли, площадью, около 45 000 квадратных километров, на котором располагался город (ныне называющийся Извилистым островом и являющийся самым крупным островом Северо-Западного архипелага), взмыл вверх, Быстроречье вместе с рукавами и каналами дельты стало стекать в непроглядную глубокую бездну. Такие устья назвали водосбросами, добавив данному слову, – к гидротехническому сооружению, – второе значение.

Сначала, понятное дело, до облагораживания и обеспечения безопасности на границах острова никому не было дела. Но после, когда власть прочно укрепилась, в связи со сбрасыванием трупов за пределы острова (и таким образом избавлением от них) противозаконными элементами и с имевшимися случайными случаями, решено было поставить ограждения у краёв земли и три железные сетки в каждой реке ближе к стоку. Со временем последние заменили на пять железных решеток, а ограду укрепляли или же меняли, и теперь она выглядела разнообразно: местами – разной высоты каменой или бетонной стеной, местами – деревянным забором, колючей проволокой, изгородью… или же никак (в каких-нибудь глухих, заброшенных местах).

«Второй» тюремщик, вернувшись и принеся сумку, перевернул её и высыпал всё содержимое на землю. Это оказались вещи Кира: наручные часы, два пистолета, нож, топор и ремень. «Спасибо, что хоть «Балтийца» возвращаете, – отрадно подумал Топоруб, – редкий пистолет». Затем «Третий» из машины принес кировскую авиаторскую куртку, повертел её в руках, рассматривая, произнес:

– Хорошая. Жаль приходится отдать, – и бросил рядом с высыпанным из сумки имуществом.

«Вернуть».

После этого «Первый», сказав: «У тебя времени до конца недели», – повернулся и сел в машину; стальные двое последовали его примеру. Машина загудела, сделала разворот и уехала, оставив Кира одного, сидящего на земле ночью у границы острова.

«Знать бы, какой сегодня день недели».

Глава 4.

Исполинская Твердь. Это был самый крупный летающий остров R-го архипелага, данный факт, собственно, послужил причиной его названия. Его площадь составляла, приблизительно, 2 300 000 квадратных километров. На вытянувшемся на пару тысяч километров с севера на юг материке расположились пять природных зон: тундровая, лесотундровая, таежная, лесостепная и степная. Подавляющую часть острова занимала Исполинско-Твердская равнина, разделенная с запада на восток системой возвышенностей – Исполинскими Увалами, на две чашеобразные сильно заболоченные впадины. На юго-востоке Исполинско-Твердская равнина, постепенно повышаясь, сменяется Желтыми горами.

Среди лесов и степей, при умеренно-холодном, континентальном климате, осенью, по автомобильной трассе на северо-запад идет группа людей численностью около пятидесяти. Стихийно и случаем собравшаяся она бежит от смерти и от того, что возможно страшней преждевременной и быстрой смерти – рабства.

Разрозненные, наспех собравшиеся беженцы, гонимые страхом и ведомые желанием жить, интуитивно или сознательно сбились в один отряд. Так им казалось наиболее безопасно, хотя скорее менее опасно, насколько это возможно для бегства.

Мужчины, женщины, дети – все идут пешком; вещей немного – только самое необходимое и спешно взятое, а также то, что успели. Кто-то несет пожитки в сумках, кто-то в рюкзаках, а кто-то везет в тележках; многие вооружены.

Негласным, неофициальным лидером группы был шедший в головной ее части человек средних лет в камуфляжной форме вида «Флора». Лысый с пышными усами и бакенбардами, с автоматом Калашникова образца 1947 года у правого бока; его звали Леод Анин.

Рядом, слева от него шел человек тоже в камуфляжной форме, но уже вида «Березка», вооруженный АКМ. Он, примерно одного возраста с лидером, без растительности на лице и с короткими волосами на голове, являлся другом-товарищем Леода. В дороге они в основном молчали, но периодически переговаривались друг с другом.

Около пяти часов спустя, как отряд начал свой путь, впереди показалась деревня Круты. Лидер замедлил шаг и шедший правее и поодаль от Леода парень лет двадцати в серых джоггерах, кроссовках и черной ветровке подбежал к нему.

– Что будем делать? Остановимся или дальше пойдем?

– Как думаешь Фад? – спросил Леод друга.

– Темнеет. Почти восемь вечера. И люди устали. Думаю, лучше сделать привал.

– Да. Переночуем здесь, – согласился Леод. Затем он обратился к молодому человеку: Нужно свернуть с открытой дороги. В лес. Чтобы не заметили с Круты или возможные преследователи. Фад Бавин останется присматривать за лагерем. И пока основная часть будет прятаться, я с людьми тем временем пойдем к деревне и разведаем. Кто там. Захвачена она или нет. Ярос, объяснишь если что это остальным?

– Да. А кто пойдет?

– Я и еще нужны добровольцы. Думаю, четверых вполне хватит. Нужно будет найти.

– Я могу пойти.

– Ну и отлично. В этом-то и суть, заранее скажи некоторым об этом, чтобы дать им время подумать.

Леод остановился, повернулся к группе и крикнул: Внимание! Привал! Останавливаемся здесь, у дороги в лесу.

Ярос приблизился к идущим рядом двум сестрам. Старшую звали Мара Корунд. На ней были темно-синяя стеганая куртка, джеггинсы и кроссовки. Судя по тому, что у младшей сестры респиратор защищал ее дыхательную систему, а большие авиационные очки, плотно прилегая, защищали глаза, она сильно страдала от ветряной болезни. Ее звали Дара Корунд. Она была одета в черную болоньевую куртку с укороченными до локтей рукавами, джинсы и кроссовки, а руки от локтей до середин пальцев прикрывали белые вязаные митеньки.

Респиратор и очки частично закрывали лицо Дары, и поэтому мешали окружающим понять и увидеть, что двадцатидвухлетние сестры были близнецами. Одного небольшого роста, обе стройные, с большими выразительными голубыми глазами, особенно у Дары, лицо каждой овальной формы с округлыми мягкими чертами и длинные красно-рыжие волосы. У Мары волосы сзади были собраны в два низких за ушами хвоста, а вдоль щек, чуть касаясь до ушей, спадали до уровня плеч тонкие косички. У Дары же сзади волосы были заплетены в две косы, а по бокам лица спускались две широкие пряди.

– Вот, сейчас привал, устали, небось? – спросил у них Ярос.

– Нет, – ответила Дара немного приглушенным от респиратора голосом.

– Но все равно отдохните. Путь будет долгий. Это только начало.

– Отдохнем, – согласилась Мара. – Отдых и тебе нужен.

– Мне пока рано. Я отправлюсь на разведку в Круты. Кстати, пойду об этом агитировать. Может, кто еще согласится, – сказал Ярос и направился к другим людям.

Когда все остановились между деревьями на привал и устроились, Леод занял место примерно посередине разместившихся и громко сказал:

– Нужно узнать, чьи Круты. Если там нет врагов, мы все заночуем там.

– Нельзя останавливаться. Нужно идти ночью и днем, делая недолгие остановки для отдыха, – возразила девушка с респиратором с распущенными светло-каштановыми волосами до плеч. Она была в коричневой кожаной куртке и черных джинсах. – По-другому мы не убежим. Так нас догонят, убьют или сделают рабами.

– Дита…Борм, – припоминая, сказал Леод. – Чтобы догнать, нужно преследовать. Едва ли нас ищут и преследуют. Неосвободцы заняты городом. Поэтому у нас есть фора. К тому же многие из вас устали, им необходим отдых. А ночью идти опасно: огни нас выдадут, сложней заметить отставших, потерявшихся, пропавших, сложней контролировать численность отряда. И в деревне, за стенами, заночевать безопаснее, чем в лесу. Кто с этим не согласен, может продолжить путь самостоятельно. Один. Их никто не держит. Хотите – идите, – ответил он ей. – Мы пойдем в разведку. Двое уже есть. Нужно трое желающих… Они есть?!

Сначала никто не ответил, и на мгновение повисла тишина. Но после отозвался плотный парень лет тридцати, в штормовке цвета темный хаки с прической полубокс: выбритыми висками и затылком с оставленными короткими волосами макушке. В руке он держал в полтора метра двуствольное охотничье ружье.

Вторым отозвался смуглый черноволосый юноша азиатской внешности, явный потомок приезжих из областей Средней Азии. Он был одет в спортивную теплую куртку и спортивные штаны.

Тут снова наступила неловкое ожидающее молчание. Леод, считая, что других откликнувшихся уже не будет, спросил напоследок:

– Никто больше не желает?

– Я желаю! – выкрикнула Дара.

– Тогда идем.

Сестры молча, но значительно переглянулись, – они и без слов прекрасно понимали друг друга, – а затем Дара направилась к Леоду.

Четверо добровольцев подошли к лидеру, Леод спросил, у всех ли есть огнестрельное оружие. Ему ответили, что, да, есть; арсенал на всех получился следующий: один автомат, одно ружье и три пистолета. На случай, если кто кого не знает, (а так и было) все представились, азиата звали Фархад Абдуров, а парня в штормовке – Ингор Копин. Далее обсудив план действий, они все направились к деревне.

Деревня Круты расположилась на берегу Снегового озера. Поселение со всех сторон, кроме подступа к берегу озера было ограждено деревянной стеной, образуемой забором и стенами домов. Поэтому внутрь деревни можно было попасть только двумя способами: через забор и проплыв немного по водоему.

Пятеро «разведчиков», укрываемые вечерней темнотой, неслышно и быстро подкравшись к оградительной стене, перелезли через небольшой забор.

Очутившись в деревне, отряд спрятался в каком-то строении, судя по всему заброшенном сарае.

– Дальше что? – спросил Ярос.

– Подождем, – ответил Леод.

Улицы Круты были безлюдны, по-видимому, все сидели дома. Отряд в безмолвии стоял минут десять, и, надоев ждать, Леод проговорил:

– Ладно. Подходим к тому дому, – он указал рукой на избу. – Ты стучишься, когда дверь откроется, берем жильца.

– Почему именно тот?

– Он ближайший. И судя по внешнему виду и состоянию – обжитый… Пошли!

Они подбежали к входу, на крыльцо, дернули – закрыто, постучали. Как только дверь открылась, на открывшего человека навели автомат и пару пистолетов.

– Ни слова! Внутрь! – прорычал Леод. Жилец и за ним группа зашли в темную прихожую, освещаемую только масляной лампой хозяина избы. – В доме есть кто еще?

Открывший, старик лет… как тут понять?.. старческих (и плевать, если авторская шутка не удалась) с седой бородой в старых затертых рубахе и спортивных штанах ответил:

– Нет. Только я.

– Дара, держи его. Остальные, за мной проверим дом.

Леод, Ярос, Ингор и Фархад скрылись в соседнем помещении. Дара, наставляя на старика оружие, ненадолго осталась с ним наедине. «Сядьте», – предложила ему девушка. Он не отказался. Спустя минуту все четверо вернулись.

– Чисто. Там только одна комната, – сообщил Даре Леод. – Начнем допрос. – Он подошел вплотную к старику. – Деревня захвачена националистами?

Казалось, напуганный до этого старик после этого вопроса стал заметно спокойнее.

– Нет, – коротко ответил неизвестный.

– Как это докажешь?

– Никак.

– Если ты соврал мне, ты умрешь.

– Клянусь, я не вру.

– Сколько в деревне жителей?

– Не считал.

– Ты веришь ему? – спросил Ярос.

– Одевайся, на улице прохладно, – обратился Леод к пленнику. – Проведешь нас к вашему старосте.

Старик, никто не спрашивал у него имени, надел находящиеся в прихожей ватник и сапоги и под присмотром вломившихся вышел на улицу. Здесь шею пленника охватила рука стоящего за его спиной Яросла.

– Веди, – приказал ему Леод. – Если ты сказал правду, мы никого не тронет. Но если ты соврал мне, ты умрешь первым.

Отряд из пяти человек с указываемым путь стариком прошли несколько деревенских улиц и остановились у крыльца ничем особо не примечательного одноэтажного бревенчатого с выцветшей и облупившейся краской на стенах дома. Окна его были зашторены, поэтому подсмотреть, что происходит внутри дома, не получилось.

– Фархад, стучи в дверь.

Фархад взялся за ручку двери, Леод встал внешне слева от проема, Дара, Ингор, а Ярос с пленником остался в стороне. Фархад постучал; спустя некоторое время послышались приближающие шаги, когда дверь наполовину приоткрылась, Леод наставил автомат на открывшего человека – девушку приятной внешности с пшеничного цвета волосами, в джинсах и светлом свитере. Она попробовала закрыть дверь, но Фархад, с силой схватившийся за рукоять, уже удерживал ее от закрытия.

– Ни звука! В дом! – приказал девушке Леод и кинулся в проем.

Под его натиском девушка отступила внутрь, вслед за ней Леод, Фархад, Ингор, Дара, Ярос и старик проникли в дом. Все семеро оказались в прихожей. Внутренняя дверь, ведущая в сообщающуюся с прихожей гостиную, была настежь открыта. Поэтому пришедшие и несколько людей, сидящих за столом в гостиной, сразу увидели друг друга.

Леод с автоматом наперевес направился к хозяевам дома, за ним пошли и все остальные незваные гости с двумя пленными. Подойдя близко к столу, они остановились, Леод, а вместе с ним Ингор и Фархад направляли оружие на сидящих, Дара держала под прицелом своего Кольта «Дитектив Спешл» девушку, открывшую дверь, а Ярос держал за шею старика и приставил пистолет к его голове. Застигнутые врасплох деревенские не успели ничего сделать, даже встать из-за стола.

– Кто староста деревни? – спросил Леод.

– Я, – отозвалась и поднялась полноватая женщина пожилого возраста в длинном сером халате.

– Ответь нам, – Леод резко повернул автомат, направив дуло своего АК-47 на девушку в свитере. – В деревне есть неосвободцы?!

– Нет! Нету! Ни одного! – далеко не молодое морщинистое лицо женщины исказил страх и ужас. Сидящие за столом тоже были взволнованы.

– Чья власть в деревне?!

– Колосьевска! Клянусь. Прошу не трогайте ее.

Леод медленно отпустил автомат, его отряд последовал этому примеру, Ярос отпустил старика.

– Мы, наша группа, – беженцы из Колосьевска, – неторопливо, спокойно проговорил Леод. – На город напали националисты. Нас где-то полсотни, недалеко от деревни остановилась основная часть…

Дара, успокаивая, взяла за плечо, а затем приобняла напуганную девушку.

– Мы приносим извинения за свои столь резкие действия, – громко обратилась Дара ко всем деревенским.