Новогодний маджонг. Соединяя пары

– Не знаю, Анютка. – Надя сморщила нос и добавила шепотом: – Первое время у родителей поживу. Да и Мишка обратно зовет настойчиво. Может, прощу и вернусь к нему. Люблю его, идиотка.

– Надь… – попыталась переубедить подругу Рита.

– Не говори ничего, Марго! Я люблю Дьяконова. И если вы с Молокановым поняли это сразу и вцепись друг в друга, как два питбуля, то нам с Хоппером потребовалось время, целая вечность и развод, чтобы осознать, что жизнь дает нам еще один шанс, а другого просто может и не представиться.

– Пойдем провожу, – обреченно вздохнула Рита. – Мой дом – твой дом. Ну, сама знаешь…

– Эй, Танеева, я не на фронт ухожу. Не оплакивай разлуку! – встрепенулась Надежда. – Праздники большие. Еще увидимся!

Одинцова чмокнула подружку в щеку и направилась к выходу, по дороге прихватив большой чемодан на колесах. Она, сморгнув слезу, толкнула входную дверь, намереваясь выйти без лишних прощаний. Но та не поддалась. Пришлось еще раз проверить все замки и дверную ручку. Открыто. Но дверь по-прежнему не отворилась.

– Снаружи кто-то подпер, – догадалась Надежда. – И когда успели? Я же только вернулась, все нормально было.

– К нам ночью Пашка Тризуцкий пожаловал, – печально оповестила Рита.

– Наверное, его рук дело. Вот же подкрысок! Никогда он мне не нравился. Антон, кстати, тоже.

– Хорошо, Володя остался ночевать и сразу его обнаружил.

– Ничего не понимаю, – уставилась на нее Надежда. – А как он в квартиру попал?

– Наверное, когда ты уходила, я дверь не заперла, – тут же нашлась Маргарита и быстро перевела разговор на насущную проблему: – Придется Вовку будить!

– И вызывать Хоппера, – кивнув, добавила Надежда.

Разбор баррикады занял немного времени. Юный падаван Павлик Трезуцкий установил распорку из труб, валявшихся в пустой квартире. Из отводов и тройников получилась странная конструкция, одна сторона которой упиралась в дверь Ритиной квартиры, а другая в стену. Разъяренный Дьяконов, ворвавшись в тамбур, принялся крушить ногами это творение нового «Леонардо». Сначала Михаил злился на Надежду, посмевшую бортануть его сразу после новогодней ночи, хотя лично он рассчитывал на продолжение и прямо заявил об этом Надежде. Потом, когда искал под окнами ключи, сброшенные Молокановым, материл самого себя. Связка преспокойно висела на ветке маленького кустарника, когда сам Дьяконов в поисках чуть ли не на коленях ползал по мерзлой земле. Но войдя в тамбур, он осознал, что пребывал в отличном настроении, пока не увидел трапецию, собранную из пластиковых труб и мешавшую открыть Риткину дверь.

«Надюшка там, – разозлился Дьяконов. – Не дай бог, пожар! Погибла бы».

Он со всей силы принялся бить по трубам ногами, и конструкция, не выдержав ударов, развалилась.

Потом, вызволив жену и ее друзей, начал ломиться в соседнюю квартиру. Но Павлик не пожелал выйти и поговорить как мужик с мужиком.

От двери Трезуцкого Дьяконова еле-еле отволок Молоканов.

– Миш, это не метод, – буркнул кратко.

– А что метод, Вова?! – заорал взбешенный Михаил. – Хорошо, я недалеко отъехал.

– Я разберусь, – отрезал Молоканов, обнимая Маргариту. – Это мое дело.

– Да, – согласился Дьяконов и, окинув Надежду пытливым взглядом, поинтересовался: – Ну что, щеколда, поедешь ко мне?

– Да, – прошептала Надя.

– Не слышу, – хохотнул Хоппер. – Говори громче!

– Да!!! – заорала Одинцова. – Поеду!!!

– И чтобы никаких вывертов, кукла, – предупредил Дьяконов.

– Это и тебя касается, – заявила покрасневшая от возмущения Надька и важно прошествовала к выходу, велев по пути мужу: – Чемодан в прихожей возьми.

В лифте спускались молча. Надежда дулась на Дьяконова, а тот добродушно улыбался во весь рот, но боялся спугнуть удачу. И только в машине, забросив чемодан в багажник и заведя двигатель, он как бы в шутку бросил:

– А мне тут всякие остолопы напели, что у тебя с Вовкой роман. Да еще консьержка позвонила. Хотел сначала за ложные показания с горе-осведомителей шкуру содрать. Но ты ко мне вернулась, поэтому всех прощаю! – Хоппер милостиво махнул рукой в сторону. – Я ведь, это… ехал твоему шефу морду бить, а оказалось, он с Риткой зажигает. Ночевал у нее. Они так смешно тискаются, как прыщавые подростки, – весело хмыкнул Дьяконов.

– Наоборот, – встряла Надежда. – Очень трогательно. Владимир Петрович на Анютку надышаться не может. Вон клубники приволок, «Кристалл». – Надька легонько постучала по лысой голове мужа. – Мыслитель ты, Дьяконов! – весело рассмеялась она, судорожно соображая, как поскорее связаться с Маргаритой, чтобы Хоппер не заметил. И чтобы там ни было, она мысленно поблагодарила Молоканова за внезапный визит и скоропалительный роман с подругой.

– Ага, Роден, – пробурчал бывший муженек, выезжая со двора. – Ноги повыдергаю, если узнаю, что ты с кем-то шарахалась, когда от меня ушла. И тебе, и кавалерам твоим.

Глава 4

После ухода Дьяконовых дверь запирать не стали и даже оставили распахнутой. Еще раз побывать в заложниках никому не хотелось. Вова выдвинул в дверной проем комод-обувницу, предотвратив любую попытку как закрыть дверь, так и без ведома хозяев войти в квартиру.

Пока Рита кормила Саньку, Молоканов сделал несколько звонков и вымыл посуду, оставшуюся после завтрака. А затем, начертив что-то на салфетке, позвонил зятю:

– Мне нужна твоя помощь, Серый.

– Собери вещи, – скомандовал он, как только Маргарита вышла с ребенком на кухню. – Здесь оставаться опасно. Поедем ко мне. А через пару дней замки тебе поменяем. Сейчас никого из мастеров найти невозможно.

Рита хотела было возмутиться – вместе меньше суток, а он тут уже указания раздает. Но подумала, что Вова прав. Находиться в квартире вдвоем с ребенком опасно. Павлик наверняка разжился той самой связкой ключей, которую Антон так и не соизволил отдать.

«Что же ему все-таки надо? Зачем пробрался в спальню? Неужели выкрасть Сашку? И что бы я тогда делала? Хорошо хоть, Володька в доме оказался».

– Одного не могу понять, зачем твой бывший родственник к тебе пожаловал? Что ему нужно? – словно прочел ее мысли Вова.

– Понятия не имею, – покривила душой Рита и помчалась собирать вещи.

Молоканов заметил поспешность в ее ответе, но говорить ничего не стал. Рано еще. «Сейчас главное, обеспечить безопасность ей и Саньке, а остальное приложится», – мысленно отмахнулся он сам от себя.

Он встретил зятя около лифта и сразу же забрал тяжелый мешок с железяками.

– Что тут у тебя? – полюбопытствовал Сергей, пытаясь заглянуть в тамбур.

– Говоря суровым протокольным языком – несанкционированное проникновение, – пробурчал Молоканов, понимая, что вопросов не избежать.

– И как далеко удалось проникнуть? – осклабился зять.

– Мне или вору? – довольно хмыкнул Вова.

Сергей расхохотался и стукнул Молоканова по плечу.

– Ладно, потом сам расскажешь, – отмахнулся он, вызывая лифт. – Пойду, а то Ирка хватится. Придется ей что-нибудь наплести, куда я половину кладовки первого января выволок.

– Скажи, что выкинул на помойку! – Прокричал Вова в открытые двери лифта и быстро занес поклажу в Риткину квартиру.

Маргарита с удивлением наблюдала, как Молоканов выкладывает на мраморном полу различные железки и устройства. Постепенно из разрозненных предметов Вове удалось собрать гибкое решетчатое полотно.

– Да, – разочарованно протянул он. – Немного не хватает. Это остатки рольставней. Сегодня уж точно по ширине двери я ничего не найду. – Молоканов, кряхтя, принялся передвигать вертикальные полосы. Он закрепил их в новых пазах и потянул на себя.

– Раздвинуть, конечно, можно, а вот войти в квартиру вряд ли удастся.

Затем Вова быстро повесил над дверью тонкий металлический каркас и, навесив рулон с решеткой, установил направляющие.

– Здорово ты придумал, – восхитилась Маргарита. – Теперь уж точно никто сюда не влезет.

– В любой момент можно демонтировать эту конструкцию, – заверил Вова. – Замки поменяем, и можно снимать. Знать бы, зачем этот ниндзя к тебе рвется?

– Не представляю даже, – фыркнула Маргарита и ушла мыть Саньку.

Вова заглянул в мешок, валявшийся на полу в надежде, что там ничего не осталось. Но обнаружил запасные колеса для рольставень, металлические уголки, проволоку и трос.

– Рит, – позвал он. – А можно я похулиганю? Отомщу за блокировку двери, а?

Маргарита посмотрела на вчерашнего гостя, в одночасье ставшего самым близким человеком. Его глаза горели таким азартом, что Ритка не удержалась:

– Расскажи, что ты задумал?

– Вот смотри. – Молоканов покрутил в руках проволочки и колесики. – Сейчас я соберу некую конструкцию. Получится упрощенная версия блочного арбалета. И если кто-то откроет дверь своим ключом и попробует отодвинуть решетку, то в него сразу прилетит снаряд.

– А стрелять чем будем? Картошкой? – радостно захихикала Ритка.

– Нет, если картошка попадет в глаз или нанесет другое увечье, тебя могут обвинить в превышении самообороны. Мы пойдем другим путем, – воскликнул Молоканов с интонацией вождя революции. Он залез в свою сумку, болтающуюся на вешалке, и выудил небольшую пластмассовую черную коробочку. Открыл ее и показал содержимое Маргарите.

– Остается только закрепить, – задумчиво проговорил он.

– А зачем? – удивилась Ритка. – Твой снаряд стукнется о цель и отлетит внутрь квартиры. Ты же не собираешься вести огонь на поражение противника?

– А ты права, Ритуль, – довольно улыбнулся Вова и потянулся к ней с поцелуем.

Уже поднимаясь к себе на шестой этаж, Молоканов уловил запах свежей сдобы. И ассоциативная память, связующая воедино представления и обстоятельства, сразу подбросила образ бывшей жены. Именно так пахла Катькина выпечка. Но чтобы днем первого января… Показалось, ей богу!

Но, только открыв дверь, Вова сразу понял, что не показалось. В коридоре валялись Катькины сапоги, а в шкафу висела шубка, купленная им к очередному дню рождения. Сама Катерина хлопотала на кухне и, услышав шаги в коридоре, радостно проворковала:

– Вовочка, это ты?

Как будто он пришел к ней домой, а не в собственную квартиру. Молоканов мысленно поморщился от этого «Вовочка», но тут же заметил, как рядом дернулась Рита.

– Кто это? – шепотом спросила она.

– Бывшая жена, – подмигнул ей Вова. – Сейчас постараюсь выпроводить.

– И часто она к тебе заходит? – напряглась Маргарита. – Я тебя ни с кем делить не намерена. Отвези нас лучше к моим родителям.

– Перестань, Рит, – тихонько попросил Молоканов. – Я и сам не в восторге от этого визита.

– А я тут у тебя похозяйничала. Пирожков с печенкой напекла, – промурлыкала Катерина, выплывая в коридор в одной майке, чуть прикрывающей бедра. Она напряглась, заметив незнакомую женщину и самого Молоканова с ребенком на руках.

– Что происходит? – вскинулась Катя. – Кто это?

Вова заметил, как моментально взгляд из ласкового и добродушного стал злым, губы сложились в тонкую линию. Катерина приготовилась к бою. Но Вова, прожив с этой фурией пять лет, прекрасно изучил все ее повадки.

– Катя – моя бывшая жена, – представил он умышленно Катерину первой. – А это Маргарита и Санька. Моя семья, Кать.

Рита вгляделась в лицо отвергнутой женщины. Катерине явно хотелось разрыдаться, только она силой воли сдерживала себя.

– Там пирожки, как ты любишь, Молоканов. Считай подарком на Новый год! Почему мне только никто не сказал, что ты обзавелся семьей, а? – пришла в себя бывшая и бросилась в атаку.

– Мы пока держим наши отношения в тайне, – заметила Рита и, чувствуя крайне неловко, опустила голову, чтобы не встречаться взглядом с новой знакомой.

– Ребеночка заделали, и до сих пор тайна? – изумилась Катька.

– Это наши проблемы, Кать, – бросил Молоканов.

– Нет, милый, – тут же возразила Катерина. – Малышу сколько? Полгода? Ты когда меня назад уговаривал к тебе вернуться, словом не обмолвился, что с другой встречаешься!

– Кать, прекрати, дитя напугаешь, – предупредил Вова и махнул рукой в сторону дивана:

– Ритуль, располагайся!

Маргарита не заставила себя просить дважды: прошла вглубь студии и принялась напевать, раздевая ребенка.

– Ну ты и сволочь, Молоканов, – прошипела Катька. – А я-то дура дурой, еще на что-то надеялась.

– Ты не дура, Кать, – миролюбиво заметил Вова. – Когда я просил тебя вернуться ко мне, ты искала идеального мужчину. Прости, если во время твоих поисков я встретил идеальную женщину.

– Когда ты просил меня вернуться, то уже спал со своей идеальной, – злобно бросила Катерина и, наскоро нацепив на себя свитер, лосины и шубу, пулей вылетела из квартиры.

Вова почесал репу в задумчивости.

«Нехорошо получилось», – поморщился он мысленно.

Молоканов, бросив быстрый взгляд в зеркало, решительно прошел через студию и, усевшись на диван рядом с Маргаритой, притянул ее к себе. Она положила голову ему на грудь, а потом попросила тихо, но требовательно:

– Расскажи, почему вы развелись.

– Тут все просто, Ритуль, – задумчиво начал Вова. – Мы с Катей прожили пять лет. А потом у меня начались проблемы в бизнесе. Произошел рейдерский захват. Я долго бился, мне многие помогали. Тогда, кстати, я с Дьяконовым и познакомился. Мировой мужик. Только ничего не смогли сделать. Проиграл я. Ну и жена моя решила, что я ей совершенно не подхожу, мы разные люди. И прочую ерунду вылила мне на голову. А я расценил это как предательство. Пока деньги были, никаких претензий не возникало. Все устраивало. Она до сих пор ходит в шмотках, купленных на мои деньги. Но в тот момент Катька даже не захотела усилие над собой сделать. Потерпеть немножко. Ну а потом я с нуля все начал. И вышел на прежний уровень достатка. Тут моя бывшая женушка решила вернуться обратно. И кто-то из моих родственниц ей в этом помогает. Мать или сестра, не знаю.

Маргарита хотела сказать что-то жалостливое, но Вовка ей не дал сделать этого.

– А теперь ты расскажи, что ПавликБратАнтона ищет у тебя дома? Он неспроста залез, так ведь?

Рита тяжело вздохнула, понимая, что рано или поздно придется посвятить Молоканова в свои проблемы.

«Тот еще секрет Полишинеля!» – мысленно усмехнулась она и, увидев обеспокоенный взгляд Владимира Петровича, принялась рассказывать.

– Мы развелись с Антоном сразу, как только стало известно, что я беременна. Тризуцкий сразу заявил, что он бесплоден и ребенок не от него. Да и мы до этого почти год не жили вместе. Поэтому развод стал просто формальностью. Но в прошлом году, где-то в конце ноября, Антон приезжал ко мне на работу. Говорил, что прощает меня и если я избавлюсь от ребенка, то смогу вернуться к нему. Мы тогда страшно поскандалили. Ромка Дворецкий, мой однокурсник, даже вмешался в эту грязную склоку и выгнал Тризуцкого из музея. На меня так сильно повлиял этот скандал, что я угодила в больницу. Но на этом все не закончилось. В тот же день в музее обнаружили пропажу. Из частной коллекции, которую мы готовили к экспозиции, бесследно исчез лист Наполеона.

– Что это? – насторожился Владимир Петрович.

– Один из золотых листьев императорской короны. Первоначально золотой венец показался Бонапарту слишком тяжелым. И ювелиру пришлось вынуть шесть листьев, каждый из которых он подарил своим детям. До сих пор неизвестно, где находятся четыре листа. Один хранится в Фонтебло, а еще один до недавнего времени являлся гордостью миллионера Лутонина, чью коллекцию мы готовили к выставке. Учитывая, что саму корону переплавили, каждый из оставшихся листьев считается уникальным.

– Вот же гад! – не удержался Вова и стукнул кулаком по кожаному подлокотнику. – Никому не позволю тебя обижать! – рыкнул он.

– Все уже в прошлом, – отмахнулась Рита и от избытка чувств чмокнула в щеку Владимира Петровича. Он в долгу не остался и медленно провел ладонью по шее, по ключице и крепко поцеловал Маргариту в губы.

– И куда же делся лист Лутонина? – почесал затылок Молоканов, когда поцелуй закончился.

– Никто не знает, – передернула плечами Рита. – Меня скорая увезла в больницу сразу после скандала. Такая суматоха поднялась. А потом, когда все дух перевели и приступили к работе, то обнаружилось, что лист пропал. Подумали на Антона. У нас коллектив слаженный. Мы друг друга много лет знаем. Я пришла работать в музей после института. И когда вернулась, расставшись с Антоном, меня приняли как родную. Никто из посторонних к нам не заходил. Да и зайти нельзя. Кругом охрана. Как Тризуцкий прорвался, понятия не имею.

– А зачем он вообще на работу к тебе приходил? Почему не домой? – требовательно осведомился Молоканов.

– Я же и говорю тебе, не знаю! – выкрикнула Маргарита и тут же прикрыла ладонью рот, боясь разбудить задремавшего Сашеньку. Но малыш, похныкав, засопел дальше.

– Давай чаю попьем с пирожками, – миролюбиво предложил Вова. – Только я понять не могу: если Антон выкрал этот самый лист Наполеона у Лутонина, то что он у тебя ищет?

– Тризуцкий считает, что это я его так подставила. Сама спрятала лист, а на него свалила. Из-за этого он вынужден прятаться. Даже работать не может. Его уже Интерпол ищет.

– Значит, реликвия не у него, – предположил Молоканов, откусывая сразу полпирожка. – Или к тебе лезут по другому поводу, или лист взял не Антон.

– А кто? – жалобно пробурчала Маргарита с набитым ртом. – У нас никогда ничего не пропадало. И Алексей Николаевич каждого из нас лично знает.

– Какой еще Алексей Николаевич? – не понял Вова, прихлебывая чай из толстой пузатой чашки.

– Лутонин. Он всегда экспозиции в нашем музее проводит и доверят свою коллекцию.

– А-а-а… – протянул Молоканов, собираясь выдать что-то умное, но не успел. На столе тихонько задребезжал Риткин сотовый.

– Это соседка, – удивилась Маргарита. – Что-то случилось…

– У нас там кто-то воет, – испуганно заявила Рита, отключив звонок. – Соседи говорят, из нашего тамбура доносятся крики и вой. Они собираются полицию вызвать. Наверное, в твой капкан дичь поймалась.

– Нужно ехать, – буркнул Молоканов, уже понадеявшись, что Ритуля останется с ним.

Около тамбура столпились соседи с нескольких этажей. Рядом топталась полиция.

– Вы хозяйка? – строго обратился к Ритке полицейский капитан.

– Да, – чуть слышно прошелестела Маргарита. Ее голос потонул в доносившихся из-за двери воплях.

Вова взял у нее из дрожащих рук ключ и повернул его в замке. Огромная металлическая дверь распахнулась, и перед собравшимися предстала удивительная картина.

Прямо в проеме Риткиной двери стоял ПавликБратАнтона. Его голова оказалась просунута между двумя прутьями гибкой ограды. А другими – намертво обездвижены запястья. Видимо, юный мститель попробовал раздвинуть решетку, а сам угодил в ловушку. Внешне младший Тризуцкий напоминал каторжника в колоде.

Молоканов подошел к жертве и поинтересовался нарочито громко:

– Я тебя предупреждал, чтобы к нам не лез?

– Да, – жалостливо проблеял Пашка.

Вова одним движением поддел небольшой штырек в нижнем правом углу, поднимая решетку и освобождая пленника.

Павлик от неожиданности со стоном упал на колени. Кто-то из сердобольных соседей бросился его поднимать. Но бывший тамбурный узник оттолкнул помогавших и поднялся сам, потирая лоб.

– Что там у тебя? – поинтересовался капитан.

Павлик убрал руку от лба, и Вова еле сдержался, чтобы не закричать как мальчишка: «Йес! Сработало!»

На бледном лбу Тризуцкого отчетливо виднелся оттиск штампа и надпись на олбанском: «Зачот!».

Полицейский капитан глянул на Павлика, затем перевел взгляд на Молоканова, не сумевшего вовремя стереть торжествующую улыбку и, усмехнувшись в усы, поинтересовался строго:

– Заявление подавать будете?

– Почему вы его спрашиваете? – возмутилась Маргарита.

– Так он же потерпевший, – заявил капитан.

– Он подобрал ключи, влез в мою квартиру и только благодаря охранной системе не проник внутрь, – отрезала хозяйка квартиры. – Очень хорошо, что вы приехали. Поймали преступника на месте преступления.

– Да я по-родственному зашел, – заныл Павлик.

– Ты мне не родственник, – отмахнулась Маргарита. – Забирайте его, товарищ капитан.

– Мой брат женился на тебе!

– Я вас не знаю! – не на шутку разошлась Ритка. – Я еще сейчас адвокату позвоню. У меня тут квартиру взломали, а полиция вора никак не арестует!

– Я у тебя ничего не украл! – взвыл «зачотный» пацан. – И не собирался!

– А чего хотел тогда? – встрял Молоканов. – Мы тебя уже ловили. Зачем к нам в квартиру лезешь?

– А ты вообще кто? Я тебя в первый раз вижу.

– Я тебя тоже, – парировал Вова.

– А вы кто, кстати, гражданин? – всполошился капитан.

– Это мой муж Владимир Петрович, – спокойно пояснила Рита.

– А ты ей кем приходишься? – поинтересовался капитан у Павлика.

– Брат мужа, – пробурчал недовольно Павлик.

– Тогда почему говоришь, что видишь его в первый раз? – изумился капитан. – Вы же братья.

– Не этот, другой! – взвыл Пашка-зачот. – Я брат Антона Тризуцкого. А он с Маргаритой долго жил, а потом развелся.

– Кого? – насторожился полицейский. – Это который у Лутонина золотую корону украл? Стало быть, брат преступника, на него уголовное дело заведено. Хищение в особо крупных. От осинки не родятся апельсинки! Поехали в отделение, мил человек. И свидетели – тоже.

– Нет, пожалуйста, не надо в отделение! – В тамбур ворвалась толстая, коротко стриженая тетка в леопардовых лосинах и фиолетовой меховой куртке. – Я умоляю вас!

– А вы кто? – уточнил полицейский, уже начиная путаться в этом новогоднем бедламе.

– Я его мама, Нонна Евгеньевна, – запыхавшись, проговорила женщина, махнув в сторону Зачота. Она внимательно оглядела присутствующих, затем остановила свой взор на Рите.

– Маргошечка, прошу тебя, не погуби, – взмолилась она. – Один он у меня остался.

– Вы знакомы? – поинтересовался капитан.

– Мам, – по привычке начала Ритка и осеклась. – Нонна Евгеньевна, я не стану подавать заявление о взломе, только верните мне ключи, пожалуйста, и пообещайте, что больше Павел ко мне вламываться не станет.

– Конечно, конечно, – залепетала бывшая свекровь.

– А говорите, что друг друга не знаете и не родственники, – строго пробурчал капитан и уже громко добавил – Вводите полицию в заблуждение, время служебное тратите. Проедемте в отделение. Я на вас протокол составлю.

– На меня? – изумилась Маргарита, краем глаза заметив, как довольно осклабился Пашка.

– Э-э-э, командир… – встрял Молоканов. – Давай осади. Она тут при чем? Тебя кто-то другой вызвал. Мы уже после подъехали.

Капитан задумался, насупившись. Уж очень его эта история достала.

– Ладно, бог с вами – отмахнулся он, решительно направляясь к выходу. – Мне плевать, кто тут кому кем приходится…

– Ключи, Нонна Евгеньевна, – напомнила Маргарита.

Бывшая свекровь мельком глянула на Саньку, спокойно сидевшего на руках у Молоканова, и повернулась к сыну.

– Отдай, Пашка! – приказала она.

– Сейчас, – хмыкнул Зачот и быстро ретировался в квартиру.

Вовка удивленно посмотрел на Риту. Она пожала плечами.

Видимо, Нонна о чем-то догадалась и тоже кинулась вслед за сыном.

– Поехали ко мне, – прошептал Молоканов Маргарите. – Не хочу тут ночевать и вас не оставлю.

Маргарита кивнула. Ей самой оставаться в своей собственной квартире не хотелось.

Нонна вышла не сразу. Вовка заметил, что Риткина бывшая свекровь заметно повеселела.

«Нанюхалась она там чего?» – незлобиво фыркнул про себя Молоканов.

Женщина протянула ключи Рите и довольно заметила:

– Рада, что у тебя все сложилось удачно, Маргоша!

Глава 5

Из окна кухни Антон Тризуцкий наблюдал, как внизу его бывшая жена с ребенком усаживаются в машину к другому мужику.

– Зря вы развелись, – с сожалением буркнула мать, остановившись рядом.

– Она во всем виновата, – рыкнул Антон. – Я бы принял ее обратно, но без ребенка. А эта… сама не захотела. Еще подставила меня.

– Рита не способна на подлость, – встала мать на сторону невестки.

– Много ты понимаешь! – вскинулся Тризуцкий и зло засмеялся, глядя на брата. – Смой уже эту дурь с лица. Зачот! – презрительно заметил он.

Павлик, насупившись, направился в ванную отмывать чернильный оттиск.

– Кремом надо, сыночек, – помогла советом мамаша.

– Где тут крему взяться? – ощерился Антон, обводя взглядом пустую квартиру. Ни мебели, ни внутренних дверей. Только плита и стол на кухне, да два надувных матраса, разложенных на паркете.

– Ты зачем приехал сюда?! – набросилась на него мать. – Тебя только ленивый не ищет. Хорошо, хоть в прессу ничего не просочилось.

– Все думают, что я пропал. Никто не догадается, – отмахнулся Антон. – А сюда вернулся из-за Ритки. И эту золотую лаврушку найти нужно.