Новогодний маджонг. Соединяя пары

Нонна Тризуцкая сидела на диванчике в холле и с нарастающим страхом наблюдала, как заведующий отделением важно шествует по коридору. Врачи и медсестры, первое время заботливые и доброжелательные, теперь старались отвести взгляд, даже деньги брать категорически отказывались. И хоть Нонна догадывалась, что это из-за того, что ее сына объявили преступником, но в глубине души страшилась, что из-за полной безнадежности ситуации. «Пусть преступник, – думала она, неотрывно следя за врачом. – Пусть украл что-то или помог украсть. Но не убил же! Шантажировал кого-то… Кого? Глупости какие! Ее мальчик талантлив, как бог, и получает гонорары за программы для разных зарубежных фирм. Зачем Тошеньке вымогать деньги, если их у него и так полно!»

Она заметила, как заведующий, отдав распоряжение медсестре, направился в ее сторону. Нонна подскочила, одернула кофту. Заглянула в глаза.

Вальяжный доктор с бородкой позволил встретиться с ним взглядом, доброжелательно улыбнулся. Нонна рванула за ним по коридору.

– Доктор, как он?

– Никуда не уходите, – пробурчал заведующий, не останавливаясь. – Антон очнется ночью. Если полицейский уйдет, сможете поговорить несколько минут. Это все, что я могу для вас сделать. Утром к нему уже не пустят. Дежурный врач обязан сразу же сообщить.

– Спасибо, спасибо, доктор! – запричитала Нонна.

– Десять тысяч, – хмыкнул тот, удаляясь к себе в кабинет.

Когда Антон очнулся в следующий раз, рядом с ним сидела мать.

– Тошенька, миленький! – заплакала она. А потом быстро начала пересказывать события последних дней.

– С Баяном что? – еле слышно прошептал Тризуцкий.

– Сидит эта сволочь. Организатор ОПГ! Это он тебя заказал!

– Сова?

– Дает показания. Свидетель он, понимаешь! – мать в сердцах всплеснула руками.

– Квартиру мою продай, деньги понадобятся, – прошелестел одними губами Антон.

– Так уже продала. Митрич, тесть твой бывший, выручил, по рыночной цене купил. Повезло, слава богу! Валя Баянова к нему сунулась участок продать. А он ее выгнал с порога. Сказал, что душегубам не помогает. А Лутонин на все личное имущество Баянова арест наложил.

– В чем меня подозревают?

– Шантаж и соучастие в краже из музея.

– Ясно, – проскрежетал Антон через силу.

– Как же тебя угораздило связаться с Баяновым! – всплеснула руками мать и заплакала.

– Не плачь, пожалуйста, – пробормотал Антон. Он хотел добавить еще что-то, но в палату заскочила медсестра.

– Вам нужно уходить, – пробормотала она. – Приехала полиция.

«Видать, я встрял по полной, – подумал Антон. – Раз следователи среди ночи заявились». Он посмотрел вслед сгорбленной и поникшей матери.

«Никогда не смогу объяснить ей, что не было никаких программ для крутых фирм, никаких гонораров за статьи в журналах. Ничего! Талант весь ушел на написание маленьких программок-червей, недосягаемых для антивирусов. Никто из близких так и не понял, чем я зарабатываю на хлеб. После случая с Дашей только Рита догадалась. И вернувшись из той злополучной поездки на море, когда Митрич велел всем угомониться, она выставила лишь одно условие в обмен на свое молчание. Оставить в покое Молоканова. Раз и навсегда. Баянов, конечно, потихоньку шустрил, и его шпион докладывал, что появились новые разработки. Но, опасаясь гнева Танеева, ничего не предпринимал. Кто еще мог знать? И на чем они прокололись? И почему его самого уже обвиняют в соучастии в краже листа, кто же его украл и зачем?»

Вопросы еще роились у него в голове, когда дверь в палату распахнулась, и Антон увидел двух мужчин в штатском, но судя по выправке, эти двое привыкли ходить в форме.

– Очнулись, гражданин Тризуцкий? – ласково осведомился один из них и широко улыбнулся.

Глава 24

14 января

Алексей Николаевич Лутонин сидел за рабочим столом у себя в Вишневке и рассматривал видео с камер наблюдения, следивших за эмиссаром лорда Элмерза, свихнувшегося почитателя Наполеона Бонапарта. Но Рената Сарновская ни с кем не контактировала. Гуляла по городу, обедала в ресторане и один раз съездила к родителям на кладбище. Словно только за этим и приезжала. Лутонин с самого начала нутром чувствовал, что Сарновская явилась по его душу. Вернее, за его золотым листом. Но никаких зацепок до сих пор найти не удалось. Неужели, действительно, хамовитый внук старого Баяна причастен к ограблению? Лутонин отодвинулся от экрана и откинул голову на подголовник. Как же все запутанно и непонятно! Но главное, что Марина вернулась в Вишневку. Все такая же – роза с шипами! И Надежда выросла красавицей, вся в мать. Но тоже ершистая и строптивая. Он подумал о своих трех женах, почитавших его как верховное божество и не смевших перечить. Ну и что? Надоедали сразу, на первом же году брака. Как там Райкин шутил.

«Закрой рот, дура, я все сказал!»

Если Люська и Инна еще любили его, то третья жена – Оксана – особа неискренняя, сплошная игра. И как его угораздило жениться на этой актрисе погорелого театра?

Лутонин снова включил запись и всмотрелся в экран. Сарновская обедала в ресторане с какими-то парнями. Вот один из них остался расплачиваться, а другой и сама Рената куда-то вышли. На любовников вроде не похожи. Рената явно старше и годится своему знакомому в матери. Лутонин всмотрелся в окошечко с часами. Засек время. Ничего не происходило. По ресторану бродили официанты, а парень в одиночестве сидел за столиком и прихлебывал кофе. Ни-че-го! Лутонин потер уставшие глаза и промотал на сорок вторую минуту съемки, где, судя по пояснительной записке, и начиналось движение действующих лиц. Интернет долго грузил нужную картинку. И Лутонин занервничал. Но тут произошло сразу два события. В кабинет без стука вошла Оксана и странной походкой от бедра – и кто сказал, что это красиво – направилась к нему. А на экране пошли кадры. Снова появились мордатый парень и Рената. Они двигались по залу и переговаривались как сообщники.

Оксана подошла вплотную к столу и без всякого спросу плюхнулась к Лутонину на колени.

– Лешечка, – промурлыкала она, устраиваясь поудобней, одновременно разглядывая происходящее на экране. Потом замерла, увидев знакомых.

– Тю! А чей-то Илья со старухой рассекает? – хмыкнула она. – Кому сказать, не поверят!

– Какой Илья? – строго поинтересовался Лутонин, ссаживая с себя Оксану. – Брюки помнешь! Мне еще на встречу ехать.

Жена пропустила отповедь мимо ушей и ткнула пальцем в экран.

– Ну вот же у тебя Баянов и Совенко, сладкая парочка! Или ты на старую кошелку любуешься?

– Да не такая уж она и старая, – хмыкнул Лутонин. – Ей около сорока… на вид.

– Ты ее знаешь? – строго осведомилась жена.

Лутонин понял, что чуть не проговорился.

– Нет, конечно! А ты откуда знаешь этих отморозков? – ринулся он в бой, прекрасно понимая, что лучшая защита – это нападение.

И, судя по растерянному взгляду Оксаны, понял, что дело тут нечисто.

– Оксана! – рявкнул он. – Быстро говори!

Лутонин встал и навис над женой.

– Я …мы… с Юрой давно встречались, – повинилась она.

– Спала с ним? – прошипел он. – Признавайся!

– Давно, до тебя… – принялась оправдываться Оксана.

– Дрянь подзаборная, – выкрикнул Лутонин. – Убирайся вон!

– Лешенька! – взмолилась жена.

Лутонин сжал кулаки. Оксана глянула на него выпученными от страха глазами и быстро заспешила к выходу.

– Ухожу, милый, ухожу!

Он опешил, глядя вслед понурой фигурке жены. Плечи опущены, взгляд погас. И смотрит как побитая собака. А ведь он никогда не поднимал на женщину руку, считая это последним делом. Сейчас побежит жаловаться матери. Другое дело – Марина. Всегда с прямой спиной и за словом в карман не полезет. Лутонин потер усталые глаза и прилег на диван.

«Интересно, Надежда знает, кем я ей прихожусь? – подумал он, избегая слова „отец“. – Эх, Марина-Марина. Возвращать нужно главную женщину в жизни. Вопрос только как? Тут простыми подарками не отделаешься. Бриллианты с изумрудами выкинет, а ценные бумаги порвет. Ну и как скажите за ней ухаживать?»

Лутонин мысленно усмехнулся и поймал себя на том, что Маринка запорошила все мозги. И он опять думает только о ней, а не о деле. Когда-то по молодости его это сильно пугало, и он решил доказать, что она не имеет над ним никакой власти. Доказал. Молодец. Даже на Люське зачем-то женился. А Марина глянула свысока и протянула небрежно:

– Больно надо!

Никаких сплетен и разговоров, никаких выяснений отношений. Гордая женщина. Лутонин вспомнил, как впервые встретил ее вместе с мужем и чуть не поперхнулся от возмущения. Хотелось кричать во все горло.

«Как ты могла!»

А она еще и не такое учудила. Ничего не сказала, хотя жила на соседней улице. Это потом по секрету Танеевская бабка сообщила его матери. И та в первый раз в жизни подняла на него руку, отвесив крепкой рабочей ладонью тяжелую оплеуху.

Лутонин словно отряхнулся от воспоминаний, и так заполонивших сознание, потянулся за телефоном. Отыскал номер большого полицейского начальника и нажал на дозвон.

– Кажется, Иван Михалыч, у нас пасьянс сошелся, – хохотнул он в трубку. – Ниточка ведет к Элмерзу, как я и предполагал. Мои бойцы зафиксировали встречу его эмиссара и Баянова. Сейчас пришлю тебе кого-нибудь с флешкой. Занимательное зрелище.

– Может, и эмиссара прихватим, а? – предложил Михалыч.

– Она уже укатила в Лондониум, – не без доли сарказма заметил Лутонин. – Теперь до следующего года жди.

– Она?

– Ага. Сарновская Рената Донатовна, гражданка Соединенного королевства. Россию покинула еще в девяностые, но каждый год приезжает к родителям на могилку. Здесь никого из родственников не осталось. Останавливается всегда в «Короне».

Закончив разговор, Лутонин достал из бара бутылку текилы и, сунув ее в карман пальто, вышел со двора и узкими закоулками направился к дому Дьяконовых. Долго ждать у калитки не пришлось. Рядом пронзительно залаяло что-то мелкое. Марина открыла дверь, подхватив на руки маленькую трясущуюся собачонку в норковой шубейке.

– Не прогонишь? – сразу поинтересовался Лутонин.

– Я знала, что ты придешь, – кивнула она, пропуская гостя во двор.

– Что это у тебя? – рассмеялся он.

– Миша Надюшке собачку подарил, – рассмеялась Марина. – Такое чудо.

– А они где? – настороженно уточнил Лутонин.

– На свадьбу пошли, – фыркнула она.

– Надя еще не выздоровела, – опешил он.

– Да, кто меня слушать станет, – махнула рукой Марина. – Маргарита замуж выходит, без Надюхи там вода не освятится. – Она внимательно оглядела Лутонина, вынимавшего из кармана плоскую бутылку, и снисходительнодобавила: – Пошли на кухню, я вареников налепила.

– С сюрпризами? – хохотнул Лутонин, пристраивая купленное в Милане пальто на кривую вешалку.

– Естественно! – заверила Марина, передавая ему собачье недоразумение. – Раздень Пэру, а я пока на стол накрою.

Алексей Николаевич Лутонин огляделся вокруг. В доме шел затяжной ремонт. Так бывает, когда хозяин делает все сам. Поштукатуренные стены, незакрытые наличниками откосы, лампочка, свисающая на проводе. Никакого гламура. Да еще мелкая собачонка в руках. Лутонин стащил с трясущегося тельца шубку и забросил на полку шкафа-купе.

– Ну вот, – усмехнулась хозяйка. – Теперь можешь хвастаться, что помог Пэррис снять норковую шубу.

Лутонин наблюдал, как Маринка накрывает на стол, ставит посреди блюдо с варениками и бутылку шампанского.

– Это Саша Танеев принес, велел за здоровье его детей выпить. На свадьбу звал.

– А чего не пошла? – усмехнулся Лутонин.

– Знала, что ты прискачешь, – отрезала Марина.

Он расплылся в довольной улыбке.

– А сюрпризы какие? – протянул, глядя ей прямо в глаза.

– Как обычно, – хмыкнула она, не отводя взгляда. – Нитка – путешествие, денежка – к деньгам, пуговичка – обновка, колечко – к свадьбе. Кому что достанется!

– Кроме нас, тут никого нет, – уточнил Лутонин, не сводя с нее глаз. – Ты действительно этого хочешь?

– Что? – схитрила она.

– Путешествие и свадьбу?

– Предположим.

– Со мной?

– Допустим.

– Согласен.

– Только других баб из своей жизни убери!

– Уже занимаюсь этим.

Они долго ели вареники, аккуратно разламывая на части и доставая сюрпризики, символизирующие будущие события в их жизни. Ерунда, но так хочется верить! Лутонин разлил оставшееся в бутылке шампанское.

– Горько! – заявил он, допив пузырящуюся влагу, и сгреб Марину в свои объятия. Она хохотнула, а припадочная собака залаяла.

Зал церемоний в ресторане Ритка предпочла украсить белыми розами. Они были повсюду. Торчали из высоких и маленьких ваз, обвивали странную белую арку из картона, около которой Молоканов и Маргарита давали клятвы.

Надька утирала слезы умиления, влюбленными глазами рассматривая счастливую парочку. Владимир Петрович в светло-сером костюме и розовом галстуке казался сошедшим с картинки.

«Вероятно, Риткиными стараниями так хорошо оделся Юлий», – пронеслось у Одинцовой в голове. Обычно шеф предпочитал темно-синие костюмы, казавшиеся Надежде формой проводника. Она перевела взгляд на подружку. Очень романтично!

Молоканов что-то шепнул невесте, и Надежда увидела, как Рита опустила голову, пряча улыбку.

«Уже свои шутки и приколы», – мысленно вздохнула она, ощутив легкий укол ревности и наблюдая, как Владимир Петрович надевает на руку любимой простое обручальное кольцо.

Надежда почувствовала, как слезы текут по щекам, и тихонечко вытерла их платочком.

«Вот же дурочка», – отругала она себя.

– Ну-ну, – тут же похлопал ее по руке Хоппер. – Ритку замуж выдали, а через месяц сами распишемся, – прошептал он ей на ухо.

В этот момент под белой аркой Молоканов воскликнул «Йес!» и поднял вверх руку жены. Гости рассмеялись. Надежда, воспользовавшись моментом, быстро обвела зал взглядом.

Тетя Таня с Митричем и с Санькой, она с Хоппером, родители Молоканова, сестра Владимира Петровича сидели в первом ряду. А дальше еще пять рядов занимали его друзья с женами, Танеевские старинные приятели и родственники – родные лица. Она принялась крутить головой по сторонам, издалека кивая знакомым, когда случайно натолкнулась на жесткий и злой взгляд. Женщина тотчас же отвернулась. Но Надежда узнала ее. Бывшая подружка Баянова.

«Интересно, каким ветром эту труху принесло к нашему порогу?» – мысленно изумилась в сердцах Одинцова. Она перевела взгляд на ее спутника. Добродушный грузин – важный и радостный. Вероятно, кто-то из друзей Петровича.

– Не вертись, – сделал замечание Хоппер. – Что ты там интересное нашла?

– Слева в третьем ряду сидит девица в красном платье. Незаметно повернись, посмотри. Это великая любовь Илюши Баянова. Не помню, как ее звать…

– С грузином, что ли? – лениво осведомился Дьяконов, косясь поверх Надькиной головы.

– Ага, – кивнула она и перевела взгляд на молодоженов. Счастливая Ритка надевала кольцо Владимиру Петровичу, а он просто млел от восторга.

– Это Юра Талахадзе с женой Лизой, – тихо заметил Мишаня. И Надежда вспомнила, что Дьяконов помогал Молоканову отразить наезд Баянова. – Ты уверена? – зашипел Дьяконов. – Хотя о чем я спрашиваю! – Он передернул плечами и чмокнул Надюшку в висок. – Молодец, мать! Горжусь!

– Конечно, уверена. Но можно еще у тети Тани спросить или у Люси, ее подруги. Лизкина тетка жила с ней в одном дворе. И девка эта по ночам пробиралась к Баянову, и они там в гамаке целовались.

– А ты откуда знаешь?

– Да их застукал старый Баян и устроил страшный скандал, – прошептала Надя. – Я у тетенек уточню.

Церемония закончилась. И Молокановы, забрав Саньку у бабушки, отправились фотографироваться. В соседнем зале уже накрывались столы. Дьяконов, поддерживая Надежду, начал пробираться к Татьяне Алексеевне, но в этот момент жену Талахадзе, поравнявшуюся с кем-то из Танеевских гостей, окликнула пожилая женщина.

– Это ты, Лизавета? Я тебя не сразу узнала, – сухо заметила она.

– Здравствуйте, Людмила Николаевна, – как болванчик, закивала Лиза и быстренько ретировалась к мужу.

– Ты не ошиблась, – поморщился Хоппер. – Нужно Вовке сообщить. Мы эту гадину так и не сумели вычислить, хотя перебрали все окружение Молоканова и всех его сотрудников. Позднее несколько инженеров переметнулись на вражескую сторону. Но первоначальный источник слива информации мы так и не нашли.

– А как бы вам это удалось? – фыркнула Надежда. – Роман времен средней школы. Вместе они не учились, нигде официально не пересекались. Наверное, мяли простыни втихаря все эти годы… Может, не стоит Вовке портить праздник? Скажешь, когда они вернутся…

– А за это время его бизнес уплывет к тому же Сове. Он на свободе остался и вовсю рулит Баяновскими активами, – хмыкнул Хоппер.

– Чего вы тут стоите мрачные, как заговорщики? – проходя мимо, разулыбался Танеев. – Пойдем выпьем за здоровье молодых!

– Тут такое дело, Митрич, – пробурчал Дьяконов и, не отпуская жену, увлек Риткиного отца в сторону. Наде пришлось тащиться следом, как на буксире.

– Сказать сейчас нужно, – зло рыкнул Танеев. – Нечего этой дряни сидеть с нами за одним столом и пить за счастье Маргошки и Вовчика. Это она с Баяновым шарахалась? Но ты, Надежда, глаз-алмаз! Я бы и внимания не обратил. – Он перевел взгляд на Хоппера и наказал строго: – Ты береги ее, понял? – И с бокалом шампанского направился ленивой походкой к молодоженам.

Глава 25

– Они врут! Это ложные показания, – задыхаясь от гнева, проскрежетал Баянов. – Проверьте еще раз! Моя мать вспомнила, что дед оставлял ключ в почтовом ящике. Дико, но факт.

– Проверили, – послушно кивнул следователь. – Но ничего не обнаружили. Даже стараниями вашего адвоката, – он кивнул на Поплавка, – разобрали сам почтовый ящик.

– И что? – выдохнул Баян.

– Ничего, – хмыкнул следователь. – Только старый ржавый гвоздь. Может, и висела на нем веревка. Но кто ее снял и когда, установить не удастся. Когда вы вступили в наследство? – обратился он к Баянову.

– Три года назад, – пробурчал тот, набычившись.

– И вы полагаете, что все эти годы ключ болтался в почтовом ящике? Вам самому не смешно? Вводите следствие в заблуждение. – Следователь окинул Баяна строгим взглядом и монотонно продолжил: – К тому же есть неоспоримые доказательства вашей причастности к организации кражи золотого листа с целью дальнейшего вывоза за пределы страны.

– Мой клиент это отрицает, – тут же встрял Поплавок.

– Он все отрицает, – согласился следователь. – Но у нас имеется видеозапись контакта вашего клиента с эмиссаром лорда Элмерза, известного коллекционера, помешанного на Наполеоне Бонапарте.

– Запись можно смонтировать, – пробурчал Баянов. – Не знаю я никакого эмиссара и ни с кем не встречался.

– А как насчет свидетельских показаний? – усмехнулся следователь. – Около двадцати сотрудников отеля «Корона» подтвердили, что видели вас вместе.

– Вы их подкупили, – фыркнул Илья.

– Да ну, всех, что ли? – усмехнулся следователь. – А это что? – Он бросил на стол пачку фотографий, запечатлевших для истории его флирт с милфой. – Как ее звали?

– Рената, – пробормотал он, вспоминая. – Точно Рената. Мы с ней просто познакомились и пообедали вместе.

– А в номер зачем поднимались?

– Тра… – осекся Баянов. – Хм… любовью занимались, гражданин начальник. Дело молодое.

– Ты хоть ври, да не завирайся, – не выдержал следователь. – Ренате Сарновской пятьдесят четыре года. У нее двое внуков.

– Сколько?! – переспросил Баянов с придыханием, понимая, что весь мир восстал против него. И даже баба, снятая в кабаке, оказалась причастной к музейной краже. Адское везение!

Когда его увели, следователь попросил адвоката задержаться.

– У нас железобетонная позиция, – начал он. – Баянов и Тризуцкий шантажировали Фроленко. Потом ваш клиент решил выкрасть золотой лист из коллекции, подписал на это дело ту же Фроленко, обещая прекратить шантаж. Придумал неплохой план. Пока Тризуцкий кричал в коридоре, привлекая внимание, Дарья Фроленко достала из шкатулки лист и спрятала в шали Танеевой. Но шаль попала в Вишневку, вытащить лист не получилось. Тогда ваш клиент дал ключ от своего домовладения, откуда Фроленко и Сандрозд проникли в дом Танеевых. Захват заложников со всеми вытекающими. Ну и покушение на жизнь Тризуцкого, тут Баянов идет как сообщник. Я так понимаю, что у вас нет ни одного аргумента против. Попробуйте его уговорить на чистосердечное признание.

Поплавский нетерпеливо поморщился.

– Бесполезно, – пробурчал Поплавок. – Он же невменяемый.

– Да, я заметил, – кивнул следователь.

Когда за Поплавским закрылась дверь, следователь снова мысленно представил руку Баянова. Ошибиться было невозможно. Через всю ладонь шла одна линия – обезьянья. Это указывало на человека упрямого, склочного, идущего по головам. Собственно, так оно и оказалось.

«Такие люди в тюрьме обречены, – лениво подумал следователь. – Вряд ли Баянов доживет до конца года. Гадкий характер и нетерпение к чужому мнению сделают свое дело. Дай-то бог! Одним отморозком на свете станет меньше».

Вова помнил, как потемнело в глазах, словно ударили под дых. Но он стоически выдержал очередной хук судьбы. Видимо, внутренне все-таки давно догадывался, что предал кто-то свой, вхожий в самое близкое окружение. Сколько же раз он мотался за советом к Юрке! Сначала, когда прочерчивал детали своего детища. Потом, получая авторские свидетельства, приезжал обмывать каждое. А уж после нападения Баянова на его бизнес вместе с Юрой на кухне придумывали варианты отражения вражеской атаки. Выходит, Илюша получал сведения из первых рук… Наверное, тогда, в ресторане, он узнал Юрку и понял, что нет нужды договариваться, когда можно заграбастать все. Что Баянов предложил Лизе? Какие у них были отношения? А если… Юрку жалко. Да и дружбе конец.

Маргарита тихонечко сжала ладонь мужа.

– Не дрейфь, Володя, мы рядом, – прошептала она. А потом твердо добавила: – Я сама хочу с ней поквитаться. Подойдем вместе!

– Какая свадьба без хорошей драки, – тихо усмехнулся он.

Она решительно вручила ребенка отцу и, взяв под руку Молоканова, направилась к группе его друзей.

– Только в космы ей не цепляйся, – шутливо предостерег Владимир Петрович.

– Раз уж ты просишь, – елейно заметила его невеста. – А то собиралась оттаскать за патлы, а потом засунуть головой в унитаз. Где тут туалет, кстати?

– Дальше по коридору, – расхохотался Молоканов. – Кровожадная ты моя! – Он в порыве чувств поцеловал жене руку, краем глаза замечая, как улыбаются гости. Вова перевел взгляд на своих друзей. Еремей, Юрец и Аркашка радовались за него, а Лиза выглядела очень напряженной.

«Попалась птичка в клетку», – не без яда подумал Молоканов. Ему показалось, что люди в холле начинают сдвигаться к эпицентру будущей бури. Будто воронка напряжения образовалась около Юркиной жены.

Когда до студенческих друзей жениха осталось всего несколько шагов, молодоженам дорогу преградила тетя Люся.

– Маргошка, – заговорщицки улыбаясь, прошептала она. – Митрич не мог не поделиться. Поручи мне эту неприятную миссию. Я выкину гадкую щеколду с особой радостью. Не порть себе праздник, дорогая!

Молоканов оглядел хрупкую гостью, перевел взгляд на статную Юркину жену. Разные весовые категории, причем не в Люсину пользу.

Но тоненькая Люся Лутонина уже подходила к его друзьям, светски увлекая Лизу в сторонку.

Молоканов и Рита хмыкнули одновременно и повернули обратно, чуть не врезавшись в Дьяконовых.

– Вы тоже решили принять участие в свадебной драке? – тихо осведомилась Ритка.

– Нет, – просипел Хоппер, исподволь наблюдая за Лизой Талахадзе, не смевшей поднять глаз на свою собеседницу. – Я вот интересуюсь, если вы вместе отдыхали под Геленджиком, зачем тогда придумали, что познакомились в бассейне? – Дьяконов задумчиво потер лысину.

– Ничего не придумали, – торжественно заявила Маргарита. – Черное море входит в бассейн Атлантического океана. Мы же не уточняли, о каком бассейне речь.

– Ну-ну, – протянул Михаил. – Это я просто так. Разговор поддержать. Смотрю, чтобы эта цаца тут скандал не устроила.

– Тетя Люся найдет, как обезвредить Лизу Лакитину, – промурлыкала Надежда. – Она об этой красавице много интересного знает.

– А я ее не узнала. Хотя видела несколько раз. Даже в голову не пришло, что Лакитина и Талахадзе – один и тот же человек! Спасибо, Надюшка!

– Изменилась змея подколодная, – пробормотала Одинцова и добавила: – Обращайтесь в следующий раз! – Но словно поняв, что сморозила глупость, решила сменить тему. – А где ваш сын, друзья мои?

– Нужно забрать у папы Саньку. Сейчас он расплачется, – всполошилась Маргарита. – Где они, ты их не видишь?

Молоканов вытянул шею и нашел взглядом тестя. Малыш, сидя на руках у Митрича, деловито опускал пальчики в бокал с шампанским. А потом взвизгивал и радостно стучал ладошкой по дедовой щеке.