Лента Мёбиуса. Социальная драма

Когда приезжал Цадик в прошлый раз, он был на пределе, пандемия едва ли приостановилась, и Цадик подсуетился, чтобы съездить в отпуск в начале лета с сыном с Максимом, они остановились в Анапе в Испанском дворике. И потом Анна пригласила их в гости в Новороссийск, они прогулялись по набережной по приезду, Цадик не отказался поплавать, и потом остановились у Анны на пару дней. Вечером Цадик сходил на море с Анной, и она поведала ему о своих несчастьях. Цадик не поддерживал с ней связи со времен юности, знал, что она дружила с Натаном, их общим знакомым, и потом вышла замуж за одного кришнаита, Цадик едва знал ее мужа, Юрия, они встречались, может, пару раз на тусовках общих знакомых. И таким образом, Анна выпала из его жизни надолго, почти на двадцать лет. И теперь вот обстоятельства жизненные и некоторая свобода их на время сблизили.

Они сидели на камнях у моря, пили пиво, была южная ночь, шныряли крысы тут и сям, стояли суда в порту, и Анна изливала Цадику свою жизнь.

И Цадик понял, что идиллические религиозные концепции не работают и тут, и цена этих идиллий может быть несоизмеримо высока. Анна попробовала пожить с Юрием вне цивилизации, и это оказался плачевный опыт, хотя у них было своё общее верование Кришнаизм, все же жизнь неумолимо скатилась в жерло борьбы и психической агонии. Они жили в доме без удобств, жили скудно, за водой приходилось ходить, домашних паразитов выводить, и детей лечить. Юрий запил вскоре, его идеи не оправдали себя, он хотел ещё добывать сам энергию, поставить свой мини реактор на Солнечных элементах питания. Но в итоге они голодали, денег едва хватало прокормиться. И Анна изводилась с двумя детьми, Юрий же пил и рукоприкладствовал порой, так они прожили семь лет и потом решили разъехаться. Продать дом и разъехаться. И Анна подалась в Новороссийск, к матери, и по сей день там теперь проживала, вспоминая эту семейную жизнь свою как кошмарный сон.

Цадик поведал ей о себе и последних трёх годах жизни, о купленной по программе переселения квартире родителям, о сложных годах, которые отняли у него мать, скончавшуюся от рака за полгода, и часть его здоровья. Поведал о жестоком, самодурном отце, об их нескончаемом конфликте, также о неудачной женитьбе, и в целом, похвастаться Цадику было нечем! Да, он работал, кажется, все делал правильно, но почему-то оказался не в удел всем. С семьей бывшей Цадик поддерживал неплохие отношения, но этот груз ещё своей семьи оказался вынужденным, и совершенно не нужным. Ибо Здоровье его моральное и физическое сильно пошатнулось. Цадик теперь пребывал в химере своего нового рождения.

Однако в этот раз, Цадик не желал выкапывать это старое бытие, он был захвачен своим планом, да, Цадик был захвачен планом реконструкции памяти!

Анна ничего не подозревала об этом, конечно же, она пригласила его также в гости, и Цадик приехал к ней на денёк, они съездили на пляж в Алексино, там Цадик доселе не бывал. По дороге зашли в супермаркет, Цадик раскошелился на курочку гриль и ром Барристер, таким образом, они решили устроить небольшой пикничок на берегу моря.

Пляж в Алексино гудел как улей людьми, был сезон, и весь пляж был усеян в основном местными и отдыхающими, и коса пляжа, врезавшаяся в море, была живым термитником.

И как только они нашли свободный навес, то и решили остановиться, чуть поодаль моря расстелили покрывало и разложили еду. Для начала, конечно, выпили, и Анна была после болезни, она простыла как раз в день приезда Цадика, и вот почти спустя неделю, они только встретились. Цадик уже успел прожить целую жизнь в пансионате. Успел познакомиться с Лорой, но с Мари ему только предстояла ещё встреча. События вихреобразно наслаивались, и Цадик лишь выбирал вариант, более подходящий ему в этот раз.

С Анной они разговорились, и Анна осанистая как индюшка сидела напротив Цадика, словно брахман, подложив под себя ноги в позе лотоса. Ее лицо горело, рыжие волосы, крупные черты лица, такая огненная как апельсин, в очках. Анну волновали дети, теперь ее жизнь неотвязно была связана с детьми, процесс воспитания и взросления. Цадик был на своей утопической волне, единственно поделился с Анной на счёт замысла новой книги, но пока было лишь название, вернее, и название было ещё не определено. Анну восхищал Цадик, своей непогрешимой отстранённостью року, хотя вся его жизнь походила на какой-то невообразимый кошмар. И Анна давала ему понять, что здесь хорошо, Новороссийск со своим характером и перспективами город, и она ему рада. Рада этому городу, этой новой своей жизни, и рада Цадику. Но Цадика угнетало это постоянство! Он знал, что вряд ли сможет так жить, размеренно и без риска, он просто не представлял это, в душе его не осталось прежних каких-то чувств, и тогда в молодости это был просто какой-то студенческий шарм не более, подцепить девчонку со школьной скамьи. И так происходило каждые его каникулы, теперь же эта чужая жизнь ему совсем не подходила, жизнь Анны не цепляла его. «Примерно такая жизнь у моей бывшей жены», – размышлял Цадик, «но её я до сих пор ещё порой хочу, а Анну, нет». Цадик точно знал, что для совместной жизни нужно хотеть человека, да, любовь это совершенно другое чувство, но должно быть желание хотя бы, если есть желание, это уже половина дела. Именно стойкое желание, Цадик был разборчив, и все же он укололся так с Лорой впоследствии, потому как желание было у Лоры, как выяснилось, а не у Цадика. И с Анной была такая же картина, это она его желала, все ещё желала. Но Цадик давно остыл к ней, и даже в чем-то разочаровался, хотя он не пытался судить кого-то, но в Анне он видел лишь подругу из школьного прошлого!

Но это совершенно не мешало им общаться, Анне, к примеру, нравилась квантовая физика, и она даже говорила, Цадику, что с удовольствием бы занялась научной работой в этой сфере. Ей было это интересно, Цадик кое-чем интересовался также, ему в целом нравилась наука, происхождение вселенной в частности, он знал, какие-то базовые вещи, и то, что преподносилось в научных телепередачах, муссировалась теория относительности Эйнштейна. И собственно, новые веяния Цадик также улавливал, теория струн или инфляционная теория. Что касается последней теории, она давала широкое поле человеческой мысли. И Цадик кое-какие выводы делал многообещающие, все же человеку надоест в итоге копаться в собственном дерьме, и он поднимет голову к звёздам, к другим мирам, захочет знать, прежде всего, и творить. Предпочтёт созидание борьбе за существование и каждодневной агонии.

Цадик с Анной неплохо отдохнули, и даже искупались, и, однако, Алексино было не сравнить с Мысхаку, вода была в разы грязнее. Цадик отплыл далеко от берега в итоге, и оказался среди катамаранов, впереди он увидел остров, и у проплывавших мимо ребят поинтересовался, насколько он далеко, и что из себя представляет. Это была гряда или часть косы, до неё было около километра и Цадик, смерив расстояние до берега и Острова, находился где-то посередине. И он решил доплыть до него. И вот, вытянувшись в струну, он тут же превратился в машину, преодолевая расстояние, Цадик не спешил, равномерные движения его продвигали к цели. И довольно скоро он приблизился к этому участку не затопленной суши. Цадик осторожно выбрался на берег, усыпанный иссохшими водорослями, где-то лежали трупы чаек, и рыбное зловоние распространялось в воздухе. Цадик ощутил кожей этот затхлый запах рыбы и водорослей, живые птицы, располагавшиеся на небольшой этой отмели, завидев людей, а вслед за Цадиком к острову причалил катамаран с семейкой, вспорхнули и перелетели на небольшой гребень суши поодаль. Цадик теперь как ихтиандр бродил по каменистому берегу, по странному и страшному месту, ракушки хрустели под его ногами, он обнаружил металлические конструкции, похоже, брошенные людьми, это был какой-то груз, возможно, собирались что-то построить здесь люди, но бросили! Место это зловонное и какое-то кошмарное, теперь Цадик осознал, что это могильник, птицы сюда прилетают умирать, возможно, это было и на так вовсе, однако идиллический романтизм у него как рукой сняло. «Какого черта я сюда приплыл?» – вдруг он задал себе этот вопрос. И Цадик, осмотревшись, все же заметил панораму пейзажа, по правую сторону был город и завод, железные контейнеры громоздились на берегу, и в противоположной стороне высился горный хребет, покрытый лесом, было живописно. И дым, будто испарений висел над водой и дальше туман над лесом ближе к небу, «скоро стемнеет уже», – подумал Цадик, «нужно возвращаться, Анна на берегу уже беспокоится, наверное».

И Цадик поспешил назад, он снова превратился в машину, плыл долго, и потом, перевернувшись на спину, продолжил, будто крейсер набрал скорость и прорезал гладь воды, катамаран с людьми остался далеко за спиной. Цадик практически не ощущал боли в плече, выпивка, которую он употребил на берегу, уже улетучилась, его организм равномерно работал, Цадик в который раз, подумал, что ведь это так просто «быть». Столько чувств он испытал от одного этого маленького заплыва, и вот спешил к берегу теперь, все же он промахнулся и взял правее больше, чем нужно на четверть мили. Цадик решил сократить дистанцию, тем более расстояние было нешуточное, и он промазал, но радовался себе, этот задор его самому себе, даже здесь и сейчас, Цадик думал, – «вот Черт неугомонный, уплыл невесть куда». И все же он не стал подправлять маршрут, берег был уже неподалёку в двухстах метрах даже меньше, и Цадик лишь дал скутеру помчаться перед его носом, и потом уже наверняка прямиком устремился к берегу.

Он вышел из воды, и по каменной дороге добирался до их навесов, встретил парня с катамарана, который попался ему в море, и тот с восхищением спросил его:

– Уже сплавали? Вы пловец? Не из местных?

– Нет, не из местных, но плавать люблю, – ответил ему Цадик.

– Круто плаваете…

Цадик все же поспешил к Анне, а она как выяснилось, спала в этот раз. Цадик глянул на часы, и был поражён, купаться они выдвинулись около пятнадцати часов, а время было только полпятого. Цадик за полтора часа проплыл около четырёх миль, вернулся назад, выходит, он спешил напрасно. Все же, он слегка устал, и сел передохнуть, он позвал Анну, но она мерно храпела, Цадик не стал ее будить, прилёг отдохнуть также, но уснуть не смог…

Выпил немного джина, сходил за мороженым. Анна проснулась ближе к девятнадцати часам вечера, ее вырубило, организм восстанавливался после болезни. Вскоре они собрались и ушли с Алексино.

память

Память всеобъемлюща, и человек барахтается как насекомое в общей памяти человечества не в силах выбраться, будто в липкой паутине. И также личная память, которая вплетается во все поворотные события жизни, и потом нет времени, это все расхлебать до конца, претворить во что-то целостное и осознать. Это личное эго прорастает под кожу, въедается во внутренности, поэтому, когда Цадик познакомился с Мари, ассоциативная память сразу навела мосты, даже с первой его любовью, Марией, хотя между ними не было и йоты сходства. Но Цадик уже считал это знакомство подарком свыше, и ведь перед отъездом последний денежный заказ, клиентка тоже была Мари. Цадик в юности был совершенно не суеверным, однако в свете последних нескольких лет стал набожным и даже чересчур беспокойным. Нервы его были расшатаны многолетней неусыпной войной с сетевыми клонами, и потом с конкурентами, в итоге, ещё с больным отцом, поэтому храмы стали неотъемлемой частью его жизни.

Но на Мысхаку не было храмов, было море, и была Мари. И лёгкая дружба их началась с мороженого.

Цадик добирался до общего пляжа, до придорожной стены и палаток, обычно покупал мороженое для Мари, каждый раз подыскивая ей что-нибудь новенькое. Он с каким-то предвосхищением брёл по дороге, наигрывая какие-нибудь пассы на гармонике, и уже думал о том, как Мари примет вновь его скромное подношение, улыбнётся, сверкнув белыми зубами, и даже перекрестится. Мари была скромна, и здесь была вынуждена работать, в то время, как Цадик был совершенно расслаблен. Так и во второй день знакомства Цадик все же решил исследовать окрестности пляжа, на котором до этого не появлялся, прогуляться вдоль бухты. Поэтому, он пролетел мимо павильонов, едва приметив Мари, в ее неприхотливой обстановке возле зеркала, лишь кивнув ей невзначай. Цадик теперь маневрировал, он, будто обозначал своё присутствие и исчезал на время, так он вышел на тротуар у шоссе, и направился вдоль торговых палаток, магазинов и закусочных. Теперь его интересовал весь этот торговый сервис, хотя ценник и был запредельный на все, в том числе на вино, по тысяче за бутылку местного разлива, Цадика это не удивило. Креветки, к примеру, стоили от 170 до 340 рублей за сто грамм. Цадик прошёл до конца гостиничного туристического прибрежного комплекса, с дороги он наблюдал сам пляж, и спектр нехитрых развлечений, катамараны, надувные таблетки и банан, которые скутер таскал по воде на верёвке. Бары и закусочные соседствовали с дорогой, а через дорогу возвышался горный лесной массив, на котором располагались отели, ещё бары и рестораны. Цадик добрался до поворота в город и повернул назад, однако это была не вся Широкая балка, дальше вдоль побережья также была около курортная жизнь. И на обратном пути он зашёл в один из магазинов, чтобы купить по мороженому себе и Мари.

И вот немного фривольно и осанисто Цадик уже летел с мороженным к Мари, которая, кстати, болтала по айфону без умолку. Однако в этот раз он ее подловил вовремя, завернул к ней, предложил мороженое, и опять Мари расплылась в благодарной улыбке. И Цадик решил исследовать неброский торговый павильон, в котором продавались тату, сувениры, шляпки, нехитрая бижутерия, игрушки и даже цветные косы. Мари заплетала косички девочкам, на африканский манер, однако клиентов в тот день не было, и она скучала. Цадик проворно сунул свой нос всюду, пока Мари уплетала мороженое, и по-русски Мари говорила с огрехами, поэтому он не выспрашивал у неё много, а больше наблюдал. Мари была в длинном цветном балахоне свободном до пят по типу широченных штанов, также с подобранными в хвост мелкими вьющимися косами, с плотными руками и округлыми плечами, массивными бёдрами. Цадик любовался ее тяжеловесной грации, он будто попадал в поле ее магнетизма, из которого не хотелось выпадать. И потом он отходил к краю бетонной стены, за которой разворачивался пляж, и которая служила естественным кордоном, бывало, садился на этот широкий бетонный уступ сверху, и оставался с нею до конца смены. Цадик обычно приходил к ней вечером, чтобы потом забрать ее и проводить в пансионат.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.