Игры с Вечностью

И как же ее искать прикажете? Он глубоко вздохнул и прикрыл лицо ладонями. Оставалось обращаться только к высшим силам, к экстрасенсам и колдунам, потому что сам он ее найти не в состоянии. На глаза попалась карточка с номером телефона и именем ведуньи, оставленная на столе вчера ночью. Было почти десять утра, Виктор решил, что она уже должна проснуться, и набрал номер. В трубке послышался сигнал вызова.

– Алло! – ответил почти сразу спокойный голос, принадлежащий, как показалось Ильину, женщине за сорок, уставшей ото всего.

– Доброе утро. Мое имя Виктор, мне дала ваш номер знакомая, сказав, что вы можете мне помочь.

– Я не принимаю в воскресенье. Исключение делаю в очень редких случаях, только когда дело не терпит отлагательств. В воскресный день магические дела не делаются.

– Если бы дело терпело, я бы не стал вас беспокоить в выходной, потому как сам ценю свободное время.

– А что у вас случилось? – ее тон перешел на будничный. Интонация соответствовала выражению: «Как вы все меня достали…». Колдунья продолжила: – Отворот? Приворот? Порча?

– Нет, другое…

– Лечение, отчитка, оберег? – она не меняла тон.

– Да нет же! – Виктор немного повысил тон. – Я уверен, вы с подобным никогда не сталкивались…

– Изгнание бесов? Неужто?..

– Нечто иное, в двух словах не опишешь.

– Приезжайте, – она это сказала почти с придыханием, нетерпеливо и требовательно. – Но я не обещаю, что именно сегодня буду работать с вами.

– Приеду. По крайней мере, хотя бы расскажу все обстоятельства дела, а вы уже решите все остальное.

– У вас есть мой адрес?

– Он обозначен на визитке. Во сколько мне подъехать?

– Через час.

– Буду. До встречи.

– Жду.

Через час перед Виктором открылась дверь дома с открытой террасой, в котором проживала колдунья. На пороге стояла женщина в возрасте, лет около шестидесяти. Виктор подумал, что голос, звучавший в трубке телефона, должен был принадлежать человеку лет на двадцать моложе. Может, это вовсе не она общалась с ним?

– Добрый день, – Виктор вежливо кивнул головой. – Это я вам сегодня утром звонил, мы договаривались о встрече.

– Добрый, добрый… – она улыбнулась, проговорив приветствие звонким мелодичным голосом, в котором Ильин безошибочно распознал тот, что слышал час назад. – Так это у вас случилось нечто необычное?

– У меня, – он переминался с ноги на ногу. – Мое имя Виктор.

– Вы представлялись мне по телефону. Меня зовут Марина Васильевна, хотя, несомненно, вы это прочитали на визитке. Проходите.

Она открыла дверь шире, и Виктор прошел в дом. Он миновал прихожую, где скинул куртку и переобулся в тапочки, и они вошли в гостиную, чтобы присесть за невысокий столик мореного дуба, развалившись в удобных кожаных креслах. Как понял Виктор, именно в этой комнате и проходил прием посетителей. Он огляделся по сторонам. Просторная гостиная имела минимум меблировки. Находясь на метр ниже уровня первого этажа, она располагалась своеобразной нишей, из которой вели ступени вправо, на первый этаж, и прямо, на лестницу, уводящую вверх по широкой дуге. Дом строился со вкусом, подходя под итальянский стиль. Виктор в этом немного разбирался, потому что сам не один раз задумывался о собственном частном доме, и в успокоение души сам составил план того, каким он должен был быть. В ходе работы над схемой своего будущего дома-мечты, Ильин перерыл кучу литературы и излазил весь Интернет, пересмотрев не один дизайнерский проект, в том числе и похожие на этот. Проектируемый дом Виктора был отдельной историей, и описывать ее было бы слишком утомительно, поэтому я вернусь к гостиной. Гостиная была никак не меньше шестидесяти квадратных метров. Из предметов интерьера присутствовали стол и два кресла, покоящиеся на круглом большом ковре, плазменная панель на стене, пара картин с пейзажами моря, две диагонально отстоящие в углах этажерки с книгами, и тумбочка под телевизором с домашним кинотеатром. Полы, покрытые дорогим ореховым ламинатом, и бесчисленное множество красивых цветущих растений дополняли картину. Виктор, входя в этот дом, ожидал увидеть какие-нибудь канделябры с черными свечами, рога или черепа, ну, или же на худой конец магический хрустальный шар в черной комнате с приглушенным светом, но как он не высматривал, ничего подобного не заметил. Дом как дом, обычная гостиная и ощущение, что пришел в гости к переехавшим соседям для знакомства. Ильина винить было не в чем. Хрустальные шары, черный цвет и курящиеся благовония – это обычный стереотип, которому верит большинство людей, ни разу не попадавших к настоящим проводникам из этого мира в иной. То ли благодаря телевизору, где экстрасенсы в кино более похожи на северных шаманов, чем на европейских обывателей, либо же из-за шарлатанов, делающих из магии шоу, но люди приходя к ведунам, ожидают увидеть нечто выходящее за рамки. Когда же с первого взгляда ничего не впечатляет, просящий разочаровывается, что попал к обычному с виду человеку. Только попадающие к деревенским колдунам, видя связки трав, иконы и всевозможные предметы – помощники в магических делах, получают удовлетворение от визуального эффекта загадочности. Но в городе встретить подобное почти невозможно.

– Вы разочарованы чем-то? – Марина Васильевна улыбнулась. – Ожидали увидеть здесь прислуживающих мне чертей и скелеты, подвешенные к потолку?

– Нет, что вы! Всего лишь несколько летучих мышей и паутину за русской печкой, – Ильин тоже улыбнулся. – Извините мне мое незнание, я впервые в жизни обращаюсь за помощью к людям, общающимся с потусторонним.

– У вас присутствует толика скепсиса в голосе. Если вы не верите, то зачем тогда пришли? – она серьезно посмотрела на мужчину.

– Вы ошиблись, я верю. Но моя вера обрелась только вчера, и поэтому мне сложно еще к ней привыкнуть, как и любому другому, кто не верил в сверхъестественное почти тридцать лет.

– Любопытно! – хозяйка с интересом посмотрела на него, отметив про себя, что с этим молодым человеком общается иначе, чем со всеми другими приходящими к ней за помощью. На каждого, кто приходил к ней за отворотом, приворотом, оберегом, избавлением от порчи и всем подобным, сразу обрушивался шквал сведений, причем вполне правдивых, и она брала человека в оборот. Немного подавляя волю своей атакой, она добивалась, что ее во всем слушали и делали все в точности, как она говорила. С Виктором это было без надобности, так как он пришел с чем-то иным, и она, прочувствовав его энергетику, не заметила ничего похожего на порчу или пагубное воздействие высших сил. Перед ней сидел обычный человек, но с очень мощным биополем, скрытой силой, которую можно было направить как на пользу, так и во вред. – А у вас не было в роду кого-нибудь занимавшегося магией?

– По матери точно нет, а по отцу я не знаю, видел его последний раз в роддоме, – Ильин пожал плечами, а хозяйка дома рассмеялась его шутке. – А почему интересуетесь этим?

– Энергетика у вас мощная, чистая и сильная как родник, – она закурила. – Поэтому и спрашиваю. Такой тип энергии возможен, только когда несколько поколений людей живут праведной жизнью, либо если кто-то из бабушек или дедушек лечил людей.

– Ну, на счет первого сказать ничего не могу, отца праведником назвать только блаженный сможет, – Виктор глубоко вздохнул. – Не будем об этом. Меня к вам привели проблемы.

– Очень странно, потому как я не вижу порчи, сглаза или пробелов в вашей ауре, из-за которых возникают неприятности. – Марина Васильевна подняла брови. – Быть может, вам только кажется, что у вас что-то идет не так?

– Не кажется, – Виктор тоже закурил, получив разрешающий знак хозяйки. – Со мной все очень не просто. В общем, есть одна проблема, одна, но немаленькая, – он замолк на пару секунд, делая затяжку.

– Любовь, наверное? – она разочарованно развела руками. – А говорили…

– Меня не интересуют ни отвороты, ни привороты, ни даже повороты! – Ильин пренебрежительно скривил губы. – Я вижу сны из прошлого, из моих прошлых жизней, – он выпалил это на одном дыхании, собравшись, как следует перед тем. Сказал, и начал внимательно смотреть на хозяйку, ожидая реакцию.

– А… – она оторопела – Вы уверены? – теперь скепсис звучал в ее голосе.

– Вполне, – Ильин горько ухмыльнулся. – Быть может, угостите меня кофе? А я все обстоятельно расскажу.

– Да, давайте выпьем, – Марина Васильевна странно посмотрела на гостя, еще не веря его словам, и позвонила в колокольчик. На зов вошла горничная, молодая девушка в чистом фартуке. – Мила, принесите нам кофе по-венски и что-нибудь к нему.

Горничная кивнула и исчезла за поворотом коридора.

– У вас прислуга? – Ильин удивился в свой черед.

– Вы, наверное, на основе этого и обстановки дома подумали, что мои услуги стоят дорого? Что-то похожее проскользнуло у вас во взгляде.

– Скорее нечто подобное промелькнуло у меня в мыслях, – Виктор кивнул. – Но я не думаю, что магия является настолько доходной статьей вашего семейного бюджета. У вас успешный муж или сын?

– Муж. Саша сейчас в Таиланде, он никогда не возражал, что я помогаю людям. Это моя судьба. А на счет денег – я беру столько, сколько люди считают нужным мне давать, сама же никогда не устанавливаю цен. Я не зарабатываю, я живу лечением других.

– Я понял.

– Так что вы хотели рассказать? С чего вы вообще взяли, что сны не просто плод фантазии?

– В одном из снов я общался с ангелом смерти, его имя Самаэль. До того момента я ни разу не слышал о нем и не видел его. Запросив данные по этому существу в Интернете, я наткнулся на датированное семнадцатым веком изображение Самаэля. Во сне и на гравюре было одно и то же лицо.

– Интересно, а чем я могу вам помочь? – Марина Васильевна склонила набок голову. – Избавить вас от сновидений я не в силах.

– Я и не прошу. Дело в том, что все сны крутятся вокруг истории любви между мной и красивой незнакомой девушкой. Из сна в сон меняются декорации, люди, события и обстоятельства, века, наконец, но неизменно я и неизменно она. Мы влюбляемся, сходимся, и она погибает. Я подозреваю, что ей грозит опасность, но чтобы помочь мне необходимо ее отыскать. В этом я и хотел попросить вашей помощи…. Спасибо! – добавил он Миле, которая принесла кофе с пирожными.

– Я даже не знаю, чем я могу вам помочь, – Марина Васильевна развела руками.

– Я понимаю, что это почти невозможно, – он кивнул – Просто вы человек, знающий много больше меня и большинства других жителей нашей планеты, потому как вы общаетесь с потусторонним. Если вы здесь бессильны, то извините, что отнял у вас время, я уйду. Мне очень важно найти ее, понимаете?

– И все-таки здесь любовь, – она улыбнулась.

– Не без этого…. – Ильин смутился.

– Ох! Что же делать-то? – хозяйка дома задумалась, и через минуту добавила: – Приходите ко мне во вторник, как только стемнеет. Попробуем что-то сделать с вашей проблемой, а до того я обдумаю пути решения.

– Хорошо. Я вам больше не нужен? – Виктор хотел встать.

– Подождите, – Марина Васильевна подняла руку, останавливая гостя. – Расскажите мне детали сновидений, я попробую подобрать ключ. Быть может, в них промелькнуло нечто важное, подсказка какая-нибудь. Вы, надеюсь, помните сны?

– Ну, на память я не жалуюсь…. – и Виктор начал обстоятельно излагать детали сновидений.

Когда он закончил, стрелка на часах показывала начало третьего. Колдунья кивнула, обещав во всем разобраться, и они отправились к двери. Марина Васильевна выглядела задумчиво, она явно впечатлилась рассказом Виктора. Грустно вздохнув на прощание, она прикрыла дверь, обронив перед этим фразу. Из всей пространности сказанного, Ильин понял, что ему поверили, и колдунья за всей неординарностью своей жизни скучает по простой человеческой любви. Что же, так всегда: что-то теряем, а что-то находим….

Вернувшись от колдуньи, Виктор сел на кухне за стол, и, откинувшись на спинку стула, закурил, выпуская дым в потолок. До вторника делать было нечего, и это его угнетало. Мысли возвращались к незнакомой девушке, как бы он не хотел отвлечься от этого. Неожиданно у него возникла одна идея, именно идея, а не мысль. Есть неплохой анекдот, показывающий разницу между этими двумя понятиями: В купе поезда едут двое, новый русский и интеллигент. Новый русский грустит всю дорогу, а второй пассажир наблюдает за этим. Наконец, первый перехватывает на себе взгляд, и говорит:

«Друг, мне скучно, и если ты угадаешь о чем я думаю, то за каждую правильную мысль я тебе дам по сто баксов!».

«Давайте. Вы едете, как и я, из Сочи, значит, отдыхали там, судя по загару».

«Правильно!»

«Если с вами нет жены, то отдыхали не с ней, а с любовницей!».

«Верно, держи еще сотню».

«Ну, а раз так, то вы грустите, потому что возвращаетесь к жене, и думаете о ней».

«Факт! Держи еще».

«Она вам опротивела, и вы думаете, как бы от нее избавится…».

«Брат, возьми-ка кусок зеленых!».

«За что? Мы же по сто договаривались!».

«По сто за мысль, а это – уже идея!».

Вот и Виктора посетила идея, пусть и совершенно другого плана. Людей разыскивают с помощью фотографии или фоторобота, что намного упрощает работу наших органов правопорядка, и Виктор подумал об этом. Да, фотографии Анны у него, конечно, не было, но так как он помнил образ этой девушки в мельчайших деталях, то мог хотя бы попробовать нарисовать ее. Была одна проблема – еще со школы Ильин не мог сдружиться с карандашом, и рисовал в своей жизни исключительно танчики и машинки на уроках алгебры. Но если надо, ради такого дела, тем более поймав вдохновение, он непременно нарисует Анну не хуже Боттичелли или Микеланджело, ну, или хотя бы попытается сделать это. С трудом отыскав карандаш и чистую бумагу, он положил их перед собой на стол, переместившись из кухни в зал. К сожалению, красками он рисовать не мог, даже не знал, как их смешивать, и поэтому приходилось довольствоваться обычным графитом.

Началось все с поиска в Интернете пособия для учеников художественной школы. Его разработчик, когда расписывал вводный курс на год, и подумать не мог, что в России обитают индивидуумы, способные освоить технику рисования за полтора часа, как сделал это Виктор. По окончанию штудирования учебника на манящей белизне листа формата А4 стала прорисовываться сетка координат, по которой предстояло строить изображение. По идее она очень облегчала жизнь начинающим художникам, но что с ней, что без нее Виктору было непросто. Прошел еще час, и на бумаге появилось творение. Чуда, как ожидал Ильин, не произошло, и Боттичелли с Микеланджело могли только перевернуться устало в гробу, если бы видели то безобразие, которое исполнило молодое дарование из далекой России. Что-то непонятное, исполненное грусти, похожее на рисунок психически неуравновешенного третьеклассника, с разными по величине глазами на выкате и перекошенным в блаженной улыбке ртом, это мало походило на столь желанный для Виктора образ из снов. Ильин выругался, не найдя в себе сил сдержаться, и скомкал изображение, подскочив в кресле чтобы пойти покурить.

Через десять минут, уже успокоившийся, начинающий мастер-портретист расположился снова в том же кресле перед другим листом, пока еще чистым. На сей раз, Виктор никуда не спешил, и решил потратить намного больше времени для создания портрета, но постараться сделать его качественно. Прошло немного времени, и пришлось включить верхний свет, потому что стемнело. Работа заняла два с половиной часа, и по их истечению на Ильина с полотна глядели красивые темные глаза девушки двадцати лет. Она вышла очень даже симпатичной, но совершенно не походила на Анну. Чуда опять не случилось, изображение вовсе не выглядело реалистичным, как хотел бы того Виктор, походя на что-то из мультиков, стилизованное и не имеющее души. Горе-художник тяжело вздохнул и положил голову на руки, оперевшись на стол. Темнота вечера за окном сгустилась, покрывалом расстелившись над городом, и рассеивали ее одни лишь фонари да фары машин. За время ваяния портрета заметно похолодало, прошел дождь и на землю начал опускаться туман, постепенно становясь более плотным. Ильин поднялся с кресла и отправился на кухню за кофе и бутербродами, так как на последние четыре часа он выключал все потребности организма, и теперь природа требовала своего.

Допивая кофе, Виктор отметил, что уже девять вечера и время летит незаметно. Отступать от начатого было не в его правилах, и он после короткой передышки продолжил упражняться в изобразительном искусстве. Ровно в десять Ильина отвлек стук в дверь. К тому времени он успел только расчертить с помощью линейки сеть линий контура. Виктор встал и пошел к двери. За окном, на которое портретист кинул взгляд, стелился туман, походивший теперь по своей консистенции на молоко. Ильин открыл дверь, и удивился. На пороге сидел кот, обычный кот черной масти, без единого пятнышка белой шерсти. Большого размера, но не раскормленный, пушистый, но гибкий, он своими изумрудно-зелеными глазами смотрел на Виктора, как будто вопросительно, слегка нагнув голову. Виктор высунулся из двери и осмотрелся. Вокруг никого не было, не было и звука удаляющихся шагов, которыми обозначил бы себя стучавший до этого в дверь. Ильин пожал плечами, подумав, что тот, кто заставил его открыть дверь, уже успел сбежать вниз или притаился где-то поблизости. Потом взгляд перешел на кота, который все так же сидел на полу, не меняя позы. Виктор любил домашних животных, ничего не имел против собак, кошек и прочих городских обитателей улиц, но впускать к себе уличного кота не хотелось. Кот, в отличие от своих сородичей, не пытался проскользнуть между ног в тепло квартиры, и даже не вставал, чтобы потереться о Виктора, чему тот, зная повадки четвероногих, удивился.

– Извини, друг, у меня не приют для животных! Ты дверью ошибся. Иди к хозяевам, не похож ты на голодного дворового оборванца, слишком ухоженный, – и Виктор закрыл дверь.

Стук не повторился, и Ильин опять принялся рисовать. Его на этот раз хватило на полчаса. По истечению этого времени захотелось покурить, но сигареты, как назло, закончились. Делать нечего, было нужно идти в магазин. Ильин отодвинул листок, на котором успел только отобразиться четкий овал лица, и отправился за никотином. Открыв дверь, он удивился вторично за вечер: кот сидел на том же месте, только нагнув голову книзу.

– Ну ты и настырный! – Виктор переступил порог и захлопнул дверь. Кто-нибудь другой, может быть, и отпихнул бы ногой животное, но Виктор никогда не воздействовал на слабых силой. Он нагнулся и погладил кота. Рука дрогнула, когда прикоснулась к холодной шерсти на загривке, но тут в голову пришла мысль, что на улице далеко не лето, и ничего не мешало коту выскочить туда и вернуться обратно за минуту до выхода хозяина квартиры. На ласку кот не ответил, ни мурлыканьем, ни трением о руку, а всего лишь покосился на гладившего и подмигнул одним глазом. Виктору подумалось, что животное наделено разумом, но он лишь улыбнулся этому, и пошел вниз. Через несколько минут, возвратившись к двери, Ильин вновь увидел того же кота. Вздохнув и пробурчав под нос проклятье, он сел на корточки и посмотрел на животное.

– Друг, ты точно уверен, что хочешь войти? Из меня хозяин неважнецкий, дома бываю редко и на ласку скуп. Тебе бы к старушке напротив, она кошек обожает.

Кот встал и поскреб лапой дверь в квартиру Ильина. Тот вздохнул и открыл ее. Кот остался на месте.

– Вам, сударь, приглашение требуется? Ну, тогда входите, сеньор, милости просим, – он улыбнулся.

В ответ котяра, не заставив себя долго ждать, вальяжно зашел в квартиру, осматриваясь, как осматривался бы обычный гость по сторонам. Не хватало только вопроса: «Так, так, ну и как ты поживаешь, друг?».

– Пошли на кухню, покормлю тебя.

Кот двинулся налево, в кухню. Хозяин достал из холодильника колбасу холодного копчения, и, отрезав три здоровых куска, покрошил ее на кубики. Когда перед котом поставили миску с угощением, тот кивнул головой, делая поклон, но не притронулся к еде, а лишь развернулся и отправился в зал.

– Как хочешь!

Виктор вернулся к рисунку, попросив нового обитателя квартиры не отвлекать его от сложного занятия, и начал работать. Он сделал всего пару штрихов, когда понял, как ужасно у него устали от напряжения глаза. Шутка ли, в течение шести часов, почти без перерыва, при ярком свете люстры выводить на листе черту за чертой сложный портрет? Мысль о сне пришла сама собой, но бросать начатое не хотелось. Виктор нашел компромисс со своей совестью – просто полежать в кресле с прикрытыми глазами хотя бы несколько минут. Он откинулся назад, и почти сразу погрузился в глубокий сон, один из тех, что сложно прервать даже выстрелом из ружья под ухом. Само собой, он не видел, как кот спрыгнул с подоконника и вальяжно прошествовал к хозяину. Животное с быстротой молнии прыгнуло на кресло, вскочило на грудь Виктора и замерло своей мордой в десяти сантиметрах от его лица. Ильин, уже находясь в полудреме, открыл глаза и погладил нового друга.

– Эх, брат, если бы ты умел рисовать! Изобразил бы мне Анну, а то я, сколько не пытаюсь, не могу, – на этой грустной иронии глаза снова закрылись, и тело погрузилось в сон.

Утро началось с удивления. Ильин, хоть и спал сидя, проснувшись за час до будильника, почувствовал легкость во всем теле. Он встал, потянулся, и случайно кинул взгляд на стол. На него со вчерашнего листка с только начатым художеством, теперь смотрел портрет красивой девушки с пышной гривой волос, чуть приоткрытым ротиком и томным взглядом. Именно такой впервые увидел Анну Виктор в своем сне, в блеске солнца на пороге лавки Алехандро де Ихо. И на портрете, на волосах Анны, действительно, более тонкими и светлыми штрихами были обозначены отсветы солнечного света, переходящие с волос на смуглую кожу лица. Ильин замер и наклонился к столу, протирая глаза. Сомнений не было, на него, как живая, смотрела Анна Доминго. Шок прошел, и Виктор дрожащей рукой прикурил сигарету, даже не удосужившись подойти с ней к окну. Объяснение чудесному появлению портрета было одно – что горе-художник все же просыпался и в полусне рисовал девушку. Наверняка это происходило при почти полном отсутствии сознания, иначе остались бы воспоминания о работе. Конечно, это объяснение не составляло труда разбить на осколки при помощи логики, но Виктор не спешил этого делать. Он знал одно: посторонних никого не было, не кот же, в самом деле, рисовал эту картину? Конечно же, нет. Но рисунок был, и значит, отцом его был Ильин. А что? Один знакомый композитор рассказывал, как он уснул за столом, пытаясь написать мелодию, а, проснувшись, нашел исписанный нотной грамотой лист. Во сне происходит неведомая работа мозга, и новоиспеченный художник решил, что он подвергся приступу лунатизма, но не просто ходил по квартире, а принялся рисовать, заканчивая многострадальный образ. При очередном взгляде на гордое личико испанки Виктор улыбнулся. Теперь хотя бы ее частичка с ним. К чему нужен был портрет, он еще не решил, но был уверен, что тот рано или поздно пригодится.

Утро прошло как обычно. Кот опять отказался есть, хотя, никаких признаков, что он болен не наблюдалось. Единственное, что настораживало Ильина в коте, так это его холодная шерсть. Поначалу он думал, что кот еще не согрелся, придя с улицы, но когда эта живность провела ночь в квартире, холодок шкуры должен был исчезнуть насовсем. Около восьми Виктор оделся и направился к входной двери. На работу не хотелось совершенно, и он остановился на полпути. В то же мгновение между его ног проскользнул кот, и, развернувшись, прижался спиной к двери, уставившись во все глаза на хозяина. Последний сделал неуверенный шаг вперед, и кот заурчал. Еще шаг, и котяра выгнулся дугой, шерсть на загривке встала дыбом, как у льва перед атакой, когти впились в паркет, и раздалось подвывающее утробное ворчание, сменившееся шипением, почти змеиным, но более громким. Не смотря на малый размер зверя, Виктора пробил страх, и холодный озноб, как сотня ледяных рук, пополз по спине. То, что с этим котом что-то не так, он подозревал с самого начала, но не мог понять, на чем основано это ощущение. Ильин отскочил назад, в зал. Кот перестал шипеть, но остался на месте, приняв сидячее положение. Виктор сел в кресло и уставился на зверя. Тот смотрел на него в ответ. Такая дуэль глазами продолжалась больше минуты, и ни один не отступал. Первым не выдержал человек. Ильин, чувствуя опасность, схватил со стены нож, висевший там в окружении своих собратьев, и поднялся на ноги. Коллекция ножей и кинжалов досталась от прадеда по матери, геолога и яростного охотника, который со всех окраин бывшего Советского Союза вез охотничьи трофеи и купленные там ножи. В то время большинство этих изделий делались вручную и стоили очень недешево, но прадеду было все равно. Нож в руке Ильина некогда принадлежал семье известных уральских кузнецов, и это был подарок их потомка, которому прадед Виктора спас жизнь на охоте. Как того заверили, нож насчитывал отроду несметное количество лет, и был сделан из настоящего булата. Так или нет, но гвозди он рубил не притупляясь. Ручка представляла собой кожаный ремешок, намотанный на черенок ножа, удобно сидела в руке и не боялась времени. При истлевании такой рукоятки не представляло большого труда перемотать ремень или заменить его новым. По форме нож очень напоминал финку, но был несколько длиннее и имел заостренный с тыла конец острия для подрезки шкур. Хорошее оружие.