Путь кшари. Дар Великих

Конечно, у них была и техника, те же коптеры, например, или ткацкие станки. Одежда сама собой не росла, ее надо было сшить, этим занимались в касте мастеров, но создать то, из чего потом получалась ткань для платья или обшивка коптера, могли только Слышащие Голос Великих.

В торговых рядах было куда веселее, чем среди невзрачных домишек мастеров. На время Каскаля рынок переехал на нижний ярус города: там было не так жарко, как наверху. Застелили землю плетенным настилом, поставили яркие шатры, а вокруг разложили товар. Здесь продавалось все, чем была богата сельва, что выращивали на залитых водой полях и что делали мастера. Тут можно было купить что угодно: от лепешек хлебного дерева, молодых побегов бамбука и мясных орехов до ножей, подушек для медитаций и ярких рисунков на тонкой, невесомой бумаге. Конечно, во время праздников рынок был больше и ярче, но и сейчас он оглушал гомоном толпы, наваливался какофонией запахов и буйством красок – ничего похожего на спокойную, размеренную жизнь при Храме.

Эр, проходя мимо очередного прилавка, небрежно подхватил с низкого столика гроздь водянистого винограда и тут же, отщипнув пару прозрачных ягод, отправил их себе в рот. Торговец возмущенно вскинулся, но, сообразив, кто перед ним стоит, быстро склонил голову и двумя руками провел по лицу, выражая почтение Великим и их стражам.

Нужную лавку они нашли быстро. Упитанный торговец с забранными в высокий пучок редкими волосами внимательно изучил список, задумчиво пожевывая пухлую губу, кивнул сам себе и, шустро скатав свиток, убрал бумагу в ящик.

– Передайте почтенным аштэ, что завтра с утра все будет. Кшари желают что-то еще?

Кшари больше ничего не желали. Лавка была скучной, почти до самой тряпичной крыши забитая мешками с рисом и бобами, даже посмотреть не на что. Лучше, пока есть время, прогуляться по рынку.

– Куда пойдем? – поинтересовался Ян.

Дальше шли ряды с тканями. Ал остановился, прикидывая, в каком углу рынка торгуют ножами, на них посмотреть интереснее, чем на тряпки. На людей, впрочем, тоже было любопытно смотреть. В углу, прямо на голой земле сидел старик-сахри и старательно перебирал начавшие портиться фрукты. Скорее всего, кто-то из торговцев выбросил товар, вот старик и копался в корзине, пытаясь выбрать те, что получше. А может, ему обещали заплатить пару монет, если отнесет мусор в сельву.

Чуть дальше, привалившись спиной к дереву, скучал иним. Ал скользнул по нему равнодушным взглядом и отвернулся. Бескрылый и неуклюжий, совершенно ненужный человек. Тардхани зачем-то настаивали на городской страже, можно подумать, их так не защитят. Жрецы не спорили, снисходительно относясь к этой блажи городских правителей.

Из ближайшей лавки вышла высокая девушка, судя по маске на лице и ярко-красному плащу, она служила в Храме Великой Мот. Ал почтительно склонил голову, но жрица его не заметила. Сопровождающий ее торговец торопливо кланялся и протягивал девушке корзину, доверху наполненную финиками. Скорее всего, у него кто-то заболел, может, работники или член семьи, и он позвал лекаря.

У прилавка со специями стояла пара поинтереснее. На мужчине была шелковая туника, расшитая замысловатым узором, короткий меч на поясе, длинные волосы схвачены инкрустированной синим деревом заколкой. Одежда женщины не уступала в роскоши мужской, только туника была чуть длиннее, до колен, а штанов не было вовсе. Ленты сандалий оплетали щиколотки и икры, а на голову был наброшен тонкий, почти прозрачный шарф – в такой одежде только по мостам города ходить, в сельве в ней не побегаешь. Но и так было понятно, что это тардхани: только у высокорожденных такой яркий узор на лице. Женщина еще подкрасила узор рыжим соком дерева ши – тоже признак богатого дома.

Серебристые линии на одежде говорили, что тардхани были из Верхнего Дома правителей, может, даже из самой столицы. Бул-Хаг считался крупным городом, тут жило почти тридцать тысяч человек, но столица была больше раз в семь, а то и в десять. Кто-то рассказывал, что там даже пользуются коптерами, чтобы долететь с одного конца города до другого, а груз перевозят на больших каноэ.

– Чуть больше почтения, кшари!

Ал дернулся, быстро отводя взгляд: так долго рассматривать женщину было непозволительно, тем более высокорожденную. В Храмах почти не было женщин, только у лекарей, да иногда у Слышащих Голос, среди стражей их не было вовсе – это понятно, женщина не может воевать, она слишком слабая, ее место дома, – но наставники объясняли, как себя вести в городе, а он забылся.

– Склони голову, кшари!

Ал не спорил, он действительно был неправ и даже готов был извиниться, но склонить голову? Голос тардхани просто сочился презрением, а во взгляде читалась откровенная брезгливость. Высокорожденный смотрел на него так, словно Ал был не кшари, а последним из сахри. Вместо того чтобы выполнить безумный приказ, Ал упрямо нахмурился, не понимая, как быть. Просто развернуться и уйти? Ответить на вызов тардхани и объяснить, кто должен склонить голову? Или все же извиниться перед высокорожденной?

Тардхани положил руку на меч.

Великие мудро поделили людей на касты, и это было правильно. Сахри мало жили, много болели и не могли выполнять сложную работу, их удел – собирать мусор и прислуживать остальным, никто не захочет смешать свою кровь с порченой. Тардхани были сильными, у них рождались здоровые дети, и они могли управлять остальными. Другие касты тоже были понятными: ребенок, рожденный в касте мастеров или работников сельвы, всегда знал, кем он будет, и учился своему ремеслу с самого детства. Никто никогда не претендовал на место другого, и Эр-Кхар не знал войн. А если кому-то в голову приходили дикие мысли, кшари всегда были готовы объяснить заблудшим замысел Великих. Мечом объяснить.

Ал не знал, в какой касте родился он сам, да это и не имело значения. Храм был отдельной кастой, со сложной внутренней структурой и незыблемыми правилами: страж подчиняется своему дагару, бьется рядом со своими братьями и признает мудрость жрецов, но он никогда не склоняет голову перед теми, кто не служит Великим. Из всех, кто принадлежит Храму, только рабы всегда опускают взгляд!

Великим было все равно, кто стоит перед ними, высокорожденный или торговец, и Алу – тоже. Если жрецы прикажут, он отдаст жизнь за любого горожанина, кем бы тот ни был, почтенным мастером или грязным мусорщиком. Закроет собой, не задавая вопросов. Впрочем, если прикажут убить – убьет, нет разницы. Главное – жизнь Храма. Жизнь отдельного человека, включая его самого, не существенна и вторична.

– Вихтор, – женщина тронула спутника за локоть, – оставь его, он всего лишь тэррок.

Ал не шелохнулся, зато вокруг все пришло в движение. Торговцы суетливо отступили ближе к шатрам, встревоженно поглядывая на разложенный товар. Иним наконец-то отлип от дерева и теперь растерянно озирался, выглядывая своих: одно дело шугануть дурного мальчишку, решившего спереть лепешку, а совсем другое – попытаться остановить кшари. За правым плечом почти бесшумно материализовался Эр, а слева Ким, оба в боевых стойках, готовые встретить любого, кто попробует вмешаться в спор. Ян встал чуть сбоку, грамотно перекрывая остальным дорогу. Стражник скис окончательно и медленно пошел в их сторону. Тардхани не двинулся, только пренебрежительно скривился, разглядывая их стаю: его меч не был учебным, но и крылья у слетков были серьезным оружием.

Ал равнодушно смотрел сквозь высокорожденного, прикидывая, как лучше выбить у него оружие, не сломав при этом самого тардхани. На ползущего, как раненая черепаха, стражника он внимания не обратил, с ним даже Ким справится. В любом случае братья прикроют спину, не выясняя, прав Ал или нет. Есть Храм, гнездо – и остальной мир. Эр может сколько угодно доставать Кима, а Ян пытаться доказать, что он сильнее Ала, но только не тогда, когда один из них готовится к бою. Они семья, и другой у них нет. Каждый из них закроет собой брата.

– Добрый вечер, – вынырнувший из-за шатра жрец посмотрел на изготовившихся к бою слетков и перевел взгляд на тардхани. – Да не оставит ваш Дом милость Комкхора.

Женщина улыбнулась и провела ладонями по лицу, а мужчина лишь коротко кивнул:

– Вечер добрый, аштэ.

Ал быстро глянул через плечо, и Эр ответил ему выразительным взглядом. Если бы тардхани вытащил меч, то они, защищаясь, были бы в своем праве. Да и не стал бы высокорожденный обнажать оружие, он же не дурной, скорее всего, дело бы ограничилось парой оскорблений с его стороны, выплеснул бы раздражение и гордо удалился. Кшари в любом случае не стали бы вступать в перепалку, они, в отличие от других людей, умели держать эмоции под контролем. А теперь что? Сейчас он нажалуется жрецу, и вечером влетит всей стае: наставники не станут разбираться, кто, как и куда смотрел. Да еще на плечах жреца был белый плащ, а значит, он принадлежал к Верхнему Храму, и наставники наверняка постараются наказать посильнее, чтобы задобрить Комкхора.

– Могу я узнать, что случилось?

– Можешь, – неприятно ухмыльнулся тардхани, – ваши тэрроки дурно воспитаны.

Жрец, чуть склонив голову, молча слушал, и Ал только крепче сжал зубы, смотря в пустоту равнодушным взглядом: кшари не вмешиваются в разговор жрецов, они ожидают решения.

– Они еще молоды, им свойственны ошибки… – Жрец зябко поежился и плотнее завернулся в плащ, его седые волосы выбились из тонкой, иссеченной временем косы и теперь неровными прядями обрамляли маску. – Вряд ли он хотел оскорбить, но я прошу прощения за него.

– Или просто дурная наследственность, – презрительно бросил тардхани.

– Их выбрали Великие, – изумился жрец. – Ты сомневаешься в мудрости Великих?

– Нет, – тардахани нахмурился, видимо, сообразив, что подошел к опасной черте, после которой жрец может предъявить обвинение в неуважении уже ему самому. – Кто я такой, чтобы сомневаться в решениях Великих? Но я надеюсь, что тэррока накажут.

– Это решать его кахарам.

Жрец произнес ритуальную фразу прощания, дождался, пока высокорожденные неспешно удалятся, и только после этого развернулся к Алу.

– Твой разум занят лишним, кшари.

– Да, аштэ, – склонил голову Ал.

Жрец вздохнул, явно думая о чем-то своем, затем велел рассказать о произошедшем наставникам и, дождавшись еще одного спокойного «да, аштэ», развернулся и медленно побрел прочь, ни разу не усомнившись, что его распоряжение будет выполнено.

– Да, Ал… Тень Ашера тебя сегодня явно потеряла, – протянул Эр, не то насмехаясь, не то сочувствуя.

Ал ожег его злым взглядом, но ничего не сказал. Эр не умел молчать, умудрялся пропускать медитации, устраивал драки и даже осмелился один раз оспорить сказанное наставником, но наказанным чаще всего почему-то оказывался Ал. И все время из-за какой-то ерунды. Словно Аррох лично выбрал его для своих насмешек.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.