Париж… до востребования

Сиси радостно запричитала.

– Маргоша, дорогая моя, наконец-то! Как ты прелестно выглядишь! Красавица! Годы идут, а ты не меняешься! Дай мне тебя поцеловать, милая!

Щебеча скороговоркой Сиси, всплескивала руками, хлопала ресницами, глядя на подругу с искренним восторгом.

–– А я вот тебе кое-кого привела, познакомься, это Александра, Сашенька Фелан, протеже Агнии Аркадьевны, благодетельницы нашей.

Миниатюрная Сиси привстала на носочки и потянулась с поцелуем к своей статной подруге. Та приобняла ее, ответила с улыбкой.

– Симочка, а уж я как рада тебя видеть! Проходите, гости дорогие! Спасибо, Сима, что позвонила, навестила. Ты надолго? Хочешь остановиться у меня? Сама видишь, место есть, буду только рада.

Тут ее глаза лукаво сощурилась в мою сторону.

– Здравствуйте, здравствуйте, мадмуазель, а я ведь говорила, что мы еще встретимся с вами.

– Здравствуйте, мадам Юсупова.

– А вы что, знакомы? – на остром личике Сиси появилось любопытство, – надо же как тесен мир! А мне Агния-то Аркадьевна велела вас познакомить, а вы уже! Когда это вы успели?

– Да, да, Симочка, мы знакомы, – мадам Юсупова тонко улыбалась, глядя мне в глаза, – твоя протеже купила в моем бутике платье для одного светского мероприятия. Ну, проходите, что в передней толпиться!

Сиси засеменила вслед за хозяйкой, а я – следом за ними. Убранство дома было под стать хозяйке – ничего кричащего, броского, и в то же время каждый предмет меблировки, каждая безделушка были дорогими и элегантными.

– Спасибо тебе, Маргоша, за приглашение, но я лучше в гостинице, мне там удобно и никого не беспокою. Да и завтра мне уж обратно в Москву. Я здесь по делам, ты же знаешь – у меня бизнес, бутик модный. Нельзя надолго оставлять, как говорят: "свой глазок – смотрок". Я на неделю моды приехала, заказы сделать к новому сезону, новинки посмотреть, да вот еще Сашеньку повидать. Агния тебе письмецо написала, – щебетала Серафима, следуя за величественной мадам Юсуповой в ее гостиную.

– Будете чай? – спросила Маргарэт. – Может, кофе? А ты, Симочка, рассказывай, как там Агния Аркадьевна поживает?

– Знаешь, Марго, я предпочитаю красное вино, если у тебя есть, а чаем дома напьюсь. В Париже хочу пить вино, – маленькая женщина весело засмеялась.

Серафима с интересом разглядывала обстановку гостиной, я тоже осматривалась, отдавая должное вкусу хозяйки.

– Ну, что Агния? Агния – как всегда, – продолжила Сиси, – что с ней сделается, с благодетельницей? Вот только о Сашеньке сильно беспокоится, меня прислала ее проведать и вас между собой познакомить.

Расположившись на диване, она стала доставать из объемной сумки подарки.

– Вот конфетки московские, коньячок ереванский, водочка "Столичная", икорка черная и красная, а это письмо, о котором я говорила. Агния просила тебе напомнить, что за тобой должок, и настало время его вернуть. Там в письме прочтешь. А вы давно знакомы?

Сиси переводила взгляд с Маргариты на меня.

– Нет, не очень. Мне нужно было платье для приема, вот я купила у госпожи Юсуповой, – ответила я, глядя на хозяйку дома. – Хочу вам сказать, что оно произвело фурор! Так что я очень вам благодарна, мадам Юсупова.

– Александра, зовите меня Марго, так будет проще, – предложила хозяйка. – Я очень рада, что платье имело успех, хотя я заранее была уверена, что где бы и в чем бы вы ни появились, вы всегда будете центром внимания.

Она повернулась к Сиси.

– Письмо я потом прочту. Так ты все-таки подробнее расскажи мне как Агния Аркадьевна? Как со здоровьем? Давно от нее известий не было. И что нужно от меня?

– Эх, ну, ты же ее знаешь. Она никогда на здоровье не пожалуется. Немногозрение ее подводит в последнее время, очки носить стала, а так – все ничего, все слава Богу. А помощь твоя, действительно нужна. Это касается Александры. Агния хочет, чтобы ты занялась девочкой. Дело важное и срочное. Нужно ей дать защиту. Ну и … – тут Сиси сделала паузу, – сама знаешь, скоро наступит важный день, понимаешь, о чем я?

Марго улыбнулась, кинула взгляд в мою сторону.

– Догадываюсь. Хорошо, чем могу – помогу, время еще есть, думаю, успеем. Передай Агнии, что я все сделаю, не подведу.

Маргарита встала, потерла руки и сказала, что встречу нужно отметить по-русски не вином, а водочкой, и, что у нее все готово. Отлучившись ненадолго на кухню, она появилась с подносом, на котором стояла закуска в виде маленьких бутербродов с семгой, икрой, красной рыбой, были и хрустящие соленые огурчики, и запотевший графинчик с водкой.

– Начнем с водочки, а потом и до твоего любимого красного дойдем!

Старые подруги вспоминали молодость, общих живых и уже почивших знакомых. Марго принесла альбом с фотографиями и женщины пару раз смахнули слезинки, вспоминая свои молодые годы.

Перед тем, как распрощаться, Марго придержала меня:

– У вас есть мой номер, Александра. Давайте созвонимся. Я прочту то, что мне написала Агния Аркадьевна и тогда буду точно знать, что с вам делать. В любом случае, вы не останетесь без поддержки. До встречи.

Маргарэт Юсупова приложилась щекой к моей щеке, и мы простились.

Сиси немного развезло от выпитого, от воспоминаний, ей захотелось поделиться со мной историей своей подруги.

– Ты, Саша, держись Марго, она тебя не подведет, не подставит, – наставляла меня Сиси после того, как мы вышли на улицу и двинулись в сторону стоянки такси. – Сама Агния ей доверяет! У Маргоши очень сильные связи, это она с виду такая скромная, блузочка, юбочка, а, на самом деле, очень влиятельная и богатая женщина. Ей много денег от покойного мужа осталось. Он был из тех, из Юсуповых… потомок рода … по боковой линии, – тут Сиси сделала неопределенный жест рукой, – родственник их какой-то.

У Серафимы горели глаза, так ей хотелось поделиться историей своей подруги.

– Муж-то ее, Владимир, влюбился в Маргошу с первого взгляда, когда в Москву приехал с какой-то важной делегацией, а потом добивался ее несколько лет. А как добиться-то? Он в Париже, она в Советском Союзе. Манекенщицей работала на Кузнецком мосту. Я там тоже работала закройщицей. Столько мужиков от нее с ума сходили, о-о-о, – Сиси завела глаза и покачала головой, – с семьями разводились! Красавица была первая в Москве! А Владимир, это муж ее будущий, всеми правдами и неправдами в Москву приезжал, чтоб с Маргаритой видеться. Взятки давал, хотел ей документы на выезд оформить. Эти упыри кэгэбэшные столько кровушки его попили, столько денег и драгоценностей из него вытянули!

Сима выразительно посмотрела на меня. Потом плюнула себе под ноги.

– Ничего не действовало. Один крупный начальник на Маргариту глаз положил, влюбился, бегемот проклятый, вот и мешал им. Тут Агния и помогла. Уж не знаю, что она там наколдовала, только уехала моя подруга и все. Как по волшебству тут же про нее забыли, как и не было такой Маргоши. С Владимиром они хорошо жили, очень любили друг друга, только детишек не было, жаль, очень она о детишках мечтала. Мужа Марго несколько лет назад похоронила, живет тихо, не выставляет ни себя, ни свое богатство. Умная она. И силы у нее есть. Говорит, это у нее семейное, наследственное, бабушка ее обучала, была и у Агнии в ученицах, та ее к магии приобщила, увидела в ней талант. Маргоша большая мастерица по всяким зельям. Здесь во Франции сильный ковен ведьминский, так она там не последний человек, а самая главная по Парижу. Вот наша покровительница, дай Бог ей здоровья, и попросила Маргариту тебе помочь.

Я еще раз убедилась, что вся эта суета вокруг меня не случайна и всеми фибрами чувствовала, что назревает что-то серьезное, если Агния решилась передать меня под защиту мадам Юсуповой.

На другой день Сима улетела. Я проводила ее в аэропорт и, вернувшись домой, сразу стала звонить Марго.

Глава 17. Не лезь, куда не просят, партнер

Париж. Весна. 2018 год.

Отношения с Д’Иссеньи совершенно снесли мне крышу и меня несло по всем кочкам. В начале моего романа Орели была рада, что у меня наконец появился мужчина, но прошло совсем немного времени и, видя мое неадекватное состояние, уже ворчала, говорила, что я свихнулась на своем Жорже, обвиняла меня в том, что я забываю о благоразумии. Я, конечно, возражала, говорила, что она сама меня провоцировала на то, что мне нужен любовник. Моя помощница возражала, говорила, что во всем нужна мера и приводила в пример свои отношения с Крисом:

– У меня тоже любовь, тоже отношения, но я же не теряю голову! Всему нужна мера, а ты превратилась в безумную. Нельзя так безоглядно отдаваться мужчине. Ты вообще уверена, что это любовь, а не просто влечение, страсть? Он перестанет тебя ценить! Крис, например, знает свое место, мы позволяем себе секс все викэнды и еще один раз на неделе. Но я же не думаю о моем парне все время! Если только о нем и думать, то когда работать?

Я отмахивалась от ее наставлений. На самом деле, мне было безумно хорошо с Жоржем! Говоря высоким стилем, я вновь обрела радость бытия. Д’Иссеньи был не только страстным любовником, он был еще и интересным человеком, рассказывал о тех местах, где ему довелось побывать по роду своей деятельности, о людях, с кем он встречался. У него были обширные связи и знакомства. И очень много работы. Телефон его звонил не переставая. Кто-то хотел встретиться, или обсудить немедленно важный вопрос, из всевозможных редакций сыпались просьбы написать статью, дать заключение, напоминали о разных мероприятиях, конференциях. Даже ночью ему не давали покоя. Словом, жизнь в телефоне. Но, когда он был со мной, то полностью отдавался мне и нашим свиданиям.

Жорж Д'Иссеньи был щедр, он все время пытался делать мне подарки. Дарил старинные драгоценности и всякие антикварные вещицы, но я неизменно останавливала эти порывы. Мне не хотелось, чтобы наша связь хоть как-то была испорчена огромной ценой его подношений. Конечно, это было непрактично, конечно, для состоятельного мужчины сделать подарок в виде колье, купленного на Пляс Вандом, не было разорением, но единственное, что меня привлекало в наших отношениях – это сам Д’Иссеньи. И еще, не знаю почему, но меня пугала зависимость от того, что я буду ему чем-то обязана, если приму дорогой подарок.

Каждый день я просто ждала встречи, чтобы заключить своего мужчину в объятья и предаваться снова и снова крышесносному сексу. Моего любовника, тянуло ко мне с такой же необузданной силой, он звонил по многу раз в день, без конца признавался в любви и провокационно шептал в трубку о своих неприличных фантазиях, о том, что он со мной сделает, как только мы окажемся в спальне. Словом, я была счастлива.

Одно лишь поначалу омрачало мое счастье. Мне казалось, что, если я сплю с Жоржем – это предательство памяти Клода. Чувство вины не давало мне покоя, пришлось даже сходить на консультацию к психологу. В конце концов я пришла к выводу, что это не предательство. Жизнь берет свое, я – молодая женщина и хочу обычного женского счастья. Я отдала дань своему горю, чуть сама не умерла от поразившей меня тоски и депрессии, а теперь настало время жить и радоваться новой любви!

И еще я невольно их сравнивала. У Клода, любовь ко мне сочеталась с потрясающей нежностью. Он весь преображался, когда смотрел на меня, дотрагивался, целовал, ласкал. В постели он был необыкновенно внимателен и ласков. Порой, мне хотелось большей страсти, даже грубости, хотелось, чтобы он доставлял мне не только удовольствие, но и боль. Мне хотелось агрессивного, грубого секса. А Клод не был готов к тому, чтобы трахать меня жестко и грубо. Мне не с кем было его сравнить, поэтому я принимала его таким, каким есть. Вот только мой темперамент требовал большего, почти всегда я брала на себя роль лидера в постели, была агрессивной, оставляла царапины и засосы на его теле, кричала и рычала, когда достигала оргазма. Он наслаждался проявлениям моей сексуальности и позволял мне делать все, что мне захочется, но сам оставался осторожным, говорил, что не может делать мне больно.

Я была для него его маленькой девочкой, обожаемым существом. Это проявлялось даже в мелочах. Клод обожал меня купать. Он относил на руках в ванну, большой губкой водил по телу, прикасался губами к груди и спине, не переставая шептать, что я его маленький лесной эльф, что он может меня легко сломать одним неосторожным движением. Клод любил обнимать меня, стоя перед зеркалом.

– Смотри, какая ты маленькая, – говорил он, склоняясь надо мной, – я могу сломать твою талию двумя пальцами. Ты – как воробышек в моих руках, – и целовал меня в затылок, брал на руки и кружил по дому.

Иногда мне даже приходило в голову сравнение с ребенком, которому безоговорочно подчиняется большая и грозная собака. Этот сильный мужчина готов был подчиняться и служить мне. Его любовь была похожа на добровольное рабство. Клоду такие отношения доставляли удовольствие, ему казалось, что подчиняясь маленькой женщине, он становится только сильнее.

С Д’Иссеньи с самого начала был огонь. В любовных играх мы были равными партнерами. Мы бросались друг на друга как голодные звери, не заботясь о том какие увечья можем нанести друг другу. Если наша разлука длилась больше суток, то достаточно было лишь прикосновения, чтобы нас обоих начинало трясти от желания. Иногда нам не хватало времени добраться до моей квартиры, и мы забегали в ближайший отель, чтобы, не тратя ни минуты заняться любовью.

Орели говорила, что, когда мы вместе, на нас стыдно смотреть. А Жорж признавался, что у него стояк двадцать четыре часа в сутки и ему уже некоторые близкие друзья советовали обратиться к доктору.

Мои соседи по квартире многозначительно улыбались, встречая меня возле лифта, а мадам Хуарес, консьержка, говорила, опустив глаза и многозначительно улыбаясь:

– Как я рада за вас, мадмуазель Фелан. Наконец вы нашли свое счастье. Такой мужчина не каждый день встречается.

Это означало, что мои крики во время секса с Жоржем проникали сквозь стены и я стала предметом обсуждения жителей всего дома.

И все-таки Отели оказалась права, мой роман начал вредить работе. Как-то раз Илья приехал без предупреждения в галерею, чтобы обсудить срочный вопрос, но я уже договорилась с Жоржем о встрече, и он ждал меня в машине прям под дверью галереи. Пришлось что-то врать Завадовскому и отговариваться. Вместо того, чтобы заняться делом, я на глазах у Ильи села в спортивный Мерс любовника и уехала. А на следующий день партнер поставил мне жесткий ультиматум. Он позвонил и сразу приступил:

– Слушай, подруга, – он был, как всегда, грубовато откровенен, – я не собираюсь ходить вокруг да около. Прими то, что я тебе скажу как мое условие. Тебе нужно расстаться с этим мужиком, иначе я снимаю тебя с проекта, или вообще закрываю его.

– Что?! Почему?! – я была в шоке. – Это уже слишком, Илья, что это ты себе позволяешь? Какое отношение мой мужик имеет к проекту? При чем здесь Жорж? И, вообще, моя личная жизнь тебя не касается!

– Касается, очень даже касается! Твоя личная жизнь мешает бизнесу! Да, дорогая, посмотрел я на тебя вчера. Вместо того, чтобы заняться делом, ты подхватилась и побежала трахаться со своим кобелем! – Илья кипел и не выбирал выражения. – Этот хер мешает работе! Проект не движется. Время идет, а ты ничего не сделала. Где обещанный бизнес-план? Где твой хваленый художник? Пустота! Ты хоть понимаешь, что я не могу ждать вечно? По договору это я оплачиваю все расходы, включая твою аренду, а ты даже задницу свою не чешешь! Тебя не застать, ты не отвечаешь на звонки, не перезваниваешь! Я недоволен. Имей ввиду, что в договоре предусмотрены условия о невыполнении обязательств. Перечитай, может это тебя мотивирует. Одним словом, включайся, или мы расстаемся!

Я еще не видела Илью таким, он бросал мне в лицо оскорбления, а я, сломленная его натиском, от неожиданности и шока не находила что возразить.

– Знаешь, Александра, я был лучшего о тебе мнения. Ты вообще себя в зеркале видела, подруга? Сама на себя не похожа, никого не видишь и не слышишь, кроме своего аристократишки! Я совершенно спокойно отношусь даже к извращениям, если они не мешают делу, но рассчитывать на тебя, как на своего партнера в том состоянии, в котором ты сейчас, я не могу! Ты выглядишь, как течная сучка, а он – как кобель! Или вы уже затрахайтесь до смерти и успокойтесь, или включай мозги. Хочешь обижайся, хочешь нет, но предоставь мне подробный бизнес-план в течение недели, или вали к черту!

Захотелось грязно выругаться в ответ и бросить трубку, но Завадовский отключился раньше меня.

Я была в шоке. Этот ублюдок оскорбил меня! Какого черта я вообще связалась с эти уродом! Какое его собачьи дело с кем я сплю! Лицо мое полыхало огнем, и в зеркало смотреться не надо, я и так чувствовала, что щеки и грудь заливала краска, дыхания не хватало. Мне потребовалось некоторое время, чтобы восстановить дыхание и хоть немного успокоиться.

Спустя час, или два я все же нашла в себе силы трезво обдумать звонок своего партнера и согласиться, что Илья был прав в главном. Нельзя пренебрегать обязательствами, работой, бизнес это – бизнес. Вот черт, он был совершенно прав: любовь любовью, а о деле никогда нельзя забывать. Ведь не мешают же отношения со мной вести свои дела Жоржу. Он как-то ухитрялся и заниматься сексом и не забывать о работе. Действительно, нужно включать мозги. Я уже один раз чуть не потеряла свой бизнес, не справившись с эмоциями, и теперь рисковать я не могла. Было бы непростительной глупостью отказаться от партнерства с Завадовским, от его финансирования и поддержки, даже, если он выражался совсем не как джентльмен.

На самом деле, бизнес-план был у меня уже давно готов, оставались небольшие доработки и еще я хотела вставить несколько схем и графиков, но это уже для красоты, или для того, если Илья будет представлять наш проект в банк, чтобы взять кредит. Но из-за того, что мои мысли были постоянно заняты другим, я все не находила времени, чтобы его завершить. Да, нужно срочно доделать и наконец отослать Илье. А еще мне нужно найти художника, того, что я в первую очередь хотела заполучить, этого загадочного Андрея Ратманова. А искать его я собиралась там, где его видели в последний раз – в Ницце. И тут в голове созрел хитрый план. На самом деле план не был таким уж хитрым, просто идея. Идея состояла в том, чтобы поехать в Ниццу вместе с Д’Иссеньи.

В тот же день за ужином я озвучила идею Жоржу, предложила ехать встречать Новый год в Ниццу, сказала, что все равно это время каникул, все куда-то едут отдыхать и мы тоже можем себе позволить хотя бы недельку полного безделья. Ну, не совсем безделья, добавила я, у меня там есть дела, связанные с работой. Но зато мы будем вместе двадцать четыре часа в сутки. И еще, хоть на Лазурке и не сезон, но там все равно тепло и солнечно, а я так устала от парижской серости и дождей.

И еще я пообещала себе, что не прощу Завадовскому его хамства. Прав он только в одном – дело не должно страдать от того, что я влюбилась. Деньги Ильи для поддержания проекта мне нужны, но вмешательство в мою личную жизнь я не допущу! Жила без него и еще проживу! Сволочь деловая! Я не собираюсь подчиняться условиям, которых нет в нашем договоре, никто не имеет права ставить мне условия с кем я могу, или не могу трахаться! Вот так! Гад ты, Илюшка!

Чтобы хоть как-то отыграться, я написала ему очень ядовитый мейл, где официальным слогом подтверждала готовность работать с ним и дальше, даже благодарила за позитивную критику, заверяла, что в течение ближайших дней вышлю ему законченный вариант бизнес-плана. Далее не забыла упомянуть, что в наших деловых отношениях действовать я буду исключительно в рамках договора и, если он, то есть Илья, хочет внести дополнительные условия в этот договор, как то: взаимоотношения сторон договора вне бизнес пространства, то пусть свяжется с моим юристом и обсудит с ним этот вопрос.

Вот так! Пусть теперь думает, прежде чем сыпать оскорблениями и угрозами. В России может нагибать своих подельников, как хочет, а здесь может заткнуть свое мнение о моем поведении в одно место. Подписала и отправила.

Глава 18. Любовь с доверием и без

Париж. Конец 2018 года.

Жорж обрадовался предложению сбежать в Ниццу на несколько дней. Ему тоже хотелось провести несколько дней вдвоем, только мы и больше никого. Он пообещал разобраться с делами и тогда он свободен. Сказал, что у него есть дела, которые необходимо срочно закончить, а потом с чистой совестью он готов отправиться со мной в хоть в Ниццу, хоть куда!

Когда тем же вечером мы встретились у меня дома, Жорж подтвердил, что освободил целую неделю и даже созвонился с приятелем, у которого дом в Ницце и тот пригласил нас погостить у него. Самого хозяина в это время не будет, так что весь особняк остается в нашем полном распоряжении.

–– А еще там есть потрясающий погреб и Рене разрешил делать туда набеги! Ну, любовь моя, ты довольна?

По поводу погреба я, растянула губы в радостную улыбку, изобразив удовольствие, хотя мне было как-то все равно какого года и какого урожая пить вино. Любое вино, практически любое, купленное в магазине, а не в арабских лавчонках, на мой вкус было хорошим. Все-таки для того, чтобы по-настоящему разбираться в винах, нужно быть французом, родиться здесь. Я же была согласна на любое, особенно сухое белое.

И, конечно, я была счастлива, ведь целую неделю мы будем только вдвоем!

Ехать решили на машине Жоржа, на его спортивном Порше с откидным верхом и я предвкушала потрясающую поездку. Раньше мне никогда не доводилось мчаться по скоростным трассам на такой крутой машине, и я заранее представила себе картинку: крутая тачка, красотка в темных очках, шарф Эрмес на голове, а рядом за рулем обалденный мужчина! Ну что может быть офигенней!

По дороге на юг мы практически не останавливались. Только один раз заехали заправиться и выпить кофе. И еще один раз забежали в туалет, свернув с трассы в "карман", где была обустроена уютная стоянка с чистеньким сортирчиком, там отдали дань природе и немного размяли ноги.

Жорж оказался адским водителем и гнал как черт! Я прикидывала сколько раз нас сфотографировали регистраторы и в какую сумму обойдутся Д’Иссеньи штрафы.

В Ниццу мы въехали уже вечером. Хоть за рулем была не я, но устала так, что даже не могла смотрела по сторонам. А Жорж, казалось, даже не и не чувствовал, что проехал почти тысячу километров, можно сказать, на одном дыхании.

Солнце только что ушло в море, скрылось за линию горизонта, а небо все еще оставалось светлым. Тьма уже готова была опуститься на город, темнело стремительно, как всегда на юге, и к вилле приятеля мы подъехали, когда темнота окутала южный город.

Дом стоял на холме. Перед ним расстилалась ухоженная лужайка, широкими уступами она спускалась вниз, оттесняя в стороны кусты роз и рододендронов. Вдали, сквозь острые силуэты кипарисов и растрепанные кроны пальм блестело море, виднелись крыши домов, крытые темно-охровой черепицей.

Тихо шурша колесами по белому гравию, машина подрулила к входу, тотчас включилась автоматическая подсветка, выхватив из темноты контуры подстриженных кустиков буксуса и крыльцо.

Как только Жорж заглушил мотор, я распахнула дверцу, вынула затекшие ноги из теплого уюта машины и, все еще сидя внутри, вдохнула влажный ароматный воздух. Он хлынул в грудь, наполнил легкие, почти обжигая свежестью. Дышалось так легко, что я поймала себя на мысли: хочу уехать из большого города и навсегда поселиться вот в таком доме, на берегу моря. Казалось, это место создано самим Господом Богом для счастья. Даже зимой здесь было тепло и можно забыть о зимней одежде, и не было нужды наматывать на шею шарф в три оборота, прячась от противной парижской морози.

Да, хорошо-то как здесь! Я рывком выбросила тело с низкого сиденья, потянулась руками вверх. Огляделась и почувствовала себя Евой в раю. Это все-таки была гениальная идея вырваться из дождливого Парижа и хоть несколько дней насладиться солнцем и морем.

Я любила Лазурку. Сравнивая разные города и местечки, раскиданные вдоль побережья, предпочтение всегда отдавала Ницце. Было что-то в этом городе родное. В природе его окружавшей, в радостно-восторженной атмосфере, никогда не покидавшей его и еще было что-то, будившее воспоминания о детстве, напоминавшее летние каникулы на побережье Кавказа.

Жорж достал из багажника чемоданы, занес внутрь, поставил в просторном холле. Потом по-хозяйски нырнул в подсобку, включил электричество, проверил воду и, наконец, удовлетворенно раскинулся на диване в ближней гостиной, вытянув ноги.

Он хорошо знал этот дом, приезжал сюда неоднократно, поэтому, немого отдохнув, провел мне быструю экскурсию и предложил выбрать для нас спальню. Я выбрала ту, где окна были обращены на море.

Дом был настоящей средиземноморской виллой. Войдя, я сразу поняла, что внутри она гораздо просторней, чем выглядит снаружи.

Хозяева виллы обустроили свой быт с максимальными удобствами, все включалось и выключалось с помощью пультов, а бытовые прибамбасы – последний писк дизайна, выглядели так, словно их установили только вчера. Да, хорошие друзья у моего любимого, богатенькие Буратины!