Чистильщик

– А ты дверь закрыла? – вдруг встревоженно спросил Хачик Эдуардович.

– Закрыла, закрыла. На ключ. Иди ко мне, мой ненасытный – Верочка томно задышала.

– Круто! – тихо воскликнул Никита и понесся к себе в кабинет. Только открыв дверь, он увидел опешившего Ваньку Синицина.

– Ты слышал! – сходу спросил он Никиту и показал пальцем на динамик, который висел на стене.

– Ну, моя девочка, еще, еще – стонал динамик голосом Хачика Эдуардовича.

– Да! Да! – томно дышала Верочка. Все эти крики эхом раздавались из других кабинетов.

Неожиданно мимо открытой двери кабинета буквально пролетела жена Хачика Эдуардовича. Толстая, с большим задом, Марина Саркисовна, неслась по коридору ураганом, сметая все на своем пути. Падали со стен портреты руководителей правительства, огромная пальма в холе была вывернута с корнем. Возмущенная женщина подлетела к двери, за которой был ее муж и секретарша, и сходу всем телом навалилась на нее. Дверь была заперта. Тогда она отошла назад и пробежав пару метров ударила плечом в дверь. Та слетела с петель и с грохотом упала на пол. Сразу же раздался женский визг. Из кабинета вылетела полуобнаженная Верочка. Она спотыкнулась об выбитую дверь и упала. Тут же быстро вскочила, прикрывая голую грудь розовой кофточкой.

– Истеричка – бросила она в сторону кабинета начальника и побежала по коридору. Из динамиков раздавалась сильная женская брань на армянском языке. Все сотрудники вышли в коридор и, опешившие, наблюдали за развязкой. Голос Марины Саркисовны перебил виноватый Хачик Эдуардович, но после удара пощечины Марина Саркисовна опять истерически закричала на мужа. Так продолжалось минут пять. Потом из кабинета вылетел растрепанный Хачик Эдуардович и завизжал не своим голосом:

– Да выключит кто ни будь этот гребанный динамик! Где эта сучка Верка! Я ее убью!

Верочка, услышав в туалете, что ее назвали сучкой, выскочила в коридор и, подбежав к начальнику тоже заорала:

– Я сучка? Я сучка? А кто квартиру на Ломоносова снимает для развлечения с шалавами? – она на минуту скрылась в приемной и, выбежав, протянула связку ключей Марине Саркисовне.

– Вот. Это от съемной квартиры. Улица Ломоносова шесть, квартира двенадцать. Это его блат хата. Он там потаскух принимает. Верочка опять убежала в приемную и, выскочив через минуту со своей сумочкой, прямо в лицо Хачику Эдуардовичу громко крикнула:

– Блядун старый!

Затем не спеша пошла по коридору, широко размахивая розовой сумочкой. Все сотрудники стояли неподвижно. Проходя мимо Никиты, она громко крикнула ему в лицо:

– А тебе, Скворцов, я этого не прощу! – и неторопливой походкой, нарочито виляя бедрами, пошла дальше по коридору.

Наступила гнетущая тишина. Опешивший Хачик Эдуардович стоял неподвижно, смотря в спину уходящей секретарше.

Первой пришла в себя Марина Саркисовна. Она повернулась в сторону опешивших подчиненных и громко крикнула:

– Спектакль окончен. Всем по рабочим местам.

Работники стали молча расходиться по кабинетам. Марина Саркисовна сильно ударила мужа ладонью в плечо и грубо что-то сказала на армянском языке. Хачик Эдуардович, сгорбившись, побрёл в кабинет. Все сразу разошлись, и лишь Никита задумчиво и одиноко стоял посреди коридора.

– Да… шутка удалась. Видимо пора искать другую работу – парень почесал голову и пошёл в свой кабинет собирать вещи.

7

Яркое солнце светило прямо в глаза. Никита отвернулся, но через минуту повернулся обратно и солнце опять резануло по глазам.

– Блин, надо жалюзи повесить на окно. Уже сколько раз собираюсь, но каждый раз забываю – раздосадовано подумал Никита и достал рукой будильник, который стоял на тумбочке рядом. С трудом раскрыв глаза, он посмотрел на часы. Можно было бы поспать еще полчаса. Сегодня суббота, и он с Ленкой едет на полеты в аэроклуб. Вставать надо в шесть, а сейчас только пять тридцать. Но ведь сегодня полеты! И для него это праздник. К тому же он едет с Ленкой. Вспомнив Ленку, Никита улыбнулся.

И как это он жил без нее все это время? А сейчас даже полдня без Ленки для него невыносимая тоска. Ленка… милая Ленка, запах волос, улыбка, голос… Как он ее любит!

Никита лежал с открытыми глазами, улыбаясь. Он снова повернулся к окну. Неожиданно в его голове возникли фразы:

В открытое окно влетает белый пухМеж облаков пробился лучик солнцаМне звуками июнь ласкает слухИ я встаю с покорностью японца

– Ничего себе! Я что, стал писать стихи? – Никита приподнялся на локтях и сел. Но ему понравились эти красивые строчки, и он стал опять подбирать рифму.

А за окном чудачит новый деньЛохматит ветром женские прическиИ гроздьями растет по улице сиреньШумят от радости подросшие березки

Вот это да! – удивился Никита. – Как просто! Ему как будто бы кто-то диктовал рифмованные строчки. Он стал лихорадочно перебирать в уме слова, в поисках красивых фраз, но в этот момент вдруг истерически зазвонил будильник. Никита подскочил как ужаленный.

– Тьфу ты, зараза. Напугал – выругался он в адрес будильника. Взяв телефон, который лежал на тумбочке рядом, он набрал Ленкин номер.

– Але… кто там – раздался в трубке ее сонный голос.

– В открытое окно влетает белый пух – начал Никита негромко.

– Какой пух? Сколько время? – похоже, что Лена еще не проснулась.

– Вставай, страна! Нас ждут великие дела! – Никита улыбался во весь рот. Его всегда веселила сонная Ленка. Она была забавная и милая, как маленькая девочка. И слушать её в это время было огромным удовольствием.

– Ровно в семь у фонтана. Без опозданий – Никита отключил телефон. Но затем снова набрал Ленкин номер.

– Ну что еще? Я поняла, в семь – ответила недовольно все еще сонная Ленка.

– А еще я тебя люблю. Вот – прошептал Никита.

– Я тебя тоже – Никита почувствовал, что любимая девушка улыбается.

Он снова отключил телефон и побежал в ванную комнату. Там он залез под душ и включил холодную воду.

– В открытое окно влетает белый пухМеж облаков пробился лучик солнцаМне звуками июнь ласкает слухИ я встаю с покорностью японца

– кричал Никита, яростно растираю тело руками под струями холодной воды.

Через полчаса он вышел из ванной комнаты гладко выбритый и причесанный. Присев несколько раз, он принялся подтягиваться на перекладине в проеме двери, которая верой и правдой служила ему еще с 10-го класса. Настроение было на высоте.

– А за окном чудачит новый день – опять заорал он и тут же отсекся. Мама еще спала. Он быстро собрался и выскочил на улицу. Когда он шел к фонтану, строчки одна за другой переплетались в голове. Через десять минут он был на месте. Лены еще не было, и Никита закружил вокруг фонтана, рифмуя новые строчки. Он нарезал круги вокруг фонтана, уставившись себе под ноги и увлеченно собирая отдельные слова в красивые строчки. Это занятие настолько увлекло его, что он не заметил, как подошла Лена. Она смотрела на Никиту с улыбкой, а тот проходил мимо, наматывая очередной круг. Наконец Лена встала у него на пути глядя прямо в лицо. Никита уперся в нее и пытался обойти. Но Лена снова преградила ему путь. Никита так же, глядя под ноги, опять попытался обойти девушку. Но она упорно стояла на его пути. Никита резко вскинул голову, собираясь разразиться непристойной бранью, но увидев Лену заулыбался.

– Слушай, Лен, я тебе такое скажу! – он почти закричал.

– Ты мне рукав куртки оторвешь – Лена по-прежнему улыбалась.

– Иди сюда – Никита потянул ее к скамейке.

Он посадил ее, а сам отошел на метр. Глядя ей прямо в глаза, начал читать стихи:

– В открытое окно влетает белый пухМеж облаков пробился лучик солнцаМне звуками июнь ласкает слухИ я встаю с покорностью японцаА за окном чудачит новый деньЛохматит ветром женские прическиИ гроздьями цветет по улице сиреньШумят подросшие березкиПрохлада нежит тело поутруДыханье лета голову закружитИ я остатки прошлого сотруКак солнце на дороге лужиПо полной грудью воздуху вдохнуДа захмелею от полей цветущихРосу с дрожащих лепестков смахнуИ попрошу, чтоб ветерок развеял тучиА новый день, как первая любовьНе повторим и на другие не похожийРазрушивший остатки наших сновНа улицах шалит среди прохожих

Никита закончил и тупо уставился на Лену.

– Всю ночь учил – девушка лукаво смотрела на парня.

– Как же, учил… Я сам написал! Сам! Понимаешь? Блин, это какое-то наваждение. Как будто кто-то диктует тебе, а ты записываешь – Никита орал как бешенный.

– Как ты? Ты что, втайне от меня стихи пишешь? – удивилась Лена.

– Да это первое стихотворение! – опять заорал Никита – Первое! Понимаешь?

– Круто, Кит. Как-то даже не верится…

– Представляешь, мне нравится это занятие – собирать отдельные слова в красивые строчки, – Никита обнял девушку и поцеловал ее в щеку.

Лена тоже чмокнула его и слегка оттолкнула.

– Это хорошо. Может, ты станешь великим поэтом? Как Лермонтов? Или Пушкин? А я буду верной женой… как Наталья Николаевна у Пушкина?

– Ага, а потом меня убьет Дантес… Ладно издеваться. Побежали, вон автобус подошел. А то опять стоя ехать будем. Сегодня народ на дачи с утра попрётся.

Ребята взялись за руки и побежали на остановку, где уже стоял автобус на Петровку. Он почти сразу тронулся, на ходу закрывая дверь. Дорога петляла среди высоких елей. Старенький ПаЗик чадил густым дымом, добрая часть которого просачивалась в салон. Никита и Лена сидели на заднем сиденье, дружно подпрыгивая на выбоинах. Они мирно досыпали, обнявшись и не обращая внимание на неровности дороги.

– В Петровке выходит кто? – громко крикнул водитель, притормаживая.

– Мы, выходим! Мы! – Никита подскочил и потянул сонную Лену к выходу.

ПаЗик остановился и, зашипев, открыл двери. Ребята выскочили на улицу. Сразу повеяло прохладой. Автобус взревел и, обдав ребят грязным дымом, покатился дальше, смешно подпрыгивая на выбоинах.

– Ленка, а давай вместе стих придумаем, – Никита шел быстрым шагом, таща Лену за собой.

– Блин, мне только стихи сейчас сочинять! Ты меня как флаг тянешь. Руку оторвешь, Никита! – Лена с трудом поспевала за ним.

– Какая ты неромантичная – Никита улыбался. У него было отличное настроение несмотря на то, что он остался без работы. – Ну, вот например:

Называю тебя любимаяНежно губы целую, так сладкоИ цветы подарю красивыеОбогрею теплом и лаской

Никита орал во все горло. Лена продолжала телепаться сзади, быстро перебирая ногами.

– Ну, Никита. Ну, миленький! Давай помедленней! Я еще не проснулась!

Никита не обращал на нее никакого внимания и лишь улыбался, продолжая читать стихи.

– С неба звездочки самые яркиеРазбросаю в твоей постелиСоберу ягоды сладкиеТе, что раньше других поспели…

– Кажется красиво – Лена тяжело дышала, – а куда мы так торопимся, полеты начнут без нас. Мы в третьем разлете. Еще два часа.

– Не ворчать, – Никита резко остановился и подхватил Лену на руки.

Называю тебя любимаяНежно губы целую, так сладкоИ цветы подарю красивыеОбогрею теплом и лаской.

Никита громко читал стихи и нес Лену на руках. Та обнимала его за шею, закрыв глаза. Неожиданно сзади послышался рев автомобильных моторов. Никита поставил Лену на землю, и они отступили на обочину. Скоро мимо промчались три дорогих внедорожника и микроавтобус.

– Комиссия, наверное? – Никита пожал плечами.

– Да не должны – Лена задумчиво смотрела вслед колоне, – Петрович ничего не говорил. К комиссии всегда аврал был. Драили все подряд, от окон до асфальта…

Ребят взялись за руки и побежали в сторону аэродрома. За поворотом показались самолеты. Они прошли мимо шлагбаума, кивнув сонному охраннику. На летном поле толпились нарядные люди. Как только ребята подошли к ангару, из дверей вылетел Петрович.

– А!!! Вовремя вы! «Помогать будете!» – сказал он, довольно потирая руки. Его глаза светились от счастья.

– Петрович, а что, собственно, случилось? Нам дали два новых Яка? – Лена с удивлением посмотрела на Петровича.

– Круче!!! Спонсоры приехали. Корпоратив у них здесь! Платят бешеные бабки. Смирнов пробил. Они уже сто штук предоплаты дали. После полетов и пьянки еще двести. Когда мы такие деньжищи видели? – Петрович говорил почти шепотом, улыбаясь во весь рот. – Наконец-то мы наши самолеты покрасим. А то обшарпанные, стыдно людям показывать – он потирал руки от удовольствия.

– Петрович! Ты бы лучше премию попросил у Смирнова. Комбез себе новый справил. А то не непонятно, техник ты или пугало аэродромное – Лена вызывающе взглянула на техника самолета.

Петрович неожиданно сделал строгое лицо и громко рявкнул:

– Ты, Самохина, за свой язык когда-нибудь поплатишься! Вот придешь ты ко мне зачеты по матчасти сдавать! Вот, выкуси! Не сдашь, пока прощения за все твои подковырки не попросишь – он вывернул фигу и потряс ею у самого носа Самохиной Ленки.

– Петрович, миленький, я пошутила – Лена повисла на шее у Петровича и поцеловала его в колючую щеку.

– Ладно, хватит лизаться. Пошли, помогать мне будете, – Петрович сразу подобрел.

– Сейчас гости пить сядут. Часа через два покатушки начнутся. Смирнов будет по очереди катать гостей на Як-52. Вы будете помогать мне самолет готовить. Желающих много. И, как говорится, время – деньги.

– Блин, Петрович! Так мы сегодня не летаем? – Лена расстроено посмотрела на техника самолета.

– Самохина! Налетаешься еще! Нам выживать надо! Это гребаное государство нам ни копейке не выделяет. Самим надо крутиться! Хозрасчет, ети его мать! – Петрович сердито сплюнул.

На летном поле задымил костер, запахло шашлыком. Ребята сидели на лавочке возле СКП. Рядом крутился аэродромный пес Лонжерон. Из кабины СКП неторопливо вышел начальник аэроклуба Смирнов и, достав пачку Беломора, закурил.

– Ну что, сладкая парочка, приуныли? – он весело взглянул на ребят.

– А что нам веселиться, Иван Викторович? Думали, полетаем сегодня. А тут эти покатушники нарисовались. Пропади они пропадом. Тем более, что взяточники – сказал расстроенный Никита.

– Ты это зря, Скворцов, работников налоговой инспекции ругаешь. Они тоже люди, и им тоже отдых нужен. Тем более праздник у них – день рождения руководителя. Сам понимаешь, всем надо рюмку выпить с начальником. Признаться ему в любви…

– Ни хрена себе, триста штук из бюджета государства на день рождения начальника! Щоб я так жил. А нам потом верещат по телеку – заплати налоги и спи спокойно. Я-то налоги заплатил, а эти твари их сейчас пропьют – зло сплюнул Петрович, который уже подготовил самолет к вылету и лениво стоял около столба с громкоговорителем.

– Не ворчи, Петрович, сами эту власть выбрали, теперь некому жалиться – Смирнов глубоко затянулся.

– Я эту власть не выбирал. Я за СССР голосовал, когда недоделок Горбачев референдум проводил. И, между прочим, 75 процентов жителей тогдашнего СССР проголосовали за. А эта сука конченная Ельцин, со своими приспешниками и удами, в Беловежской Пуще по-своему решили. Горбача в Форосе заперли и липовый документ о развале Союза приняли. А это не что иное – как измена Родине. И за нее за яйца вешать на площади надо, а не памятники по стране для этого иуды Ельцина строить – Петрович зло плюнул себе под ноги и напоследок еще и выругался матом.

– Петрович, не матерись, дети рядом – Смирнов улыбнулся.

– Дети меня простят, потому как про нашу власть бандитскую без мата нельзя – сказал Петрович уже спокойнее и подмигнул Ленке. Она подмигнула ему в ответ и заулыбалась.

– Ладно, хватит митинговать. Петрович, технику готовить быстро. Я буду в передней кабине. Ты готовишь матчасть. Самохина и Скворцов – вы пристегивать покатушников в задней кабине. Да, не забудьте у них из карманов все вытащить. А то на отрицательно перегрузке что ни будь вылетит, потом самолет будем разбирать. Обувь на каблуках снимать, бусы, серьги снимать, кольца тоже. Телефон, и прочую хрень, в кабину не брать. Смотреть всем строго. Если проглядите – шкуру спущу – Смирнов строго посмотрел на подчиненных.

– Да, еще, Петрович. Пакеты под блевотину приготовь. А то народ после шашлыков. Вдруг у кого он назад попросится.

– Будет сделано, командир – Петрович вмиг изменился и вытянулся по стойке смирно.

– А сейчас предполетный завтрак – Смирнов вытащил два яблока из кармана и кинул их Лене и Никите. Затем он поднялся по лестнице и скрылся в кабине СКП.

Ребята дружно захрустели яблоками, снова усевшись на скамейку. Рядом уже вовсю гуляли налоговики. Слышалась пьяная речь и хвалебные тосты. Именинник, толстый, маленького роста начальник налоговой инспекции, то и дело подскакивал и любезно кланялся очередному оратору. Петрович глянул на пьяную компанию, очередной раз зло сплюнул и пошел к самолету.

Через час, когда Лена и Никита уже дремали под теплым солнышком, из СКП выскочил Смирнов и громко крикнул:

– Начинаем работу, всем по рабочим местам.

Ленка и Никита подскочили и понеслись к самолету, возле которого уже толпились гости.

– Граждане, отойти всем на безопасное расстояние, а то можно под винтом этого чудесного аэроплана и расстаться с жизнью – Петрович отгонял любопытных от самолета. Смирнов о чем-то быстро поговорил с начальником налоговой, и затем подошёл к ребятам.

– Первым полетит вот эта девушка, – он показал рукой на высокую девицу лет тридцати с большой открытой грудью. Она была на высоких каблуках и на две головы выше начальника налоговой инспекции.

– Девица эта – любовница шефа. Поэтому с ней полюбезней. Она, конечно, дура конченая. И все мозги у нее между ног и в сиськах. Но если обидится – нам не поздоровиться. Шеф за нее всех порвет – добавил Смирнов тихо Петровичу.

Затем он громко крикнул: – Элеонора Геннадиевна, прошу вас к самолету. Все уже готово. Девица поцеловала шефа в лысину и, качая бедрами, направилась к самолету. Никита открыл приготовленную сумочку для мелочи и негромко сказал:

– Сюда пожалуйста выложите все мелкие предметы. Кольца, серьги, ожерелье тоже надо снять.

– Это с какого такого хрена? – басом спросила девица, уничтожающим взглядом посмотрев на Никиту.

– Элеонора Геннадиевна, такой порядок. Если что-нибудь выпадет и попадет под рули, мы с вами можем остаться в одной могиле – услужливо сказал Смирнов.

Девица тревожно подняла брови и, через секунду спросила, подозрительно глядя на Лешку:

– А этот прыщ не сопрет золото?

– Этот прыщ – наш человек – Смирнов подмигнул Никите и забрался в переднюю кабину. Девица выложила серьги и ожерелье в сумочку, и полезла на крыло самолета.

– Обувь тоже надо снять. Положено – строго сказал Никита.

Девица обернулась и пренебрежительно посмотрела на парня, собираясь сказать очередную гадость. Но потом махнул рукой и скинула туфли на траву. Никита накинул на нее подвесную систему и, что было силы, затянул ремни.

А что, так должны давить – тяжело дыша под ремнями спросила девица.

– Это чтобы твои сиськи не выскочили из-под платья. А то фонарь пробьешь своими сиськами и прилетишь к своему хахалю в виде бифштекса – не выдержал Никита и резко закрыл фонарь кабины. Он спрыгнул с крыла и самолет тут же взревел мотором. Всех обдало ветром от винта. Летчик и техником жестами подавали команды. Через несколько минут самолет побежал по траве, переваливаясь с крыла на крыло. Гости столпились и о чем-то шумно переговаривались, показывая пальцами на самолет. Довольный начальник налоговой инспекции одобрительно качал головой. Тут ему поднесли очередную рюмку и все дружно чокнувшись, выпили. Самолет тем временем вырулил на взлетную полосу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.