Чистильщик

Владимир Мачулин

Чистильщик

Глава 1

1

Громадные ели густо росли по обеим сторонам дороги, образуя непроходимую чащу. Верхушки уходили высоко в небо, своей тенью защищая от яркого солнца. Украшенные молодыми шишками, они величественно смотрели в голубое небо. Размашистые лапы, как широкие цыганские юбки, скрывали мощные стволы. Ветки ровным строем вытягивались в стороны, как будто пытались достать друг друга. Все они были такими красивыми и одинаковыми, что казалось, будто всю эту красоту нарисовал неведомый художник-волшебник. Нарисовал, и превратил в живой лес. Полный птиц, зверья и всевозможных грибов, и ягод. Наверное, в таких лесах живут сказочные персонажи. И таких лесах происходит волшебство.

Трасса была широкой и свободной от машин. Воскресенье. Все либо на даче, либо отсыпаются после пьяной субботней ночи. Но Никиту не трогала вся эта дорожная романтика. Он нервно курил, зло сплевывая в открытое окно. Ветер трепал его густую черную шевелюру, сбивая пепел с сигареты. Почему все должны балдеть в выходные, отрываясь по полной? А он мчится на машине в очередную деревню Сергеевку. Там он должен лично убедиться, почему плохо продается этот гребанный йогурт. Сколько раз он объяснял начальнице отдела, Наталье Геннадьевне, что в деревне пьют молоко из-под коровы. Парное. И что для сельчан ее гребанный йогурт – это все равно, что секс с резиновой женщиной. На у той один ответ – надо лучше работать. Вести разъяснительную беседу с заведующей магазина, реклама, ну и прочая хрень. Ничего нет хуже, когда начальник – незамужняя баба бальзаковского возраста. Все мужики сволочи – вот отмазка от семейных неудач. Всю жизнь она искала принца на белом мерседесе. А они, сволочи на белых мерсах, так и не оценили третий размер ее груди и фирменную яичницу по утрам. И когда, после сорока, она перестала брезговать российским автопромом, оказалось, что нормальные мужики уже были разобраны, отрастили пивные животы и вторые подбородки. И живут они счастливо в окружении толстых теток и невоспитанных детей. Жизнь в один момент рухнула и появилась необъяснимая злость ко всем мужикам и белому свету. И вот под таким женским гнетом работал торговым представителем Никита Скворцов, недавний выпускник технологического института. Оказалось, что сверхпроводимость металлов и прочность балки сейчас никого не интересуют. Гораздо выгодней торговать непонятным напитком под названием йогурт. Никита жил с мамой. Она уже не воспитывала его, потому что понимала – сын вырос. И она не понимает его мораль. Как и он не понимает её. Но она была довольна им и сильно любила. Никита тоже любил маму. Вот так они и жили. В любви, и каждый в своем мире. Помыкавшись в поисках работы по специальности, Никита надел фирменную бейсболку компании и сел за руль старенькой служебной девятки. Работа была не пыльная, но хлопотная. Волка ноги кормят – так выражалась его начальница Грымза. Так её окрестил Никита. А звали ее Наталья Геннадиевна. И Никита с утра до вечера мотался на своей девятке по городам да весям района.

Видавшая виды колымага надрывалась всеми своими четырьмя цилиндрами, удерживая стрелку спидометра на скорости сто сорок километров в час. Злость немного прошла, когда Никита посмотрел вверх. Он мчался по громадному, широкому коридору. Казалось, еще немного, его девятка взлетит и поднимется выше верхушек. Он даже забыл на минуту эту грымзу Наталью Геннадьевну. И, плотно прижавшись к спинке сиденья, надавил на педаль газа до конца. Сил, у дребезжащей передним бампером девятки, уже не было. И поэтому скорость увеличилась всего на пять километров. Но Никиту не огорчило это. Он представил, что сейчас потянет штурвал на себя и колеса оторвутся от горячего асфальта. В душе появилась какая-то радость и азарт. И он громко загудел. Как маленький ребенок, который бежит по дороге, изображая самолет. Руки сильно сжимали руль, который нервно дорожал от большой скорости. Никита загудел еще сильней, улыбаясь своей глупости.

Вдруг неожиданно большая тень пролетела сверху, сильно напугав его. Сначала Никита не понял, что это и даже прижал голову к плечам. Впереди, в небе, появилась какая-то нереально огромная птица. Широко раскинув крылья, она плавно снижалась прямо перед ним. Никита быстро догонял ее. Секунда-вторая, и он мог врезаться в нее. Парень резко нажал на тормоз. Девятка, клюнув носом, резко сбавила скорость, завиляв по дороге. Было ясно, что какая-то странная конструкция садится впереди на дорогу. И если бы Никита не заметил ее вовремя, то столкновения было не избежать. Тот даже решил, что это инопланетяне. Сердце бешено билось, руки цепко держали руль машины. Свернув на обочину, машина зарылась передними колесами в песок. Странная конструкция плавно приземлилась и, завалившись огромным крылом набок, остановилась на дороге. Никита несколько секунд сидел неподвижно, страх удерживал его на месте. Руки дрожали мелкой дрожью. Было даже желание развернуться и удрать. Но любопытство взяло вверх, и он, медленно открыв дверь, вышел из машины. Неожиданно из-за крыла показался человек в шлеме. Увидев Никиту, он махнул ему рукой и тонким голосом крикнул:

– Чё уставился? Помоги аппарат оттащить на обочину. Пока какой-нибудь придурок, типа тебя, не въехал в дельталет.

Никиту эти слова привели в чувство, и он побежал к незнакомцу. Тот был совсем маленького роста, щупленький, в лётном комбинезоне и шлеме. Огромные голубые глаза властно смотрели на Никиту. Сначала показалось, что перед ним ребенок. Чудом оказавшийся в небе.

Аппарат оказался обычным дельтапланом с моторчиком. Он выглядел нелепо. Огромные крылья, неудобное сидение, винт сзади. Всё это напоминало конструкцию какого-то дворового умельца. И подниматься на нем в воздух было верхом смелости и безрассудства.

– Потащили аппарат вон на ту дорогу – приказал незнакомец, и Никита послушно уперся обеими руками в металлическую трубу летательного аппарата. Совсем рядом к асфальту примыкала проселочная дорога. И скоро аппарат смирно стоял на ней в стороне от трассы.

– Чё, напугался? – спросил незнакомец, широко улыбаясь. Он устало прислонился к аппарату, который чуть не угробил его.

Наконец Никита пришел в себя, и внезапно возмущение охватило его.

– Ты… блин… Да ты идиот! Ты же мне чуть на голову не сел! Я чуть не наехал на тебя! Какого хрена ты вздумал на трассу садиться? Здесь же такое движение! Тебе что, аэродрома мало?

Незнакомец продолжал улыбаться. Привычным движением он снял шлем и по его плечам волнами рассыпались длинные рыжие волосы.

– Лена, – сказал девушка, протянув руку Никите.

– Кит… блин… Никита, – он пожал мягкую ладошку, сильно смутившись. Опешив, он продолжал стоять, не выпуская руки девушки. Он смотрел в её голубые глаза, не в силах пошевелиться. Казалось, если он отпустит её руку, то она исчезнет точно так, как и появилась. Рука была нежная и теплая. И от всего этого, голубых глаз, рыжих волос, нежной руки, у Никиты перехватило дыхание.

– Оторвешь – незнакомка отдернула руку.

– Ах… да – Никита отпустил руку, продолжая неподвижно стоять на месте. Девушка тем временем подошла к дельталету и стала копаться в моторе.

– Говорила я Петровичу – надо поменять свечу, надо поменять свечу. Ведь в воздухе мотор несколько раз подтраивал! Нет! Он все пигалица! Пигалица! Не учи ученого! – Лена продолжала копаться в моторе, одновременно громко возмущаясь. Никита осторожно подошел к аппарату. Девушка повернулась к нему и уже спокойно сказала:

– Мотор у меня заглох. До аэродрома не дотянуть. А садится некуда, лес вокруг. Вот я и решила на трассу. А тебя я давно увидела. Несся как ужаленный. Скорость, наверное, за сотню? А у меня посадочная шестьдесят километров. Я тоже боялась, что ты в меня врежешься.

На минуту она замолчала, пристально вглядываясь с ошалевшего Никиту и затем тихо спросила:

– А ключи у тебя есть, лихач?

– Ключи? Ах да… конечно… я сейчас – Никита рванул к машине и через минуту стоял рядом с девушкой. Он протянул ей сумку с ключами.

– При такой колымаге всегда должны быть ключи и трос буксировочный – он кивнул на девятку.

– Я теперь тоже буду с ключами летать – Лена улыбнулась и взяла у него сумку. Она несколько минут хлопотала над мотором и затем, вытерев пот рукавом комбинезона, сказала:

– Должен завестись. Мне до Петровки дотянуть, там у нас аэроклуб. Мы по выходным летаем. Здесь по прямой километров двадцать. Пятнадцать минут лета…

Она уперлась в металлическую трубу дельталета и, обернувшись, крикнула Никите:

– Помоги выкатить на трассу. И посмотри, если машина будет ехать, тормозни ее. Пока я не взлечу.

Никита послушно уперся в дельталет. Выкатив аппарат на трассу, девушка села в кресло. Машин на не было. Двигатель мощно взревел. Никиту обдало сильной струей воздуха. Лена обернулась и помахала ему рукой. Дельталет начал разбег. Скоро он оторвался от земли и, заложив крутой вираж, взял курс на север. Еще секунда, и дельталет исчез за верхушками елок, так красиво украшенными молодыми шишками. Никита стоял неподвижно, как завороженный. Он закрыл глаза, открыл. Затем снова закрыл и открыл. Потом ущипнул себя за щеку. Ему показалось, что это был сон.

Он постоял еще минуту и затем закурил. Лицо девушки, такое открытое, громадные голубые глаза. Рыжие волосы до плеч. И улыбка. Хрупкая, почти ребенок… И этот аппарат… Никита вспоминал все это как приятный сон. Затягиваясь, он еще и еще вспоминал, как Лена улыбается, какой у нее милый голос. И эта рыжая шевелюра на голове… Он курил, как-то странно улыбаясь, вспоминая лицо незнакомки.

Внезапно он со злостью бросил окурок на землю.

– Вот идиот! А телефон? Почему он не спросил у нее телефон? Как теперь ее найти?

Никита повернулся и быстро пошел к машине. Хлопнув со злостью дверью, он рванул с места. Всю оставшуюся дорогу он ругал себя последними словами. Как он мог не взять у девушки номер телефона? И как теперь её найти?

Утром следующего дня Никита сидел на совещании у грымзы. Та поносила всех на чем свет стоит за невыполнение плана по продаже йогуртов. Когда очередь дошла до него, Никита засунул руку в карман брюк и скрутил там фигу.

– Скворцов! Почему Немцовский район перестал кушать наши йогурты? Все объявили голодовку или, может быть, вы престали работать? А кто не работает…

– Тот ест – Никита встал, продолжая держать руку в кармане, – кто не работает – тот ест. Это в комедии Гайдая… помните? Ну… Шурик, громила этот, что на пятнадцать суток угодил?

Все засмеялись. А Наталья Геннадьевна, нахмурив брови, строго взглянула на Никиту.

– Скворцов! В этом месяце ты без премиальных! Поздравляю! – она с ехидцей посмотрела на Никиту.

– Я уже привык к вашему покровительству – Никита продолжал сжимать фигу в кармане.

– Да… И еще в Петровку в воскресенье надо поехать… опять план не выполняется – она с победным видом взглянула на Никиту.

Никита засунул вторую руку в карман и скрутил там еще одну фигу.

– Как скажете… Я давно заметил, что вы ко мне не равнодушны… А что вы делаете сегодня вечером? – съязвил он.

– Скворцов! Выйди вон! – взорвалась грымза, громко ударив указкой по столу.

Никита пулей вылетел из кабинета. Пройдя по коридору, он заглянул в приемную к Верочке, молоденькой секретарше. Ярко накрашенные губы, открытое декольте, томный взгляд – всё это относило Верочку к категории женщин с которыми гуляют, но не женятся.

– Верунь привет – он широко улыбнулся.

– Привет, Кит. Как совещание?

– Опять грымза взъелась… Снова увольнять будет… Ты это… похлопочи за меня…

Верочка была в близких отношениях с шефом, Юрием Павловичем. И, конечно, решала все вопросы на фирме. Никите она отказать не могла. Дело в том, что Верочка, в тайне от всех, иногда встречалась с Никитой. У них был так называемый технический секс. Когда Верочке хотелось отдохнуть от толстого и лысого шефа, она приходила в Никите, и они отрывались по полной.

– Конечно, Кит! Для тебя все что захочешь – девушка улыбнулась.

– Верунь, ты золотце. И еще… Она меня опять в воскресенье напрягает. В какую-то Петровку посылает. Анализ продаж делать. Ты поговори с шефом, чтобы…

Внезапно он отсекся. Конечно! Петровка! Аэроклуб!

– Нет, Верунчик! Про Петровку не говори. В Петровку я обязательно поеду – Никита подскочил на месте от радости. Ведь именно про Петровку говорила Лена. Там они летают по выходным. Он круто развернулся и понесся в актовый зал, откуда его выгнала грымза. Совещание закончилось и народ медленно выходил в коридор. Последней вышла грымза.

– Наташечка Геннадьевна, Наташечка Геннадьевна! Не губите! Я все осознал. И в Петровку я обязательно поеду. И продажи увеличу! Только не увольняйте – Он покорно склонил голову и скрестил руки на груди.

– Скворцов. Тебе в театральный надо было поступать, а не в технологический. Из тебя получился бы известный клоун. Иди уж. Только премии тебе не видать – и она с видом победителя гордо пошла по коридору.

Никита скорчил ей вслед рожицу и побежал в противоположную сторону, высоко подпрыгивая от радости, касаясь рукой потолка.

2

Неделя прошла на одном дыхании. В воскресенье рано утром Никита оделся как на парад. Костюм, в котором он был на институтском выпускном. Белая рубашка и ярко-красный галстук. Ну, ни дать ни взять – директор фирмы. Старенькая девятка по этому случаю была вымыта и отполирована на ближайшей автомойке. В восемь утра Никита выехал со двора дома и, прибавив скорость, помчался в Петровку. Сорок километров пролетели мигом. И чем ближе он подъезжал к Петровке, тем чаще билось сердце.

Еще издали, высоко в небе, он заметил спортивный Як-52, который крутил невероятные пируэты. Двигаясь в направлении самолета, он вскоре увидел и сам аэродром.

Несколько разобранных Як-52, ветераны два Ан-2, антенны радиостанций и машина руководителя полетов. Чуть поодаль стоял большой ангар, двери которого были открыты. Видимо там ремонтировали авиационную технику. И, конечно же, большое летное поле. В дальнем углу стояли два дельталета. Вокруг них сновали люди. Никита подъехал к воротам и, оставив машину, направился к сторожу. Старенький дядька с костылем сидел на кресле с какого-то самолета и смотрел, как Як-52 выписывает в небе фигуры высшего пилотажа.

– Здрасьте, дедусь – поздоровался он.

– Здоровей бачили – буркнул старик, продолжая глядеть в небо, прикрывая глаза ладонью.

– На летное поле можно пройти? – Никита вопросительно смотрел на сторожа.

– Та иди куды хошь, тильки пид литак нэ лазь, задаве – не отрываясь от своего занятия, ответил тот.

Никита пошел по летному полю в сторону дельталетов. Лену он увидел сразу. Она была в том же летном комбинезоне и со шлемофоном в руке. Девушка что-то горячо обсуждала с механиком, периодически взмахивая руками. Казалось, шлемофон сейчас вылетит из ее рук. Подойдя поближе, он услышал, как Лена уговаривала выпустить ее в полет.

– Ну, Петрович, ну миленький! Да знаю я про эту чертову температуру! Я вовремя охлаждать буду движок на холостых. Ну выпусти, Петрович?

– А взлетать ты тоже на холостых будешь? Нет. Хватит с тебя приключений в прошлое воскресенье – отрезал Петрович и пошел к ангару. Большой, за пятьдесят, в стареньком техническом комбинезоне, Петрович шел покачивающейся походкой. Сгорбившись, он нес ящик с ключами, всем своим видом показывая, как он устал от этой хлопотной и нелегкой работы.

Лена повернулась и увидела Никиту. Минуту она смотрела на него, а затем радостно вскрикнула:

А, лихач! А ты как меня нашел?

– Ну, ты же вроде сама сказала… аэродром в Петровке. Я и приехал – Никита переминался с ноги на ногу.

– Ты как на свадьбу нарядился. Такой нарядный – девушка лукаво взглянула на Никиту. – Пойдем, сегодня полетов не будет. Температура на движке прет выше нормы. Петрович – зверюга, не выпускает. Я всю неделю ждала полеты. Соскучилась по небу – Лена шла впереди, махая шлемофоном, задрав голову вверх. В небе по-прежнему крутил пируэты спортивный Як-52.

– Я это… Сегодня тоже по работе… Вот в Петровке надо… йогурт плохо продается… Никита смущенно лепетал себе под нос, едва поспевая за Леной. Они подошли к стартовому командному пункту и сели на лавочку. Сквозь динамик доносились голоса летчика и руководителя полетов.

– Вот, моя мечта. На Яке полетать… самой… – Лена задумчиво посмотрела в небо. Это наш начальник аэроклуба пилотирует, Иван Викторович. Картина маслом. Все чисто, без помарочки… – она продолжала смотреть на самолетик в небе.

– 301 задание над точкой закончил – раздалось из динамика.

– 301-му к первому на триста – ответил руководитель полетов.

– Ну, все. Представление закончилось. На сегодня ничего интересного не будет. А ты меня до города не подвезешь? – Лена повернулась к Никите и посмотрела ему прямо в глаза.

Да-да, конечно, я с удовольствием, работу я уже всю сделал – соврал Никита.

– Ты только посиди немного. Я сбегаю, переоденусь – Лена встала и побежала в сторону покосившегося домика.

Никита встал с лавочки и пошел по утоптанной траве. Он с жалостью разглядывал стоящие неподалеку списанные самолеты. Это были спортивные Яки, вертолеты Ми-2, и даже учебные реактивные самолеты Л-29. Их было много, десятка два. Когда-то давно, в советские годы, здесь все гудело и шумело от рева реактивных моторов. Молодежь учили летать на всей этой, когда-то новой, технике. Мальчишки и девчонки в аэроклубах знакомились с небом, чтобы потом на всю жизнь связать с ним свою жизнь.

– Ты что варежку раззявил! – его кто-то схватил за рукав и потянул в сторону, – Самолет заруливает. Хочешь без башки остаться? – на него кричал тот самый старый дядька в потрепанном и замасленном авиационном комбинезоне. Совсем рядом прокатился только что пилотировавший над аэродромом самолет Як-52. Никиту обдало воздухом от винта. Самолет круто развернулся совсем рядом и остановился. Двигатель замолчал.

– Ты откуда здесь взялся? Тебя кто сюда пустил – старый дядька строго смотрел на Никиту.

– Я это… тут… я случайно… – Никита мямлил несуразное, стушевавшись под пристальным взглядом незнакомца.

– Петрович! Ты что к человеку пристаешь? Это мой друг. Приехал за мной – Лена подошла незаметно и очень выручила Никиту. Тот с благодарностью взглянул на нее. Лена была в обтягивающих джинсах и ярко-желтой майке. Пышные рыжие волосы падали на плечи. Никита невольно залюбовался ею.

– Ты, Самохина, абы кого на аэродром не води. А коли привела – следи, чтобы под винт не попал – ворчливый Петрович повернулся и зашагал по аэродрому тяжелой походкой. Лена взяла Никиту под руку и, прижавшись к нему, повела его вперед.

– Один авиационный специалист остался. Все знает про самолеты. Он и моторист, и самолетчик, и радист. В общем, и жрец, и жнец и на дуде игрец. На него молимся, как на бога. Уйдет – все сразу встанет. А здесь же когда-то был большой аэроклуб. Пацаны с шестнадцати лет летали. Только этот аэроклуб сотни мальчишек и девчонок пропускал через себя, делая их навсегда преданными небу. И все было бесплатным. И обучение, и питание, и проживание. А сейчас дети наркоманят по подъездам. Да пиво с десяти лет лакают. Поколение пепси! Жертвы капитализма! Аэроклуб закрыли, самолеты растащили, спецы ушли кто в бизнес, кто спился. В общем, как в целом по стране. Апокалипсис – Лена шла впереди, изредка посматривая на Никиту.

Никита слушал Лену не дыша. Ее рыжие волосы трепало ветром, и они почти касались его лица.

– Как они пахнут – подумал он, и сердце учащенно забилось. Он почти не слышал, что она говорила. Крепко сжимая руку девушки, он старательно ловил запах ее волос. От этого запаха кружилась голова, и сладостно сжималось сердце. Никита не чувствовал ног. Он как бы плыл по реке вместе с Леной, прижимаясь к ней. Каждый раз, когда порыв ветра приносил запах ее волос, он поворачивал навстречу голову, стараясь насладиться им. И запомнить его. Голос девушки вводил его в транс. Он был заворожён и уже уверен, что влюбился. Так сразу и навсегда. Ему уже ужасно хотелось внезапно обнять Лену, крепко прижать к себе и поцеловать жгучим поцелуем. И от этой мысли лицо бросило в жар. Никита неожиданно споткнулся.

– Не убейся, кавалер – Лена придержала его.

– Извини, заслушался – Никита виновато взглянул на девушку.

– Ну, а я на дельталетах летаю. Тоже авиация. На следующий год пойду работать по вечерам. Заработаю денег и буду на Як переучиваться. Мне по знакомству пообещали. Недорого возьмут за обучение. Моя мечта – Лена пристально посмотрела на Никиту голубыми глазами.

– А здесь платить надо? – спросил Никита удивленно.

– Конечно. Ведь все сами покупаем. Государство ни копейки не дает. Поэтому все полеты платные. Час стоит шесть тысяч рублей. Мне пока не по карману. Предки сами еле ели концы с концами сводят. Поэтому вот на этом куске тряпки с моторчиком болтаюсь в небе. На нем дешевле – она показала на дельталет, стоявший вдалеке на летном поле.

Они прошли мимо сторожа, который мирно дремал на авиационном стуле.

– Дядь Лень, пока. До следующей субботы.

– Пока, Ленусик. За микрофон я помню. Пороюсь у себя в гараже, должон быть гдесь.

– Дядь Леня… когда-то лучший инструктор. Спился… Когда аэроклуб развалился, работы не стало. Кто уехал, кто на стакан сел… – грустно сказала Лена, открывая дверь машины.

Никита лихо рванул с места. На трассу выехали быстро, и машина помчалась по коридору из мощных елей.

Никита был по-прежнему скован. Он пытался произвести впечатление на Лену. Но получалось, наоборот. Речь сбивалась, язык заплетался. Никита не понимал, что с ним происходит. Обычно у него не было проблем при общении с девушками. Он с лёгкостью знакомился и общался в ночных клубах с девчонками. За ним закрепилась репутация балагура и весельчака. И в свои двадцать четыре года он уже имел несколько легких романов с постельным исходом. Лена же, напротив, была спокойна. Она говорила медленно, размеренно, изредка поглядывая на Никиту.

– И ты каждые выходные здесь?

– Почти… за исключением непогоды. Ну, когда ветер, или дождь зарядит.

– Не страшно?

– Не-е-е, – протянула Ленка, с усмешкой взглянув на Никиту. – Вы же, мужики, только на публику смелые. А женщина она естественна. Если смелая – значит смелая. Вот, Петрович рассказывал. Почему в советские годы стюардессами брали только женщин? Потому как у мужика в случае опасности инстинкт срабатывает – бежать. А у женщины – спасать. Был случай, когда стюардесса больше ста человек вывела из горящего самолета. А когда ее попросили рассказать, как она это сделала – та ничего не могла вспомнить. Все делала на инстинктах.

– Ну да… прям таки и бежать? – Никита с ухмылкой взглянул на Лену.

– Не веришь! Командир экипажа тогда в форточку выскочил и по самолету побежал, держась за антенну! И когда его сняли, то не мог объяснить, как он туда попал. А еще потом пытались его в эту форточку протиснуть. Фигушки! Одна голова пролезла и дальше застрял. А когда самолет горел, он проскочил в эту форточку, как помидор в банку – рассказывала энергично Лена. Ее глаза при этом горели, лицо раскраснелось. И Никита окончательно понял, что влюбился. Он улыбался, наслаждаясь ее рассказом и запахом волос. Все в ней было красивым, и голос, и губы, и яркие волосы. Сердце по-прежнему учащенно билось, настроение зашкаливало. Ему захотелось сделать что-то сверхъестественное. Конечно, у него были юношеские романы. Светка в десятом классе… потом Ева в институте… Но никогда он не испытывал подобных чувств. В груди все замирало от ее голоса, запах волос, манера размахивать руками в разговоре, редкие конопушки на лице… Все это вызывало в нем умиление и восторг.

– Я верю, Лен, верю – сказал он уже спокойно.

– А я, наверное, пойду в стюардессы после универа – сказала Лена спокойнее.

– Ты учишься в универе?

Второй курс, физ-мат. Точные науки.

– Круто, да ты еще и математик?

Папа учитель математики в школе, мама учитель физики. Чтобы никого не обидеть – пошла на физмат. Да и какие могут быть увлечения, когда с детства в доме одни формулы да уравнения? – Лена с улыбкой посмотрела на Никиту. – Брат школу заканчивает, тоже математик будущий.

– А у меня одна мама. Отец даже не знает о моем существовании. Он начал с мамкиной подругой крутить, когда мама забеременела. Они расстались, а меня мамка родила и отчество своего отца дала. Так что я безотцовщина закоренелая… Закончил технологический, но работы по специальности не нашел. Поэтому развожу этот гребанный йогурт по деревням. Вообще маразм. В деревне коровы свои, и зачем им этот йогурт с концентратом? Пили бы парное молоко…

– Ха! Где ты в деревне корову видел? Их же порезали на мясо. Мне в Петровке говорили местные, чтобы корову на пастбище выгнать, надо такие деньги заплатить в сельсовет, что молоко золотое у коровы будет. Поэтому коров порезали и сдали на колбасу. А сами твоим йогуртом похмеляются…