Полная версия
Пророк
– That we’ve got this far!
Хватаю пригоршню песка, и кидаю ему в ноги:
– Слышь, заткнись!
– Да ладно, ладно! – он смеётся.
Я укладываюсь обратно на пиджак. Холодные влажные гранулы остаются у меня на ладони. Смешки Нельсона постепенно утихают, а позже, когда и с моего лица сходит ухмылка, спрашиваю его:
– Слышишь, Нельсон?
– Что?
Он снова переваливается на бок и ладонью упирается в висок.
– Да я хотел спросить. У тебя когда-нибудь бывает такое ощущение, будто мы все полые внутри?
– Ты о чем?
– Не знаю. Просто иногда мне кажется, что мы все пустышки. И на самом деле нас никого нет, – я ненадолго задумываюсь, прислушиваясь к себе. – Иногда у меня возникает такое чувство, будто мы все – чья-то дурацкая выдумка. Что настоящая жизнь где-то там, далеко, а это всё просто дурной сон… Бывает у тебя такое?.. – Я жду ответа несколько секунд, но так и не дожидаюсь: – Хотя, у кого я это спрашиваю? Ты ведь меня даже не слышишь, верно?
И поворачиваюсь к нему:
– Да, точно. И тебя тоже нет…
Вместо Нельсона на песке лежит манекен в его одежде: рубашке, джинсах и туфлях.
Я откидываюсь обратно и возвращаю на небо взгляд:
– И этого всего тоже…
Вдруг океан и весь песок на пляже начинает просачиваться куда-то вниз, словно через решето. Манекен Нельсона разваливается на части и его тоже утаскивает зыбучим потоком. Вслед за этим остатки звёзд вместе с красками рассвета начинают скатываться с неба, словно по стеклянному куполу, пока вокруг не остаётся пустота…
Здесь только я и больше ничего
Глава III
Сегодня.
Сегодня тот самый день.
Это первая мысль, которая приходит в голову, когда я просыпаюсь.
Стягиваю с себя тонкую женскую руку и скидываю одеяло. Пытаюсь выбраться из постели и случайно наваливаюсь на ногу второй. Но она лишь сладко промычала. Встаю, потягиваюсь и снова думаю об этом: «Сегодня тот самый день». А позади меня продолжают посапывать две дамы. Угадайте, кто? Ага. Чёрная и рыжая – те, что с Роем приехали. Но уедут, видимо, уже без него…
Выхожу на балкон и облокачиваюсь на поручни. Осматриваю внутренний двор – он по-прежнему в зеркальных лужах (вчера весь день лил дождь), и его пополам режет тень от дома. Утреннего солнца ещё не видно, оно спряталось где-то там, за виллой. Тихо. Только мягкий ветер, крик чаек и шум волн океана в метрах двухстах отсюда.
Я протираю глаза, поправляю волосы и ощупываю лоб – голова гудит немного. А потом задумываюсь, как же классно чего-то не ждать. Ты просто живешь, а потом что-то хорошее неожиданно сваливается тебе на голову. «Сегодня я встречу Её». Да, кстати, если вы не поняли, сегодня воскресенье. Весь вчерашний день я утопил в море бухла. Осталось только придумать, как скоротать сегодняшнее утро. Препараты не вариант, хочу вечером появиться свежим. Работа? С телефона неудобно, да и запариваться не охота. Девчонок будить – оборачиваюсь на них через стеклянные двери – тоже нет никакого смысла. «О чём мне вообще с ними говорить?». Но вскоре нарисовывается ещё один вариант…
Вдруг слышу, где-то внизу, подо мной, открывается дверь, и на середину двора выходит Нельсон. Он шаркает тапочками, на нём белый халат, а в руке дымящаяся чашка с кофе. Он останавливается, оказавшись на солнце неподалеку от бассейна, и, как капитан (укрывая в тени ладони глаза), сначала смотрит на океан. Потом в сторону солнца. А чуть позже замечает меня.
На его лице появляется широченная улыбка. У меня возникает ощущение, что это постер для какой-то рекламы. Он кричит, но не так уж громко:
– Хватит членом трясти! Надевай трусы и спускайся! Завтраком накормлю.
Не отрываясь от перил, отдаю ему честь:
– Слушаюсь, капитан!
Он брякает тарелкой с парой тостов передо мной:
– Держи, братан! – перекрикивает гул соковыжималки. – Здесь сыр, бекон, куриное яйцо и ни капельки глютена!
Принюхиваюсь. Пахнет и вправду ничё так. Нельс присаживается на край стола и продолжает:
– Читал недавно, что это очень вредно! – поднимаю на него глаза. Он объясняет: – Я про глютен! Эта зараза разрушает ЖКТ! Он с кишечником делает что-то не так! – Пока он болтает, вооружаюсь вилкой и собираюсь уже воткнуть её в тост, но в последнюю секунду Нельс вытаскивает тарелку у меня из-под носа: – Ну-ну! Подожди остальных… – И дальше заливает: – Так что глютен я больше не ем, и тебе тоже не советую, братишка!
– Лучше бы нажираться перестал! – вставляет Кери. Она вырубает соковыжималку, и её гул постепенно затихает.
А вообще про нажираться – это я хотел сказать.
На Кери тоже белый халат (как и у меня, и Нельса тоже), а ещё у неё полотенце на голове. Она суетится по кухне: сначала мыла посуду, теперь делает свежевыжатый апельсиновый сок.
Нельс поворачивается к ней:
– Ну, детка, не начинай! Ты же знаешь, у меня сложная работа. Я же должен как-то переключаться после тяжелого дня!
– Ага, – оборачивается на него в полоборота. У неё в руке нож – она собирается раскромсать оставшиеся апельсинки. – А приставая ко всяким малолеткам, ты тоже переключаешься так?
«Тук» – как только она отворачивается, раздаётся звук удара ножа о разделочную доску.
– Да не пристаю я ни к кому! Просто общаюсь, – продолжает Нельсон. – Мой психотерапевт говорит, что это профессиональная деформация. Я со всеми должен поддерживать положительный контакт!
Интересно, может у нас один и тот же мозгоправ? Мой тоже всякую чушь несёт.
Кери берет в руки наполовину пустой стакан из-под соковыжималки и только что разрубленный апельсин и поворачивается к нам:
– Вот смотри, какая деформация произойдёт, если ты продолжишь в таком духе. Представь, что это твои хуэвос.8
С остервенелым видом она сминает половинку апельсина – из сочной мякоти вырываются струи сока. Они брызжут во все стороны и стекают по её тонким, но жилистым пальцам. Тут я вспоминаю: Нельс как-то рассказывал, что Кери была первой ракеткой в команде при колледже. Ну и ручища у неё. Я же как-то упоминал, что яйца Нельсона у неё в руках? Но и сам не думал, что всё так плохо…
По лицу Нельсона видно – картинка расправы над его хуэвос стоит у него перед глазами. Он обречённым голосом произносит:
– Детка, это жестоко…
Выжав всё до последней капли, Кери идет к раковине, чтобы смыть апельсиновый сок с руки, покрывшейся вздувшимися венами, и говорит:
– Я тебя предупредила.
Нельс поворачивается ко мне и, глядя большими черными глазами, спрашивает:
– А ты будешь любить меня с деформированными хуэвос?
– Брат, если она сделает это с тобой, – отвечаю ему, – я дам тебе номер знакомого хирурга. Сам сможешь выбрать себе хуэвос на любую форму, размер и цвет.
– А я думал, ты отомстишь за меня, – делает ещё более унылую мину.
– Нельс, ты видел её руки? Я к ней больше близко не подойду.
Зачем ей вообще соковыжималка? Она и так справляется отлично. Я перевожу взгляд на Кери – она, вытирая руки, подходит к электроплите и заглядывает в шипящую сковороду. Она говорит:
– У тебя здесь скоро всё сгорит.
Нельсон, как ужаленный, оборачивается:
– Точно!
И уже через секунду снимает всё с конфорки.
– Керюшка, тебе сделать? – спрашивает он, перекидывая лопаткой подгоревшие тосты в черную, глазурованную тарелку, с отблесками светлой кухни на гранях.
– Не, я соком обойдусь, – отвечает она. – Меня до сих пор мутит после вчерашнего, – снова включает соковыжималку и кричит мне через плечо: – А ты, Джейк? Сок будешь?
Я отвечаю:
– Не, предпочёл бы молоко!
– Молоко, так молоко! – перехватывает Нельсон. Он открывает ящик над собой, и оттуда неожиданно вываливается неаккуратно поставленный стакан, но Нельс умудряется поймать его: – Оп!
Когда стакан и пачка молока оказываются на столе передо мной, и гул соковыжималки снова утихает, я улавливаю скрип винтовой лестницы позади себя в середине холла. Это девчонки. Черная и рыжая. Мари и Катрин. Они уже в купальниках – босыми ногами сходят на паркет и идут в сторону террасы через просторную гостиную, переполненную жуткими последствиями двухдневной вечеринки. Та, что идёт последней, рыжая – Катрин, замечает меня и делает так пальчиками, типа: «Привет».
– Эт чё? – спрашивает Нельсон, опускаясь напротив. – Они из твоей комнаты вылезли?
Я поднимаю плечи и развожу руками в стиле: «Ну как-то так».
– А я-то думал, чё Рой, как молния, отсюда вылетел, – продолжает он. – Как удалось-то?
– Уметь договариваться надо, – отвечаю и подмигиваю ему.
Он давит лыбу и тянет мне пять через весь стол. Я отвечаю: «Бах».
– Ну вы и придурки, – Кери садится рядом, отдает Нельсону стакан и пригубливает свой. – Он же ваш друг, – добавляет.
Нельс чуть не поперхнулся. Он отпил сока, и теперь у него на бороде светлые усы от пенки. Он строит возмущенную рожу:
– Какой он нам друг? Мы такое сделали для него, а он игнорирует нас по-чёрному с тех пор!
– Согласен, – поддакиваю я.
– Лучше дай, тебе усы вытру, – Кери натягивает на ладонь рукав махрового халата и стирает пенку с его лица. Зря, ему очень шло.
Мы наконец-таки принимаемся за тосты. Мой уже подостыл и слегка пересолен. Но в общем ничего. Хотя почти сразу о себе даёт знать изжога, которая просыпается из-за вчерашних кутежей. Кери, сидящая рядом, складывает одну ногу на другую и, покачивая белым тапочком на носке, смакует ярко оранжевый напиток. Вижу, как кусочки мякоти плавают в стакане. Я тоже заправляюсь молоком.
– Кстати, я говорил тебе, – чавкая произносит Нельсон, – что меня приглашали на CNN работать?
– Неа, – жую и мотаю головой. – Чё, передумали, когда познакомились с тобой поближе?
– М-м, – промычал он, не открывая рта. – Сам отказался. Меня не устраивает политика канала, – говорит и откидывается на спинку стула с важным видом. – Ты знаешь, что они подбирают сюжеты и материалы в интересах заказчиков: государства и крупных конгломератов, тем самым манипулируя мнением людей?
Ещё бы, моя компания регулярно пользуется услугами их региональных подразделений.
– Врёт он всё, – говорит Кери, повернув голову ко мне. Полотенце на её волосах чуть поехало, но устояло. – Он посчитал и понял, что, если подсидит главного ведущего, то на своём канале будет зарабатывать в три раза больше в ближайшие пять лет, а на CNN его ещё не скоро повысят.
– Ну, детка, зачем ты так? – Нельс разводит руками, а лицо у него, как у обиженного ребёнка.
Она поворачивается к нему:
– Так а что ты постоянно выдумываешь на ходу?
– Ничего я не выдумываю, я и вправду так подумал!
– Ага, ну конечно, – отвечает она. – Позавчера мне совершенно другое рассказывал, – снова обращается ко мне.
И всё-таки забавные они. Кери прикладывается к стакану, а Нельс расстроенно возвращается к еде. На несколько мгновений за столом воцаряется благоговейная тишина. Слышно только, как холодильник фурчит, и как на улице через приоткрытое окно поливалка обстреливает газон.
Но Нельсон не из тех, кто любит тишину (вернее он из тех, кто терпеть её не может), поэтому отломав вилкой очередной кусок пригорелого тоста и прохрустев им во рту, он снова заводит разговор с Кери:
– Малыш, а ты знаешь, что у Джейка намечается сегодня вечером?
Я скрипнул зубами.
– Нет. И что же?
Но до меня, разумеется, нет никому дела.
– И что же, и что же? У него сегодня свидание, – с заманивающим видом произносит он.
Я чувствую себя, как ребёнок, при котором разговаривают родители, делающие вид, что его не существует.
– Ну и с кем? – указывает кивком головы в сторону террасы. – С одной из этих?
Нахрена я вообще ему это рассказал?
– А вот и нет, – жуёт. – С одной девушкой, с которой они были знакомы ещё в университете. И да, у них там было всё серьезно.
Стоит признать, он всё грамотно разыграл. Услышав это, Кери забыла даже поставить стакан (он зависает в паре дюймов над столом) и у неё отвисает челюсть. С широко открытыми глазами и разинутым ртом она переводит взгляд с Нельсона на меня:
– Это чё, правда?
Не уверенно развожу руками типа: «Ну, вроде как, да».
Кери брякает стаканом о стол и начинает стучать ладошками по краю:
– Расскажи, расскажи, расскажи!
И смотрит на меня широко открытыми глазами. Нельсон ржет – по-видимому, над выражением моего лица.
– Да там не о чем особо рассказывать, – отвечаю.
– Ну конечно, – заявляет Нельсон. Кери молнией возвращается к нему. – У них там была настоящая любовь. Думал, потеряю парня.
– Так и что произошло? – её взгляд мечется между нами.
Я смотрю на Нельсона, будто сожрать его готов с говном, а он косится в мою сторону и объясняет:
– Дело в том, что у Джейка были сложные периоды в жизни. И в них он иногда совершал серьезные ошибки.
Тут он снова прав. Кери мигом остывает и разочарованно бормочет:
– Понятно.
Она поднимает стакан, но тут же грохает его обратно и поворачивается ко мне:
– Но в этот раз-то ты будешь вести себя нормально? – грозит пальцем.
Я киваю, как идиот.
– Не придуривайся. Я буду держать за вас кулачки. Ты же потом расскажешь, как всё прошло?
Снова киваю, но она не отстаёт:
– Клянись!
Поднимаю одну ладонь, а вторую кладу на остатки тоста, как на библию:
– Первым же делом, – отвечаю. – Клянусь…
* * *
Да, это было именно так, как я себе и представлял…
Просторный зал ресторана… Клетчатые скатерти и лица людей проступают в подрагивающем свете пламени свечей, что стоят на каждом столике… Довольно тихо, несмотря на то, что посетителей немало – полушёпот, и только пианист наигрывает на рояле, находясь слева в потоке света на небольшой эстраде…
Как только захожу, я сразу замечаю тебя и смотрю, не отрывая глаз, пока официант не отвлекает:
– Вы заказывали столик?
Я быстро спроваживаю его, но как только возвращаю взгляд, ты уже смотришь на меня. А я на тебя. Не сразу и не с первого раза, но на твоём лице появляется широкая улыбка: сначала уголки губ чуть поднимаются, но быстро опускаются от смущения, а потом ты не выдерживаешь, возможно, потому что я улыбнулся в ответ, и твоё лицо озаряется улыбкой. Моя дорогая Элизабет, ты почти не изменилась с тех самых пор. Ни капли не постарела – стала только красивей. Я наконец сдвигаюсь с места и иду к тебе. Твои глаза блестят из полумрака.
Перед тем, как сесть напротив, говорю тебе:
– Привет.
Смущение всё же овладевает тобой, и на твоём лице тускнеет улыбка. Ты отвечаешь тем же:
– Привет.
Сажусь и несколько секунд просто смотрю на тебя – не нахожусь, что сказать дальше. По-видимому, ты тоже. Но, кажется, мы всё читаем друг у друга по глазам. На твоём лице почти нет макияжа, только локоны завиты, и чуть подведены глаза. Но повторюсь: кажется, ты стала ещё красивее, чем тогда.
– Ну как твои дела? – не выдерживаю и наконец спрашиваю тебя.
Ненавижу эти вопросы.
Ты тоже как бы приходишь в себя:
– Да в принципе неплохо.
Ненавижу эти ответы.
Пустые слова.
– А как у тебя? – интересуешься ты и опираешься на руку. Твои тонкие пальцы касаются лица, а ясные глаза смотрят так внимательно.
Но я не знаю, что ответить. Поэтому отвечаю:
– Наверно, как всегда.
На твоём лице снова появляется улыбка, и я понимаю – ты понимаешь меня. Ты всегда понимала. Возможно, даже лучше, чем я сам себя.
– Так расскажи, какими тут судьбами? – И поясняю: – В этом городе?
– Как и миллионы других людей, – отвечаешь ты. – Работа.
Работа… – пару раз киваю.
– И чем сейчас занята?
– Знаешь, – ты опускаешь глаза, – это скучно, я не хочу об этом… Не для этого сюда пришла.
«А для чего тогда?» – но этот вопрос я задаю не вслух, лишь про себя.
И всё же, кажется, твои глаза отвечают:
«Увидеть тебя…»
А вместо этого губы шепчут:
– Если хочешь, лучше расскажи ты – чем занят?
– Я? – даже не знаю, что сказать. – Строю стратегии развода людей, чтобы увеличить прибыль производителей. Гнусная работа – гнуснее не найти, – признаюсь честно.
Ты некоторое время молчишь, но позже подмечаешь:
– Цинично и прямо. Как в те времена…
Я невольно опускаю глаза. Заметив это, ты пытаешься всё исправить:
– Так а ты когда перебрался сюда?
– Сразу после колледжа, – отвечаю я не сразу и смотрю на тебя. Кажется, ты всё это уже знаешь, но я продолжаю играть: – Мы с Нельсоном напару отправились сюда – покорять большой город.
Если ты хочешь чего-то добиться в этой жизни, тебе нужно ехать сюда – в сердце ада.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
ГЭБ – гематоэнцефалический барьер. Физиологический барьер между кровеносной системой и центральной нервной системой.
2
Корейский (транскрипция): «Привет, мне как всегда!»
3
Японский (транскрипция): «Привет, конечно!»
4
Корейский (транскрипция): «Благодарю!»
5
Японский (транскрипция): «Мистер Джейк. Я японец, но за ваши деньги могу быть хоть вьетнамцем!»
6
Автор имеет в виду аксолотлей – земноводных способных всю жизнь прожить в личиночной стадии.
7
Популярная песня Элтона Джона
8
Huevos (исп.) – яйца
