Если бы куклы могли говорить

Майкл сжал кулаки. Данарел это тут же заметил.

– Не злись, – он покачал головой. – Ты и правда многого можешь достичь и заслуженно получить признание, но зная наше общество – без пробивной силы ты этого достигнешь, ох как не скоро. А сейчас такое промедление ставит тебя в особо неудобное положение. Теперь на тебя смотрит весь Совет. Пролетишь – и на тебе поставят клеймо неудачника. Не важно, что ты достоин одного из мест в совете. Как я уже говорил, Совет сейчас – лишь сборище банальностей. Причем банальностей не первой свежести. Настоящие гении держатся от Совета с его правилами и навязанными идеями подальше. Этому сборищу стариков нужна молодая кровь, но они амбициозны, и абы кого не возьмут в свои ряды. Им подавай кого-то яркого, запоминающегося. Готового рисковать. От Совета давно не поступало хороших выдающихся идей. Они слишком зациклены на себе и своих правилах. Вот и хотят свалить все на молодых. Для молодых это тоже шанс. Но как его поймать?

Майкл завороженно слушал учителя, стараясь понять, к чему он клонит. То, что Данарел уже в курсе его не самого блистательного выступления на собеседовании было понятно. Но он просчитывал причины и следствия. А это было уже интересно. Он вносил Майкла в свою схему реальности. Другое дело, хорошо это для Майкла или плохо?

– Ну и как мне зарекомендовать себя, если я такая же банальность? – Парень помнил свой опыт общения с учителем. Его надо спрашивать прямо, а то он затеет игру в слова, а тут ты все равно останешься проигравшим.

– Можно быть банальностью и ею остаться, – Данарел скрестил руки на груди, – а можно поймать возможность и развиваться дальше, накапливая знания и опыт. Я хочу, чтобы мой ученик выбрал второй путь. Иначе, зачем было тебя учить? И для тебя шанс – это место в Совете. Я намерен тебе его выбить.

– Как? – Майкл невольно подался вперед.

– К сожалению, сыграв в ту же игру, что и Совет, – старый алхимик довольно хмыкнул, видя такую заинтересованность ученика. – Видишь ли… Меня выставили как противника главных правил общества. Я, видите ли, не достоин их уровня. Впрочем, слухи и прочую ерунду обо мне ты уже слышал.

Майкл кивнул.

– Вас не раз называли изменником. Мол, вы строили заговоры против совета.

– О да, – Данарел хохотнул, словно услышал отличную шутку. – В том, что ты свободный алхимик много плюсов. Но есть и минус: тебя боятся, и тебе приходится сталкиваться и с такими обвинениями. Другое дело, что жужжание мухи можно не замечать, а можно прогнать ее.

«Или убить» – тут же подумал Майкл.

– Ладно, – молодой алхимик повел плечами, – что вы предлагаете?

– Представить Совету Майкла Эшнера с новой стороны, – улыбка Данарела стала шире. – У тебя будет месяц, за который тебе придется показать не только те знания, что есть у тебя, но и знания, которые ты можешь получить. Быть на шаг впереди всего Совета с их идеями и требованиями.

– И что вы хотите? – Майкл встал с дивана и прошелся по комнате. – Запихнуть мне в голову пару книг по алхимии?

– Ага, а заодно и парочку томов по стратеги, и опытом приправить. – Данарел взмахнул рукой, словно отгоняя идею ученика. – Не смеши меня. Ты должен за этот месяц вести себя так, словно годами работал в самых сложных условиях. Реагировать быстро, видеть ситуацию со всех сторон…

– То есть стать другим человеком? – Майкл хмыкнул и посмотрел в окно. Внезапно до него дошло, что предлагал ему Данарел. Парень замер, не зная, что думать.

– Смена облика, – пробормотал он через пару минут. – Вы хотите пройти испытательный срок за меня?

За его спиной зашуршала ткань – старый алхимик встал с кресла, но никуда не уходил. Ждал. Майкл развернулся и внимательно посмотрел на Данарела. И по его улыбке понял, что угадал.

– Начинаешь соображать, – учитель смотрел на ученика с одобрением.

Майкл молчал. То, что предлагал ему Данарел, по-сути, было самым суровым нарушением правил общества. Если их поймают – ему можно забыть о карьере алхимика. Навсегда. Но если он не рискнет – то у него не будет шансов пробиться в Совет. Молодой алхимик ощущал себя полководцем, приведшим свою армию на главную точку сражения. Идти вперед – не факт что выживешь. Идти назад – прослыть трусом и предателем.

– Ты ведь и сам все понимаешь, – Данарел словно читал его мысли. – Если не пройдешь испытательный срок, останешься не более чем фоном, на котором в очередной раз вознесли Лэира. К тому же… Твой провал еще раз докажет твоим друзьям, что они правы. А я не уверен, что они тебя понимают. В конце концов, зависть – довольно сильное чувство.

Последняя фраза больно ударила по сознанию Майкла. Все правильно. Он просто обязан добиться своего. Если не сможет – и Линда и Эрик ткнут его носом в свои доводы, еще раз укажут, что он не должен был лезть туда, где, как им кажется, ему не место. Ну вот этого он просто не мог допустить. Признать их правоту – все равно, что приклонять колени перед генералом вражеской армии – противно и мерзко. Надо обязательно добиться успеха, доказать им, что он не изменился, что все контролировал.

Майкл сжал кулаки и кивнул Данарелу.

– Можно рискнуть. Но ведь Совет тоже не так глуп. Они могут распознать изменение облика. Наверняка у них много способов это сделать. В конце концов, военная алхимия тоже на них работает.

– Я ведь тоже не дурак и не просто так покидал город, – Данарел заметно приободрился, после слов ученика. – За те года, что ты выбивал себе место под солнцем, я пообщался со многими алхимиками, и узнал пару любопытных моментов. Например, о том, как усилить изменение облика. Причем настолько, что ни один проверяющий не распознает.

– В чем подвох? – Майкл решил остаться скептиком.

– По сути это будет не просто смена облика, а перенос сознания из тела в тело, – Данарел сказал это так просто и обыденно, что Майкл невольно подумал, что он так шутит.

– Что? – Парень ошарашенно уставился на старика. – Вы хотите перекинуть мое сознание в свое тело? На целый месяц?

– А что такого? – Данарел заметно посуровел. – Хочешь сказать, тебе мое тело не нравится? Между прочим, оно у меня в лучшей форме, чем у многих молодых.

Майкл не был склонен особо верить в это заявление. Но стоило признать, выглядит Данарел не на свой возраст, даже если учесть, что алхимики, как и маги, стареют медленнее.

Парень отвернулся и потряс головой. Ну и положение. Отказаться – ну так стоит признать, что один он испытание совета не пройдет. У него достаточно опыта, чтобы выдержать его на честных условиях. Но зная в каком свете его выставляют – без вариантов. К тому же на периферии сознания маячили фигуры Линды и Эрика. Было страшно, но желание доказать всему миру, что он достоин быть в Совете оказалось сильнее.

Майкл потер лицо ладонями, успокаиваясь. Наконец, он развернулся к учителю.

– Ладно. Рискуем. Если против нас играют нечестно, то и мы можем смухлевать.

Данарел улыбнулся и кивнул.

***

Только после обеда они закончили приготовление к эксперименту. Данарел сам рисовал сдвоенные круги. Сам же заносил в них знаки и символы, программируя схему на изменения объектов в ней находящихся. Майкл, как ни старался, не мог в них до конца разобраться. Было слишком путанно, к тому же в круги примешивались и заклинания. А это был уже высокий уровень. Мешать магию и алхимию не каждый рисковал. Основные направления работы кругов он понимал без труда. Вот знаки замены, направляющие линии, что на что менять. Но в описании объектов начиналась чехарда символов алхимических и магических. Если бы Майкл засел за разбор кругов, подучил магические знаки, он бы рисунок прочитал за пару минут, но Данарел рисовал уже готовую схему, по памяти. Молодой алхимик в который раз с восхищением следил за работой учителя. Если все получится – у него будут шансы добиться таких же успехов.

– Ну? – Данарел выпрямился и размял шею. – Чего смотришь? Иди лучше поесть приготовь. Я не люблю работать на голодный желудок.

Майкл с сожалением оторвался от изучения кругов. В сознании зародилась тревога, а не может ли учитель что-то скрывать от него? Но он отмахнулся от этой мысли, просто не понимая – зачем бы. Авторитет Данарела и его желание помочь Майклу не позволяли ему думать о старом алхимике плохо. Не сейчас.

Обедали бутербродами и кофе. И на этот раз Майкл добавил столько сахара, сколько хотелось именно ему.

– Ну что, приступим? – Данарел встал из-за стола первым. – Готов познать новое и неизведанное чувство, связанное с изменением облика?

Майкла передернуло, но он быстро справился с волнением. Еще не хватало отступать от намеченных целей. Это недостойно алхимика, стремящегося вступить в Совет.

В комнате-лаборатории были сумерки. Майкл даже не сразу понял, что это его учитель задернул шторы. Он удивленно посмотрел на Данарела.

– Незачем светиться перед соседями, – коротко ответил его учитель. Заметив, что удивление Майкла не покинуло – добавил. – Я знаю сотню способов слежки. Я сам ими пользуюсь. И прекрасно знаю, как одно незакрытое окно может разрушить все планы. Лишние возможности увидеть, что происходит, нам ни к чему.

Майкл кивнул. Может, именно такая паранойя и позволила Данарелу добиться его сегодняшнего статуса свободного алхимика, которого все побаиваются. Все, кроме круга избранных, и он в этом круге. Боятся нечего.

– Тебе в левый, мне – в правый, – скомандовал меж тем старый алхимик и первым шагнул в круг, начерченный мелом на полу.

Майкл сглотнул, и занял свою позицию напротив учителя. Их разделяло чуть меньше метра пола, исписанного знаками и символами.

– Ты ничего не делаешь, – Данарел давал последние указания. – Круги я сам активирую. Ты, главное, не дергайся лишний раз.

Он присел и легко коснулся пальцами ближайшей меловой линии. С его правого запястья свисал прозрачный удлиненный кристалл – активатор. Именно от правой руки по линии на полу и побежала искорка, передавая энергию алхимика кругу, активируя его и все вписанные заклинания. Знаки и символы, нарисованные мелом с примесями кристаллической пыли, сияли белым светом. От мелового рисунка поднимался легкий химический запах.

Майкл следил за тем, как наливаются светом линии и знаки. Свечение усиливалось, глаза начинали слезиться. Парень хотел зажмуриться, но тут боковым зрением увидел изменение в символах круга, которых раньше точно не было. Он мог поспорить, что раньше в этой части речь шла о живой материи. Но теперь там было четкое описание безжизненного предмета. Который в ближайшее время станет вместилищем духа. Молодой алхимик не сразу сообразил, что круг, представлявший ранее шанс на победу медленно, но верно превращается в ловушку. Были потеряны считанные секунды, которые могли ему помочь.

Когда Майкл сообразил, что надо бы выбираться прочь из кольца света, сияние за его спиной замкнуло линии, активируя оба круга. Света было слишком много, голова кружилась. Парень понял, что сейчас потеряет сознание. Последнее что он увидел, прежде чем провалиться в темноту, было лицо Данарела, оплывающее и меняющееся. Но больше всего пугала его улыбка. Довольная улыбка победителя, погубившего своего врага.

Зрение и сознание возвращались постепенно. Словно перед его лицом было запотевшее стекло, и кто-то невидимый постепенно протирал его, раз за разом очищая, делая окружающие предметы все более и более четкими. Майкл лежал на полу и осознавал себя. Пытался понять, что произошло, и к чему привели все эти манипуляции с кругами. Самое страшное и непонятное открытие молодой алхимик сделала через пару секунд после того, как зрение вернулось полностью. Он не мог двигаться. Вообще. Даже головой повернуть. Более того – даже взгляд не мог перевести или моргнуть. При этом дискомфорта от пересохших глаз не было. Он просто лежал на полу и смотрел в одну точку на потолке. Вернее, созерцал весь потолок и куски стен.

Где-то справа послышался стон. Затем, голос, который никак не мог принадлежать его учителю, произнес:

– Ну что, могу тебя поздравить, у нас все получилось.

Голос был слишком молодым для Данарела. Майкл понял: та часть плана, в которой старый алхимик изменил своею внешность, вполне реализовалась.

«Отлично, и что я? Со мной-то что?» – взвыл Майкл про себя.

Он надеялся, что Данарел сейчас увидит его, поймет, что все пошло не так, и тут же попробует все исправить. Но судя по звукам, его учитель не только пришел в себя, но и уже не раз его заметил. Вот только помогать не спешил.

«Да что ж ты медлишь?» – Снова взывал Майкл.

Наконец справа раздался шорох шагов. И через несколько мгновений над алхимиком зависла огромная человеческая фигура. Свет падал так, что лица было не разобрать, но вот человек обошел вокруг и парень в ужасе понял, что смотрит сам на себя. Над ним нависала его точная увеличенная копия.

«Что за бред?» – молодой алхимик запутался в собственных мыслях. Понятно, что Данарел принял новый облик, но почему тогда размеры изменились?

– Ну, привет, – его копия заговорила, и голос в такой непосредственной близи от Майкла оказался пусть и не оглушительным, но достаточно громким. – Как ощущения в новом теле? Не жмет?

Данарел хохотнул. Затем его огромная рука потянулась к обездвиженному Майклу и с легкостью подняла его в воздух. И тут до парня дошло, что это не его учитель, приняв новый облик, вырос в размерах, а его собственное тело изменилось, и как минимум уменьшилось. Стало страшно и противно. Хотелось кричать, звать на помощь, но шевелиться он по-прежнему не мог. Более того, до молодого алхимика дошло, что он не дышит. Вообще. Он не чувствовал, как поднимается и опускается его грудь, не чувствовал, как воздух попадет в легкие. Дальше было еще страшнее – прислушался к себе и не услышал знакомого стука сердца, которое сейчас должно было биться с удвоенной силой от страха.

«Я что, труп?» – Майкл понял, что сейчас сойдет с ума, если не успокоится и не соберется с мыслями.

Данарел крутил его в руках и от этих движений менялся угол зрения Майкла. Парень в очередной раз убедился – да, именно его размеры изменились. Комната стала больше. Предметы увеличились. Его учитель между тем подошел к письменному столу и бросил Майкла на столешницу. Ощущения от соприкосновений с предметами никуда не пропали. Раньше он чувствовал тепло рук своего двойника, сейчас – прохладу столешницы и легкий удар. Значит, не все так ужасно, как казалось раньше. А пропавшее дыхание и стук сердца – может, это просто иллюзия?

Данарел между тем стал проверять карманы, словно искал что-то.

«Сигареты» – с удивлением отметил Майкл.

Так и оказалось. Одежда его учителя после эксперимента не изменилась, но вот привычки передались от истинного хозяина тела.

– Черт, – Данарел осознал, что делает, и вновь наклонился над Майклом. – Идиотское пристрастие, не находишь? Хотя пара месяцев – и от него я избавлюсь. А вот тебе теперь сложнее.

Он улыбнулся так, что Майклу стало страшно.

«Что ты со мной сделал?» – В который раз мысленно возопил молодой алхимик, надеясь, что учитель слышит его мысли. Но куда там, Данарел наслаждался новым телом в полной тишине.

– Ладно, не буду тебя мучить, – старик в новом облике определено был доволен ситуацией. – У тебя впереди еще много мучительных часов. Так что давай я тебе все расскажу. О, ну только не принимай меня за героя какого-нибудь глупого романа, который выкладывает свои планы противникам, решив, что победил. Планы мои тебя уже не касаются. А вот что произошло, это я тебе во всех красках распишу. Видишь ли, когда несколько лет назад я свалил из этого города, многие слухи, что про меня ходили, были правдой. Я действительно хотел подорвать власть совета. И почти это сделал. Помнишь, как тогда чуть не полетели головы начальников? Да, когда их сокровенные темные тайны повылезали наружу. Ну, вот тогда я и постарался. Какие только вещи не узнаешь, чего только люди не прячут. Но тайны, которые я так бережно собирал и представлял вышестоящим людям, почему-то не придали огласке. Прикрыли их, а вернее сказать, с их помощью король взял власть над главами совета в свои руки. Да уж… Следовало изначально не рассчитывать на правителя. Он оказался умнее. Или ему подсказали, как быть умнее. Вот уж не знаю. Свои тайны король охраняет очень хорошо. В общем… Я оказался в незавидном положении. Рискнул всем и проиграл. Вовремя сбежал – вот что меня тогда спасло. Мухи они, конечно, жужжат, но слепни больно кусают. А у нас тут целый рой слепней. Пришлось уходить. Знаешь, а ведь никто кроме тебя не знает, что я в городе. Мне вообще повезло, что не до всех моих знакомых дошла правда. Не все поверили. Особенно радовало, что ты не поверил. Ты у меня из всех учеников выделяешься. Наиболее доверчивый и амбициозный мальчик. На тебя повлиять – ничего не стоит. Особенно если знать за какие ниточки дергать. За гордость, например. За желание быть первым. Вообще, удачно все сложилось. Я не знаю, кто выдвинул тебя на должность королевского алхимика, но он это удачно подгадал. Совет тебя не принял, не докажи ты им что достоин. Тут даже врать не пришлось. Они на твоем месте давно видят другого человека. Но вот смотри, чуть подтолкнуть, и ты уже готов на нарушение закона, лишь бы выиграть, лишь бы не показывать свою слабость. А знаешь, что самое забавное? Месяц назад я бы ни за что тебя на такое не уговорил. Но ты так зацепился за идею возвышения себя любимого, что готов уже на все. Тут я и вспомнил про круги замены. А с ними все просто, только надо правильно прописать все ожидаемые изменения. Сложнее составить правильный алгоритм перемен. Так что бы мое тело изменилось, приняв твой облик. И да, ты прав, так что бы ни один вшивый военный алхимик с его индикаторами не распознал. А еще надо было убрать тебя. Вообще. Мало ли что. Тут еще удачно ты поругался с друзьями, теперь никто кроме тебя самого меня бы не раскрыл. Но как заткнуть рот живому человеку и при этом не убить его? М? Как думаешь? Ну, давай, ты же умный мальчик.

Данарел откровенно над ним издевался. Майкл чувствовал, как приступы гнева жгут сознание, но обездвиженный, он не мог ничего сделать. Ну он и кретин, что поверил своему учителю. С самого начала весь план был глупым и играл против него. Но нет, он погнался за мечтой. Говорили же ему… Воспоминания о словах Эрика и Линды охладило гнев, но на его место пришло раскаяние и дикое желание вернуть все на свои места, вновь увидеть друзей.

– Ладно, раскрываю карты. – Данарел протянул руку и развернул Майкла так, что он мог теперь видеть весь письменный стол и самое главное – свое отражение в металлических тарелках, которые предназначались для сжигания бумаги с алхимическими знаками. Тарелки стояли на подставках почти вертикально, чтобы не занимать много места, и отражение в них пусть и искажалось, но было достаточно четким, что бы Майкл понял весь ужас своего положения. Мысленно он издал такой вопль, что при реальном его исполнении стоящий рядом Данарел как минимум на пару минут оглох. Несчастный алхимик не мог отвести взгляда, не мог закрыть глаза и отвернуться. Он мог только смотреть на себя, осознавая простую и в тоже время ужасную по своему содержанию мысль. Майкл Эшнер превратился в деревянную куклу!

***

Данарел все же нашел сигареты в выдвижном ящике стола. На первых порах он не мог еще управлять привычками своего нового тела, и это его бесило. Майкл слышал, как учитель нервно выдергивает сигареты из пачки, пытается справиться с зажигалкой. Слышал его приглушенные ругательства. И ему было откровенно все равно. После того, как он увидел свое новое тело, в сознании разлилась абсолютная холодная пустота. Все мысли и эмоции отошли на задний план, освободив место для полного отчаянья.

Теперь, кричи, сколько хочешь, а никто не поможет. Никто кроме Данарела не знает о случившемся. Никто не догадается, что с ним произошло. В глазах окружающих – он детская игрушка, вырезанная из дерева. Внешний облик сохранил черты схожие с его живым телом: черные волосы до середины шеи, зеленые глаза, форма носа, губ. Но все это смазалось и срезалось под воздействием магии, стало похоже на неудачную копию. Его лицо и тело были деревянными. Даже волосы и глаза оказались не более чем нанесенной на дерево краской. Его привычная одежда, рубашка, брюки и ботинки, так же уменьшились, подогнались под кукольные размеры под воздействием магии. Майкл хотел только одного: заплакать от бессилия, но и этой возможности он теперь лишился.

– Ну, вот скажи, зачем ты куришь? – Данарел затушил сигарету прямо о стол и вернулся к своему ученику. Майкл слышал его голос и непроизвольно вникал в сказанное. Сквозь туман ужаса и отчаянья он пытался зацепиться за слова, чтобы окончательно не сойти с ума.

– Я вообще, вначале думал тебя оставить в доме. – Данарел продолжил рассказ. Казалось, ему не терпится с кем-то поделиться своим успехом. – Как трофей. Но потом подумал: надо от улик избавляться. Паранойя, что поделаешь. Тут, видишь ли, есть такая загвоздка. Если твое нынешнее тело уничтожить – то с моим как раз ничего не случится. Просто лишняя фиксация. О да, пришлось долго думать, как это провернуть на круге, но как видишь – получилось. Так что ты меня, конечно, извини, но мы с тобой расстанемся, и уже навсегда. Правда мне совесть не позволяет тебя убить. Я так долго с тобой занимался, что обидно. Так что… Придется тебе умереть от чужой руки. Тут я тоже вариант продумал.

Он склонился над Майклом и хмыкнул:

– Видишь, какой у тебя умный учитель!

«Сволочь!» – Мысленно ответил ему Майкл и добавил еще пару десятков отборных ругательств.

Данарел вышел из кабинета на несколько минут. Вернулся одетым в зимний плащ Майкла. Весело насвистывая себе под нос, он подхватил своего ученика и запихнул в боковой карман. Заколдованный алхимик погрузился в душную темноту, пахнущую сигаретами. Его учитель по великодушию своей души оставил ему способности видеть, слышать, чувствовать запахи и прикосновения. По крайней мере, Майкл не ощущал себя заточенным в каменный мешок, медленно угасая сознанием. Он мог воспринимать окружающий мир, и это давало поводы для размышлений. Голова работала, а значит, разум был в порядке. Правда, сейчас Майкл больше всего мечтал о том, чтобы его сознание потухло. Вот просто взяло и потухло. Страх мучительной смерти соседствовал со страхом сойти с ума и убегать от реальности в мир бредовых идей.

Он даже представить себе не мог, что ждет его дальше. Но и те варианты, что рождало его воображение, не радовали. Данарел мог сбыть его в магазин, а там – кто знает, кто его купит. Взрослый – еще полбеды. Ребенок – судьба незавидная. Он прекрасно помнил кукол с оторванными руками, а то и головами. Нет, лучше вообще не думать о таких вещах.

Меж тем его учитель покинул дом, вышел на улицу, судя по звукам – проезжую. Он долго шел куда-то, и возможно специально, похлопывал по карману, словно проверяя там его груз или нет.

Наконец, Данарел остановился и вытащил пленника на свет. Совсем рядом шумела река. Майкл почувствовал, как страх вползает в сознание. Если он окажется в воде, рано или поздно она смоет с него краску, значит, зрение он потеряет. Затем дерево разбухнет, разрушится. Вот такая мучительная смерть.

«НЕТ!» – парень взвыл, уже не первый раз за день, но, как и раньше, никем не услышанный, продолжал ждать своей участи.

Вариант с водой, по всей видимости, его учителя не устраивал. Он ждал чего-то, всматриваясь и прислушиваясь. И вот вдали зазвенел одинокий медный колокольчик. Его звук показался Майклу смутно знакомым, воспоминание из детства.

– Видишь ли, – Данарел поднес Майкла ближе к лицу, говорил он тихо, чтобы не привлекать внимание случайных прохожих. – У старьевщика к концу дня остаются вещи только на сожжение. А сейчас дело к закату.

Сил на вопль уже не оставалось. Измученный за пару последних часов молодой алхимик только с ужасом слушал, как приближается тележка. Старика, полностью потерявшего слух, знали все. Когда Майкл был еще ребенком, старьевщик был вполне себе сильным и рослым мужчиной, правда, он уже тогда плохо слышал. Из-за этого его и не брали на работу. Ему приходилось всю жизнь собирать на свалках и во дворах потерянные или выброшенные вещи. Днем он торговал ими на улицах, или возвращал хозяевам, если таковые находились. К вечеру он свозил вещи в свой домик на краю города и там сжигал оставшиеся деревяшки, тряпки и бумагу, согреваясь в холода. В последнее время старик стал плохо видеть. Так что даже заметь он Майкла в своей тележке, все рано бы принял его за мусор. А значит, Данарел продумал до простоты убийственный план – он лишь передает Майкла в руки его невольного убийцы, который даже не догадается что сделал. Смерть в огне? Несчастный алхимик с легкой истерикой понял, что у него не осталось сил бояться. Только желание поскорее принять свою судьбу и пусть все закончится.

Его учитель, а ныне его копия, довольно улыбаясь, ждал, пока повозка старьевщика поравняется с ним. Колокольчик, оповещающий о прибытии продавца потерянных вещей, звенел устало и тоскливо.