Принц, простак и король-рыбак

Владислав Зритнев

Принц, простак и король-рыбак

Пролог, в котором впервые появляется кусочек пергамента

Маркиз ни перед чем не остановится. Нотариус из Арагона хорошо это понимал. Фердинанд Маркес прожил долгую жизнь и умел разбираться в людях. Во взгляде собеседника он прочитал готовность пойти на любые меры. На крайние – если потребуется. Старик поежился и отступил на шаг…

– Я давно хотел переговорить с вами, – начал маркиз, приближаясь к нотариусу, – правда, предполагал сделать это в более подходящей обстановке…

Он брезгливо оглядел обшарпанный переулок. Захламленные канавы не справлялись с отводом воды, отчего грязные лужи хлюпали под ногами. Фердинанд еще раз шагнул назад и уперся в стену.

– Что вам нужно? – нотариус пытался говорить решительно, но его голос помимо воли дрогнул. – Я с вами не знаком.

– Вот и познакомимся, – мягко, однако от этого еще более зловеще промолвил маркиз. – Моя временная резиденция находится неподалеку. Там нам будет удобнее разговаривать. Прошу вас, соблаговолите воспользоваться моей каретой.

Роскошный экипаж стоял рядом. Четверка рослых вороных коней нетерпеливо била копытами. С подчеркнутым почтением маркиз открыл позолоченную дверцу и пригласил нотариуса сесть в карету.

– Я никуда не поеду! – отрезал Фердинанд Маркес. – Еще раз вас спрашиваю: кто вы такой?

– Разве я не сказал? – кажется, незнакомец начал терять терпение. – Маркиз Арбогаст.

– Мне неизвестна эта фамилия.

– Я единственный представитель своего рода.

Маркиз возвышался над стариком, словно статуя, высеченная из камня. Грозный, широкоплечий, даже красивый. От произведения древнеримского скульптора его отличал только безвольный маленький подбородок. Однако единственной детали хватало, чтобы разрушить весь образ.

– Чего вы от меня хотите? – нотариус действительно этого не понимал.

– Вы ведь душеприказчик графа Флореса? – не спросил, а скорее уточнил маркиз.

Фердинанд вздрогнул. Он никак не ожидал услышать имя своего покойного друга. Замешательство Маркеса не укрылось от собеседника. Арбогаст понял, что попал в цель.

– Я не обсуждаю дела с посторонними, – наконец, ответил старик.

– И хорошо поступаете, – улыбнулся маркиз, – однако из любого правила иногда следует делать маленькие исключения.

– Не в вашем случае.

Нотариус попытался уйти, но Арбогаст преградил ему путь. Улыбка исчезла.

– Вы душеприказчик графа, и мне это известно. Я также знаю, что граф передал вам… одну безделицу, назовем это так.

С трудом старику удалось сохранить на лице невозмутимое выражение.

– Не понимаю, о чем вы. Дайте мне пройти!

Маркиз не обратил внимания на его слова.

– Дело в том, – продолжал Арбогаст, вновь пытаясь придать голосу фальшивое дружелюбие, однако все еще заслоняя проход, – что я дальний родственник графа, и, следовательно, являюсь его наследником. Ведь, как вам, вероятно, известно, прямых потомков граф не имел.

– Вы лжете, – прервал его Фердинанд, прекрасно знавший генеалогическое древо своего друга. – Таких родственников у Флореса не было. И повторяю: граф ничего мне не передавал.

– Нет! Это вы лжете! – утратив самообладание, воскликнул маркиз. – Секрет у вас! И вы откроете его мне!

В запальчивости он схватил нотариуса за рукав.

– Да как ты смеешь, щенок! – взорвался Фердинанд, с силой оттолкнув маркиза. Старик замахнулся на него тростью, и на мгновение в голубых глазах Арбогаста мелькнул мальчишеский испуг. Однако уже через секунду маркиз овладел собой. Его рука потянулась к кинжалу на поясе, и при других обстоятельствах он, несомненно, пустил бы оружие в ход. Но нотариус пока был нужен ему живым. Побледнев, Арбогаст лишь поправил ножны и спокойно произнес:

– Господин Маркес, вам это дорого будет стоить.

– Не дороже, чем брала с клиентов твоя мамаша! – презрительно бросил старик и пошел прочь.

Фердинанд понимал, что только что подписал себе смертный приговор. Маркиз не из тех, кто стерпит оскорбление. Да и не в оскорблении дело. Дело в тайне, которую и вправду хранил старик. Только откуда этот мерзавец узнал о ней?!

Когда нотариус уже покидал переулок до него донеслись слова:

– До скорой встречи, господин Маркес! До очень скорой встречи!

***

Дорога домой заняла в тот день гораздо больше времени, чем обычно. По крайней мере, так показалось Фердинанду Маркесу. Он шел медленно, тяжело опираясь на трость, хотя и знал, что должен спешить. Разговор с Арбогастом не прошел для нотариуса бесследно. В почтенном возрасте нервы надо беречь. От волнения сердце старика начало колоть, а дышать становилось все труднее. Немного помогал холодный ветер, дующий с моря. Каждый свежий порыв, овевавший лицо, придавал Фердинанду сил, чтобы сделать еще один шаг.

Городок, где уже около двадцати лет жил Маркес, находился в Померании. В тысяча четыреста сорок девятом году нотариус перебрался сюда из Арагона. Переехать Фердинанду пришлось потому, что он вместе со своим другом графом Флоресом оказался замешан в одной из междоусобиц арагонской знати. Эта история не понравилась королю. И хотя правивший тогда Альфонсо Пятый носил прозвище Великодушного, друзья не стали искушать судьбу и покинули родину. Граф Флорес долгие годы скитался по разным странам, а Маркес обосновался в Священной Римской империи, так как любил немок и пиво.

Дом нотариуса располагался на улице Святой Магдалины. Такое название объяснялось тем, что в ее начале возвышалась старинная церковь, посвященная этой святой. Неподалеку от храма находился особняк Маркеса. Небольшое двухэтажное здание жалось к огромной церкви, как цыпленок к курице. Крытый черепицей, с приветливым аккуратным крыльцом, особнячок выглядел очень привлекательно. Готические окна дома повторяли форму окон церкви, потому что нотариусу нравилось, когда все выполнено в едином стиле.

С трудом Фердинанд поднялся по ступеням и постучал в дверь. Резная, дубовая, она долго не открывалось. Нотариус едва находил в себе силы, чтобы стоять. Наконец дверь распахнулась, и перед стариком предстала стройная девушка в белом переднике.

– Господин Маркес! Что с вами? Вам нехорошо?

В голосе горничной звучала тревога и окситанский акцент. С первого взгляда она поняла, что у хозяина приступ. Не так давно его осматривал врач. Он долго слушал Маркеса и качал головой. Тем не менее, доктор сказал, что время еще осталось. И вот теперь старик почти при смерти.

– В дом… в кабинет… в кресло, – прохрипел нотариус, падая в прихожую.

Девушка подхватила старика под руки и помогла ему дойти до рабочей комнаты. Здесь Фердинанд обычно принимал посетителей, разбирал бумаги и читал книги. Книг в комнате находилось предостаточно! Заполненные ими буковые стеллажи занимали несколько стен. На свободных местах яркими масляными пятнами выделялись картины. Дополняли обстановку ворсистый ковер на полу, массивный полированный стол и мягкое, с зеленой обивкой, кресло. В него горничная усадила старика.

– Как вам помочь? – суетилась она. – Может вы хотите воды? Может сбегать за господином Бергером? – так звали врача, к которому обращался Маркес.

Нотариус устало махнул рукой.

– Нет. Шарлотта… спасибо, оставь меня.

– Но…

– Оставь меня! – повторил Фердинанд. Он даже смог придать голосу бескомпромиссные нотки.

Девушка поняла, испуганно кивнула и выпорхнула за дверь. Нотариус остался один. Он распластался в кресле, пытаясь прийти в себя. Минут через пятнадцать Маркесу немного полегчало. Во всяком случае, он стал дышать свободнее и смог начать обдумывать положение, в котором оказался.

– Флорес доверял мне, – размышлял Фердинанд. – Эта тайна была для него важнее всего на свете. Многие короли и прелаты отдали бы за обладание ею немалую часть своей власти. Прославленные полководцы не пожалели бы целых армий! Как странно, что этим секретом сейчас распоряжаюсь я, безвестный больной старик.

Он устало закрыл глаза, вспоминая последнюю встречу со своим другом…

– Ты все-таки нашел? – Маркес не верил своим глазам.

– Да, фамильные легенды не лгали, – красное перо покачивалось на шлеме графа. Флорес был облачен в запыленный миланский доспех – видимо, ему пришлось проделать большой путь в седле. – Спрячь это получше, Фердинанд. И никому даже намеком не дай понять, чем обладаешь.

– Почему ты отдаешь это мне?

– Ты долгие годы являлся моим поверенным. Теперь я хочу попросить тебя стать моим душеприказчиком. Если со мной что-нибудь случится, позаботься о том, чтобы эта тайна вместе с прочим наследством перешла к моему племяннику. Его адрес ты помнишь: Антверпен, Торговая улица.

– Но почему ты сам не воспользуешься этим?

– Пока не могу. Ты же знаешь, что в Арагоне мне все еще лучше не показываться.

– Как и мне.

– Поэтому я и выбрал тебя хранителем…

Воспоминание рассеялось. С той встречи минуло больше года. За прошедшее время о Флоресе не было никаких известий. А полтора месяца назад Фердинанд Маркес узнал, что графа не стало. Он умер от внезапной жестокой лихорадки, охватившей его в дороге где-то между Лионом и Берном.

Нотариус тотчас собрался ехать к наследнику графа. Но старика самого подкосила болезнь. Пришлось отложить поездку. Казалось, что торопиться некуда – несколько недель ничего не решат. В любом случае, то, что Фердинанд должен был доставить в Антверпен, он мог отвезти только лично. Такое нельзя доверять посыльным.

И вот сегодня обрушилась новая напасть! Кто такой этот маркиз Арбогаст? Откуда ему стало известно о тайне? И самое главное, как спастись от него? Сосредоточиться следовало на последнем вопросе, и Фердинанд мрачно задумался.

– Все варианты плохи, – рассуждал нотариус, – этот мерзавец точно знает, что секрет у меня. И переубедить его в этом не удастся. Наверняка он скоро нагрянет сюда. Тогда мне конец. И конец тайне. Что делать? Бежать? Прямо сейчас мчаться в Антверпен или еще куда-то?

Он с надеждой приподнялся в кресле, но тут же упал. – Нет. Не смогу. Сил не хватит. Эх, было бы мне хоть лет на десять поменьше…

Фердинанд затравленно озирался словно ища поддержки у шкафов, книг, картин – привычной и дорогой ему обстановки, бывшей с ним столько лет. И неожиданно милые сердцу вещи пришли старику на помощь. Окинув комнату взглядом, он понял, что нужно делать.

– Шарлотта! – слабо позвал нотариус.

За дверью тотчас послышался стук быстрых каблучков. Через несколько секунд горничная вбежала в комнату. Она немного запыхалась, отчего ее пышная грудь вздымалась быстро-быстро.

– Вам что-то нужно? – с готовностью воскликнула девушка. – Принести лекарство?

– Принеси… – тяжело дыша, проговорил Фердинанд, – краски…

– Краски?!

– Да.

Встретившись с хозяином взглядом, Шарлотта поняла, что Маркес не шутит. Да и не в его состоянии было шутить. На мгновение ей показалось, что нотариус сошел с ума. Ему нужен врач, а не рисование! Однако ослушаться горничная не посмела и опрометью бросилась в свою комнату.

Краски у Шарлотты были. Ведь она выполняла обязанности не только домашней прислуги, но и секретаря. Нотариус часто поручал Шарлотте переписывать тексты договоров, завещаний и других документов, не все из которых девушка могла даже понять. Но этого от нее и не требовалось. Достаточно было хорошего почерка. Шарлотта старательно выводила красивые буквы. Заглавные делала красными или зелеными, придавала им форму фениксов, единорогов, драконов. Края страниц оформляла декоративными бордюрами из синего и фиолетового орнамента. В итоге скучнейшие бумаги начинали играть живыми цветами и радовать глаз. Хотелось вставить их в рамку и повесить на стену.

Шарлотта достала из прикроватной тумбочки уксус, несколько сырых куриных яиц и круглые баночки с красящими пигментами. Из кристаллов индиго получится синий цвет, из свинцового сурика – красный, для черного – послужит древесный уголь, а из смешения синего и красного родится пурпурный. Оставив в расколотых скорлупках желток, девушка начала готовить яичную темперу. К желтку она добавляла немного уксуса и нужный краситель, получая тот или иной тон. Когда краски были готовы, Шарлотта отнесла их нотариусу вместе с новенькой, ни разу не использованной, беличьей кистью.

– Ой! Я забыла пергамент! – спохватилась девушка, уже переступая порог.

– Ничего. У меня есть, – успокоил ее старик и достал из ящика письменного стола небольшой кусочек пергамента.

Дождавшись, когда горничная выйдет из кабинета, Фердинанд Маркес еще раз окинул взглядом предметы в комнате и, глубоко вздохнув, принялся за работу. Он рисовал с удовольствием, даже с нежностью. Тщательно что-то закрашивал, обводил, правил. Руки старика колдовали над пергаментом, а память уносилась куда-то далеко-далеко.

…Желто-золотой день. Арагон. Сарагоса… Пылинки над дорогой кружатся в косых солнечных лучах. Небо синее-синее, точно такого цвета, как краска, сделанная Шарлоттой. Неподалеку – церковь в романском стиле. Из-за массивных стен и маленьких окон она напоминает крепость. Воскресная служба только что кончилась. Родители (еще совсем молодые) задержались у дверей храма, о чем-то разговаривая со священником, а маленький Фердинанд (всего-то четыре годика), вдруг предоставленный сам себе, рисует найденным угольком на стене церкви. Рисунок очень простой: вот – мама, вот – папа, вот – я, вот – прекрасная принцесса, а вот – страшный дракон. И Маркес с восторгом пририсовал меч… Одно из первых воспоминаний. С наивного рисунка жизнь началась, наивным рисунком и кончится.

– Шарлотта! – снова позвал старик.

Пока горничная бежала по коридору, Маркес успел спрятать пергамент в конверт, капнуть на него сургучом и приложить печатку, сделав оттиск – барсука, держащего ключ. Когда из-за двери выглянули большие глаза, нотариус протянул Шарлотте уже готовый к отправке пакет и кошелек, туго набитый монетами.

– Это письмо должно быть доставлено в Антверпен, Торговая улица, Флоресу младшему. И чем скорее, тем лучше. Трать сколько потребуется.

– Но здесь слишком много, – растерянно промолвила девушка, замотав головой.

– Излишки оставь себе, – отрезал Фердинад тоном, нетерпящим возражений – И поторопись, дорога каждая минута!

Он нервно оглянулся, словно за спиной могло стоять привидение. Ничего не понимая, Шарлотта взяла письмо и сунула за корсаж. Там оно будет в безопасности. Нотариус вдруг сильно сжал ее руку и быстро пробормотал:

– Спасибо… Спасибо за все…

После чего вытолкал девушку в коридор и запер дверь изнутри. Удостоверившись по звуку шагов, что горничная ушла, Фердинанд снова сел в кресло. Он глубоко дышал и считал про себя, стараясь успокоиться. Маркиз пообещал скорую встречу, значит, скоро нагрянет сюда. Этот негодяй что-то говорил про свою резиденцию. Там наверняка найдется и дыба… Старика передернуло. Нельзя, нельзя, чтобы ему досталась тайна! Сердце опять начало выпрыгивать из груди. Нотариус взял из шкафа маленький лиловый флакончик и нацедил под язык несколько капель. Это поможет… Аптекарь уверял, что средство надежное…

Ожидание не продлилось долго. Вскоре Фердинанд услышал настойчивый стук с крыльца. Открыла кухарка.

– Господин Маркес, к вам посетители!

В коридоре раздался тяжелый топот нескольких человек. Замок лязгнул под обрушившимся ударом. Кто-то начал остервенело ломиться в запертый кабинет. Однако старик уже не боялся. Он сидел в кресле не двигаясь, умиротворенно. Яд действовал быстро. И когда дверь слетела с петель, нотариус был уже мертв.

Глава I, в которой рыцарь все же приходит на помощь девушке

– Трактирщик! Еще пивка!

В обеденном зале, как обычно, собралось пестрое общество. Простые трудяги, забежавшие перекусить, скромно жевали булки и заказывали себе только полкружки пива – так можно было и сэкономить, и не сильно опьянеть, перед тем как вернуться к работе. Богатые торговцы, обсуждали за изысканной трапезой важные сделки. Негоцианты старались меньше пить сами, и больше наливать собеседнику. Кто побеждал в этой игре, тот и составлял капитал. Знатные горожане в ярких бархатных камзолах с тяжелыми геральдическими перстнями на холеных пальцах гуляли вовсю, стремясь пустить пыль в глаза публике и друг другу.

Центральное место в зале занимала длинная выскобленная локтями выпивох стойка. В начале своей карьеры она была девственно чиста. Однако за долгие годы ежедневных кутежей на вишневом дереве появились пропалины от упавших свечей, въевшиеся пятна от разлитых напитков, а кое-где можно было найти и выцарапанные ножом неприличные выражения. За порчу мебели трактирщик щедро отвешивал тумаки. Он возвышался за стойкой, как вепрь в логове. Грозный, толстый, в колпаке и красном фартуке. Закатанные рукава рубахи демонстрировали густую шерсть на его руках.

За спиной трактирщика выстроились в ряд огромные бочки. Сделанные из мореного дуба, они потемнели от времени и впитали в себя столько хмельного, что жуки-древоточцы, доведись им полакомиться такой бочкой, одновременно и выпивали бы, и закусывали. Розливом напитков хозяин занимался лично, а разносили их гостям служанки – бойкие девчонки, хорошо знающие, кому можно позволить себя ущипнуть, а кому – вмазать оплеуху. С тяжелыми подносами, уставленными пенящимися кружками, они сновали между больших столов, занимавших середину помещения. У стен притулились столики поменьше. За одним из них сидела неприметная компания.

Это были четверо городских стражников, закончившие дежурство и пришедшие в трактир развлечься. Их единственное обмундирование – ржавые шапели и боевые цепы – мирно лежали на лавке, сваленные в кучу. Посредине стола на блюде манила к себе, источая божественный аромат, жареная курица, и каждый из стражников отломил от нее кто ножку, а кто – крылышко. Четыре больших стакана уже были опустошены и наполнены заново. Снова взяв их в руки, друзья задумались.

– За что выпьем на этот раз? – спросил один из них с закрученными усами и шрамом на подбородке.

– Давайте, за герцога, – предложил самый молодой.

– За Эрика или за Вартислава?

– Давайте за обоих!

– Давайте!

Звонко чокнувшись, стражники выпили до дна. Шустрые служанки быстро обновили пиво.

– А теперь за что? – вновь спросил усатый, поднимая стакан.

– Теперь – за курфюрста Бранденбургского! – ухмыляясь, сказал самый старший с инеем морщинок вокруг хитрых глаз.

Приятели засмеялись и снова выпили.

– И Богу свечка, и черту кочерга!

– Мы люди служивые. Что тот сеньор, что этот…

– Не будет на этой земле порядка!..

Все понимали, о чем идет речь. Борьба разгорелась после кончины Померанско-Штетинского правителя Отона III. Братья Эрик и Варатислав из династии Грифичей считали, что Померания должна отойти им. Но курфюрст Фридрих, по прозвищу Железный зуб, был с этим не согласен. По его мнению, право на Померанию принадлежало Бранденбургу. Трудно сказать, за кем была правда. В народе некоторые выступали за герцогов, некоторые – за курфюрста. Большинству же было решительно все равно, лишь бы важные господа не мешали жить простым людям. Такого же мнения придерживались и четверо стражников, готовые поддержать кого угодно, если при этом в трактире по вечерам не переведется пиво и курица, а в карманах будет достаточно денег, чтобы платить за них. Как и другие жители этого небольшого городка, стражники надеялись, что брань сеньоров обойдет их стороной. Тем не менее погромыхивало уже поблизости. Бранденбург начал наступать и занимать крепости по берегам Одера.

Звякнув посудой, круглолицая шатенка поставила перед компанией новый поднос с выпивкой и закусками. Такое приятное событие мгновенно отвлекло стражников от политики и обратило их внимание на еду, пиво и симпатичную девушку.

В этот момент негромко хлопнула входная дверь и в обеденный зал вошел еще один посетитель. Он растерянно остановился, пытаясь найти свободное место.

– Гляди, – сказала шатенка стражнику с закрученными усами, – это тот рыцарь, про которого я тебе вчера рассказывала.

– Персиваль Вент?

– Он самый!

Ловко увернувшись от шлепка, девушка, смеясь, убежала. Неодобрительно посмотрев ей вслед, стражник стал украдкой внимательно изучать вошедшего.

Лет тридцати на вид, светловолосый, стриженный под горшок, высокий и довольно худой, но широкоплечий. Атлетическое телосложение, явно достигнутое постоянными тренировками, выдавало в нем воина. В зеленой стеганной куртке-пурпуэне, коричневых шоссах и кожаных башмаках – молодой человек был одет по-рыцарски просто. Единственным украшением его костюма являлась серебряная пряжка ремня, на которой помещалась эмблема: медведь, проливающий слезы над расколотым сердцем.

Рыцарь, наконец, нашел незанятый стол. Он стал протискиваться к свободному месту через галдящую, жующую и веселящуюся залу, не забывая извиняться, если кого-нибудь толкал или наступал на ногу. Добравшись до цели, рыцарь с облегчением уселся на стул, отодвинулся в уголок, поближе к камину, где ласково трещали дрова, и принялся ждать, когда служанка принесет пиво.

– Кто это такой? Чего ты на него уставился? – удивленно спросили приятели у стражника с закрученными усами.

– Это – некий проезжий рыцарь, – ответил тот. – И должен вам сказать, человек он, видимо, не простой. Странный человек, может быть – удивительный… По крайней мере, если верить тому, что о нем говорят.

– Что же о нем рассказывают? – с интересом спросил другой стражник, уплетая сыр.

– Говорят, зовут его Персиваль Вент, – усатый явно радовался возможности показать, что знает больше товарищей. – Он рыцарь из Мекленбурга. Земля та, как, впрочем, и наша, в старину принадлежала славянам и звалась Велиград.

– Это правда, – важно кивнув, подтвердил пожилой стражник, – славяне издавна жили на Эльбе и в других местах по берегам Восточного моря. Не один век они сопротивлялись германскому натиску, но в итоге были покорены и растворились среди пришедших завоевателей.

Стражнику с закрученными усами явно не понравилось, что его перебили. Ему хотелось вещать одному и, смерив собеседника строгим взглядом, он веско продолжил:

– Не все они растворились. Некоторые семьи смогли сохранить в чистоте славянскую кровь. И Венты – одни из них.

– Что же тут необычного? – вновь заговорил пожилой, в свою очередь буравя глазами товарища. – Славян много жило на этих землях. Вполне естественно, что их потомство продолжается здесь и сейчас.

– А то, – воскликнул усатый, – что остальные живут смирившись, а Персиваль смиряться не хочет!

– Как это? – не поняли все.

– Хочет уехать в свободную славянскую страну, – пояснил стражник с закрученными усами. – Для того он, якобы, и предпринял путешествие на восток, и так оказался в нашем городе. Живет тут в трактире уже больше недели. Отдыхает, набирается сил, прежде чем снова продолжить путь.

– Куда же он едет?

– Говорят, в Псков. Планирует стать там новым Довмонтом.

– Но ведь это студеная варварская страна! – изумился самый молодой из стражников.

– На твоем месте я бы не спешил с выводами, – осадил его старший. – Русские – древний и сильный народ. Их князья в родстве с римскими императорами. Они правят обширными землями между Гипербореей и Великой Тартарией. Им удалось остановить орду пострашнее Аттилы. И самое главное, их щиты до сих пор удерживают ее. Где будем мы, если вдруг дрогнут московские дружины? А в морозной зиме нет ничего плохого.

– Пожалуй, что так, – согласившись, пожал плечами молодой. – Только я до сих пор не могу понять: что же удивительного в истории этого рыцаря?

Все вслед за ним вопросительно уставились на стражника с закрученными усами. Тот ждал этого момента. Как заправский шулер достающий из рукава козырный туз, он кинул друзьям последний, сокрушительный аргумент.

– Дело в том, что Персиваль – оборотень…

Слова прозвучали просто и буднично, но нужное действие произвели. Насладившись повисшей паузой, усатый продолжил:

– Оборотень, или что вроде того. Иными словами, есть у него какая-то тайна. Никогда, слышите, никогда не выходит он на улицу после захода солнца. Запрется в комнате и сидит до утра. И одному Богу известно, что происходит с ним. Некоторые считают, будто он превращается в волка.

Стражники испуганно притихли, однако пожилой, подумав, сказал:

– Не нужно сочинять сложное объяснение, если можно найти простое. Может быть, этот Персиваль – просто соня.

Сам герой захватывающего обсуждения тем временем мирно сидел за столом, все еще ожидая пива. Смоляной дымок от еловых поленьев, горящих в камине, слегка щекотал нос. Вытянув ноги и откинувшись на спинку стула, рыцарь расслабился и, прищурив глаза, лениво оглядывал людей в зале. Он даже не догадывался, что вызвал такой интерес у группы стражников и не задержал на них взор. У противоположной стены несколько мастеровых пели хором. До слуха Персиваля долетали обрывки задорных куплетов, нестройно выводимых пьяными голосами. Кто-то ел, кто-то пил, кто-то играл в кости. Кажется, один из игроков жульничал…