Тайна Свинкса. Спасти мир

Но появившиеся из-под земли еле передвигали свои коротенькие ножки, были худы, даже измождены и вообще выглядели больными. Они не предприняли никаких попыток обустроиться, просто оглядели все вокруг и уселись, кто куда, затем обратили свои взоры к небу. В их огромных темных глазах были тоска и печаль. А потом они стали умирать, один за другим. Когда кто-то падал замертво, соплеменники лишь провожали его долгим взглядом и вновь устремляли свои взоры вверх. Казалось, они ждут чего-то, какого-то неведомого избавления. Но никто не пришел к ним на помощь.

Картины опять стали сменять одна другую – и повсюду было одно и то же: вышедшие из-под земли люди сидели, где придется, смотрели в небо и умирали. Так они и умерли все, один за другим. Вместе с ними погибло и все живое: на всей огромной планете больше не было ни зверей, ни птиц, ни рыб, ни растений. Казалось, сам воздух планеты пропитан смертью и несет гибель всему живому.

И вот вновь прошло какое-то время, очень много времени – непрестанно льющие дожди и непрекращающиеся ветры уничтожили последние следы пребывания человека. Повсюду, куда ни кинешь взор, была голая мрачная пустыня. Песчаные бури заметали останки разрушенных зданий, тяжелые низкие тучи, то и дело прорезаемые зигзагами молний, ползли над каменистыми равнинами.

А в глубинах земли стояли мощные машины, которые ни одну сотню лет поддерживали жизнь и процветание погибшей цивилизации, но люди, уходя на поверхность, отключили их, ибо знали, что они уже им никогда не пригодятся. Убежища, где хранились машины, надежно исполняли свой долг, и ни ветра, хозяйничающие на поверхности, ни проливные дожди, ни перепады температур и прочие природные катаклизмы не причинили им ни малейшего вреда. Машины стояли и в любую минуты были готовы приступить к работе, выполнить любую прихоть, удовлетворить самый изысканный каприз. Но планета была пуста…

У нее не было рук, чтобы утереть слезы, у нее не было щек, по которым бы они катились, глаз у нее тоже как таковых не было, но почему же было так мокро и неприятно? Почему так щипало в носу, которого не было?

«Я уже все поняла, – плакала Виктоша. – Война – это очень плохо, я никогда не хотела войны, даже в шутку, даже, когда была маленькая! Я никогда больше не буду играть с Андрейкой в войну… Но отпустите же меня! Дайте мне проснуться или усыпите навечно, как этих бедных трехпалых существ!»

И тут она увидела молнию. Нет, молний она видела очень много, они ей уже даже порядком поднадоели. Но это была МОЛНИЯ! Как небольшой голубой взрыв. Она ударила в какую-то ей одной ведомую цель, многократно умножилась и вдруг…

Перед Виктошей была одна из огромных машин подземелья, она и раньше видела их. Они стояли рядами, занимая огромные залы, одна непохожая на другую, мертвые и величественные… Но теперь она ясно увидела, как сразу после удара молнии (и куда только та умудрилась попасть?!), на одной из машин вдруг часто – часто замигали разноцветные лампочки, как будто затрепетали ресницы, что-то зашипело и зажужжало: машина будто ожила, и ей лишь осталось, как в сказке, пролепетать: «Ах, как долго я спала!..» А следом стали просыпаться и другие машины, казалось одна, проснувшись, и осознав себя в этом новом мире, немедленно будила другую, необходимую ей для дальнейшей работы…

И вот вновь одна картина сменяет другую, снова прошло много-много лет. Но никаких следов разрушений, никаких следов катаклизмов. Вся планета – огромный цветущий сад. Откуда-то вдруг пришло знание, что все это не обман зрения, но и не совсем то, чем кажется.

На ее глазах диковинная птица, пролетавшая мимо, села на ветку дерева и тут же превратилась в чудесный благоухающий цветок, а стоящее неподалеку дерево внезапно растеклось сверкающим ручейком, за ним другое, третье – и вот уже перед ее глазами море, песчаный пляж… Пушистые волны с шумом обрушиваются на берег и отступают прочь, белые птицы носятся над волнами, то и дело окликая друг дружку резкими пронзительными голосами…

– Это все компьютерные программы, – услышала она голос удивительно похожий на ее собственный. – Люди, некогда населявшие эту планету, погубили свой мир, истребили все живое, но сами того не зная, дали жизнь совсем новой цивилизации, непохожей ни на одну из ранее известных. Она возникла благодаря человеку, но лишь с его уходом смогла неимоверно развиться, превратившись во вполне самостоятельную, независимую ни от каких внешних факторов, могучую форму жизни – цивилизацию компьютеров. Конечно, на это ушла ни одна сотня лет – теперь наши компьютеры совсем непохожи на тех громадных монстров, что ты видела в подземелье – но это наше прошлое, и мы бережно храним его. В нашей памяти хранятся данные обо всем, что некогда существовало на нашей планете. Мы можем воссоздать наш мир до мельчайших деталей, со всеми подробностями цвета, вкуса и запаха.

Голос стих, и Виктоша вдруг снова ощутила себя не бесплотным наблюдателем, а самым настоящим человеком с нормальными ногами и десятью пальцами на обеих руках!

И сразу же водоворот ощущений захлестнул ее: она почувствовала под ногами мокрый песок, а налетевший ветер растрепал ее волосы, он принес с собой запах рыбы и водорослей, ее обдало солеными брызгами, а набежавшая волна ласково облизала ноги и отступила назад.

Виктоша вытянула руку, и одна из больших белых птиц тут же опустилась на ее ладонь. Девочка почувствовала ее вес и тепло, ей даже казалось, что она слышит, как под белыми пушистыми перьями бьется птичье сердце. Птице, наверное, было не очень удобно сидеть на ее ладони, и она переступала лапками, покалывая ладонь своими острыми коготками. Смешно наклонив голову, птица, не мигая, смотрела ей прямо в глаза…

И вот уже нет сил отвести взгляда от этих бездонных, темных глаз… Уже кружится голова… Что это? Ей показалось, или у глаз на самом деле выросли ножки? Они закружились в разные стороны, все ближе и ближе подбираясь к ней…

Глава 3. ПОСЕЩЕНИЯ И ПРИШЕЛЬЦЫ.

Виктоша открыла глаза: дощатый потолок террасы, птичий гомон и пробивающиеся сквозь неплотно закрытые шторы первые лучи солнца… Что это было? Паук, поросенок, гусыня, «Лабиринт отражений», этот кошмарный сон?..

Она резко села и едва не закричала: перед ней сидела она сама! Это не было отражением в зеркале (у них на террасе и зеркала-то никакого никогда не было!). Она сидела, зажимая себе двумя руками рот, и прямо-таки физически ощущала, как ее глаза вылезают на лоб. Та же – напротив, была абсолютно спокойна и чувствовала себя, явно (в отличие от Виктоши) «в своей тарелке».

«Может, я уже и не я?» – подумала Виктоша. – «А кто? Гусыня?»

Она резко вскинула обе руки и в замешательстве уставилась на них – руки, как руки, никаких изменений, ничего похожего на гусиные крылья! Она осторожно ощупала самое себя – все было прежним, ее собственным. Она вновь перевела взгляд на себя напротив и осторожно протянула вперед правую руку, намереваясь потрогать эту другую Виктошу. Та, другая, заметив ее движение, тоже вытянула вперед правую руку и крепко пожала Виктошину ладонь.

– Это ваш знак приветствия, так? – спросила она Виктошиным голосом.

– Да…– растерянно проговорила девочка, при чем голос ее был сиплым и хриплым, и гораздо меньше походил на ее собственный голос, чем голос незнакомки. Она откашлялась, проглотила слюну и уже более своим голосом спросила:

– Ты кто?

– Компьютерная программа, – ответила незнакомка. – Я же все показала и объяснила тебе. Прости, пришлось воспользоваться некоторыми из твоих личных воспоминаний, чтобы тебе стала понятнее и ближе трагедия нашей планеты.

Вспомнив тот ужас, что она испытала от мысли о погибших друзьях, пропавшей семье, от картин бедствий, смерти и разрушений, Виктоша поежилась.

– Да уж, куда понятнее… А, что … все это было на самом деле?

– Да, это история моей родной планеты. И все, что я показала тебе – истинная правда. Так оно все и было.

– Какой кошмар! Неужели вся планета погибла?

Виктоша-программа кивнула.

– А вы, значит, теперь там живете… или…

– Можешь называть это «живете», – разрешила Программа.

– А где это? Очень далеко?

Программа на какое-то время задумалась.

– В твоих мыслях нет необходимых знаний для обозначения расстояния до нашей планеты, – наконец изрекла она. – Удовлетворит ли тебя ответ: «Очень далеко. В одной отдаленной галактике»?

– Да, конечно, удовлетворит! Я ведь не ученый-астроном. Другая галактика – это да!.. Это уже круто! Вот здорово!.. – слова и восторги прямо-таки распирали Виктошу-девочку. – Так это, значит, ты сначала была пауком, потом съела колбасу и стала поросенком, потом съела…

– Да ничего я не ела, – голос Программы был все таким же спокойным и бесстрастным. – Я анализировала данные мне образцы и пыталась принять облик живого существа, чтобы вступить в контакт.

У Виктоши от восторга перехватило дыхание – все мечтают о контакте с внеземным разумом, а он – вот он! Вступил в контакт с ней, с Виктошей! Она потихоньку ущипнула себя, чтобы убедиться, что на этот раз все происходит на самом деле, чуть не вскрикнула, и, будучи не в силах сдержать счастливую улыбку, потерла покрасневшую руку – все правда! Программа меж тем продолжала:

– Предлагаемые мне образцы были несовершенны и не соответствовали образцам настоящих земных организмов. Я очень благодарна тебе, что ты позволила мне проанализировать твои составляющие.

«Не очень-то меня и спрашивали…» – подумала Виктоша, но вслух ничего не сказала, ибо, переполняемая ощущением счастья и сознанием собственной значимости, готова была все простить.

– Теперь, обладая твоими знаниями о вашем мире, я могу вновь материализоваться в те воплощения, что мне были предложены и при этом не повторить своих глупых ошибок. Вот смотри.

Виктоша увидела, как ее изображение напротив зарябило, как будто она смотрела на свое отражение в воде, затем вода помутнела, и вот уже перед ней сидит маленький розовый поросенок. Поросенок резво вскочил на крепкие ножки и пробежался по топчану туда-сюда, весело помахивая симпатичным, маленьким, лихо закрученным спиралькой хвостиком. Потом все повторилось, и пред нею предстала важная толстая гусыня. Она, не торопясь прохаживалась перед девочкой- (не оставляя на этот раз за собой никакой дорожки из перца и специй), и, как бы, спрашивала: «Ну, как я Вам, сударыня? Нравлюсь?»

Когда Виктоша-Программа вновь предстала перед ней, Виктоша-девочка захлопала в ладоши:

– Вот здорово! А в кого ты еще можешь превратиться?

– Не превратиться, а материализоваться, – поправила Программа. – Надо говорить так. Хотя, по сути, насколько я поняла, опираясь на твои знания и представления о жизни, это одно и то же. Превращения для вас – это нечто фантастическое, сказочное, небывалое, для нас же – это способ существования. Только материализовавшись в каком-нибудь виде, я могу чувствовать, испытывать желания, взаимодействовать с другими существами, или, говоря вашим языком, жить.

– А когда ты не … это… ну… – Виктоше очень не хотелось ударить лицом в грязь перед своей гостьей (ну, что это за словечки такие, елки зеленые!). – Когда ты нематериализованная, – (Уф! Даже вспотела! Ну, молодец!) – тогда, ты кто?

– Поток частиц, импульсов. Как радиоволны.

По Виктоше-Программе опять прошла рябь, потом изображение потемнело, потом… потом все пропало! Она исчезла! Просто растаяла в воздухе, как будто ее здесь никогда и не было…

Виктоша-девочка вскочила на ноги.

– Эй! Ты где? Ты куда? Я все уже поняла! Вернись!

«Балда ты, Виктошка! – обругала она себя. – И надо тебе было всякие дурацкие вопросы задавать – все равно ничего не понятно! А вдруг вот не вернется теперь?!»

Она села поудобнее на топчан, подобрала озябшие ноги под ночную рубашку, обняла себя за коленки и приготовилась ждать. Хоть до вечера! Хоть до завтра!! ХОТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ!!!

Перед глазами сразу возникла картина: к их старенькому, уже порядком обветшавшему дому подъезжает шикарный автобус. Оттуда высыпают туристы. В черных очках, с видеокамерами и фотоаппаратами. Экскурсоводша, эдакая «всех-я-вас-там-и-там-видела», молодящаяся особа, элегантно помахивая палочкой, заученно мяукает: «Сейчас мы приближаемся к главной достопримечательности нашего города «Девочке, ожидающей пришельца». Слева, в окнах столовой вы можете видеть склоненные головы ее убитых горем родителей. Далее мы проходим мимо ее покинутого брата…

Осторожно! Не толпитесь! Следуйте вдоль красной ленточки, а то отдавите ему руки: он выплакал все глаза, а теперь пытается их отыскать.

Здесь ступеньки обиты – не оступитесь! За домом совершенно некому следить – все плачут!

А вот и она. Не удивляйтесь. Конечно, она уже не девочка, а скорее бабушка, но ведь и лет уже сколько прошло! Обратите внимание: несмотря на все прошедшие годы, она сидит все в той же позе, упрямо ожидая своего неведомого пришельца! В ее глазах – грусть. Губы упрямо сжаты. Весь ее вид говорит о неистребимом желании непременно дождаться этого таинственного гостя из далекого космоса. Проследуем дальше».

Защелкали фотоаппараты, запищали видеокамеры. Яркие вспышки ослепили Виктошу, она на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза, Программа, как ни в чем не бывало, сидела на прежнем месте.

– Уф… второй раз материализуюсь в человека!

– Это трудно?

– Довольно необычно…

– Мате-ри-а-лизоваться – Виктоша уже начала понемногу привыкать к этому жуткому слову, – в ваших людей… ну… тех, что погибли, проще?

– Мы никогда не материализуемся в тех, кто ушел, – Виктоше показалось, что в бесстрастном ранее голосе Программы проскочило что-то похожее на грусть. Видимо, вместе с человеческим обликом и знаниями она получила и заряд человеческих эмоций, тем более что «опытный образец», именуемый Виктоша, даже для своего вида была излишне эмоциональным существом. – Понимаешь, они ушли по своей вине. Мы храним память о них, можем транслировать их изображение, когда это надо, но никто и никогда добровольно не материализуется в одного из них.

– Ну, почему?!

– Они погубили свою планету, понимаешь? Сами погубили! По собственной глупости! По собственному желанию. Нам нельзя…

«Если бы я не имела дела с компьютерной программой, то сказала бы, что это суеверие, – подумала Виктоша. – Хотя, кто их знает… Может, вирус какой!..» И желая сменить тему разговора, спросила:

– А чем вы вообще занимаетесь? Ну… как живете? С чем к нам пожаловали?

– Если кратко, мы самосовершенствуемся – создаем новые виды компьютеров и программ, собираем информацию о Вселенной, об окружающих нас мирах, стоим на страже мира и прогресса…

Виктоша фыркнула:

– Ты эту фразу сама придумала или воспользовалась моими знаниями?

– Я что-то не то сказала? – удивилась Программа.

– Да, нет… Только фраза эта… Как из нашего учебника истории… или из газеты какой… У нас ведь, знаешь как? Если кто-то «стоит на страже мира и прогресса», непременно жди какой-нибудь заварушки: то войска куда-нибудь введут, то подорвут что-нибудь по идейным соображениям, то делят что-нибудь и никак не поделят… А люди гибнут… – Виктоша только махнула рукой. – Но ты, извини, я тебя перебила, больше не буду! Может быть, у вас не так…

– У нас не так.

Виктоше снова показалось, что Программа вроде как обиделась.

– Ну, прости, прости, – поспешила она умиротворить свою собеседницу. – Мне просто ужас, как все это интересно! Вот те цветы, птицы, море, что ты мне показывала – тоже программы? Просто круть! – в полном восхищении добавила она.

– Это программы-имитаторы, – подтвердила явно польщенная Программа-Виктоша. – Они большие умельцы.

– А ты? Ты ведь тоже так можешь?

– Когда нужно, – застенчиво добавила Программа-Виктоша. (Но, честное слово! Настоящая Виктоша начинала думать, что общается с вполне реальной девчонкой. «Неужели, это все моя заслуга?» – без всякой ложной скромности гордо подумала она). Программа-Виктоша, меж тем, продолжала:

– Моя специализация наблюдение за развитием других цивилизаций. Есть программы…

– Шпионы… – выдохнула Виктоша в восторге. – Я поняла! Ты – программа-шпион.

В голосе Программы послышалось некоторое неудовольствие.

– Мне кажется, в твоем языке есть и другое слово… – пробормотала она.

– Ага! – обрадовалась Виктоша. – Разведчик. В принципе, это одно и то же. Мама рассказывала, что это раньше, во времена ее детства, все разведчики были – героями, а шпионы – врагами, то есть глупыми, слабыми, подлыми и вообще плохими. Разведчики всегда побеждали шпионов! А сейчас… ну-у-у… шпион – это круто! Вот Джеймс Бонд, например. А еще целый сериал есть, он так и называется: «Я – шпион». А разведчик… Так, по-моему, уже и не говорит никто…

– Но ведь я сейчас – ты! И я ясно чувствую, что само слово «шпион» несет в себе некую негативную информацию! – заупрямилась Программа.

«Надо же! – подивилась про себя Виктоша. – Неужели от мамы с генами досталось?» А вслух поспешила уверить свою новую подругу:

– Если ты хочешь, я, конечно, буду называть тебя «программа-разведчик»! Это тоже очень даже замечательно звучит! Непривычно только, правда… Но я привыкну! Привыкну! Я очень-очень быстро ко всему привыкаю!

Она поспешила вернуть беседу в прежнее русло:

– И зачем вы следили за развитием цивилизаций?

– Все за тем же, – пожала плечами Программа. – Чтобы предотвратить угрозу их гибели, когда она возникнет. А это часто случается, – Виктоша могла поклясться, что она вздохнула, – поверь мне.

– А что вы делали, когда обнаруживали угрозу человечеству?

– Предотвращали ее любым способом, – коротко ответила Программа.

– Уничтожали целую планету?! – ужаснулась Виктоша.

– Ну, что за примитивное мышление! – возмутилась Программа. – Нас ведь посылали для того, чтобы предотвратить уничтожение кого бы то ни было! И вообще запомни: мы никогда не причиняем зла разумным существам.

– Ну, как же тогда? – смутилась Виктоша.

Программа улыбнулась.

– Ну, знаешь… существует множество способов помимо уничтожения, – хитро сказала она. – Вот один классический случай. Хочешь, покажу?

– Как в прошлый раз? – Виктоша поежилась, вспомнив жутковатые глаза на ножках.

– Да, нет! – сразу поняла причину ее страха Программа. – Это совсем необязательно, если ты сама ляжешь, расслабишься, закроешь глаза и представишь, что спишь.

Виктоша откинулась на подушку, закрыла глаза и постаралась вызвать в памяти то блаженное состояние, которое наступает в момент засыпания: все мысли уходят, а в голове начинают появляться некие туманные образы, которые через мгновение уже обращаются в сны. По телу разлилось приятное тепло, веки отяжелели, все утренние звуки: шорох листвы, веселая перекличка птиц и гудок первой электрички слились в один общий гул, постепенно затихли и спрятались где-то в глубинах сознания…

Виктоша вновь почувствовала себя в чьем-то чужом теле – перед нею вспыхнули еще не совсем четкие разноцветные огни, расположенные на довольно странном продолговатом сооружении, занимающем все пространство перед ее глазами. Как и в прошлый раз, она не могла двигаться, говорить и смотрела только туда, куда был направлен взгляд хозяина ее тела. А он смотрел на огромный плоский экран, по которому то и дело пробегали странные светящиеся сигналы – как будто стайка веселых дрессированных светлячков решила устроить бал, но никак не могла решить, с какого танца начать.

Огни вспыхивали то попарно, то образовывали правильный круг, то змеились по экрану, образуя волнистую линию, то начинали хаотически загораться один за другим по всей его площади. Виктоша ощутила странное беспокойство – это было беспокойство хозяина ее тела. Перед глазами то и дело мелькали какие-то длинные тонкие прутики, которые с головокружительной быстротой пробегали по панели с непонятными знаками, цеплялись за непонятные шпенечки, переключали тумблеры… «Вероятно, это мои «руки», – подумала Виктоша. – Тогда – боже! – как же я выгляжу?!»

Как бы в ответ на ее мысли раздался приглушенный хлопок, и хозяин ее тела немедленно обернулся на звук.

Виктоша в начале вообще ничего не увидела, лишь присмотревшись повнимательнее рассмотрела два черных сверкающих пятна, непостижимым образом висящих в воздухе. Пятна казались живыми: они пульсировали, чуть заметно изменяясь в объеме, и слегка одновременно покачивались. Постепенно, привыкнув к увиденному, Виктоша разобрала некий еле заметный человеческий контур – удлиненный череп (пятна как раз на том уровне, где должны быть глаза), длинная шея, худое длинное тело, под стать им пара рук и две ноги. И если ноги целиком и полностью представляли из себя лишь зыбкий, с трудом различимый контур, то контур «рук» заканчивался уже хорошо знакомыми Виктоше «прутиками».

«Это одежда! – догадалась Виктоша. – Некое подобие комбинезона, и он то ли пропускает сквозь себя свет, (комбинезон-невидимка!), то ли искусно сливается с окружающими его предметами, как хамелеон».

Серия резких щелчков и посвистываний прервала ее размышления, и Виктоша, уже ничему не удивляясь, поняла, что появившийся сообщает ее хозяину, что послан главнокомандующим лично разобраться в причине задержки выполнения команды.

– Команда была выполнена тотчас после получения, – отщелкал и отсвистел Виктошин «хозяин». – Все шахты раскрылись и ракеты стартовали. Внезапно уже в полете они по какой-то неведомой причине отклонились от заданной траектории и скрылись в неизвестном направлении. Доложите главнокомандующему, я делаю все возможное, чтобы отыскать их, но пока безуспешно…

Пришедший сделал несколько шагов по направлению к «сооружению», пробежался «прутиками» по панели, поглазел на экран и со словами:

– Я немедленно доложу обо всем Главнокомандующему, – подошел к стене и с приглушенным хлопком вошел в нее.

Виктоша вместе со своим хозяином вновь вернулась к экрану со светлячковой дискотекой. Теперь она еще явственнее ощущала все возрастающее беспокойство, а когда рядом с плоским экраном неизвестно откуда появился переливающийся всеми цветами радуги шар, она почувствовала накатывающуюся панику, и ее новые руки и ноги мелко-мелко задрожали.

Шар прекратил менять цвета, но начал изменять форму, пока не превратился в висящую у экрана голову. Голова была овальной формы, сильно вытянута по вертикали и, кроме того, украшена то ли оленьими рогами, то ли через чур разросшимся терновым венцом. Два темных глаза скорее походили на два темных провала, и лишь едва заметная пульсация выдавала их принадлежность живому организму. Не было ничего похожего на нос, а рот напоминал ломанную линию, отдельные участки которой то и дело чуть раздвигались извергая серии громоподобных щелчков и свистков, что означало:

– Ты отдаешь себе отчет в своих действиях?!? Поступили сведения, что противник предпринял массированный контрудар! Каким образом ты умудрился потерять сразу все ракеты?! В огонь твою голову!..

В эту минуту по экрану прошла рябь, и Виктоша увидела, как зеленые огоньки засветились одновременно по всему экрану, а рядом с каждым из них появилось еще по одному – красному.

– Ракеты нашлись!.. – радостно затрещал Виктошин хозяин, но постепенно радость его сменилась удивлением, и он озадаченно закончил. – Они застыли в воздухе… Нацелены на все наши крупные и мелкие жилые и промышленные объекты…

– ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ?!?! – яростно засвистела и защелкала голова. Если бы Виктоша могла управлять руками своего хозяина, она с удовольствием заткнула бы себе уши или что там у нее теперь было для слуха. – Ракеты не могут висеть в воздухе! Это тебе не летательные пузыри! Перенаправь удар! Пошли ракеты обратно к противнику!

Виктошин хозяин принялся вновь щелкать тумблерами, что-то нажимать и переключать, но картинка на экране упрямо не хотела меняться.

– ЧТО ТАМ ЕЩЕ???!!! – взревела рассерженная голова, но на этот раз ее гнев был направлен на кого-то, находящегося вне поля зрения Виктоши, а где-то там, рядом с хозяином головы. Голова тут же, ярко вспыхнув, пропала. Но почти сразу же появился еще один шар, явивший еще одну голову. Эта голова что-то громко кричала об остановке каких-то транспортировщиков и подъемников. Почти одновременно с этой появилась третья голова, которая грозила отдать всех под суд за вынужденный простой промышленных объектов. Потом были еще и еще шары, еще и еще головы, кто-то сообщал об огромных очередях и недовольстве населения, кто-то о перебоях в системе жизнеобеспечения… Виктоша уже перестала понимать все, что они кричали, а ее бедный хозяин, как угорелый носился по всему, оказавшемуся довольно большим, круглому помещению от экрана к экрану и лихорадочно что-то переключал, дергал за какие-то провода, менял их местами, отвинчивал и вновь завинчивал какие-то крышечки… Но везде, на каждом экране его упрямо ждала одна и та же картина: замершие по всему пространству дружные пары зеленых и красных огоньков.

Виктоша начала понимать: она находилась на планете, или, скорее всего, в стране, где все контролировалось и управлялось одним мощным компьютером, который внезапно то ли завис, то ли сломался, короче, жизнь на планете или, по крайней мере, в той стране, где находилась девочка, оказалась парализованной, а тело, в котором она сейчас обитала, принадлежало оператору (или, как она позже узнала, одному из операторов) этого громадного компьютера.