Гамблер

Придали бы значимость, только после ее потери, как это сделали с Молли?

Мир жесток, и мне до сих пор не понятно, что движет людьми. Каждый из нас рождается с первым смехом, так что, если кто-то с самого детства всю жизнь молчал? Это возможно? Он всегда был и будет без смеха или просто внушит себе, что это правильно? Внушит, что так делать нужно, потому что так делают все?

Многие будут пытаться растоптать, пытаться сломить, думая, что ты слабее. Так кому на самом деле известна правда, кроме не тебя самого?

Этот путь будет слишком труден и суров. Возможно, кому-то не хватит сил идти по нему в одиночку, тогда то и понадобится рука помощи. Возможно, кому-то придется идти в одиночку. Будет трудно, а понять, на верном ли ты пути поможет выбор:

«Поддаться слабости, уничтожить или сделать из неё оружие?»

Сьюзан Аддамсон?

Author.

Он ненавидел яркое солнце, что омерзительно ослепляло глаза. Однако до безумия любил дождь. Любил настолько, отчего клялся всем, что конец его никчемной жизни пройдет под бездушным ливнем.

Парень отбрасывает голову назад, и ледяные капли сбрасываются с погасших, от исчезнувшего солнца русых волос. Веки опускаются, наконец, ограждая едко-зеленые глаза от реальности. Мертвый воздух заполняет легкие и, словно убивая, ударяет сладкой пульсацией по всему телу.

Парню всегда нравилось искажать всеми привычные реалии, представлять их иначе. Его рассудок не совершенствовал рассудку других, и он знал это.

И ему это нравилось.

Прозрачные капли разбиваются об крепкое тело. Обречённые слезы всех тех, чью жизнь ему пришлось отобрать. Хотел ли он этого? Так получилось. Жалеет ли он об этом? Точно нет.

Алая жидкость стекает по холодной, бледной коже и впитывается в одежду. Внутренним демоном овладел нечеловечный, победный смех. Лицо парня не изменилось. Он уже давно лишился чувств, забыл какого это, питать остальных своими эмоциями. Еще не время…

Русоволосый с трудом открывает глаза и опускает голову на свое отражение, на бесформенную лужицу чужих слез. Обличие во тьме содрогается от дождя, мешая насладиться монстром изнутри. В руке появляется нож, за спиной гора трупов. Тот самый момент, когда теперь отличить реальность ото сна невозможно.

Где реальность? Где иллюзия?

Кровь на руках смешивается с дождем, в голове снова план. Очередное убийство. Безжалостное, хладнокровное убийство…

Глаза, заливающиеся безумием, глядят в отражение, осматривают внутреннего монстра и не в силах понять, в какой же момент все пошло наперекосяк.

По лицу расплылась неестественная улыбка, едкие глаза блеснули во тьме.

Ты безумен, парень, черт возьми, так безумен… Так ты ли виноват в своей гибели?

Susan.

Странно, наверное, ощущать себя в безопасности лишь тогда, когда никто тебя не видит.

Полночь. В руке сигарета, которую я стащила у тетушки, в другой зажигалка. Людям свойственно закуривать собственные проблемы, и мне всегда было интересно, какого это. Я пробовала, однажды. Голова кружилась, а конечности словно бы подменили. Эйфория прошла недолго. В конечном итоге меня чуть не стошнило.

От минувшего воспоминания и запаха табака затаптываю целую сигарету и убираю зажигалку в карман. Ветер сильнее подталкивает меня за собой.

– Да иду я, иду!

Все-таки, нужно было заказать такси или, хотя бы, ехать на велосипеде.

Улицы даже и не думали засыпать. Этот город не спит в такое время, особенно, когда в центре городе намечается крутая вечеринка, на которой обязательно соберется пол города. Я в том числе.

Полночная тьма кинулась на Форгет Глоу, однако никак не смогла заставить людей раскрыть свою настоящую сущность. У меня много масок в карманах, слишком много. Спасает ли это меня? Я не думаю. Ощущать себя мертвым среди живых – не самое лучшее из ощущений. Каждый живет в зазеркалье лжи, и иногда правда бывает слишком убийственной.

– Тебя нет в списке.

Сбрасываю глаза с трехэтажного, кричащего на всю улицу дома, на девушку с планшеткой возле входа.

– Как жаль. Как-нибудь, в другой раз.

– Вообще-то, она со мной.

Мне не приходится оборачиваться на голос. Было достаточно запаха замороженной вишни и появившегося за секунду напряжения.

– Убогим здесь не место. Она должна уйти.

– Тогда что здесь делаешь ты? – на слова Уайта шатенка распахивает глаза. Тот, кого она ждала больше всего хамит ей? – Насколько мне известно, тебя тоже нет в списке. Тара не добавляла тебя.

– Зачем ей добавлять меня? Я ее лучшая подруга, она сделала меня своей правой рукой…

– Которой та ублажает себя каждую ночь?

Девушка опешила. Внутри меня, разгорелись черти, и край моих губ непроизвольно дрогнул.

– Не трать своё время.

Шатенка, словно зомби, освобождает путь. Уайт не проходит внутрь. Он делает это только тогда, когда я оказываюсь внутри дома.

Неон бегает по стенам. Я слышу крики. Слышу свист и оживленные голоса.

– Он заказал стриптизерш…

– Стриптизерш! – закричал мне прямо в лицо незнакомый парень, появившийся из неоткуда. – Он заказал, мать его, стриптизерш!

Повсюду танцующие тела, они трутся друг об друга, играют с музыкой. Я продолжаю усердно бегать глазами среди толпы, пытаясь найти Джекилайн и Тейлора, как с мысли постоянно сбивает мое платье. Слишком открыто, хоть и свободно… Пытаюсь мысленно закрыть ключицы и ноги, а что толку?

Уайт по-прежнему рядом со мной. Не хочу смотреть на него. Я до сих пор не могу забыть тот ужас, произошедший ровно неделю назад. Парень, который был подвешен к дереву, все еще в больнице с несколькими переломами в области головы и ушибами по всему телу. Школа продолжает молчать, поскольку не знает правды. А я стала еще одной ходячей причиной, которую трое, одновременно, стали ненавидеть и бояться так же быстро, как не успев узнать мое имя.

И после этого я должна отрываться, кричать песни и скакать из стороны в сторону? Я здесь не ради этого. Я обещала Джек, что она не будет одна. Так почему меня волнует то, что произошло, а его нет? Для него я сейчас не в самом привычном образе, и он удивлен. Лишь поэтому продолжает пялиться на меня. Однако не так долго, чтобы я успела осознать, почему он отводит взгляд, снимает с себя свой пиджак и протягивает его мне. Продолжаю непонимающе смотреть на одежду. Парень поджимает губы и хочет уже убрать пиджак. Быстро беру вещь и накидываю на себя. Кто-то внутри меня выдохнул с облегчением.

– Надеюсь, мне не придется надевать что-то из твоего, чтобы все думали, что сегодня я твой?

– Можешь надеть это платье.

– Не люблю белый.

– Розовый – не мой цвет.

Края губ зеленоглазого дрогнули в ухмылке. Уайт поправляет воротник своей темной рубашки, я сильнее накидываю пиджак на свои плечи и погружаюсь в толпу. Вишневый аромат сменился запахом пота и перегара. Впервые мне захотелось вернуться к нему, несмотря на то, что он, наверняка, следит за мной даже сейчас.

– Джек! – мой очередной крик растворяется среди толкающихся тел и чужих криков. Музыка сильно ударяет по перепонкам. Кисло морщусь. – Джек… Джекилайн!

Выбираюсь из хватки толпы, и улыбка машинально растягивается до ушей.

Тейлор вытирает лицо, измазанное тортом. Джекилайн смеется, и пустая пластмассовая тарелка слетает с ее рук, когда девчонка замечает меня. Глаза друга выскользнули из-под ошметков торта.

– Искорка! – рыжеволосая неожиданно хватает меня и накрепко прижимает к себе. – Ты в платье! Я вижу тебя в нем впервые! Я прямо.. прямо не узнаю тебя! Ты стала такой нежной, такой женственной! Такой…

– Хрупкой?

Девчонка замолчала, испугавшись, что сказала что-то лишнее. Я усмехаюсь.

– Признаться честно, платья на Тейлоре выглядят куда получше, чем на мне.

– Свет мой ласточка, какой же пошив… – парень хвалит пиджак Уайта, пропустив мои слова мимо ушей.

– Да дай пройти, Томилфон! – смех парней со стороны привлекает к себе внимание, и дальше мы наблюдаем за тонкой тропинкой людей, толкающихся в одну из комнат. – Никто не собирается смотреть на твои обжимания с Тиффани!

– Там Сэм? – удивляюсь я деловому стилю парня и ели застегивавшемуся пиджаку.

– Семь минут в комнате! – восклицает Джекилайн. – Сэм говорил, что ровно в полночь начнется игра. Кажется, там Ванесса… – прищуривается она на одну из заходящих девочек.

– Точно! Поэтому он пошел туда! Сэм же просто без ума от…!

Закрываю ей рот. Девчонка понимает, что смогла перекричать даже музыку и то, что я вовремя ее остановила.

Убираю ладонь.

– Простите… – смущенно посмеялась подруга.

Тейлор игриво осмотрел меня. Я отрицательно качаю головой, заметив еще одну выделяющуюся малую кучку парней, среди которых был Уайт.

Внезапно что-то заставляет меня остановиться. Как и что-то, заставляет меня ответить:

– Хотя, я бы посмотрела на эту влюблённую парочку.

***

– Подарить свой "волшебный" поцелуй любому в этой комнате. – от чужого мужского голоса, мое сердце на миг останавливается. Только бы не я… Черт, только бы не я! – Давай же, Тара. Сделай это.

Выдыхаю. Блондинка осматривает комнату, к счастью, взгляд проносится мимо меня и останавливается. Прослеживаю, и неожиданно для меня, сердце замирает во второй раз.

Уайт холодно смотрит на неё, Тара теряется. Я уже и не замечаю, как в плотную луплюсь на эту немую бойню. И что-то мне подсказывает, что меня уже рассекретили.

Блондинка разворачивается к своей подруге, Эмили, и жадно впивается в ее губы. Все в кругу завопили.

– Мы продолжим, когда останемся наедине, – слышу рядом шёпот Тары, пока все смеются, и в голову сразу же полезли грязные мысли. Стало противно от себя.

Чувствую свою зажатость. Только теперь она вызвана не постельной сценой двух девушек, а русоволосым парнем, пронзающим меня. Одаривает тем же, чем Тару несколько секунд назад. Холодом. Больше ничем.

– Сьюзан. – перевожу внимание на азиата. – Твоя очередь.

Взгляды всех скопились на мне. Я зависла в пространстве. Боже, как же нелепо я выгляжу!

– Ты пропустила ход в прошлый раз. Тебе нужно покрутить бутылку.

– Я.. не хочу играть. Я просто посмотрю.

– Зануда-кхм… – прокашлялся Тейлор и отвернулся.

– Ты же пришла сюда не ради того, чтобы поиграть в семиминутные классики? – выделился Уайт, среди всех людей, сидящих на полу.

– Вообще, я рассчитывала, что ты поиграешь со мной.

Чавканье Тейлора со стороны прекращается. Продолжаю смотреть на Кэммерона, под витающее напряжение.

Тут русоволосый поднимается со стула. Уайт подходит ко мне, осторожно берет за запястье, выводит из комнаты и проводит в другую. В памяти отпечаталось напряженное лицо Тейлора и разомкнутые до пола слабые губы Джек.

– Зачем ты сделал это?

– Ты была не против, разве нет?

Он не закрывает дверь на защелку. Либо просто не боится других либо знает, что убегать я не стану…

– Заканчивай свой спектакль, и улыбаться, как ни в чем не бывало. Никто уже ничего не видит.

… До тех пор, пока он не захочет меня убить.

– Как и то, кто ты есть на самом деле.

– И почему тебе не нравится моя улыбка… – крепкое тело медленно двинулось на меня. Стою на месте. – Всем нравится моя улыбка.

– Только когда ты говоришь ею правду. Но ты никогда не сделаешь это ради искренности.

– А это плохо?

– А что хорошего в том, чтобы быть ходячим трупом?

Парень приблизился достаточно близко. Тишина. Успеваю пожалеть, что согласилась пойти с ним и вообще зайти в ту проклятую комнату.

– Мертвецы не разбрасываются словами напрасно. Даже они все еще помнят, что значит искренность.

– Ты врешь.

– Раз так, тогда почему продолжаешь верить мне? – его голос становится на тон тише. Очередной вопрос… Очередной вопрос, который зажимает меня в тупике, как и сам парень, чьи глаза сейчас бесчувственно смотрели в мои.

– Потому что все ещё верю, что ты способен спасти себя.

– Я уже мёртв.

– Не в этом мире. Ты мёртв изнутри. Ты пытаешься спастись от реальности, но все равно понимаешь, что тебе не спрятаться от неё.

– Как и ты.

– И мы не всегда такими были. Ты не всегда был таким. Что-то заставило тебя начать убивать все вокруг.

– Я убиваю только то, что когда-либо пыталось убить меня.

– А я жива, – заставляю словам замереть в воздухе. Больше не слышу дыхание парня. Не чувствую собственный пульс и онемевшие от страха пальцы. – Почему?

Я бегаю меж темными в ночи глазами, выглядывающими из-под рваных, но недостаточно длинных волос. Спускаюсь по скулам, взбираюсь на бледные губы и снова ищу ответ в пустом взгляде.

– Потому что ты слишком слаба, чтобы сопротивляться, – его ледяные губы накрывают мои, тело обдалось волной мурашек.

Мерзлая вишня сильнее проникает в голову. Пиджак слетает с моих плеч и в спину ударяет холод из распахнутого окна. Думаю отступить назад, как парень сильнее притягивает меня за шею и прижимает к роялю. Его колено устраивается между моих ног. Теперь я не могу сбежать. Или просто не хочу?..

Он поднимает меня на рояль, я больше не слышу голоса в своей голове. Губы парня пустились на мою голую шею.

Мне страшно…

– Постой…

Он слышит меня, но нерешительность в голосе четко даёт понять, что это всего лишь жалкая попытка. Такие же ледяные как губы пальцы поднялись выше по моему бедру.

– Уайт…

И выше.

Жар.

Чёрный лебедь и холодная цепь, трясущиеся в такт.

Оголенный торс…

Резко распахиваю глаза.

– Остановись! – кричу я и отталкиваю его от себя. Быстро поправляю платье и спускаюсь на пол. Парень выпрямляется. Большим пальцем он вытирает под своей нижней губой и грубо выпускает остатки кислорода.

Жадно разрываю воздух, я напугана. Но… Он одет. На шее нет цепи, никакого лебедя. На нем по-прежнему чёрная рубашка, тёмные джинсы. Я больше не чувствую жар.

– Приди в себя… – шепчу я словно не парню, а себе и выбегаю из комнаты.

Как я могла позволить ему? Я не должна была… Не должна! Не знаю, что нашло на меня. Разве это входило в его планы, на сегодняшнюю ночь? Я входила в его планы? Что было бы, если бы я не остановила его? Твою мать! Резко заворачиваю за угол и сталкиваюсь с чьим-то телом.

– Оу, полегче, дамочка. Убавь скорость.

Срываюсь с карих глаз незнакомого парня назад и встречаюсь с другими. Теми, что минуту назад не ощущали ничего, но стали, как только увидели рядом со мной кого-то другого.

Выбегаю из дома, на ходу записывая Джекилайн подменное сообщение на утро, а именно – выдуманную причину, по которой я ушла.

Мысли не давали покоя. Больше нет в голове сил для простого звонка в такси, считать деньги или дожидаться последний ночной автобус.

Мне хватило пару минут, чтобы дойти до дома. Ноги гудят, однако я прохожу нужное место и продолжаю идти дальше по переулку.

За спиной послышался рёв шин. Замираю. Горящий свет фар обрамил мой силуэт и отразил на асфальт. Крик авто затихает. Удар двери, приближающиеся шаги.

– Сьюзан.

– Оставь меня в покое… – двигаюсь с места. Шаги становятся громче, как и мое дыхание. – Я не хочу…

– Подожди!

– Ты пугаешь меня. Ты заставляешь меня бояться тебя, перестать делать это…

– Да стой же!

– Перестань это делать!

– Сьюзан! – резкий рывок за запястье разворачивает меня обратно. Темный силуэт хватает меня за плечи.

– Не трогай меня!

– Сьюзан, это я! Успокойся! – настраиваю фокус на кудрявых темных волосах и испуганном лице Тейлора. Перестаю вырываться. – Это я…

Даже сейчас мой разум обделил Уайта как самую важную деталь. И, на самом деле, это было и в правду так. Я слышала и видела его на каждом шагу, только я и представить себе не могла, что он сумеет затмить то, что для меня было важнее всего.

– Какого черта ты шатаешься ночью одна? Почему ты ушла? Я полтора часа искал тебя в этом долбанном..!

– Полтора часа?..

– Отвез нашу подружку домой и мотался по улицам, искал тебя. Я сразу понял, что твоё сообщение для нее – фальш. Я ли не сталкивался с этим?

Мне хватило не пару минут, чтобы дойти до дома…

Темноволосый видит мой взгляд, как и то, что я не в силах ответить. Однако даже сейчас, он со мной.

Он всегда находил меня, когда мне было не по себе. Этот человек не из тех, кто будет задавать лишние вопросы или пытаться сказать слова поддержки. Он молчал. Всегда молчал, и никогда не позволял себе прервать ход моих итак запутавшихся мыслей.

– Идём. Я покажу тебе кое-что.

Тейлор двигается в сторону своего едкого авто, затем останавливается, смотрит на меня и в зелёных глазах в ночи я читаю «Ты знаешь, что мне можно доверять».

И я доверилась. Сажусь вперёд, парень за руль, и уже спустя секунду на улице остаётся призрак авто.

Казалось, будто время длилось целую вечность ведь единственное, что я помню – рассеянные мысли, пустые дома и то, как машина проехала под старым мостом и остановилась у небольшого озера.

Я не задаю вопросов. Молча выхожу из машины и спускаюсь по хлипкой лестнице за парнем, с небольшого обрыва. На глаза бросается заброшенный автобус.

– Когда я был маленьким, представлял, что и у меня будет такой, – Тейлор тихо вздохнул.

– Ты все еще можешь себе позволить. Жизнь только начинается.

– Могу. Правда, не всегда детские мечты схожи с реальностью. Все может изменится в один миг.

Я переступаю брелоки маленьких машинок и разбросанные листы, с навсегда замершими линиями. А затем, останавливаюсь, глядя вниз на маленькую игрушечную гитару, выцветшего зелёного цвета.

– Я по-прежнему прихожу сюда каждый день. Только здесь, я могу не думать о реальности. Просто расслабиться, отдохнуть ото всех. Будто на мгновенье я становлюсь тем же мелким засранцем, чей нос постоянно суётся туда, куда не следует.

– Ты был один?

– Нет, – парень останавливается в проходе автобуса, а затем переводит глаза на меня. – Со мной был Арон и еще какая-то рыжая девчонка, которой постоянно приходилось отдавать свои игрушки.

Я слабо улыбнулась и поплелась следом за Тейлором.

На улице уже слишком темно, поэтому сложно разглядеть что-либо в тех местах, до куда свет серебряного месяца не дотягивался. Все так пыльно, но так аккуратно… Будто кто-то хорошо постарался, чтобы все предметы всегда оставались на своих местах.

Замшелые сиденья, с заржавевшими ручками… Лианы, что тянулись по полу с грязными каплями красок… Маленькая зелёная машинка, что болталась на руле. Словно все это должно было находиться именно здесь.

Пройдя в самую глубь автобуса, сажусь рядом с другом, глядя вперёд, как и он.

– Я мечтала стать художницей…

– И ты по-прежнему считаешь себя ребёнком?

– С детскими надеждами и мечтами? Да, наверное.

– И ты знаешь, куда они все еще продолжают вести тебя?

– Надеюсь, до самого конца. По крайней мере, я сделаю все, что в моих силах ради этого.

Так спокойно. Нет хаоса, нет слез и смеха. Вода изливается серебристым светом, а пение сверчков и не выспавшихся сов подкрадывается со всех сторон. Жутко и отталкивающе… И так прекрасно.

– Знаю, тебе хочется сейчас услышать…

– Ты не должна, – перебивает Тейлор, на что я перевожу взгляд на него и встречаюсь с его глазами. – Конечно, было бы неплохо услышать имя этого… ублюдка.

– Но не он причинил мне боль.

– Тогда кто сделал это с тобой?

– Она… – словно одурманенная гипнозом пролепетала я. Тейлор продолжал молчать. Скорее не потому, что не хотел перебивать, а просто не знал, что ответить. Я отвожу глаза вперед. – Сьюзан Аддамсон. Она тогда причинила мне вред.

– Вы знакомы?

– Вовсе нет. Я знаю только ее имя.

– Тебе бы не помешало познакомиться с ней поближе. Правда, она та еще зануда, ну, знаешь.

Я тихо усмехаюсь. Спустя пару секунд фальш на моем лице опустел, растаяв от теплого ветра. Глаза по-прежнему опущены в пол.

– Слышала, когда она открывает свой рот, делает людям больно.

– Не со зла. Если бы она действительно хотела причинить вред кому-либо – причинила бы. Как многие другие.

– Так почему она не может сделать так, как многие другие? – резко смотрю на Тейлора. Он теряется. – Просто… послать все к черту? Не думать ни о чем и ни о ком. Разве, это так сложно?

– Она много раз пыталась. Сколько было попыток… Столько раз обжигалась, по чужой ошибке делала виноватой себя. Всегда пыталась помочь остальным, забывая о собственном спасении. Многие пытались сломать ее. Не сломали. Так как она до сих пор жива? В чем секрет?

Несколько минут мы просидели молча. Звезды словно от обилия наших мыслей принялись поочередно растворяться.

Не знаю, о чем сейчас думает Тейлор, но я точно уверена, что он хотел бы узнать, о чем сейчас думаю я. Только, честно говоря, слушать собственный разум сил уже не осталось.

Поднимаюсь на ноги и подхожу к выходу. Представляю невинный взгляд в свою спину и под это мгновенье замираю в дверях.

Он и вправду знает обо мне большую часть моей жизни. Даже больше, чем мне казалось…

– Многие думают, что она не сломлена, – еле слышимо рассекаю воздух, глядя в пустоту.

… Однако самое ужасное все ещё там, внутри меня.

– А оказывается, она просто мастерски делает вид, что жива.

С днем рождения, Майкл

Susan.

– Мне срочно нужна твоя помощь!

– Черт, Одри, ты посмотри на меня… Я же ходячее бревно! Я даже стоять ровно не умею.

– Просто помаши флагом и все! Танцевать не нужно!

Никогда не могла подумать, что отвечать отказом всегда так тяжело.

Последний раз убеждаюсь в своей никчемности, обреченно вздыхаю и принимаю в руки цветные пампушки.

– С тебя килограмм ирисок.

Девушка завизжала от радости, крепко прижалась ко мне и потрепала из стороны в сторону.

– Да хоть десять! – впихнув мне форму, девчонка попыталась успокоиться и своё «успокоительное» она нашла на моей шее. Одри снимает со своего пальца чёрное кольцо и начинает тыкать им в мою кожу.

– Что ты.. делаешь? – отмахиваюсь я, и девчонка проверяет кольцо.

– Было это укусом вампира, кольцо ударило бы меня током.

– Укус?

Маленькое зеркальце появилось в моих руках. Девчонка почесала область на своей шее, указывая на проблемное место.

Смотрю в отражение. Вижу красноватое пятнышко, обсыпанное точками понасыщенней.

Матерь божья… Какой стыд! Резко впихиваю Одри ее зеркало обратно и тщетно поправляю волосы, пытаясь спрятать засос.

– Только посмотрите… У нашей малышки Сьюзан появился бойфренд! – появившийся из неоткуда придурок Итан, со своей шайкой смеется, а затем лезет в карман своих джинс. – Такое точно нужно записать на память. Покажу своим детям, лет через двадцать-тридцать.

Рывок.

Телефон отлетает в стену.

Уайт.

– Если ты доживешь до этого времени.

– Ты че творишь?!

– Не твоя вина в том, что только одного тебя обделили удивительной вещью, чём-то похожее на мозг.

– Мой телефон! Чего ты так взъелся? Ты из-за этой ходячей… – не успевает он договорить, как Уайт прижимает его к стене.

– Оставь его! – кричу я на русоволосого, боясь представить реакцию Одри.

– Зачем ты все усложняешь?

– Прекрати. Почему так сложно прожить хотя бы один день без насилия?

– Не лезь, Аддамсон, уроки скоро начнутся. Ты ведь прилежная ученица, верно? – его тон был слишком убедительным, не только для меня одной, но и для девчонки рядом. Одри оттаскивает меня в другой конец коридора.

По итогу, Уайт сдержался, чтобы хорошенько не вмазать Итану. И не из-за того, что к ним подскочил наш физрук и поэтому они отцепились друг от друга. Это была инициатива Кэммерона. Еще бы, никто не должен узнать раньше времени кем он из себя представляет.

Время мчалось с непостижимой скоростью. Проносилось с визгом прямо передо мной, оглушало, а затем затихало в ночной мгле. Многие говорят «Ошибки делают нас сильнее…» и это чистая правда. Только каждая ошибка имеет свою цену, и по большей степени, это время.

Каждый неверный шаг заставляет оступаться и застывать в зыбучих песках. Именно после этого путь к цели перестает казаться столь достижимым. Мечты начинают растворяться в тумане ложных надежд, а в голову проникать мысли, что тебя лишь когда-то одурманили сном.

Но это все не реально.

Зыбучие пески только в голове.

Эта неделя оказалась сомнительно спокойной, предрождественская вечеринка прошла на «ура». Настали каникулы. Тётушка Тера больше не рвалась на работу в ночную смену, Тейлор в предвкушении выхода своей новой песни, а Джек, как обычно, продолжает любить эту жизнь. Я же больше не видела Уайта.

Сглазила…

– Сегодня ночью произошла утечка газа в доме мистера Вашингта Пауло, – проговорил маленький телевизор в метре от меня через кассира. – Как утверждают соседи, никого кроме сына у Пауло не было. Выживших обнаружить не удалось.