Гамблер

Тяжело разнимаю веки. Пытаясь не скривить лицо, приподнимаюсь на локтях и на лестнице вижу не унимающуюся женщину. Та поправляет повязку и, успокоив свои руки по бокам, успокаивается сама.

– Как ты вообще спишь, зная, что у тебя ещё столько невыполненных целей? Я собираюсь на утреннюю пробежку.

– Это тонкий намёк «Не хотела бы ты побегать со мной и утопиться в одной из луж?». Пас.

Карие глаза оббежали мое никчемное вялое тело.

– Ну ты и зануда.

– То есть, по-твоему, бегать в четыре утра, это весело?

– Ещё как! Разбудить свой организм, слушать тишину… Смотреть на людей, которые топятся в лужах.

– Ещё чуть-чуть и у тебя получится уговорить меня.

– Ты никогда не встанешь с кровати ранее, чем после шести утра.

– Ну хоть в чём-то мы обе правы.

Плюхаюсь на кровать, и тяжелый вздох тетушки снова заставляет раскрыть глаза.

– Мне кажется, или твоя комната скоро превратится в городскую барахолку.

Прослеживаю за ее взглядом вбок и упираюсь сонными глазами в другую пустую кровать.

– А что, мне нравится твоя затея. Будем продавать каждую мою вещь за пять центов, а твою тогда… за пять баксов.

– Я серьезно, Сьюзан. Вторая тебе ни к чему.

Женщина уходит. Вновь смотрю на заправленную пустую кровать и внутри почему-то появляется еле ощутимое чувство тоски.

Прошла ровно неделя со смерти директора. Конечно, кому-то пришлось потрудиться, чтобы найти ему стоящую замену и попытаться сохранить прежнюю атмосферу. Но так ли это легко, когда теперь практически каждый боится просто открыть свой шкафчик?

Коридор кишит незнакомыми голосами, масками. В который раз не нахожу ничего нового и снова возвращаюсь к себе, на маленькое зеркальце внутри шкафчика. Эта бесячая наклейка серого кота уже действует мне на нервы. Отковыриваю ее. Выходит не идеально и, тем не менее, я счастлива.

– Так много парней… В моей старой школе были в основном только девочки, а парней называли «альфа-самцами» или «ходячий секс», что-то вроде.

Усмехаюсь.

– Не волнуйся, здесь ты точно не найдёшь ни того, ни другого. Разве что самовлюбленных придурков, которые ничего из себя не представляют.

– Но которые мастерски делают вид?

– И у каждого талант, – взгляд девушки вцепился за кого-то за моей спиной. Я напряглась.

– А что на счет него?

Все смотрят на него, как почти сразу же отводят взгляд. Так что со мной не так? Почему продолжаю смотреть на него и слушать нервное биение своего сердца? Что мешает мне просто отвести взгляд?

– Он вышел оттуда…

Следую приказам источника звука и упираюсь в темный коридор, что выходил из основного.

– Западное крыло.

– Что за западное крыло?

– По-другому его еще называют пастбищем проблем. Поэтому никто не суется туда. Закон номер один в этой школе, который ты должна запомнить раз и навсегда, если хочешь выжить.

– А что будет если…

– Не будет, – резко вцепляюсь в два синих огонька. – Таких уничтожают самыми первыми.

– И ты предлагаешь делать так, как делают все?

– Только в этом случае.

Медленно возвращаюсь к русоволосому парню.

Он что-то говорит, но я не могу разобрать что. Немо задаёт вопросы, не размыкая губ, строит правила, и будто приказывает их исполнять.

– Таким нельзя соваться туда.

Довольно знакомый визг раздался спереди. Темноволосая девушка вновь пристала к парню.

– Таким беззаботным как Молли, которая липнет ко всем, или как мы – занудам?

На этот раз парень не выдерживает. Он сдергивает чужую ладонь со своего плеча и грубо ударяет ее о шкафчики. Запах печенья спрятался за мою спину.

Я продолжаю смотреть и разглядывать его спину.

Наверное, он что-то говорит, она слушает, но не хочет понять. Вдруг растерянность сменяется глупой улыбкой, и длинные ногти потянулись к манящим скулам. Свободная рука зеленоглазого с грохотом вонзилась в дверцу, возле ее головы.

А вокруг никого. Только мы и они.

Чувствую, как теперь темноволосой не смешно. Чувствую ее страх… Парень сбрасывает руку, делает шаг назад и предоставляет ей выбор. Девушка выбирает один из них. Забыв про упавшую сумочку, та бросается прочь.

– Жертвам.

Прозвенел звонок с урока. Из-за своих разговоров с Джек мы совсем забыли про него.

Забрасываю горсть учебников в шкафчик вместе с остатками разума. Запах печенья с молоком растворился. Закрываю дверцу и сразу же подпрыгиваю от испуга.

– Ты же не думала, что я забыл про тебя? – Тейлор отталкивается от стены и выпускает попрыгунчик.

– Да вообще, рассчитывала.

Наши глаза протиснулись сквозь толпу и потащились за рыжеволосой девушкой. Такая хрупкая и беззащитная, среди чужих голодных взглядов, иных рассудков. Неспешно ступая по идеально кафельному полу, с открытым ртом.

Так почему ей не все равно? Почему каждый взгляд ударяет ниже колен, почему так сбивает ее?

– Родители должно быть рады, что во второй раз лотерея все-таки сработала.

– Она сработала еще в первый раз, – мои глаза по-прежнему преследовали девушку. – Тебе суждено спасти этот мир от скуки, а ей.. от ужасных людей.

Этот мир не в силах долго держать ангелов с того света. Прекрасное всегда угасает самым первым. Ангелы зарождают нечто прекрасное в сердцах других, а затем исчезают.

Исчезают навсегда.

– Они не тронут тебя, пока ты не причинишь им вреда, – наверняка думает она, сама не веря своим словам.

Девчонка утонула в толпе. Огромный поток людей начал расступаться, уступая дорогу компании поменьше, в несколько десятков раз.

– Только наступи на мои новые кроксы и встретишься лицом со стенкой! – смех одного разбудил всю шайку.

– Они правда думают, что на них есть для кого дело?

Тейлор не отвечает. Он недоверчиво провожает компанию парней и особенно последнего, выступающего в самом центре. Дальше все выходит из-под сценария, одного парня выталкивают и тот падает к нашим ногам. Все останавливаются. Мне сразу же становится неловко и от своей зажатость не решаюсь помочь подняться мальчишке. Все становится хуже. Белоснежный оскал главного заставил скорчить лицо, огромная одежда больше не помогает чувствовать себя защищенной и закрытой.

– Ну же, Бентли, ты обязан даме поцелуй в ноги. Ты же хочешь стать мужчиной? Не думаю, что она будет против.

– Ты на кого шуршишь, пакетик? – замечает Тей мою растерянность и вступается.

– Домашним животным слово не давали.

– Так молчи.

Самоуверенность в карих глазах померкла, края губ опустились.

– Порхай отсюда, Дюймовочка! Роль главного шута моя, а твоя – смазливый пупок, которого в детстве передержали на солнце.

Парень уже собирается что-то ответить, как незнакомый мне парень что-то начинает говорить тому на ухо.

– Поберегу лучше силы до следующего захода, – осмотрев меня с ног до головы, темноволосый фыркает и уходит со своей шайкой.

Раздался звонок. Напряженность так и не спала, хотя, я услышала облегчённые выдохи. Все начали расходиться по классам.

– Я чувствую запах самолюбия и сверхэгоизма, – подкралась сзади Джек. – Особенно запах ромашек и пота… Что я пропустила?

– Распродажу лютиков и незабудок. Пойду вымывать глаза. Я надолго.

Девушка захлопала ресницами. Пожимаю плечами. Ее глаза пытались незаметно заостриться на чём-то одном, но словно что-то мешало ей. Прослеживаю за ее взглядом. Конечно, ведь этим «что-то» оказались едкие глаза русоволосого парня, что прямо сейчас въелись в мою плоть.

Крепкие руки, скрытые за темной легкое курткой опущены вдоль тела. Хотела бы я разглядеть каплю улыбки на его светлых губах, но все тщетно.

– Тот парень из западного крыла. Почему он так смотрит на тебя?

Этот взгляд… Я уже видела его однажды.

Та девушка возле школы. Она смотрела на меня точно так же как и он, также пронзнающе и холодно. С такой же ненавистью.

– Я… Я не знаю…

***

Что-то в этом дне изменилось.

Я чувствую этот прилив негативной энергии. Моя кровь бурлит сильнее обычного, чувствую эту напряженность.

Или это происходит только со мной?

Чернила все заражают хрупкий лист, движения контролирует разум, рука подчиняется.

Это помогает. Забыть все на мгновенье и не думать ни о чем. Даже себя.

– Вы заняты чем-то более важным, раз не слушаете мою речь, Сьюзан Аддамсон?

Линия замирает. Поднимаю глаза на женщину в очках, и та сжимает свои ярко-приторные розовые губы уточкой, в попытках показаться строже.

– Вы абсолютно правы, мисс Маггарет. Мне незачем ее слушать, – отвечаю я и мысленно настраиваю сбитый тембр мыслей.

– Не могли бы Вы предоставить столь особую честь, и показать свои планы всем нам? Всему классу? – картинка снова сбивается. Пытаюсь не пережать карандаш. – Вы ведь изначально явились сюда к нам, чтобы творить, не так ли?

– И поэтому я обязана впустить всех вас в свою голову?

– Вы боитесь за свое будущее?

– Причём здесь мое будущее?

– Таких как вы, мечтателей, слишком много на этой планете. Они вынуждены бежать ото всей толпы, пытаясь защитить свое "я".

– Послушайте..

– С чего такие мысли полезли в Вашу голову, что Вы входите в их число?

– Потому что я – исключение из всех правил. Пока вы все бежите рядом с толпой, я наоборот.

Женщина подходит еще ближе. Ее светлые глаза спустились на мой блокнот, морщинистые щеки напряглись. Переворачиваю предмет, тем самым заставив перевестись на меня.

– Ваш дар не особенный. Многие люди наделены талантами и «способностями», однако это не значит, что Вы должны быть точно такой же. Ваша задача стать образованной личностью. Есть вещи наиболее значительней простых рисунков.

Резко поднимаюсь с места и яростно смотрю ей в глаза. Дверь класса открывается. Вся злость тут же покидает меня и оставляет лишь пустоту.

Зеленоглазый парень, чьи реалии не совпали с моими в первый же день останавливается. Пару секунд он смотрит на меня, затем проходит возле моей парты и учительницы.

– Я бы приберегла Ваши силы, прежде, чем Вы дойдёте до парты, – останавливает того учительница. – Попрошу снять капюшон, Вы в заведении. Кстати, о новых учениках. Мистер Геральд не предупреждал меня о новых подопечных. Как Ваше имя?

Парень проигнорировал просьбу с капюшоном.

– Уайт, – все так же, не оборачиваясь, ответил он. – Для всех я – Кэммерон Уайт.

Не дожидаясь ответа зеленоглазый проходит вглубь кабинета и садится за заднюю парту, за мной.

– Что ж, Кэммерон Уайт. Боюсь, это первый и последний раз, когда я увидела на вас капюшон. Итак, продолжим.

Учительница, наконец, забыла про меня и мой блокнот. Урок длился так же муторно. Все шептались о том парне сзади, а приходилось слушать его безразличное дыхание – мне.

Тут дыхание остановилось. Снова вслушиваюсь, ничего. Дальше последовал шорох, стул проскользнул по линолеуму. Ледяной запах вишни пронёсся рядом. Парень, что-то набирая на телефоне выходит.

Учительница в недоумении смотрит на выход. Затем дверь открывается. Правда, ожидание стало куда печальнее, это был не парень.

– Тук-тук, маленькие засранцы! – учитель английского, прошедший к учительнице. Женщина распахнула глаза. – Расслабьте свои булки, будущие зэки. Я пришёл не по валу душу.

Они разговаривают. Класс пользуется моментом и шепчется меж собой, пытаясь списать контрольную.

Резкая, терпимая боль пронзила верхнюю губу, во рту отдался металлический привкус. Громко опускаю взгляд, капля крови разбивается о белый лист и въедается в незаконченный рисунок.

– Матерь божья! – воскликнул мистер Роттер. – Мне некуда складывать трупы. И я не хочу снова в обезьянник за избиение малолетних! Живо дуй к медсестре!

Теряюсь, осмотрев алые подушечки своих пальцев и больше волнуясь за рисунок.

– Живо-живо! Давай-давай же!

Поднимаюсь с места и выбегаю из класса. Дурацкая привычка! Я снова разодрала свои губы.

Свет коридора погас под влиянием мрака, алая жидкость застывает на моих пальцах и противно сдавливается их. Кровь не останавливается. Замедляюсь, осматриваюсь. Никого… Лишь еле слышимые звуки позади меня и гром, проходящий сквозь толстые стены.

– Они не пойдут против меня, ты бросил их, в то время, когда я был рядом! – почти срываемый голос в крике за углом заставляет остановиться. – Это мои люди! Тебе не понять то, на что пошёл ради них я. Никто не хотел, чтобы ты возвр…

Мычание… Кто-то закрыл Итану рот.

– Надеешься на защиту?

Настала пауза. Слишком долгая. Мое тело сковало тревогой, а скорее всего – страхом от жути знакомого голоса.

Осторожно выглядываю. Русоволосый парень стоит ко мне спиной, держа руки за ней. Итан на взводе. Видно, как хочет вцепиться парню в глотку, однако парни по бокам не дают сделать этого.

– Они не станут слушаться тебя. Ты давно потерял свой статус.

– Статус для кого? Тебя что ли?

– Не смей обесчещивать меня.

– Тогда заставь меня назначить тебе приемлемую цену, – парень наклоняет голову набок и выдерживает паузу. – Не всегда же придётся быть жалким трусом. Только не спрашивай у своего брата, он наверняка не знает, как сделать это правильно.

– Закрой свой никчемный рот! – светловолосый кинулся на парня, того быстро перехватывает ещё один парень. Тот голубоглазый, с которым я видела русоволосого впервые во дворе школы.

– Как же ты до сих пор не понял… Мне неважно одобрение от тебя, других. Я руковожу всем вокруг, игрой, а другие подчиняются. Так же как и все остальные. Так же как и ты.

Подобравшись к своей жертве, парень любуется его беспомощностью, а затем наклоняется ближе.

– Твое время вышло.

Эта фраза выстрелила Итану прямо в грудь, его взгляд замер от боли. Ужаса. Беспомощно он начинает кричать, пытаться вырываться. Парень уводит его, протащив почти рядом со мной.

Крик замолкает.

Открываю глаза, нерешительно выглядываю, а затем выбираюсь из тени.

Никого… Не Итана, не тех парней…

Не зеленоглазого парня.

Резкий рывок за плечо и толчок в пустой промежуток между шкафчиками. Хочу рвануться с места, как тот, предугадав, быстро ставит одну руку возле моей головы. Беспомощно поднимаю на него свои глаза.

– Ходячее проклятие… – два зелёных огонька проскользили по моему лицу, воздух внутри легких испаряется.

– Тебе явно нечем заняться, кроме как ходить за мной.

– Я не… – прихожу в себя, дыхание успокаивается. – То, что оказалась в одну минуту, в одном коридоре с тобой не значит, что я следила за тобой.

– Слишком сомнительно. Ты явно не похожа на тех, кто домой возвращается к девяти и вечером зубрит книжки, – он делает мелкий шаг, пальцами вжимаюсь в стену. – Та самая «неприкосновенная» зануда из всяких сериалов и книжек, я прав?

– Тот самый плохой парень из всяких книжек и сериалов, который теперь до конца жизни будет лезть к «неприкосновенной» зануде? Я права?

Глухой смешок вырвался из его уст, смешавшись со слабым запахом замороженной вишни. Чувствую, как тропинка крови пробежалась вниз по подбородку. Парень давно ее заметил, однако заострить своё внимание решился только сейчас. Его рука тянется к моему подбородку, и большой палец осторожно вытирает кровь либо сильнее размазывает ее по коже.

– А ты любопытная… Ты мне нравишься.

– А ты мне нет, – оклемавшись, отвечаю я.

Откуда столько уверенности? Ты совершаешь ошибку! Замолчи!

– Знаешь, с мячом у лица ты показалась мне более обаятельной.

– Как жаль, что в тебя не попали. Классное было бы зрелище.

Парень ничего не отвечает, лишь отпускает руку и делает шаг назад, словно отпуская меня.

Нет… Если я не узнаю о нем сейчас, такого момента больше не будет никогда. Он правда думает, что я просто уйду?

– Кто ты такой? – задаю решающий вопрос. – Я раньше не видела тебя здесь.

– Твои слова слишком банальны, как и ты сама. – удивление я попыталась скрыть, но вышло слабо. – Спроси что-нибудь поинтереснее. Например, сколько секунд мне хватит, чтобы задушить тебя.

– Чтобы чт…

Русоволосый с силой впечатывает в стену и устанавливает одну свою руку на моей шее, но на большее не решается. Сердце останавливается. Все, что я могу сейчас сделать, так это молча бегать между его глазами, жадно поглощающими мой страх. Делаю резкий рывок телом. Жалкая попытка выбраться не удаётся, только вызывает на его лице полуулыбку.

– Слишком просто, – парень немного наклоняет голову набок. – Пугать невинных девочек наподобие тебя, скоро войдёт в привычку. Что, если бы на моем месте был бы кто-то другой?

– Не думай, что в отличие от них у тебя есть преимущества. Ненормальный, отпусти меня!

– Не противься. Выглядишь жалко.

– Настолько жалко, отчего на большее ты попросту не способен?

И это было зря. В этот момент тонкая нить моего кулона резко натягивается и стягивается на моей тонкой шее. Из моих уст вырывается тихий писк.

– Настолько, отчего марать о тебя руки будет слишком бессмысленно. Будь ты особенной, у меня появился хотя бы на то стимул, – он улыбнулся. – Но ты лишь пешка.

С каждой секундой кислорода начинает не хватать. Чувствую, как голова начинает постепенно заливаться кровью. Силуэт крепкого парня раздваивается и мутнеет в темной пелене. Я уже давно успела пожалеть, что просто не ушла.

– Остановись… – все, что могу выдавить из себя я.

«Он не похож на убийцу, он обычный подросток, он не убьёт меня в школе, эта просто глупая шутка, которая выходит из-под контроля» – твердил внутренний голос, заставляя верить на слово. Но безумный мальчишка, чьи губы с каждой секундой расплывались в нечеловечной улыбке, немо говорил иначе. Сжимаю глаза. Тут зеленоглазый разжимает пальцы, жадно втягиваю воздух, позволяя разойтись ему внутри моих легких, и падаю на пол, схватившись за шею.

– Ты не всегда была особенной. С какого момента вдруг стала? – злобно бросаю на него свой взгляд, пока тот смотрит на меня сверху вниз.

– Ты псих…

– Восемь жизней, куколка, – улыбка его резко спадает. – Одну я уже у тебя óтнял.

Русоволосый разворачивается и удаляется из коридора, оставив меня одну. Смотрю вперёд, все ещё боясь перестать дышать. Вздрагиваю, по ушам проходится режущий звонок на перемену. Подбираю сумку с пола и убегаю с этого места.

Кто такая Грейс?

Susan.

Омерзительно, не правда ли? Проснуться утром и осознать, что в этот день карты снова сошлись не на твоей стороне.

С самого раннего утра небо вновь заставили плакать, и теперь то отчаянно рассыпало свои слёзы по всему городу. Умоляюще крича о помощи, затем замолкая, и так по кругу.

Капли воды, казалось, вот-вот пустят по окнам трещины или устроят наводнение. Стены затрещали, гром пронёсся над головой.

Я выхожу из дома. Дождь мгновенно бросается на глаза и срывает с меня домашнее тепло. Пожалуй, это самый лучший момент, который случается со мной изо дня в день. Тусклый запах природы, шёпот листвы… Я никогда не просила тетушку отвезти меня до школы, как никогда ради этой цели не вызывала такси и не бежала сломя голову на автобус.

День ото дня, каждое утро я тратила почти час, чтобы неспешно пройтись по тропинке леса. И так до самой проезжей части. И мне нравилось это.

Выхожу на шоссе. Посматриваю на время, только ускоряться желания не нашлось. Боковым зрением замечаю тень, по другую сторону дороги.

Муть оказалась человеком. Без глаз, с невидимым ртом. Без лица… Капюшон чёрной кофты закрывал абсолютно все, включая волосы. Поправляю сумку и сворачиваю в переулок. Чужая голова сдвинулась в такт моего движения…

– Почему ты не созванивалась со мной? – переступаю ямку в асфальте и выравниваюсь с рыжеволосой девчонкой. – В смысле… Почему я вспомнила о тебе только сейчас? Мы же были близки, так почему тебя не было в моей памяти, несмотря на ее провалы?

– А как бы это выглядело? – усмехается та. – Привет, я твоя лучшая подруга, правда, ты меня не помнишь, поговорим по душам?

– Ты права, звучало бы и правда, странно, – выпускаю обреченный смешок и заставляю взгляд поникнуть в пустоте. Моя улыбка предательски спадает.

Не знаю, хорошо это или плохо, что я ничего не помню. Расстояние – вот что действительно убивает. Так что хуже: не понимать, что прощаешься с человеком в самый последний раз или после долгой разлуки подбежать к самому дорогому человеку и увидеть в нем незнакомца?

Так ли на самом деле выглядит смерть?

Пытаясь отвлечься от мыслей, я перевожу глаза на девушку, как в эту же секунду из туч выходит солнце, и рыжие локоны ослепляют мои зрачки. Меня не замечают, распахнутыми глазами прослеживая за стаей птиц.

Джекилайн… Такая беззаботная, наивная и спокойная… Словно маленький ребенок, который никогда не хочет взрослеть.

– Какого это стать воспоминанием?

– Что?

– Когда ты узнала, что для кого-то тебя больше не существует, что ты чувствовала?

Девушка растерянно забегала по моему лицу, держа паузу. Ее губы слабо заерзали. Она хочет что-то сказать, но не может. Будто именно эти слова причиняют ей больше всего боли, и поэтому она не готова отпускать ее именно сейчас.

– То же самое, что и человек, которого навсегда признали без вести пропавшим.

***

Спустя некоторое время пред глазами возрастает огромное здание. Вместе с девушкой я переступаю порог школы и встряхиваю головой, разбросав ледяные капли по кафельному полу.

– Этого не может быть, я не верю в это! – вырвался из-за угла болезненный плач.

Медленно приближаемся к крику. Полная пустота, кроме одного… Рыдающая девушка склонилась у одного из шкафчиков, обнимая хрупкие цветы. Джек замирает на месте, прикрыв губы ладонями. Я по-прежнему крадусь ближе. Мой силуэт вряд ли был заметен девушкой, сидящей спиной на полу ко мне, как и мое прерывистое дыхание.

– Молли…

Портрет темноволосой девушки висел на дверце одного из шкафчиков, обвешанного цветами.

Вдруг незнакомка на полу замолкает, поднимается на ноги, вытирает слёзы и затем размазывает их по искусственному чужому лицу.

– Они были не за тебя. Они за Робина, когда ты заставила его забыть про меня. Какая же ты все-таки дрянь, Молли…

Девушка хочет уйти, как утыкается в мое лицо и пугается. Я продолжаю ошарашено молчать. Быстро закрыв пол лица волосами, та убегает прочь.

Моя подруга куда-то исчезла. Теперь в коридоре только я и она… Молли Верк. Девушка, чьи глаза сейчас пусто смотрели в мои, и чьи ожидания об этом суровом мире стали оправданны. Девушка, чья жизнь закончилась, даже не начавшись.

– Тебе бы стоило посетить офтальмолога. – дергаюсь от испуга. Оборачиваюсь.

– П-прости?

– Окулиста, – еще одна незнакомка улыбнулась и поправила очки на переносице. – Тут, кстати, неподалёку клиника моего отца. Может, заскочишь как-нибудь?

Продолжаю непонимающе смотреть на нее. Девчонка закатывает глаза.

– Я махала тебе вчера. В автобусе. Ты посмотрела на меня и просто отвела взгляд!

– А… – протянула я после паузы. – Да, я… помню, как какая-то девушка очень эмоционально махала мне вчера. Это была ты, верно?

Она глупо рассмеялась, блеснув цветными брекетами. Странно, что она проигнорировала шкафчик сзади меня.

– Все верно, искра!

– Мое имя Сьюзан.

– Ты посмотрела на меня так, будто не знаешь меня, а тебе всего-то нужны были очки. Все верно, искорка?

– Не зови меня так! – от полу крика, девчонка тут же она замолкает. Большие глаза уставились на мои. Я и не понимаю, что делать дальше: сменять свою маску на испуг, от того что напугала ее, или продолжать пронзать девушку гневным взглядом.

– Ладно-ладно, бойкот, только не нервничай! Я здесь совсем на другую тему. Сегодня будет собрание на коронацию в «клуб деревяшек», будем придумывать разные стихи о защите природы, а самое главное – добровольная уборка школы! Здорово, не правда ли?

Незаметно пробегаюсь по коридору, пытаясь найти Джекилайн и спасение. Ничего не выходит. Натыкаюсь только на обвешанный шкафчик Молли Верк и внутри все сразу же сводит.

– Вряд ли я гожусь для стихов.

– Ну ничего, нам как раз нужны люди для добровольной уборки. Ты единственная, пока что. – удивляюсь ее настойчивости. – Мне тебя, кстати, Тейлор посоветовал.

Вот же…

– Поэтому… я и подошла к тебе ещё. Ты ведь придёшь?

– Я…

– Уже запланировала ещё одну посиделку со своей любимой подружкой, поэтому не смогу прийти. – Джек! – Извини, Одри, но сегодня мы идём помогать моему отцу, выслеживать воришек кукурузы и факелов. Странный набор, конечно… Разве сезон для вылавливания ведьм уже начался?

Выражение лица Одри было примерно такое же, когда я узнала о своем "плохом зрении".

– А… Может тогда в четве…

– Тоже будет занята! – Джек приобнимает меня за плечо, а я невинно натягиваю глупую улыбку.

Ничего не ответив, незнакомка собирается уходить. Продолжаем странно улыбаться.