Проклятый. Миры Лунасгарда I

Но дама Истрия и в панике не теряла головы. В переметных сумках Кар нашел овес, кожаную флягу и увесистый кошель – и пожелал матери тысячи благословений. Сказал слуге:

– Оботри ее, накорми, но не расседлывай. Я выеду рано.

Слуга, парень немногим старше Кара, понимающе кивнул. Что-то бормоча под нос, повел лошадь к конюшне. Кар пересек двор. Запах жареного мяса, лука и хлеба защекотал ноздри, и в животе опять заурчало. Не смешно ли – думать о еде на волосок от смерти?

Дверь открылась от толчка. Медный колокольчик звоном сообщил о новом госте. В большой комнате с закопченными стенами, несколькими дверями и внушительной стойкой, за которой виднелась открытая дверь на кухню, стоял дружный храп. Кар замялся, но тут же понял: из-за праздников не осталось свободных комнат, вот постояльцам и приходится коротать ночь прямо в обеденной зале.

Одни спали, уронив голову на тяжелую столешницу, другие – на руки. Иные растянулись, как на кроватях, на скамьях у столов. Судя по одеждам, большинству было не впервой ночевать кое-как, так что и скамья могла сойти за хорошую постель.

Бодрствовали двое – в дальнем конце зала, за столом с тремя бутылками вина и блюдом, полным костей. Один походил торговца, род занятий второго Кар затруднился определить, но панцирь под дорожным плащом и меч рядом на скамье говорили о нраве далеко не мирном.

На звон колокольчика оба оглянулись – и будто вмиг протрезвели. Пальцы торговца сложились в охранный знак.

Кар замер на пороге.

Он привык к опасливо-любопытным взглядам, но положение брата-принца защищало надежней доспехов – до сих пор. Теперь, слишком поздно, Кар понял. Никогда ему не скрыться в толпе. Двое за столом видят колдуна. Колдун в сердце Империи может быть лишь один. Сообразят ли это полупьяные торговцы?

Тот, что был в панцире, потянулся к мечу, но тут из кухни выскочил, протирая заспанные глаза, рослый детина. Засаленный передник поверх светлой рубахи навыпуск, хозяйственно-услужливый вид – трактирщик.

Всего миг понадобился ему, чтобы смекнуть, кто завернул среди ночи в небогатый трактир. Глаза трактирщика скользнули по лицу Кара, по одежде, оценивая расшитую серебром тунику, золотые бляшки на поясе – и вот уже хозяин заведения склонился в низком поклоне.

– Ваша милость…

Двое за столом удивленно переглянулись. Потом успокоились, поняли. Рука, лежащая на мече, расслабилась.

– Что будет угодно вашей милости? – спросил трактирщик. – Увы, мой трактир не для богатых господ…

– Комнату на несколько часов и завтрак.

– Простите, господин, в праздник все места заняты, – трактирщик кивнул на спящих за столами людей.

– Я хорошо заплачу и пробуду всего два-три часа.

Кар поймал оценивающий взгляд того, кто был с мечом и в панцире. Трактирщик оглянулся, кивнул:

– Я уступлю вашей милости свою спальню. Пойдемте, мой господин…

Трактирная кухня по части опрятности и порядка могла соперничать с дворцовой. Трактирщик заметил удивление гостя, заулыбался. Запер дверь. Кар с облегченным вздохом отсчитал пять золотых. Трактирщик даже бровью не повел. Деньги – на них можно было жить в трактире месяц – исчезли в кармане передника. Трактирщик поклонился.

– Пойдемте, ваша милость.

Дожидаясь в тесном коридоре второго этажа, Кар видел через полуоткрытую дверь, как хозяин что-то быстро говорит невысокой худенькой женщине, та исчезает в другой комнате, возвращается с охапкой белья. Проходя мимо, супруга трактирщика послала знатному гостю кокетливый взгляд из-под ночного чепца. Кар вежливо кивнул.

Вскоре хозяин проводил его в опрятную спальню с кроватью, спешно застеленной чистыми простынями, небольшим столом и двумя дубовыми табуретами.

– Я побеспокоил вашу жену? – чуть виновато спросил Кар.

– Она ушла в детскую, ваша милость, – трактирщик кивнул на противоположную дверь. – Не извольте волноваться. Наш малыш ее все равно поднял бы.

Кар кивнул. Вторжение в семейную жизнь доброго трактирщика было меньшей из забот этой ночи, да и пять золотых – достаточная плата за неудобство.

– Я принесу завтрак вашей милости, – сказал трактирщик и вышел.

Кар устало рухнул на табурет. Опустил голову на руки. Собаки отстали, оленю удалось скрыться. Надолго ли? И стоит ли бежать, если конец предрешен? Но в пятнадцать лет умереть без борьбы…

Вернулся трактирщик, ловко расставил по столу тарелки. От запаха жареного мяса опять свело желудок. Наполнив чашу вином, хозяин подал ее Кару. В этот миг из детской донесся бодрый детский плач, и трактирщик расплылся в гордой улыбке. Приняв чашу, Кар кивком отпустил его. Тот вышел, прикрыв дверь, но плач все равно был отчетливо слышен – Кар невольно посочувствовал родителям ребенка.

Утолив голод, встал. Он дрожал от усталости, но о сне не мог и думать. В каждом шорохе, в каждом звоне дверного колокольчика чудилась погоня. Беспокойно вышагивал он по комнате, не понимая, не видя ни деревянных стен, ни грубой мебели. Эриан, лунный свет, клятва… спокойная жестокость лице жреца, нагой император с кинжалом в груди, белая кобыла… Все, что любил, все, чему верил…

Кар уткнулся лбом в теплую стену. Все ложь. Ложь и предательство. Как нарочно, вспомнился праздник – неужели это было лишь вчера? Колыхались алые сутаны жрецов, блестело золото, летели к храмовым сводам песнопения. В стрельчатые окна било солнце. Горели свечи, светились лица. И звучали слова молитвы, прекрасные, возвышенные. Радовались истинные люди, праведные слуги Истинного бога. И Кар, брат-принц Империи, не знающий, не желающий знать иного родства, радовался. Он был счастлив, счастлив и любим… Глупец!

– Глупец! Жалкий глупец! – повторил Кар и понял, что это не его слова. Это вернулась тьма.

Тогда, в темноте потайного хода, Кар плохо разглядел ее. Теперь, поднявшись во весь рост, она заполнила комнату.

«Ты видишь, – сказал голос, – тебе лгали. Ты верил им, но тебя предали. Ты чужой для них. Проклятое отродье».

– Нет! – прошептал Кар.

«Они хотят твоей смерти».

– Не все… Не Эриан!

«Они все одинаковые».

– Нет!

«Что тебе до них?»

– Эриан мой принц, – ответил Кар тьме, – мой брат. Я люблю его. Император был для меня отцом. Эриан не поверит, что я его убил!

«Почему же ты бежишь?» – насмешливо спросила тьма.

– Я бегу от жрецов. Не от Эриана!

«Ты не брат ему. Ты колдун».

– Нет!

Из последних сил принялся вспоминать: игры и дружеские потасовки, конные состязания, смех Эриана. Объятья матери, улыбку императора. Звезды над крышей дворца. Светлые воспоминания, словно щит, заслонили Кара от тьмы. И тьма отступила, шепнув на прощание: «Ты убедишься…»

Он поднял голову. Руки дрожали, как после долгой тренировки с мечом. Волосы промокли, одежда прилипла к телу, но Кар снова был собой. Налив вина, он залпом опустошил чашу. Опять заплакал ребенок. Еще немного, и откроются городские ворота. Только бы выбраться из города, не попавшись! А потом…

Кар не знал, что будет потом. Неважно. Главное – остаться в живых. Бога не зря зовут Истинным. Ложь не будет торжествовать вечно. И жрец еще поплатится за сегодняшнюю ночь.

Глава 4. Первый день императора Эриана

Нарела была всего на год старше Эриана. Ее отец, Гардий, граф Отона – области к югу от столицы, тридцать лет прослужил военачальником императорской армии. Женившись на фрейлине императрицы Далии, он произвел на свет трех сыновей и одну дочь, воспитанную при дворе в холе и неге. Узнай родители, что Нарела принимает в своей спальне мужчину, тот не дожил бы до рассвета. Правда, узнав, кто именно делит постель с их любимой дочерью, граф и графиня Отонские поступились бы родительской гордостью в надежде на возможный брак. Отец-император не стал бы возражать, вот только Эриан не думал ни о чем подобном. Но что касается старших братьев девушки, ни верность престолу, ни благоразумие не удержали бы их от мести. Потому Эриан был весьма осторожен. Но девичьи прелести Нарелы определенно стоили риска.

Приподнявшись на локте, Эриан снова окинул взглядом ее тело. Нарела сонно улыбнулась.

– Мне пора, – с сожалением прошептал он.

И оказался захвачен в кольцо мягких рук.

– Куда ты спешишь?

– Спать, клянусь богом! Не хотелось бы заснуть здесь – и проснуться от пощечины твоего отца!

– Отец никогда не поднимет руку на будущего императора, – улыбнулась Нарела.

– Но ты же не расскажешь ему? – с тревогой спросил Эриан.

Мгновение Нарела молчала, улыбаясь, потом ее пальцы зарылись ему в волосы.

– Не расскажу, повелитель.

«Она думает, я на ней женюсь», – подумал Эриан.

Пряча неудовольствие, поцеловал ее губы, шею, грудь, и резко сел в кровати. Потянулся за одеждой. Нарела покорно расцепила руки. Накинув халат, проводила его до двери. Единственная служанка в передней кивнула – поблизости никого. Проходя, Эриан улыбнулся: девушка ничуть не уступала красотой своей госпоже. Зардевшись, служанка присела в реверансе.

Миновав галерею, остановился в недоумении. Дворец пылал огнями, отовсюду слышался топот и лязг оружия. Раздавались крики. Эриан не сделал и нескольких шагов, как на него буквально налетела троица встрепанных придворных.

– Принц! – закричали они. – Принц здесь!

– Хвала богу! – раздалось в ответ.

По лестнице бежали стражники в полном вооружении.

– Что здесь происходит? – воскликнул Эриан.

Придворные уставились на стражников, стражники – на придворных.

– Я спросил, в чем дело?

– Император…

– Что – император?

– Он мертв, – раздалось в ответ.

– Что?!

Оттолкнув стражников, Эриан помчался к покоям отца. Двери были распахнуты настежь, переднюю заполнили люди – Эриан не заметил лиц.

Перед ним расступились, пропуская в спальню.

Вокруг кровати горели свечи. Много свечей. Император был до плеч укрыт расшитым покрывалом. На лице застыло удивление, тронутые сединой волосы растрепались, на подушке – кровавое пятно. Кровь была и на полу. На покрывале подле императора испачканный темным кинжал. Кинжал Кара – с ужасом понял Эриан.

Тело не слушалось его, он хотел шевельнуться и не мог. Кто-то подошел, встал рядом. Эриан не обернулся.

Было очень тихо, как будто все разом затаили дыхание. Кто-то тихо входил – и присоединялся к общей неподвижности. Никто не издал ни звука, пока Эриан наконец не заставил себя очнуться.

Огляделся. Лица расплывались перед глазами. Стража по углам кровати, придворные у двери. Заплаканный человек рядом – доверенный камердинер отца. А где Кар? Почему его нет, когда он так нужен?

– Как это случилось?

– Не знаю, мой господин, – сквозь слезы ответил слуга. – Меня не было рядом. Он отпустил меня. Все говорят что…

Он замотал головой, как будто не мог продолжать.

– Что говорят, Арний?

– Что его убил брат-принц, – прошептал слуга.

– Ложь! – воскликнул Эриан.

– Увы, государь!

Эриан знал того, кто вошел в спальню: герцог Сориан. Его земли на востоке граничили с территориями еретиков. Щеголеватый любимец дам, Сориан никогда не нравился Эриану.

– Увы! – повторил герцог. – Есть свидетельница, видевшая собственными глазами. Да и кинжал…

– Это ложь! – зарычал Эриан.

Не помня себя, шагнул к герцогу. Схватил его за отворот плаща, другой рукой сжав рукоять на поясе. Герцог удивленно сощурился, но не стал вырываться.

Эриан дернул затрещавшую ткань.

– Любой, кто повторит эту клевету, умрет на месте! Понятно?!

– Понятно, ваше величество, – спокойно произнес герцог.

Задохнувшись, Эриан разжал руку. Ваше величество! Отец мертв, значит… Он теперь император?

Эриан снова посмотрел на мертвое тело. Развернувшись, оглядел придворных. Все молча следили за ним. Под их взглядами Эриана затрясло. Сжав кулаки, он бросился вон из спальни.

– Ваше величество! – послышалось вслед.

– Оставьте меня! – крикнул Эриан.

Выскочив в коридор, остановился. От галереи быстрыми шагами шел человек в ярко-алой сутане. Нет, только не Верховный жрец! Всхлипнув, Эриан побежал в другую сторону.

Его величество император Эриан, повелитель истинных людей, опора веры, защитник угнетенных и гроза непокорных, метался по своим покоям. Нет, уже не своим. После похорон ему предстояло занять комнаты императора.

Похороны! Похороны отца! Из груди вырвалось рычание, нога в мягком башмаке с размаху ударила в аккуратную кучку дров перед камином. Дрова разлетелись по комнате. Прихрамывая на ушибленную ногу, Эриан вернулся в спальню. Упал на постель.

Он отослал слуг. Точнее, они сбежали, увидев его перекошенное лицо. Эриан запер двери, дав клятву прикончить первого, кто постучит. За окнами занимался рассвет. Никто не беспокоил императора, он не знал, что делается во дворце. Где-то на самом дне души бормотала совесть – надо выйти, надо говорить с людьми… Эриан со стоном ударил кулаками подушку. Он не может! Он знал, что этот день придет, но не так! Не так!

«Мне нужен Кар», – в сотый раз подумал он.

Будь он рядом, все было бы легче. Но Кара нет, и непонятно, где он. Император сердито всхлипнул. Почему брат оставил его в самый тяжелый миг? Разве не он клялся никогда не бросать? Да еще эта подлая ложь…

Вот оно что! Император вскочил. Конечно! Кар, должно быть, услышал, что говорят. Испугался, что Эриан поверит, и спрятался. Как глупо! Надо найти его, немедленно. Еще минута без него – и Эриан сойдет с ума!

Распахнув двери, он выскочил наружу, но сразу же отступил обратно.

В комнату вошел человек в алой сутане и плоской алой шапочке, точно таких же, как у любого служителя Храма. Только одно отличало его – широкий пояс из трех полос, белой, синей и черной. Проповедь, наука, война. Принимая посвящение, каждый жрец выбирал стезю, которой следовал потом до конца жизни. Верховный жрец стоял над всеми тремя.

– Ваше величество, – поклонился Верховный жрец.

– Где мой брат?

– Я шел к вам, ваше величество, чтобы поговорить о нем. Только позвольте…

Жрец снова запер двери. Обернувшись, отвесил новый поклон.

Заметив, что нетерпеливо переминается, Эриан заставил себя встать прямо. Руки сами сжались в кулаки, он сердито сложил их на груди.

– Я слушаю, ваша святость.

Жрец бросил взгляд в приемную, где перед камином были расставлены глубокие кресла. Но Эриан не шевельнулся, и жрец остался у дверей.

– Позвольте, ваше величество, принести глубокие соболезнования вашему горю, – начал он.

Эриан кивнул.

– Смерть вашего отца – огромная потеря для Империи… И для меня лично, ваше величество.

Эриан снова кивнул. Жрец с чуть заметным вздохом продолжил:

– Но, хотя горе разрывает нам сердца, разум должен оставаться чистым. Слухи уже ползут. Страшные слухи, ваше величество. Могут начаться волнения. Если страна утратит единство, случится непоправимое. В этот трудный час все глаза обращены к вам. Нам нужен вождь, сильный и решительный, способный с честью провести корабль Империи через эту бурю. Империи нужны вы, ваше величество.

Император Эриан медленно поднял взгляд.

– Чего вы хотите от меня? – спросил он гораздо спокойнее.

– Правосудия, ваше величество. Предайте смерти убийцу императора Атуана. И отведите от страны проклятие.

Прилив черной ярости захлестнул Эриана.

– Если вы явились повторять клевету на моего брата… – бешено выдохнул он.

Жрец не дрогнул.

– Я пришел требовать правосудия, ваше величество.

– Кар не убивал отца! Это ложь!

Жестом величественным, как в храме, жрец поднял руку – и Эриан подавился словами.

– Опомнись, император, – прозвучал гулкий голос. – Горе затуманило тебе рассудок. Женщина, спавшая в постели твоего отца, видела убийцу. Она свидетельствует, что Карий зарезал императора во сне. Ты видел кинжал и знаешь, кому он принадлежит. Слуги, спавшие в передней его величества, мертвы. Стражники тоже. На телах нет ран – их погубило колдовство. И если тебе мало доказательств, знай – принц Карий сбежал прежде, чем стало известно о смерти императора!

– Сбежал? – шагнув назад, Эриан в ужасе уставился на жреца. – Он… он не мог сбежать!

– Его нет во дворце. Из конюшни пропала лошадь, вечером она была на месте, и конюхи клянутся, что никто не выводил ее. Лошадь принадлежала матери Кария.

Жрец замолчал, лицо его смягчилось.

– Ваше величество, – продолжил он тише, – мне понятны ваша боль и неверие. Но как вы глава Империи, так я ее духовный глава. И перед лицом беды… Если вы не в силах принять на себя ответственность, я должен сделать это сам. Таков завет нашего бога, таков мой долг перед народом. Прошу, не вынуждайте меня, ваше величество. Я жрец, а не император.

Слова звучали угрозой, но в лице Верховного жреца Эриан увидел только усталость и печаль. Опустил голову, ища и не находя возражений.

Прошептал из остатков неверия:

– Но зачем?..

– Власть – страшное искушение, ваше величество. Даже истинным людям тяжело устоять перед ним. Карий же… Его происхождение вам известно не хуже меня. Стоит ли удивляться, если злое начало взяло верх и Карий возжаждал власти?

– Но зачем убивать отца?

– Чтобы затем убить вас. И занять престол. Мне ли напоминать вам законы, ваше величество? Карий ваш наследник. Законом держится Империя. И если бы, сохрани нас бог, вы погибли сегодня ночью, мне пришлось бы возвести его на престол… И первым пасть под ударами проклятия.

Слова Верховного жреца падали, как комья земли на крышку гроба. Раздавленный их тяжестью, Эриан все же сумел возразить:

– Весь вечер и часть ночи мы провели с ним вдвоем, и он не пытался меня убить.

– Значит, когда вы расстались, произошло нечто… И это заставило его решиться. Мы можем только гадать, что это было, ваше величество.

Эриан покачал головой.

– Нет, ваша святость. Пожелай Кар убить меня, он мог сделать это в любой момент. Ему известен тайный ход в мою спальню, и…

– Ваше величество, – мягко перебил жрец, – вы провели ночь в собственной спальне?

– Нет, – прошептал Эриан.

– Думаю, мы должны благодарить за это бога. Как и за то, что Лаите удалось вырваться из рук убийцы и убежать. И Карий понял, что теперь его замысел раскроют. Потому он и не стал ждать вас в вашей спальне, а бежал, спасая собственную жизнь.

Темное покрывало боли закрыло свет от императорских глаз. Сейчас он завидовал отцу – тот уже не чувствовал ничего. Безжизненно махнув рукой, Эриан запоздало пригласил жреца в приемную. Зеркало напротив камина отразило яркую сутану и торжественное лицо гостя. Рядом с ним Эриан казался жалкой бледной тенью, насмешкой над императорским достоинством.

Отвернувшись от зеркала, он жестом предложил жрецу сесть, но тот почтительно дождался, пока сядет император, и только затем опустился в алый бархат кресла. Эриан закрыл глаза.

Жрец молчал. Тишину нарушали только звуки дыхания, тяжелого – Эриана, размеренного – жреца.

Открыв наконец глаза, Эриан увидел на лице слуги божьего искреннее сочувствие.

Вздохнул:

– Боюсь, горе все еще туманит мой рассудок. Но вы правы, ваша святость, вы – такой же глава Империи, как и я. Отец всегда помнил это… Постараюсь и я не забыть. Я молод, ваша святость, и власть пришла ко мне без предупреждения. Клянусь, я не желал ее. Предательство брата убивает меня… Потому я не могу судить ясно. Помогите мне, ваша святость. Что мне делать?

– Не нужно видеть во мне соперника, ваше величество, – мягко улыбнулся жрец. – Я слуга. Слуга божий, слуга Империи. Ваш слуга. Император Атуан знал это и потому доверял мне. Мы порой не соглашались друг с другом… Но всегда он оставался императором, а я – слугой. Так Карий стал братом-принцем.

– И отец совершил ошибку, не послушавшись вас, так, ваша святость?

– Не нам судить его, ваше величество. Что же до меня, я постараюсь заслужить ваше доверие, как заслужил доверие вашего отца. Рассматривайте меня как инструмент в вашей руке… Если хотите – как преданного друга, на которого всегда можете опереться.

Эриан смотрел и удивлялся. Как он раньше не видел, сколько в Верховном жреце мудрости? Сколько смирения! Он спросил опять, почтительно, как ученик учителя:

– Что мне делать?

– Я распорядился от вашего имени, – сказал жрец. – Разослал отряды на поиски Кария, назначил награду за его поимку. Его ищут в столице и за ее пределами. А колдуну не затеряться среди истинных людей. Его обязательно найдут. Приведут к вам, ваше величество, для суда и казни. Мы согрешили, позволив колдуну убить нашего императора, и гнев божий грозит Империи проклятием. Но кровь убийцы отвратит его.

Убить Кара… Эриан не заметил, как сжал кулаки. Кар достоин смерти, но до чего же больно!

– Вы страдаете, ваше величество, – негромко заметил жрец. – Не лучше ли приказать воинам доставить его мертвым? Кровь так или иначе смоет грех…

– Нет… нет. Я слаб, но не настолько. И вы правы насчет закона. Карий – брат-принц Империи, пока жив, этот титул неотчуждаем. Покуда я не обзаведусь сыном, он мой наследник. Его казнят на главной площади, с почестями, как наследного принца. Так велит закон. А законом… Законом держится Империя. Теперь я это понимаю.

– Да будет так, ваше величество. А сейчас вам надо пройти в тронный зал и говорить с людьми. До коронации вы будете сидеть на месте наследника, но это лишь формальность. В глазах народа и в глазах бога вы – император истинных людей.

– Да. Я приду.

– Тогда я покину ваше величество. Встретимся в тронном зале.

Уже выходя, жрец на миг остановился.

– Ваше величество, – сказал он. – Дама Истрия закрылась в своих комнатах. Если прикажете…

– Нет! – почти всхлипнул Эриан. – Оставьте ее в покое!

– Да, ваше величество.

Первый день правления императора Эриана растянулся, казалось, на год. Вереница посетителей не кончалась. Краткий перерыв для еды, короткий, меньше часа, сон, лишь обостривший усталость, и опять аудиенции. Эриан принимал вассальные клятвы и соболезнования. Подтверждал обещания и привилегии, данные отцом. Выслушивал сообщения и просьбы. И весь день Верховный жрец был рядом, за спинкой кресла наследника, подле пустого трона. Его тихие, всегда уместные подсказки – этому надо польстить, того припугнуть, здесь проявить скорбь и понимание, этому доверять нельзя, тот будет верен до смерти, – оказались бесценной помощью. К вечеру изможденный Эриан уже почти не вникал в слова посетителей, положившись на советы жреца.

Именно жрец подсказал расторгнуть перемирие с еретиками. Делегация, приглашенная императором Атуаном на праздник, получила охранную грамоту при условии, что покинет пределы Империи в течение месяца, а герцог Сориан – приказ подготовиться к приходу императорских войск.

Мысль о войне слегка взбодрила Эриана, он даже улыбнулся герцогу.

А вечером, когда последний посетитель оставил тронный зал, вошла дама Истрия. Вошла и опустилась на колени, склонив голову. Эриан в волнении сжал подлокотники кресла.

– Ваше величество, – негромко начал жрец.

– Выйдите все, – приказал Эриан.

Придворные один за другим покинули зал. Стража, повинуясь жесту императора, тоже.

– И вы, ваша святость.

Поколебавшись, жрец подчинился.

Истрия стояла на коленях, не поднимая головы. Эриан ждал ее слов, но молочная мать молчала.

– Встаньте, дама Истрия, – не выдержал он.

Она поднялась, и Эриан первым отвел взгляд.

– Что вам угодно?

– Правосудия, ваше величество.

– Правосудия? Что же, убийцу моего отца ждет правосудие. Вы можете не беспокоиться, дама Истрия.

– Вот как ты заговорил, Эриан? Помнится, ты называл меня матерью!

– Это было прежде, чем отец пал от руки вашего сына.

– Карий не убивал его!

– Вы напрасно тратите силы, – устало произнес Эриан. – У меня довольно доказательств.

– Кто дал тебе их? – воскликнула она. – Жрец, который всегда был ему врагом? Продажная сучка Лаита?

Эриан пораженно поднял глаза.

– Вы забываетесь!

– Нет, Эриан! Я поклялась моему сыну, что ты узнаешь правду, и вот что я скажу, ваше величество: если ты поверил этой сучке, то меня, женщину, вскормившую тебя грудью, ты выслушаешь! А потом, потом, если хочешь, казни меня вместе с моим сыном!

Взгляд императора встретился с ее гневным взглядом. Молчание длилось целую вечность, и только поняв, что его щеки намокли от слез, Эриан вскочил. Подбежал к ней, взял ее за руки. Прижал ее ладони к своему пылающему лицу.

– Прости меня, – попросил он хрипло. – Я сам для себя как незнакомец. Отец… Все как дурной сон. Не могу поверить, что его нет.

– Я тоже, – прошептала Истрия. – Не могу…

Эриан отвел ее к креслу наследника, усадил. Опустился на пол у ее ног. Слезы рвались наружу, и Эриан позволил им течь, уткнувшись в колени кормилицы, чувствуя на волосах ее ласковую руку.

– Мой Эриан, – прошептала Истрия. – Мой бедный мальчик…

– Я целый день слышу сочувственные речи, – сказал он, не поднимая головы. – Но, кроме тебя, никто его не оплакивает!