Юность. Автобиография… почти. Книга третья. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»

Самым главным своим достижением я, конечно же, считал операцию «Антиревизор» (даже «Антитаракан» казался мелочевкой), которая подтвердила талант друзей в театральном искусстве. Они даже сами признавались, что это им понравилось, а я на радостях восемьсот рублей выиграл. Даже не знаю, как это получилось. А интересно, где сейчас Наталья Семеновна и Николай Алексеевич? Вспоминают ли о заместителе директора с «шоколадными шариками» на деликатес? Оставим их в покое, а то, чего доброго, снова заявятся. В этот раз подготавливаться мне будет некогда и все пойдет коту под хвост: от цирка отвернется администрация города, вновь повысятся налоги, снимутся льготы, отберут автобус, а поездка в Хаген превратится в несбыточную мечту.

«Не допустить!»

В Германии нужно показать только самое лучшее, то, что действительно считается мастерством. Попытаться завоевать симпатию зрителя и влюбить его в свой талант. Он должен как бы окунуться в цирковую жизнь, при этом оставаясь далеко за ее пределами. Мы и только мы должны отработать каждый номер, доведя его до совершенства и не творить ту халтуру, какую иногда показываем в детских садах или школах. Там ни у кого не должно быть отговорок вроде: «Живот болит», «В ухе стреляет», а также «Желудок свело» и «Мозги скрючило». Здесь ничего подобного не пройдет – останешься лишь на последнем месте, если там такая система счета.

«Напомнить!»

К тому же Жене нужно посоветовать сбросить пару лишних килограмм, да и Свете эта процедура не помешает. Ладно, Бог со Светой! Она только в жонглерах, эквилибре на цилиндре и еще каких-то танцульках-плясульках. Фоменкова же почти в каждом номере, а с ее весом не то, что вазу, пластический не сделаешь – столик сразу сломается!

«Убедить!»

Это мой первый и последний день, когда я сидел и размышлял не только о себе и новых фокусах, но и об артистах цирка, звездочках этого непростого искусства. Больше, как ни пытался, не мог вернуться к этой теме: то времени свободного не было, то постоянные непонятные звонки отвлекали, то друзья валили толпами, как на заседание Государственной Думы. По моему мнению, двадцать девятое мая – самый удачный из всех дней, так как я морально готовился ко всему худшему, даже если ничего плохого и не должно было произойти. Если бы я только мог все логично расставить и додуматься, что может произойти, то, конечно же, все сложилось бы не так. Ничего лишнего знать нельзя! Но на сей раз повезло. Только благодаря… Рано! Слишком рано Вам знать то, что случится в ближайшем времени, а для меня уже в прошлом.

День десятый

Проснулся я настолько поздно, что времени хватило только на то, чтобы перекусить вчерашней стряпней. В цирк вовремя, конечно же, не попал – трамваи подвели (хорошо, что вообще добрался – забастовка у них там что ли). Хотел попросить Мишку подбросить до шатра, но того дома не оказалось. Сказали: «На рыбе с Лешей». Опоздал на двадцать минут. Хорошо, хоть с черного входа вошел да в гримерке переоделся – успел. Буквально минуты через три дверь открылась и вошла Любовь Васильевна.

– Ты здесь? А мы думали, не пришел. Что случилось? Все на манеже репетируют, а ты? Последнее официальное занятие как-никак.

Облегченно вздохнув, я откинул голову к спинке кресла и просидел так без движения несколько минут. Посмотрев в большое, на всю стену, зеркало, я провел по его краю рукой, вспоминая прошлое. Интересно было бы знать, куда подевалась Корабовкина. Почему ушла?

Встав, осмотрел комнату, которую в этом году видел почти что впервые, не считая того одного-единственного раза, когда прятался от буйной каратистки Светы и не менее опасной Ани. Тогда мне не довелось подобающим образом осмотреться и найти изменения. Пока время разрешало, я сделал это сейчас. Перестановок особо не было, разве что убрали пару больших и никому не нужных ящиков, которые лишь захламляли гримерную и мешали пробраться к более нужным вещам. Любовь Васильевна когда-то на днях говорила, что в эту комнату они заходили редко. Во-первых, других хоть отбавляй, а во-вторых, где-то в глубине души все же надеялись на мое возвращение, и оно не заставило долго ждать.

Еще раз обведя глазами знакомые коробки с теми же самыми этикетками и полуразвалившийся диван, располагавшийся напротив окна, я, закрыв глаза, вздохнул и вышел в коридор. Здесь, как всегда, не хватало пары-тройки ламп дневного освещения, но зато стало не так грязно и намного теплее. У противоположной двери, если артисты не поменяли комнатки, не стояло ни одной коробки. Неужели Иннокентий, которого я так хорошо знал, как мне кажется, стал меняться в лучшую сторону? Не может быть. Он, наверно, ждет более подходящего случая, намереваясь сотворить какое-нибудь грандиозное шоу с вовлечением в него некоторых девчонок. Я бы даже посоветовал, над какими проводить эксперименты, если, конечно, случай представится. Что ж, пожелаем ему удачи и надеемся в скором времени увидеть его задумки в реальной жизни. Этот мальчик без дела сидеть не может. У него прямо руки чешутся на всякие крупномасштабные затеи. Его хлебом не корми, дай только в кого-нибудь из катапульты яйцами пострелять!

Манеж был освещен многочисленными прожекторами, а на нем проводили свое последнее занятие в уходящим цирковом году девчонки и мальчишки. Толпа оказалась настолько огромной, что некоторым не хватило места, но они не отчаивались и перебрались за бортик круга – поближе к зрительному залу. В этот час, он, как и подобает, был пуст. Только в одной его части сидело шесть ребят с Кешей – видимо, репризу новую разучивали. А почему бы и нет? Подумаешь, на каникулы уходят! Что из этого? Летом отдых для всего организма, но одной-двумя пантомимами праздник не испортишь, да и друзьям-соседям можно будет посмеяться вместе.

В центре, как всегда, Фоменкова с Конарейкиной – их излюбленное место. Разучивая новые трюки в дуэте акробатов, они мало-помалу оттесняли от себя всех остальных, а те вовсе не сопротивлялись и не высказывали свое недовольство. Это и понятно! Не дай Бог Женя ногой в нос – все, ты в нокдауне! У нее не заржавеет.

Аня, Света, Ксения и Вероника «толкались» своей компанией, разбрасывая во все стороны мячи, булавы и кольца. У Колошиной получалось лучше всех, но и остальные не отставали в мастерстве. Самой проворной из четверки была Анюта (как ее ласково называли подружки). Девочка ловила мячи даже в тех позициях, когда они казались безнадежно пропущенными. За феноменальную ловкость брат Веры в шутку, конечно же, называл ее «Аня – длинная рука!»

Чуть-чуть левее от них, рядом со столиком руководителей, расположились две Оли (Подчечуйкина и Микробывая соответственно). Они, в отличие от квартета профессионалов, только-только освоили все приемы с тремя мячами и перебрались к кольцам. Чудо свершилось! Я даже не мог прогнозировать, когда они освоят и это ремесло – слишком уж долго перебирались на вторую ступень жонглирования.

Сразу же за Женей с Настей по лестнице лазил Вячеслав. Радовало то, что в этот раз подпиливать ее никто не собирался. Каким был настырным мальчишкой, таким и остался. Вот скажите мне, почему он все время приставал к Фоменковой? Других разве нет? Да она его как пнет, тот со своей лестницей в зрительный зал улетит. Не советовал бы я ему дергать ее за косички – сразу придавит, моментально. С этой девчонкой только Иннокентий умел разговаривать, ну и я еще, если было о чем говорить.

В метре – двух от меня, а следовательно, от входа за кулисы – Древний и Продвинутый тренировались с булавами, сделанными из пластиковых бутылок.

Репетиция шла полным ходом, и в этот день каждый старался приложить максимум усилий для того, чтобы овладеть выбранным жанром. Но что можно сделать за полчаса до ее окончания? Практически ничего. Время неумолимо двигалось вперед, и Любови Васильевне все же пришлось собрать детей на манеже, призвать к порядку и добиться полной тишины. Женщина знала – за лето многие не вернутся в коллектив, но это обстоятельство ее не особо волновало: у нее были мы – базовый состав цирка.

– Сегодня последнее занятие, – говорила она. – Надеюсь, в сентябре мы со всеми увидимся вновь и создадим новую оригинальную программу. У меня уже сейчас есть некоторые задумки, но для их воплощения в жизнь нужны вы! Все вы! Я надеюсь, что никто не бросит цирк и пойдет с ним по жизни дальше, как это делаем мы! На сегодня занятие окончено! До сентября!

Все сразу оживились, зашуршали пакетами, сумками и стали собираться. Остались лишь только те, кто был готов к поездке. Они сидели, переговариваясь друг с другом, и даже никуда не спешили уходить, как это обычно бывало после репетиций. Когда удалились все не участвующие в предстоящем выступлении, Любовь Васильевна осмотрела детей, по-видимому, вспоминая то, что происходило с ними ранее: их неудачи и победы, пропущенные выступления и многодневные гастроли. Годы пролетели за одну секунду! Вся их жизнь протекла здесь и сейчас женщина думала об их первом появлении, когда они приходили совсем маленькими и ничего не умели.

– Вы, наверное, знаете, для чего я вас попросила задержаться. Речь пойдет о гастролях в Хагене. Так как все согласны на поездку, еще раз переназначим день занятий, по которым вы будете приходить, чтобы усовершенствовать свое мастерство, ведь там должно пойти самое лучшее. Остановимся на настоящих репетициях, то есть вторник, четверг и суббота, но ко всему прочему добавим еще и воскресенье. Время проведения занятий с девяти до шести часов, в зависимости от сложности номера.

Она сделала паузу.

– Подготовку начнем со вторника, а пока можете отдыхать. Все сведения и более подробную информацию получите в первый день. Пока это все, что я хотела вам сообщить. Увидимся четвертого июня!

Наступила очередь расходиться по домам и нам. Я, не спеша направился к своей гримерке, обдумывая то, чему я должен научиться за столь короткий срок. Проходя мимо полуоткрытой двери комнаты директора, я услышал голос Сергея Дмитриевича – он ушел сюда минуты две-три назад, когда услышал, что звонит телефон.

– Кто? Наталья Сергеевна? Вы не ошиблись номером? Да… цирк. Хотите прийти? Когда… Недели через три? Вы в Париже… Позвольте спросить, какое отношение вы к нам имеете? … ревизоры… Конечно-конечно, можете приходить в любое время. Ждем!

У меня больно ёкнуло сердце. «Сглазил, блин!» Всю дорогу домой меня преследовали неприятные мысли и черные соображения по этому поводу. Я понимал, что все рушится. Вся построенная мной пирамида рассыпается на глазах. Нужен ответный ход – быстрый и четкий, который изменил бы ближайшее будущее.

Войдя в квартиру, я от злости и обиды зашвырнул свой пакет за шкаф, который так в последствии и не нашел; разломал «нечаянно» полку с ботинками и, включив музыку, поудобнее устроился на диване, собираясь отвлечься и расслабиться.

Телефонный звонок прервал все мечты. В тот момент я был готов его выбросить.

– Это Любовь Васильевна! Я забыла сказать тебе на репетиции, чтобы ты во вторник пришел с Сашей. Возможно, в Хагене помимо гимнастки на трапециях будет шест. Сообщишь ему?

– Конечно.

– Удачи!

«Макар» помрет от радости, когда узнает о своем невиданном счастье. Вот что значит быть в цирке, жить цирком, дышать цирком…

Вновь звонок.

«Боже, когда это все закончится?»

– Алло.

Тишина как в подземелье. Наконец через секунду на другом конце линии кто-то громко кашлянул, отчего у меня стрельнуло в ухе, и девичий голос произнес:

– Позовите, пожалуйста, Игната!

– Да, я слушаю.

– Привет! Чем занят?

В голове пронесся поток возможных ответов, и я остановился на одном, более или менее правдоподобном.

– Стихи учу.

С чего бы мне учить стихи? Ну да ладно.

– А зачем?

– Так… для общего развития.

– Ах ты просвещенный наш…

«Откуда ко мне занесло такую мымру? Кто она вообще такая? Что нужно? Может, беженка по телефону – хлеба просить будет?»

– Давай встретимся!

«Вот! Я знал, что это беженка! Нутром просто чуял».

– Пожалуйста. Где?

– У магазина «Исай». В субботу. Устраивает?

Закрыв ладонью трубку, я отсмеялся в сторону и продолжил:

– Вполне.

– В пять!

– Хорошо.

– Тогда пока!

– Ага.

«Что за народ пошел? Никогда не дадут спокойно провести выходные дни в свое удовольствие. Обязательно кому-то нужно позвонить и испортить весь день. Ладно, схожу, посмотрю на нее. Хлеба только нужно взять побольше! Вдруг не одна придет.

Значит, до субботы…»

Гармония… Все должно гармонировать друг с другом. Все должны гордиться тем, что занимаются в цирке! Такое искусство должно жить вечно!

Цирк считается уникальным, и не потому, что в городе подобного нет, а из-за того, что простые дети: мальчики и девочки – добиваются всего, если ставят перед собой такую цель. Главное желание!

Некоторые участники могут даже конкурировать с более взрослыми и опытными артистами… В руках детей все!

С прискорбием хочу сообщить, что операция «Вихрь-антиревизор-два» начинается!

Посмотрев наконец на озарившееся лучами солнца небо, а потом на будильник, Евграфий Порфирьевич понял, что опоздал. Так и не найдя времени сомкнуть глаза, мужчина с трудом доехал до больницы и, поднявшись к себе, запер дверь, рухнув на кушетку практически без признаков жизни.

Бурлящий рабочий день пролетел мимо незамеченным. Приходивший следователь наткнулся на глухую закрытую дверь и, прождав несколько часов, удалился ни с чем. Надоедавший телефон пришлось отключить, а мобильный оставить в выключенном состоянии вплоть до самого выхода из больницы. Мимо регистрационного стола Евграфий Порфирьевич пробирался тайно, словно разведчик, пытающийся оставить гестапо после сотворенной диверсии. Никто не видел, как заведующий покинул место работы, сел в автомобиль и направил его в сторону своего дома.

В дверях квартиры уже торчала сложенная в несколько раз записка. Развернув ее, Евграфий нахмурился и тяжело задышал.

«Здравствуйте, Евграфий Порфирьевич» Целый день не мог застать вас ни на работе, ни дома. Что ж, вы занятой человек. Еще раз взываю к вашему благоразумию. По крайне мере два человека отчетливо видели и могут дать показания, что именно вы забрали дневник Игната Андреевича из больницы и увезли его, как предполагается, домой. Не обманывайте нас! Отдайте его на время следствия, а потом можете читать его сколько угодно!»

«Лиза и Аглая в очередной раз подставили меня. Что ж, все играет не в их пользу. Придет время и им не помогут ни слезу, ни уговоры, ни мольбы. Недоученная практикантка и пенсионерка… Вряд ли после моих характеристик их смогут взять на какую-либо другую работу».

Мужчина смял письмо, не поленился спуститься к мусоропроводу и с облегчением отправил его в полет до первого этажа по зловонно пахнущей трубе. Сморщив нос и чихнув от витающего вокруг этого места «аромата», Евграфий вернулся в квартиру.

Заварив кофе, он несколько раз пытался начать его пить, но так и не смог сделать ни одного глотка из-за проносящихся в голове мыслей. Взявшись за голову, мужчина достал с кухонного ящичка бутылку коньяка и, налив, сел в кресло-качалку.