Всадник ищет Амонну

– Это не твой ребенок!

– Так, ну тут все понятно. Советник, подойдите, мне нужна ваша помощь.

Того, что произошло дальше, я никак не ожидала. Дженис снял с себя пиджак, отбросил его на пол и закатал рукава. В два шага он оказался рядом со мной и попытался схватить за предплечья.

– Не сопротивляйся, – ласково сказал он.

В ответ я дернулась, руками выбивая из рук доктора металлический поднос. С шумом и всплесками содержимое подноса разбилось вдребезги.

– Ничего страшного, – доктор достал из кармана ещё один пузырек, внутри которого были круглые капсулы. Достав одну из них, он поднес ее к моему рту. Я отвернулась.

– Я могу? – доктор коротко спросил Джениса, тот кивнул.

– Потерпите.

Это было последним, что сказал доктор. После этого он схватил меня за лицо, надавил на щеки и насильно заставил проглотить капсулу. Я сопротивлялась, но Дженис крепко меня держал. Оттолкнуть доктора ослабевшими ватными ногами тоже не получалось.

– Ну вот и все! Не так страшно, как кажется, правда? – он отошел, отряхнул руки и засмеялся.

Хватка Джениса ослабла, но рук он не убрал.

– У тебя есть время, чтобы поправиться, – под словом поправиться он, конечно же, имел в виду передумать.

– Иди к черту, – я снова попыталась высвободиться от его рук.

– Оставлю вас наедине, – звонко объявил доктор. – Здесь все приберут, когда монна соизволит отдыхать.

Когда дверь за ним захлопнулась, Дженис наклонился совсем близко.

– Я никогда не считал себя счастливчиком. Все, что у меня есть, досталась мне тяжёлой работой и терпением. Но вчера… – его ноздри затрепетали, – был лучший день в моей жизни. У капитана никогда не будет прежнего статуса, он уничтожен. А ты… – он силой протянул меня к себе, – за всё мне заплатишь, на том самом столе, за которым ты вчера сидела. Это только начало, поняла?

Я запрокинула голову, чтобы ответить ему, но было поздно. Лекарство действовало, и я теряла контроль. Веки стали тяжелыми, зрение потеряло остроту. Все, чего я хотела – спать.

– Вот, – он наклонился к моим губам, – такой ты мне нравишься куда больше.

Дженис набросился на мой рот и снова поцеловал против воли. Руки исчезли с плеч и набросились на бедра. Он целовал и сжимал меня так, будто хотел растерзать.

Я замахнулась, чтобы ударить его, но рука безжизненно упала, а сама я провалилась в сон.

***

Уверенно шагая вдоль оживленного прохода, я прикрывала лицо высоким белым воротником. Заплетенные в тугую косу волосы аккуратно были спрятаны под беретом, которые носила обслуга госпиталя.

Пряча взгляд, я осторожно перебиралась из одного укромного места в другое. Нужно было как можно быстрее выбраться отсюда незамеченной. Слишком большая обувь делала шаги неуклюжими, и несколько раз я привлекла к себе внимание беседующих между собой просителей и докторов.

Того, кто пичкал меня сонными капсулами, нигде не было. Последний раз он навестил меня несколько часов назад. Хотел, чтобы я приняла какое– то новое лекарство.

Сдерживая порыв невыносимой злости, я нацепила глупую улыбку и согласилась. Послушно положила пилюлю на язык и запила водой, остатки которой случайно расплескала. Доктор остался доволен и пожелал мне хорошего дня, перед уходом добавив, что пришлет кого– нибудь для уборки.

На это я и рассчитывала, когда вместо борьбы начала повиноваться и делать, что велели. Сначала он всегда просил меня открыть рот, чтобы проверить, проглотила ли я лекарства. Но перестал это делать, как только наше общение улучшилось.

Проглатывать капсулы я, конечно же, перестала. Прекрасно зная, какой у них эффект, мне легко было изобразить сон во время проверок.

Когда доктор ушел, я вскочила и начала наводить беспорядок. Разбросала по полу остатки еды, сняла постельное белье и также раскидала его в разные стороны. Я знала, что никто из обслуги не скажет мне ни слова. Как бы ни было отвратительно признавать, но тут мне своим враньем подсобил Дженис, солгав всем, что я его невеста.

Поэтому относились ко мне аккуратно. Все, кроме доктора, который не мог отказать своему заказчику в его капризах. Во время одного из визитов, как раз, когда под действием капсулы я должна была спать, доктор привел Джениса.

– Видите, – он говорил обо мне, пока я изо всех сил старалась лежать неподвижно, – самая маленькая дозировка справляется прекрасно! Лекарства она принимает покорно, поведение отличное. Словом, – замешкался он, – думаю, монна смело может возвращаться домой, лекарства я пропишу.

– Рано.

– Демонице, которая носит под сердцем дитя, нужна свобода, – грустно и приглушенно произнес доктор.

– В Наймарре наступили тяжелые времена. Мы ожидаем диверсию от милитаров в любую минуту.

– Да вы что? – судя по тону, доктор был шокирован, впрочем, как и я.

– Не стоит волноваться, у нас есть ресурсы подавить… кого угодно.

Доктор ничего не ответил. Тишину нарушили шаги Джениса, который подошел к моей кровати. Я лежала на боку, спиной к нему. Он подхватил одеяло и в заботливом жесте натянул его повыше. Ладони советника были холодными. Я мысленно просила его поскорее уйти. Но он не ушел.

Вместо этого он наклонился и поцеловал меня в лоб, а затем холодная рука скользнула под одеяло и противно сжала грудь. Я даже услышала его сдавленный стон. Мерзавец делал это со мной при докторе, пользуясь тем, что я должна быть под действием лекарств.

– Хорошо, – внезапно оторвался от меня он, – я заберу ее домой. Но мне нужно, чтобы вы выписали ей сильные успокоительные.

– В этом нет нужды… – наивно возразил доктор, но тут же опешил и добавил: – Хорошо, как скажете.

– Ей нужно много спать, чтобы набираться сил, – напоследок он еще раз наклонился за поцелуем, снова до боли сжав мою грудь.

В ту ночь я ревела от беспомощности, но все– таки собралась с мыслями – слезами тут точно не помочь.

Когда наконец пришла женщина из обслуги и поставила на пол ведро с инструментами для уборки, я быстро и внимательно ее осмотрела. Мне нужно было, чтобы наш размер одежды был примерно одинаковым – тогда мне будет проще слиться с персоналом.

Не проронив ни слова, женщина встала на четвереньки и принялась собирать с пола разбросанные куски еды. Я сидела на кровати, держа одну руку под подушкой. Сердцебиение зашкаливало, в горле пересохло от нервов. Как бы я ни хотела этого не делать, другого шанса может не быть! Зажимая в руке осколок от стакана, я подскочила к уборщице и приказала раздеться.

Быстро натянув на себя белую форму, я бросила женщине больничную рубашку.

Та снова повиновалась, но не потому, что была напугана, а потому что знала, что обман раскроют и шансы у меня ничтожные. Я и сама это знала, поэтому времени решила не терять.

– На, – достала из– под матраса несколько пилюль, которые мне давал доктор и бросила ей, – глотай!

– Не буду! – сопротивлялась женщина. Мне пришлось приставить кусок стекла к ее горлу и блефовать.

– Я сказала, глотай!

Женщина взяла с пола лекарства и запихала себе в рот. Я заметила, что она ничего не проглотила, пришлось сильнее надавить на горло осколком.

– Последний раз предупреждаю, мне терять нечего! – я говорила правду. Если Дженис найдет способ меня сломить, пусть даже используя капсулы, то мне конец.

Губы женщины задрожали, и она проглотила капсулы. Даже открыла рот и подняла язык, чтобы доказать, что у неё во рту ничего нет. Я так и продолжала сидеть на корточках с вытянутой рукой и куском стекла, пока моя заложница не начала засыпать. Оттащив женщину к кровати, уложила ее на бок, создав силуэт спящей себя.

Я вышла за дверь и закрыла её ключом, который висел в связке на ремне обслужницы. Найдя укромный уголок, принялась рассматривать выцарапанные на других ключах буквы. «Ключи распределялись по цвету и этажам!» – догадалась я. Значит, мне нужен первый этаж.

Я обрадовалась, и, прихватив ведро, направилась искать выход, но это оказалось не так легко. Я бродила по госпиталю уже приличное количество времени. Здание было старым, видимо, пережило не один ремонт, поэтому лестницы находились в разных местах, а где– то вместо проходов были тупики.

Все так же пряча лицо за высоким воротником, я чудом добралась до самого нижнего этажа, который оказался пол землей. Черт! Здесь было темно и холодно, никаких окон. Вместо деревянных двери были железными и толстыми. А запах царил абсолютно тошнотворный.

В голубом коридоре было так пусто, что от стен отбивалось эхо собственных шагов. Мне уже показалось, что я в очередной раз забрела в тупик, как в нос ударил свежий воздух. Осторожно прошла вперёд и увидела узкий просвет, через который виднелась улица. С трудом сдерживая ликование, я продолжала так же спокойно идти вперед. Еще неизвестно, что там на улице. Да и где именно находится госпиталь, я не знала. Что, если он где– нибудь на окраине? Из своего окна я видела только деревья и парк. Никакого намёка на более точное место нахождение.

Я осторожно коснулась дверей с тяжелыми железными замками и прислушалась. Как же меня обнадежила тишина! Никаких голосов, шума экипажей или животных. Только свежий воздух.

Минутная радость испарилась стоило мне ступить за порог госпиталя. В животе неприятно запорхали бабочки. Оглядываясь по сторонам, я пыталась понять, где нахожусь. Передо мной расстилалось сухое дорожное полотно с характерными следами колес. А там дальше трава, деревья и лес. За спиной гордо возвышался госпиталь. Я предположила, что вряд ли это был парадный вход для пациентов и гостей. Стена облуплена, на двери затертые временем следы рук.

Стоило немного отойти от здания, как взглядом я наткнулась на то, что меньше всего ожидала увидеть. Уставившись прямо на меня, в тени деревьев стояла кобылка с повозкой. Совершенно обычная, если не считать того, что это была точная копия кобылки Рамиса!

Не может этого быть! Оборачиваясь по сторонам, я подобралась к животному. Это точно была она. Рыжее пятно на боку в форме сердца не оставило сомнений. Неужели он здесь? Я обрадовалась, но бдительности терять не стала.

Снова оглянулась по сторонам и быстро обошла деревянную повозку. Интересно, что Рамису здесь понадобилось? Неужели он узнал, что меня здесь держат против воли?

Задавая себе все эти вопросы, я приподняла край мешковины, который закрывал содержимое повозки.

Сама не понимая как, но я смогла сдержать крик ужаса и вовремя зажала рот. В повозке лежали посиневшие тела мертвецов! Не веря своим глазам, я брезгливо схватилась за край мешковины и дёрнула его обратно, чтобы прикрыть находку.

Кто эти два мертвеца, которых Рамис привёз в госпиталь?!

Я думала, что здесь содержат только живых. Хотя… не зря на нижнем этаже было так холодно и совсем не было окон. Один только запах сводил с ума, но я почему– то решила, что так воняет от ведра обслужницы.

К лицу прилил жар и меня затошнило. Я опустилась на четвереньки, пытаясь сдержать приступ, и краем глаза заметила, что со стороны госпиталя кто– то движется в мою сторону. Саму меня, к счастью, полностью закрывала повозка.

Человек в одежде обслуги, как и я сама, толкал перед собой длинную кровать на маленьких колёсах. Я видела такие в коридорах госпиталя – на них перевозили пациентов. Чем ближе незнакомец подходил, тем страшнее становилось. Что, если он заметит кобылку, которая запряжена в телегу с двумя мертвецами? Интересно, какими пилюлями доктор напичкает меня тогда?

Готовясь сорваться на бег в любой момент, я не сводила взгляда с человека, который приближался ко мне всё ближе, усердно толкая перед собой ношу.

– Рамис? – не выдержала я, когда наконец увидела худое лицо с большими зелеными глазами.

– Аврора? – алхимик удивился совсем не меньше меня.

– Ра, почему у тебя в телеге два мертвеца? – шёпотом спросила я, потому что не могла поверить в то, что говорю.

– Три, – Алхимик приподнял белую ткань, под которой было ещё одно синеющее тело, – а ты почему ты здесь?

– Длинная история. Дженис запер меня здесь, и я… пытаюсь сбежать.

– Вот ублюдок! – Рамис стиснул зубы. – Нам нужно загрузить его в тележку тоже, – он указал рукой на тело под белой тканью, – и если ты мне поможешь, то мы уберемся отсюда в два счета. Обещаю.

– Как твоя кобылка справится с тремя мертвецами и нами? – не понимала я.

– Доверься мне, – он отодвинул мешковину и взяв обмякшее тело под плечи, переместил его в телегу. Я помогала, удерживая одновременно две ледяные ноги и приступ тошноты. Рамис достал из кармана маленький сверток, в котором лежали три медальона передачи. Быстро проверив их сохранность, он спрятал их за пазуху.

Я старалась не смотреть на мертвецов и еще сильнее не думать, зачем они нужны Рамису. Но когда он собирался обратно накрыть их, я внезапно поняла.

– Рамис, это же… – я хватала ртом воздух, – зачем тебе милитары?

– Позже объясню, залезай, нам пора! – поторопил он.

– Нет, ну почему же? Объясни сейчас! – рядом с нами внезапно появился Дженис Блек. – Это самое занимательное зрелище из всех, которые я когда– либо видел. Хотя опоенная лекарствами и переодетая обслужница в ночной рубашке Авроры тоже была крайне необычной находкой.

– Хотел навестить меня сразу после того, как мне дали лекарство посильнее?! – презрительно выплюнула я.

– Хотел тебя отыметь. И да, для этого мне нужно было тебя навестить, – советник засмеялся, расправляя плечи, будто наслаждался собой в этот момент. – И я знал, что рано или поздно ты попытаешься сбежать. Ну же, Рамис, зачем тебе три мертвеца, которых зарезал твой бешеный дружок?

Алхимик молча встал передо мной, отгораживая от Джениса.

– Что, не скажешь? – советник притворно поджал губы. – Жаль! Думаю, стражи тебя разговорят… – Дженис запнулся, хлопнул себя ладонью по шее и упал на колени. Несколько секунд он пытался подняться на ноги, но потом всё же упал лицом в землю.

Я ничего не понимала, пока в шоке не повернулась к Рамису. Во рту алхимик держал небольшую трубочку. Заметив вопросительный взгляд, он пояснил:

– Я предполагал, что этим может закончиться. Как ты сама понимаешь, я не очень силён, чтобы драться на кулаках, – глядя в мои удивленные глаза он добавил: – деревянные иглы, смоченные в растворе яда фатуса. Безвредны.

Рамис быстро оттащил тело Дженниса немного поодаль, за деревья. И убедившись, что на нашем пути больше никого нет, направил кобылку к выходу. Как я и ожидала, бедняжка еле справлялась с ношей. Рамису пришлось её то уговаривать, то ругать, но и это не помогало.

Каким– то чудом мы выехали на дорогу, и мне хотелось плакать от отчаяния! Мы точно были не в городе, а где– то за его пределами. Один Всевышний знает, сколько нам ещё ехать. И сколько выдержит бедная кобылка.

Мои опасения развеялись, как только мы доехали до первого поворота. Привязанный к дереву у оврага, там стоял великолепный черный конь, и в нем я узнала своего давнего знакомого.

– Аврора, это Мрак, и он повезёт нас в наш временный дом, – бодро заявил Рамис.

Глава 28

К новому, как выразился алхимик, дому мы подъехали через несколько часов.

Небольшое деревянное строение стояло прямо в лесу. Гладкая треугольная крыша почти полностью заросла плющом. Небольшие окна располагались слишком близко к земле, видимо, дом просел со временем. Сбоку была пристроена потрёпанная временем каменная труба.

Сейчас, когда опасность быть пойманными отступила, мне стало немного легче на душе. Но стоило задуматься о содержимом телеги Рамиса, как желудок скручивало узлом. Я бережно положила руку на пока ещё плоский живот. Через пару месяцев он начнет расти. А потом…

Кристиан не просто не вернулся, его приближенные милитары убиты. Значит, произошло что– то ужасное, страшное, непоправимое…

Я уперлась ладонями в колени и попыталась надышаться свежим лесным воздухом. Рамис в это время копошился над телегой, поднял мешковину и передвинул тела. Во время поездки по неровной дороге они скатились в кучу. Я удивлялась, как он может быть настолько спокойным, собранным и даже заинтересованным?!

Алхимик тем временем отряхнул руки и побежал в дом. Скрипучая дверь нехотя распахнулась, и худой силуэт исчез в темноте помещения. Но совершенно ненадолго. Пару мгновений позже он выкатил из дома деревянную кровать на колёсиках со стопкой сложенных белых покрывал. Поскольку их было три, я поняла, что они для милитаров.

Он откинул мешковину в сторону и завернул каждое из тел в белое полотно, затем уложил их на кровать и закатил в дом.

Я наблюдала за этим в абсолютном шоке. Неужели Рамис сошел с ума? Зачем ему мертвецы? Если бы он хотел их закопать, это было бы объяснимо. Но все выглядело так, будто он хотел их спрятать.

На ватных ногах я вошла в таинственную избушку. Как же я ошибалась! Оказалось, что избушка совсем не маленькая, да и не избушка вовсе, а самый настоящий добротный дом. Стены были обиты свежевыкрашенными бревнами – запах краски, пусть и остаточный, я чувствовала особо остро. Пол отмыт начисто, как и окна. Никакой пыли или паутин.

Большие куски старого камня выложены вокруг очага высокой аркой. Я шагнула вглубь и увидела развешанные под низким потолком пучки трав. В углу стояли несколько заколоченных деревянных коробок, а прямо над ними располагалась деревянная лестница, ведущая на чердак.

Но мое внимание привлекла другая лестница, та, что была спрятана в тени противоположного угла. И она устремлялась вниз.

Смотря под ноги, я осторожно подошла к широкой шахте, по краям которой с потолка свисали четыре крепления.

Повертев одно из них в руке и прикинув расстояние между ними, поняла, зачем они Рамису. Так он переместил тела воинов. Ступив на шершавую ступеньку, я почти на ощупь спустилась вниз.

Темнота закончилось так же быстро, как и началась. Я и понять не успела, как очутилась в новой лаборатории. Вот почему старая была вычищена, он попросту перенёс все сюда.

Потолок и стены были обшиты тяжелыми железными пластинами, в которых виднелись крючки для множественных лантерн. Понятное дело, что в подвале окон нет. Хотя это место больше похоже на секретное убежище чем подвал.

На огромном количестве полок лежали книги, бумаги, свертки. В ящиках поблескивали аккуратно упакованные разноцветные колбы. Невооружённым взглядом было видно, что Рамис не успел распаковать всё. Как и вверху, здесь в углу тоже стояли заколоченные ящики. Но ни алхимика, ни мертвецов здесь не было.

Я подняла голову, чтобы найти на потолке дорожки для креплений, и последовала за ними. Интересно, сколько времени заняло выкапывать эти катакомбы? Или избушка изначально была с сюрпризом?

Толкнув тяжелую дверь, я вошла в помещение, где три мёртвых воина лежали, прикрытые белыми полотнами. Я зажала рот, но в этот раз не от ужаса, а от сожаления и страха. Между тонкими кроватями, на которых лежали милитары, суетился алхимик.

Под голову каждого из них он положил небольшую подушку. Белые полотна накрывали широкие белые плечи. Рамис заправил каждую кровать, как заботливые матери делают это для спящих детей. Но милитары не спят, они умерли.

– Ра, зачем это все? Зачем тебе милитары? – страшно было даже подумать, что произойдет с их телами через пару дней.

– Это часть плана, – коротко и звонко отозвался он, проскакивая мимо меня за дверь. Через секунду он вернулся с колбой, в которой лежали голубые шарики. – Прости, я не могу терять больше времени. Необратимые процессы могут начаться вот– вот!

Алхимик продолжал что– то бормотать себе под нос, я решила больше его не отвлекать и просто наблюдала. Рамис осторожно откупорил крышку и пинцетом достал оттуда три капсулы, которые разложил на блестящем металлическом подносе. Неся его перед собой, как самое настоящее сокровище, он вложил по одной капсуле в рот каждому из воинов.

– Что ты делаешь? – еле слышно вымолвила я. – Ты сказал, что у тебя мало времени… Мало до чего?

– До того, как они умрут, – простодушно ответил алхимик, будто его ответ сам по себе должен был все разъяснить.

– Эти капсулы что, оживляют? – не понимала я.

– Именно, – ответил Рамис и, чуть подумав, добавил, – но действовать нужно быстро. Надеюсь, успел.

– Кто их… так? – спросила после недолгой паузы. Идею оживить милитаров я считала отчаянием. Мертвые не оживают.

– Кристиан.

– Так это правда… – я прислонилась к прохладной стене, уже ничего не понимая. – Почему он их… черт, я даже произнести этого не могу!

– Я же говорю – это план.

Я подняла на Рамиса глаза, полные слез, которые не могла и не хотела сдерживать. Вот теперь Кристиан точно преступник, которого ждет суд и заточение под цитаделью.

– Это плата за поединок с Дамианом. Законы, по которым живут демоны, древние и очень жестокие, – он опустил взгляд и грустно улыбнулся собственным мыслям.

– Ты же понимаешь, что не сможешь их воскресить? – я покачала головой глядя на серые лица милитаров.

– «Воскресить» не лучшее слово, но, вообще– то, с очень высокой вероятностью, смогу. Огонь, который течет по жилам милитаров, долго не умирает и отчаянно борется за любую возможность выкарабкаться. И я только что дал ему оружие против смерти.

– Таблетки бессмертия? – недоверчиво предположила я.

– Как раз наоборот, таблетки смерти. Я разработал их для Кристиана.

– Зачем они ему? – от удивления я подалась вперед, пытаясь утихомирить бешеное сердце.

– Это давняя история, – Рамис махнул рукой, но по моему взгляду понял, что рассказать придётся. – Помнишь, как вас в лесу атаковал Фатус? В Кристиана попали несколько ядовитых игл, и он заметил, что это сделало его сильнее. Вернее, сделало сильнее его огонь. Это сейчас он легко перемещается через коридоры, но так было не всегда.

– Из– за яда фатуса он стал сильнее?

– Нет, – выдохнул алхимик, – но он заметил связь и тем самым вдохновил меня на эксперимент. Я раздобыл еще яда и сделал концентрат. И тогда Кристиан принял тройную дозу, которая вырубила его на почти два месяца.

– Так вот почему его не было столько времени. Я думала, что он был в поездке.

– Угу, в поездке на тот свет и обратно, – Рамис покачал головой. – Я тогда думал, что поседею, клянусь. Но он выкарабкался.

– То есть вместо того, чтобы убить, яд делает сильнее?

– Яд убивает, точка. Но вот огонь, как я уже и сказал, отчаянно борется за жизнь.

– То есть ты дал им яд?

– Да. Огонь должен его победить и выжить.

Безумные вещи, которые говорил алхимик, странным образом подчинялись логике. Я помнила капитана той ночью, его блестящие во мраке глаза и уставший вид. Тогда он сказал мне, что скучал. О Боги, как скучаю сейчас я…

– Ра, – я будто очнулась ото сна, – тогда получается, если милитары очнутся, то Кристиану ничего не будет?

– Я… я не знаю, что ответить. Сейчас все стремительно разворачивает не в нашу пользу.

– Что будет, когда вернется Кристиан?

Рамис разорвал взгляд и отвел глаза в сторону, прислушиваясь. А затем навис над лежащим с ним рядом милитаром.

– Я слышу хрип, – тихо сказал он. – Я слышу хрип, он дышит! Адриенн дышит!

***

Когда Рамис говорил о том, что огонь будет бороться за жизнь милитара, я думала, что это было фигурой речи. Милитары были мертвы не один день. И я была уверена, что желание Рамиса их воскресить – это амбиция, фантазия, которой не суждено стать явью.

Но как же я ошибалась! Милитары приходили в себя по одному. Все начиналось с хриплого дыхания. Затем наступал сильный булькающий кашель. Не зря у них под головами были подушки.

Воины не двигались, не говорили, их тела по– прежнему были оплетены синим рисунком вздувшихся вен. Это выглядело жутко и завораживающе, потому что мертвые тела медленно возвращались к жизни. Рамис говорил, что восстановление дыхания – это первая стадия и самая легкая…

Про себя я думала, как это оживление может быть легкой стадией? Но когда милитаров начало скручивать от судорог, да так сильно, что их пришлось привязывать за руки и ноги к бортикам кроватей, я наконец поняла, что он имел в виду.

Победа огня над смертью на самом деле была схваткой за выживание. И отступать смерть не хотела. Днями напролет, почти без сна и отдыха Рамис наблюдал за демонами. Он даже отшучивался, что на чердаке лежанка всего– то одна, и в любом случае спать ему некогда.

Мне это не нравилось. Сколько он так продержится без сна?

Тем временем изменения в моем состоянии становились все более очевидными. Мне было тяжело находиться в избушке из– за обилия запахов. Спасало то, что мы находились в чаще леса, где всегда свежо и можно легко найти тень.

Поскольку Рамис готовился к тому, что милитарам понадобится скрытное место для восстановления, с едой проблем тоже не было. В избушке имелись: сыр, колбаса, чёрствый хлеб, соления и мелкая домашняя утварь вроде тарелок, вилок и стаканов.

Еда меня не привлекала, но я заставляла себя есть. Самой вкусной казалась свежая колодезная вода. Я понимала, что в ней нет никакого особенного вкуса, но именно этой студеной водой мы напивались в жаркие дни лета, когда работы по монастырю было с утра до ночи. Солнце безжалостно опаляло открытые участки кожи послушниц, и единственное, о чем мечтали девушки с потрескавшимися губами – был кувшин ледяной воды из колодца.