Давай поспорим?

Дарья Белова

Давай поспорим?

Глава 1.

Настя.

– Настя, ну сколько тебя можно ждать? Ты должна была уже забрать у меня документы еще полчаса назад! – сказала мой руководитель Людмила Сергеевна.

Людмила Сергеевна – эффектная стерва, которая просит, чтобы к ней обращались исключительно на “Вы”. Хотя ей вряд ли можно дать больше тридцати лет. Ну или мне плохо видно сквозь мои очки, которые ношу уже добрых десять лет, как мне в четырнадцать лет окулист в нашей районной поликлинике поставил близорукость в -4 диоптрии.

– Поезд в метро остановился в тоннеле на целых пятнадцать минут, так потом мы еще и плелись, как будто в пробку попали.

– Вот, эти документы срочно вези в "Логистик Инвест" Багрову Роману Евгеньевичу. Я тебе все записала на стикере. Не перепутай. Там очень важные документы.

– Я все поняла, Людмила Сергеевна. Убежала.

– Ну беги.

Полгода назад я устроилась на работу курьером на три дня в неделю. Это моя вторая работа. Нет, не по счету и записи в трудовой. А в принципе вторая работа. В выходные я работаю официанткой в одном клубе, а в будни здесь, курьером. Год назад наша с мамой жизнь изменилась в очередной раз. Мы узнали, что ей нужна операция на сердце в Германии. Наши хирурги в нескольких московских клиниках за такую тонкую и сложную операцию не берутся. В нашем случае спасут только современное оборудование Германии и руки скрупулезных немцев. И как бы банально это не звучало, но нам нужны деньги. Учеба моя поставлена на паузу. Уже год, как я в академическом отпуске. А руки и ноги теперь трудятся на благо московских богатеев и мажоров с их постоянными силиконовыми спутницами.

Вот так из будущего бухгалтера с высшим экономическим образованием я превратилась в “принеси-подай”. А еще в “привези – отвези”. Иногда хочется свернуться калачиком, уткнуться в подушку и разреветься за весь год, что терпела и не роняла ни слезинки. А потом вспоминаю, что мама – все, что у меня осталось. Она – моя семья. И иду переодеваться в униформу и натягивать дежурную улыбку, даже когда хочется расцарапать лицо молодого парня, который считает, что за папины деньги имеет права оскорблять и указывать мне “мое место”.

– Девушка, вы выходите? – мужской голос вырвал меня из моих воспоминаний.

– Да.

– Ну так выходите! Стоите и проход загораживаете. Воткнули свои наушники и ничего не слышат. Вот молодежь…

Когда папа был жив, он всегда говорил, что имя Анастасия очень сильное. Оно означает “возвращенная к жизни”. Когда кажется, что не осталось сил и терпения, когда опускаются руки, то откуда-то изнутри появляется новый огонек, который разжигает и дает новые силы, чтобы двигаться дальше. "Все будет хорошо", – так всегда говорил папа.

Папа. Он покинул нас с мамой, когда мне было пятнадцать лет. Казалось, была уже взрослая девчонка, но такой противный и колючий подросток, с которым было очень тяжело договориться, ведь у меня на все было свое мнение. Но папа умудрялся найти ко мне подход. Он был мне другом. Всегда знал, как меня поддержать и что сказать. А потом его не стало. Остались мы с мамой. И моей колючести не стало, будто ее папа с собой унес. Или я резко повзрослела. А еще я иногда к нему обращаюсь и прошу совета. Глупо, наверное, выглядит, когда двадцатичетырехлетняя девица запрокидывает голову к небу и что-то бурчит себе под нос. Городская сумасшедшая. Вот как сейчас…

– Ты с ума сошла? Куда ты выперлась на дорогу? Жить надоело? – еще один мужской голос вывел меня из моих размышлений. Более низкий, с небольшой хрипотцой, от которого мурашки разбегаются по спине.

– А вы куда так несетесь? Не видите, что здесь пешеходов много? Понапокупают себе танков и ничего не видят.

– Ты посмотри, какая языкастая. Советую придержать язык в следующий раз, чтобы тебе его кто-нибудь не подрезал за дерзость.

– Не нуждаюсь в советах. Особенно от таких самоуверенных хамов, которые предпочтут натирать приборную панель восковой салфеткой, нежели смотреть на доро…ааа

Моя мысль улетела куда-то далеко, пока меня этот хамоватый тип оттаскивал с дороги, за секунду до того, как там пронесся очередной танк на колесах.

– Все нормально? – взволнованно поинтересовался этот хам и начал меня осматривать, будто я в самом деле попала под машину.

– Нормально. Руки убрал!

– Ты вообще охренела? Я тебя только что из-под колес почти вытащил! Слушай, а может ты из этих? Суицидников? Ну, которые разочаровались в жизни там и решили больше не мучить своим присутствием окружающих? А?

– Да пошел ты…

– Дура!

Нет, я все понимаю, сама виновата. Но такой вот у меня характер: уж если завелась, то меня не остановить. Ну какая я дура? Так, дурочка иногда. А вот он…он…

– Сам ты… дурак! – и ушла в направлении того большого бизнес центра.

Большая башня из стали и стекла. Как бы я хотела приходить каждое утро в такой офис, по дороге купив зеленый чай. Хотя нет, лучше из дома в чашке-термосе. Я забочусь об экологии и выкидывать каждый раз одноразовые стаканчики не для меня. Вот, иду я к этому главному входу, со мной здороваются, все меня знают, ведь я ведущий специалист. А вечером обязательно буду заходить в мамину любимую пекарню за ее любимыми пирожными. Нам же теперь не надо экономить. А в пятницу вечером у меня было бы свидание. С каким-нибудь симпатичным парнем, с которым познакомилась, например, на выставке современного искусства в прошлые выходные.

– Здравствуйте, мне передать документы на имя Багрова Романа Евгеньевича, – сказала я девушке на ресепшене.

– Если лично в руки, то нужно подождать. Роман Евгеньевич на встрече. Будет через пол часа. А вообще, можете оставить у нас, и мы уже передадим.

– Спасибо, конечно, но я подожду.

Я же все время чего-то жду. Сказала я уже про себя. И возвращаюсь мысленно к тому хаму, который спас мне жизнь. Ну да, а как еще назвать то, что он оттащил от дороги, где проехала большая машина? И наверное, не стоило было ему так дерзить. Хоть он и хам. Симпатичный, между прочим. Серые глаза я заметила сразу. Они как у папы. Серые, стальные. Когда он злился, они как две грозовые тучи становились. Вот и у него так же. И губы. Такие мужские правильные губы, которые сжимаются в тонкую линию, когда злится. Интересно, а как он целуется? Боже, Настя, о чем ты думаешь? Такие как он, не то что не обращают внимание на таких как я, они ни во что не ставят. Я для них только девочка “принеси-подай”, а сегодня “привези-отвези”.

– Роман Евгеньевич, Вам документы привезли. Вон девушка сидит, – слышу я.

– Вы ко мне? – подозрительно знакомый голос раздается где-то у меня над головой, что мне страшно поднимать глаза, ведь такая интересная новость мне попалась в интернете. – Ты?

– Ваши документы, Роман Евгеньевич, – ну здравствуй, Рома.

Он стоит напротив меня и буравит своими серыми глазами. То ли изучает, то ли размышляет. Но взгляд точно не предвещает ничего хорошего. Хочется от него спрятаться и укрыться. Но он все молчит и смотрит. Пристально. То глаза в глаза, а то все еще осматривая сверху вниз и обратно. От чего хочется спрятаться еще быстрее. Интересно, а как он смотрит на женщину, которая ему интересна? Также изучает? Опять меня куда-то заносит…

– Документы свои заберете?

– Надеюсь, там не споры черной оспы?

– Нет, всего лишь чума.

– В таком случае, открой ты. Я еще молод. А если и умирать, то хотя бы остаться красивым. Предпочту яд.

– Яд – чисто женский способ самоубийства. Для мужчин лучше застрелиться. Вот, поставьте здесь подпись, что получили документы. И время.

– Ручка есть? В таком случае, ты точно не хотела под машину бросаться. Это же тоже не женский способ самоубийства?

– Смотря, что за женщина. Вон Анна Каренина вообще под поезд бросилась. А это, наверное, похлеще, чем под машину. Так… ручка…

В правом кармане рюкзака у меня всегда есть ручка. Работа у меня такая, что постоянно нужно просить кого-нибудь расписаться. Знала бы я, какую добрую службу мне окажет моя любимая ручка с надписью “Улыбаемся и пашем”, заменила бы на обычный карандаш.

– Черт, не пишет. Сейчас, – пытаюсь вытряхнуть остатки чернил, ну как в старых фильмах, будто это помогает современным ручкам. – Надо ее потрясти, чернила заканчиваются.

Тут главное что? Трясти сильно, как ртутный советский градусник.

– Черт! Черт! Черт! – закричал Рома, – ты зачем ее так трясла? Это градусник? – будто прочитал мысли.

– Ой! Простите, пожалуйста. Давайте осмотрю Ваш глаз.

– А он еще на месте? – не без сарказма спросил Рома.

– На месте ваш глаз. Цел и невредим. Капилляры только немного лопнули.

– Арр. Как тебя зовут?

– Настя.

– Знаешь, Настя, что может произойти с человеком, который постоянно нарывается?

– А вот это уже статья, Роман Евгеньевич. Угроза убийства – это не метод воздействия.

– Ну зачем же сразу убийство? Может, ты сама потом под машину… того… – все еще шипя, говорил мой хам. Мой?

– И это тоже статья. Доведение до самоубийства называется.

– Что ж ты такая умная в курьерах числишься?

– Вас это никак не касается, – уже зло ответила я.

Ну не люблю я, когда начинают копаться в моей жизни, анализировать ее и задавать неуместные вопросы. Особенно такие самоуверенные, пусть и симпатичные. Неужели в курьеры идут довольные жизнью оптимисты, без каких либо денежных трудностей и долгов перед банками?

Поэтому, быстро получив от него нужную мне закорючку (очень красивую, кстати), развернулась на 180 градусом, издавая неприятный скрип подошвой своей не самой лучшей парой кроссовок, быстрым шагом направилась к лифту.

– Эй, Каренина? Орудие пытки забери! – слышу я этот голос, от которого все сжимается в тугой комок.

– Оставлю Вам на память о нашей незабываемой встрече, – Боже, что я несу?

Глава 2.

Настя.

Слава Богу, конец этого дня прошел без каких-либо передряг и приключений. Буду надеяться, что на сегодня мой лимит по попаданиям в нелепые ситуации исчерпан. Что удивительно, даже моя начальница не высказала никакой колкий комментарий по поводу моего очередного опоздания и даже не взглянула на меня, когда я, попрощавшись, выбежала из здания нашего милого офиса. Почему милого? Потому что раньше здесь располагался магазин детских товаров и игрушек, все стены разукрашены разными нежными цветами, исписаны мультяшными персонажами и изрисованы детскими стишками. Ну мило, правда. И вот наш маленький офис в три кабинета переехал сюда два месяца назад, и еще никто не заикнулся, чтобы хоть как-то переделать помещение.

– Мам, я дома! – крикнула я, как только вошла домой, звонко бросив ключи на полку и отшвырнув кроссовки: да, сегодня я разрешила себе быть не леди.

– Ой, как хорошо. Ужин как раз готов. Давай, мой руки и проходи на кухню, – услышала я краем уха, проходя к себе в комнату.

Именно здесь я чувствую себя хорошо и спокойно. Вон небольшая трещина на потолке, она была здесь сколько себя помню. Полка с моими книгами, которую давно уже надо бы протереть от пыли. А еще фотография нашей семьи. Когда папа был с нами. На ней мне пять лет. Я с большими бантами, в розовом пышном платье с рюшами, обнимаю большого такого же розового зайца. А сзади меня папа и мама. Все в моей комнате на месте. Все, как и было. И мне это нравится. Для меня это чувство стабильности. Ведь я никогда не любила перемены. Только вот перемены любят меня.

– Настюш, у меня хорошая новость, – вот именно с таких новостей и начинаются перемены.

– Да, мам, слушаю. Ты была у врача? Он что-то новое сказал? – уже с надеждой спросила я.

– Нет, к сожалению, врачи ничего нового мне не сказали, – и опустила глаза.

– Мам, все будет хорошо. Я знаю. Помнишь? Мы никогда не сдаемся, – пыталась я подбодрить маму.

– Конечно. Настюш, нашелся покупатель на нашу квартиру, представляешь? Сколько месяцев в пустую и вот. Все же ищут в новостройках квартиры. Кому нужна старая двушка в старом доме? А тут звонят мне сегодня и сегодня же приезжают. Готовы брать!

Когда узнали, сколько стоит операция в Германии, какие расходы нам предстоят, первым решением у нас было – продать наше единственное жилье. Квартиры в Москве, даже в старом фонде, это очень неплохая сумма. Вот только, к сожалению, не вся нужная сумма. И где-то в глубине души я надеялась, что нам удастся отыскать нужные нам деньги без продажи квартиры. Ведь как все мечтают, что однажды объявится его потерявшийся родственник по линии прапрапрабабки, непременно миллионер, который жертвует свои миллионы нуждающимся родственникам. Или случайно купленный лотерейный билет – и сразу выигрыш максимальной суммы – миллиард рублей. Ну а что? Кто не мечтал об этом? Вот только шли месяцы, а родственник-миллионер так и не объявлялся, да и выигрыш в лотерее составил всего лишь тысячу рублей однажды, зря только билеты покупала. Да и стыдно стало для моего возраста мечтать.

– Понятно… И за сколько продаем?

– Ну, меньше, чем мы рассчитывали. Но сама понимаешь, неизвестно сколько еще ждать покупателей. А тут месяц – и все.

– Значит, через месяц мы можем ехать в Германию? На операцию?

– Завтра буду разговаривать с врачом, расскажу, что нужная сумма практически у нас есть. Если все хорошо, то да. Будем готовиться к отъезду.

– Это, наверное, хорошая новость. Вот только, – я не сразу решалась озвучить то, что у меня было на душе, – мне будет так не хватать нашей квартирки, моей комнаты. Сколько себя помню, мы жили здесь. Она родная уже.

– Мне тоже, Настюш, мне тоже.

И никто не озвучивал свой вопрос – а что будет потом? После Германии? После операции? Когда долго идешь к какой-то цели, ты видишь только ее, конечный пункт. А когда цель уже близка, ты вот-вот ее достигнешь, начинаешь задумываться – а что дальше?

Но в свою комнату я зашла в хорошем настроении. Из-за маминого стола еще никому не удавалось выйти в плохом настроении. Ведь все действительно хорошо, а что будет потом… Потом тоже все будет хорошо. Сейчас только прилягу, обниму свою подушку и немного поплачу.

Сегодня вечером, собираясь на смену в клуб, я наконец-то была в приподнятом настроении. Скоро я скажу громкое “до свидания”. Думаю, от хлопанья дверьми я воздержусь, хотя, признаться честно, очень хочется это сделать. Особенно с дверью моего менеджера – Софии. Вот, что ни работа, так в руководителях у меня самовлюбленные сучки, возомнившие себя эдакими незаменимыми и гениальными сотрудниками.

На смену нужно явиться ровно к семи вечера, чтобы успеть привести себя в порядок, одеть униформу, в которой очень тяжело двигаться. Но главное, чтобы для руководства и для посетителей клуба мы выглядели красиво и стильно. А в восемь часов начинают приходить первые посетители. Диджей включает свои треки, на кухне становится очень громко. Основной звук, конечно же, исходит от нашего шеф-повара – Игоря Валерьевича, но для многих он просто дядя Игорь. Добрый, усатый дяденька, но к которому лучше не подходить, когда он контролирует своих поваров.

– Всем добрый вечер, – начала несравненная София, – пройдемся быстро по столикам. Ксюша – на тебе с первого по четвертый, Лена – с пятого по девятый. Матвей – с десятого по тринадцатый. Настя – четырнадцатый, пятнадцатый и вип-зона. Всем все понятно?

– София, а почему мне вторые выходные достается вип-зона? Мне казалось, что все по очереди ее обслуживают, – не люблю я ее, там вечно концентрируются все те, кого я так стараюсь избегать: наглые, хамоватые, эгоистичные и невоспитанные.

– Настя, тебе чаевые не нужны? Ну так я тебя быстро поменяю.

– Не надо. Но в следующие выходные я не буду обслуживать випов.

А дальше все понеслось со стремительной скоростью. Заказы, музыка, недовольные клиенты, оттоптанные ноги, пустые тарелки. Не сказать, что я не люблю эту работу. В какой-то степени она мне даже нравится. Все время в движении, все время в тонусе. Это так здорово, принять заказ из нескольких блюд и напитков, потом озвучить весь список поварам и бармену, забрать, расставить, получить заветное “спасибо”. Будто сотворила чудо.

– Настя, тебя ждут в випе. Быстрее, пожалуйста, – поймала меня София, когда я собиралась немного отдохнуть. Ну а что, попробуйте часа три походить на высоких каблуках. Даже не походить, а побегать. Я говорила, что форма официанток в этом клубе не отличается удобством, но призвана радовать глаз окружающих?

– Уже иду!

– Не иду, а бегу!

– Бегу! – чтоб тебе провалиться, мерзкая София.

Почему я не люблю обслуживать випов… Как-то раз, я обслуживала один из таких столиков, с такими вот важными для клуба гостями. Не помню, сколько человек было, но одного конкретного типа я запомнила надолго. Его звали Толян. Не Толя или Анатолий. А вот так все к нему и обращались – Толян. Толян этот был моего возраста, то есть студент. Рыжий и наглый тип. Тощий, с длинным носом и тонкими губами. Одним словом, неприятный человек. Но этот неприятный тип был важным гостем, чьим то сыном, или внуком, или племянником. Сейчас уже не вспомню.

– Эй, цыпа, ну-ка подойди сюда!

– Я Вас слушаю?

– А ты ниче такая, фигурка классная, сиськи правда маловаты. Отсосешь? Штуку баксов дам.

– Прошу прощения…

Безусловно, в клубе у нас есть охрана. Любое непотребное поведение или домогательства со стороны посетителей – и этого гостя выводила охрана под белые рученьки. Если это, конечно, не гость из вип. Вот тут нас учили не лезть на конфликт, не провоцировать, уметь ловко вывернуться из любой щепетильной ситуации. Но в моем случае было одно большое и серьезное НО. Это была моя первая смена в этой зоне, и все наставления я забыла.

– Прощу прощения, но если вы сейчас же не прекратите, я буду вынуждена позвать охрану, чтобы вам помогли покинуть помещение.

– Что ты сказала, дрянь конопатая? Ты хоть знаешь, кто я такой?

– Не знаю и знать не хочу. Кстати, Вам больше бы пошло имя Антон. Антошка. Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатый. Вы же в курсе, что у вас тоже есть конопушки? Точнее будет сказать, веснушки.

Он подошел ко мне так быстро, что я даже не успела сориентироваться, не то чтобы закричать или как-то обозначить проблему мимо проходящему охраннику. Схватил меня за горло и немного надавил, что дышать стало тяжелее, а маленькие белые мушки стали разбегаться перед глазами.

– Либо ты сейчас же извинишься передо мной, нищебродка, либо мне придется принять меры. И поверь, ты не обрадуешься этому. Считаю до трех. Один… Два…

– Толян, ты что творишь? Отпусти девчонку, – тут вступился кто-то из его друзей; я уже плохо различала и голоса, и внешность.

– Только после того, как извинится, ну или отсосет. Выбирай, дрянь.

– Отпусти, сказал, – и оттащил его от меня.

Я быстро выбежала из этой комнаты, насколько вообще могла. И побежала рассказывать все Софии. Но, как оказалась, я же и была виновата, потому что нельзя провоцировать клиентов. И мне повезло, что этот Толян переключил свое внимание на другую. Его удалось успокоить и уверить, что больше моя персона его не побеспокоит.

Прошло больше полугода, как со мной приключилась такая история. И несмотря на неплохие чаевые с вип-комнат, их обслуживание я так и не полюбила. И чем незаметней их обслужишь, тем лучше для меня.

Они находились на втором этаже, где были большие панорамные окна с видом на танцпол. Приглушенная музыка, низкие диванчики и стеклянные столики. В комнату, куда я зашла, находились двое мужчин. Один сидел на диванчике, а один стоял спиной ко мне. Но даже с этого ракурса я уже могла вычислить моего хама.

– Добрый вечер. Добро пожаловать в клуб Палас. Меня зовут Анастасия, и сегодня я буду вас обслуживать.

Глава 3.

Рома.

– Роман Евгеньевич, к вам тут курьер приходил, вот посылка. Тяжелая, аккуратно, – сказал мне охранник жилого комплекса, где я живу.

– Да, спасибо, Игорь.

Я купил здесь квартиру около года назад. Очаровался видом, который открывается с моего десятого этажа. Высокие этажи не люблю. Потому что боюсь высоты. Вот так, тридцать пять лет, а жутко боюсь высоты. Поэтому мой родной десятый этаж – это максимум, на который я решился.

И сейчас я просто мечтал уже зайти домой, скинуть обувь и упасть лицом в подушку. Работа мозгами, знаете ли, тоже трудозатратная.

Да, забыл представиться, Багров Роман Евгеньевич, финансовый директор компании "Логистик Инвест", которая принадлежит моему близкому другу Сане Ярскому (История Саши и Полины "Ты полюбишь"). А в свободное время помогаю другим правильно вкладывать деньги. Хотите знать, в какие акции вложить лишние пару миллионов? Добро пожаловать. Разумеется, работаю не за спасибо, а за неплохой процент. Кажется, сейчас это называется быть финансовым консультантом.

Вот и сегодня, вместо того, чтобы отдыхать, как нормальный человек в пятницу вечером, познакомиться с какой-нибудь рыжей красавицей, мне нужно будет ехать на встречу к одному моему знакомому. А знакомы мы уже несколько лет, с тех пор, как пару раз удачно подсказал ему о выгодных инвестициях в один питерский стартап. Который, к слову, разросся в очень приличную сеть по всей стране.

– Рома, привет, – поет томный голос Анечки, моей, как бы это попроще сказать… партнерше по сексу. Да, наверно, так будет лучше.

Всю свою жизнь, сколько себя помню, я не состоял в отношениях. Вообще. Никогда. Максимум неделя общения. И то, только в горизонтальной плоскости. Так же удобнее? Никаких свиданий, цветов, ресторанов, уламываний… Все по-взрослому, по обоюдному согласию. С Анечкой я познакомился у себя в фитнес-зале. Эффектная, рыжеволосая, с третьим размером груди (от очень хорошего хирурга, пусть она и уверяла меня в натуральности) и длинными ногами. Все, как я люблю. Вот только это Анечка уже зачастила своими звонками и, наверное, пришла пора с ней расстаться.

– Да, Аня, я слушаю.

– Я сегодня освободилась пораньше. Как ты смотришь на то, чтобы встретиться в каком-нибудь ресторане и поужинать? А потом поехать к тебе и закончить этот день крышесносным сексом, м? – запела она соловьем. Ну нет, моя дорогая, на сегодня я занят до… навсегда. Для тебя.

– Боюсь, сегодня не получится. Меня отправляют в командировку. Далеко. В отдаленное место на полуострове Ямал. Приеду не скоро. Не жди меня. Будь счастлива.

– Рома, какой Ямал? Это где вообще?

– В пределах нашей необъятной родины, Анют. Но очень и очень далеко.

– И что, совсем не получится встретиться? Даже ради прощального секса? Обещаю, я буду самой послушной девочкой, чтобы ты запомнил меня надолго.

– Я уже в аэропорту, солнце. Пожелай мне счастливого пути. Береги себя! – и сбросил вызов.

Я никогда не отличался особенным отношением к женщинам, не испытывал трепет перед ними. Впрочем, они меня в принципе не беспокоили, за исключением их ответного желания на мое желание.

Да и настроение сегодня – завалиться спать. Но договоренности никто не отменял. Поэтому полежали, выпили чашку эспрессо и в путь.

Роберт, к кому я ехал на встречу, был молодым парнем чуть меньше тридцати лет. Взбалмошный, своенравный, привыкшей, что любые его проблемы может решить его отец – какая-то московская шишка. Но при всех этих качествах нельзя не признать, что мозги у парня есть. Просто их иногда нужно направлять в нужное русло.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы занять неприметное место в каком-нибудь тихом ресторане, где удобнее будет говорить о делах, он выбрал пафосный клуб с не менее пафосным названием “Палас”. Ну что ж, хозяин барин, как говорится. Лишь бы мне мой процент отстегнули вовремя.

– Рома, заходи. Сейчас подойдет официант, заказывай, что хочешь.

– Роб, может, сразу к делу? Честно говоря, я не хочу сегодня развлекаться. Мне бы с тобой все вопросы обсудить и обратно домой.

– Эх, старик, мы с тобой так каши не сварим. Кто ж дела обсуждает на сухую?

– Не поверишь, Роб. Большинство серьезных людей так и делают.

– Скучно ты живешь, Роман.

– Да не жалуюсь.

– Ну ладно, раз сначала дела, значит, дела. Вообщем, у меня тут появилась некоторая сумма денег, очень надо сказать неплохая. Вот хочу вложить ее куда-нибудь, чтобы удвоить, даже утроить. Такое реально?

– В зависимости от того, какая сумма, и куда ты хочешь ее вкладывать.

– Несколько миллионов, скажем. А вложить… Ты то мне и скажи. Ты же у нас эксперт, – засмеялся Роб.

– А ты думаешь я тебе так сходу назову какие-то компании, вложив в которые через год ты станешь еще богаче? Роб, не первый год в этом варишься, знаешь, что мне нужно хоть какой-то анализ провести…

– Вот именно, что знаю. И для анализа тебе не нужно время. Ты делаешь это каждый день. У тебя все в голове. Так что колись.

– Хм… Иногда мне кажется, что если бы ты приложил усилия и сам все делал, вместо того, чтобы перекладывать ответственность на других, ты бы достиг неплохих высот, Роб.