Курс на юг

– И вы хотите с моей помощью взять под контроль «Пасифик Стим» и таким образом помешать англичанам?

– Это будет только первый шаг. Я ведь не зря упомянул о войне, которая сейчас идет между Чили, Боливией и Перу. На их селитру и птичье дерьмо нам, в общем-то, наплевать, а вот помочь перуанцам не уступить южному соседу – это значит серьезно нарушить планы англичан. Для этого мы с тобой, Гревочка, туда и направляемся. Другой вопрос, что делать это придется исподволь, возможно – чужими руками. Ничего не попишешь, дружище, такая уж у нас теперь служба… – добавил он, увидев, как скривился барон. – Сам посуди: броненосную эскадру с Балтики туда враз не пригонишь, один-два клипера, если прислать их на помощь перуанцам, дела не решат. Вот и приходится изыскивать иные, не столь эффектные и героические способы.

Звякнул колокол, приглашая пассажиров «Луизы-Марии» к столу. Барон оглянулся – на полуюте легким кружевным облачком белело платье Камиллы.

Распорядок дня для пассажиров «Луизы-Марии» был составлен на английский манер: завтрак – в восемь утра, ланч – в час пополудни, вечером, в пять часов, – неизменный файф-о-клок, к которому подавали свежие булочки и тосты с вареньем. И, наконец, в восемь пополудни – обед. Меню предлагалось континентальное: на ранний завтрак подавали кофе, а не чай, а к ланчу вместо принятой на островах холодной говядины и сыра – супы, рыбные блюда и жаркое.

Сегодня кок решил порадовать господ суп-кремом из брокколи и яйцами кокотт в шампиньонном пюре. Остелецкий упражнялся в остроумии, сравнивая французские изыски с казенной кормежкой на судах российского флота – разумеется, неизменно в пользу последней. Греве горячо поддержал друга, вызвав недовольную гримаску на лице супруги: «Как вы можете, мон ами: щи, каша, солонина – это все так грубо! Я бы трех дней не прожила на такой пище…» Остелецкий похохатывал, вставляя в беседу сочные описания из быта матросских кубриков, чем еще больше распалил негодование собеседницы – шуточное, разумеется.

– К восьми склянкам станем на рейде, – сообщил шкипер Девилль, дождавшись, когда пассажиры закончат кулинарный диспут. – Вам, барон, насколько я помню, приходилось здесь бывать?

– Так и есть, мсье, – кивнул Греве. – Наш «Крейсер» из Филадельфии отправился сначала на Карибы. Приняли в Гаване уголь и провиант, потом перемахнули Атлантику, и следующая стоянка была в Санта-Крус-де-Тенерифе.

Он показал вилкой на конус древнего потухшего вулкана Тейде, наивысшей точки Канарских островов, несколько часов как показавшегося из-за горизонта.

– Дальше мы должны были следовать в обход мыса Доброй Надежды, в Индийский океан. На заход в Кейптаун надежды тогда было немного, войны ждали со дня на день, вот и пришлось забункероваться до упора и даже сверх того. Не поверите: у нас все палубы были загромождены мешками с углем и камышовыми клетками с курами, а на полубаке соорудили дощатый загончик для свиней! Такое, помнится, амбре стояло, пока всех хрюшек на камбуз не перетаскали…

– Ты лучше расскажи, как вы с Тенерифе драпали! – перебил бароновы воспоминания Остелецкий. – Мадам, вам ведь известна эта история?

Брови Камиллы удивленно взлетели вверх.

– Нет, мсье, представьте, понятия не имею. Что там такое было, мон шер?

– А-а, вздор… – Греве пренебрежительно махнул рукой. – На Тенерифе мы пришли в октябре, и война с Англией, как я уже говорил, видна была уже невооруженным глазом. На Тенерифе стоял стационером британский броненосный фрегат «Шеннон». Противник весьма серьезный – такому, если дойдет до драки, наш «Крейсер» на один зуб. Тактика англичан была понятна: стоит нам уйти с рейда, как «Шеннон» увяжется за нами. Надо было срочно выдумывать, как избавиться от этой опеки, и, скажу без ложной скромности, идея принадлежала вашему покорному слуге…

Барон откусил кусочек тоста с вишневым джемом, отхлебнул кофе.

– Так вот. Городишко Санта-Крус-де-Тенерифе в числе прочих достопримечательностей может похвастать оперным театром. Труппа там, конечно, хиленькая, ну да на безрыбье и рак рыба. На третий день стоянки после угольной погрузки и большой приборки наш командир капитан-лейтенант Михайлов, дай Бог ему здоровья, отпустил команду на берег: напиться, гульнуть в портовых кабаках, лаймам морды понабивать – это уж как водится. А для господ офицеров было подготовлено развлечение поизысканнее: из экономических сумм капитан-лейтенант приобрел билеты в оперу, на лучшие места. Узнав об этом, англичанин, командир «Шеннона», решил не ударить в грязь лицом и последовал его примеру. Первый акт наши офицеры просидели в зале, наслаждаясь испанскими баритонами и сопрано, а после антракта стали как бы невзначай, по одному, покидать зрительный зал. Одновременно по портовым кабакам боцмана со специально отряженными командами вылавливали и возвращали на борт матросиков. Так что когда последний из офицеров прибыл на клипер, команда была в сборе, пары разведены, «Крейсер» готов был выйти в море. Покидая бухту, мы прошли в полукабельтове от «Шеннона», стоявшего на якоре без паров, с одной стояночной вахтой, и слышали бы вы, как лаймы нас поносили, когда поняли, что происходит! Камилла рассмеялась.

– И правда, прелестная история, мон шер! Положительно, она могла бы стать украшением авантюрного романа в стиле мсье Дюма-сына. Надеюсь, у тебя есть еще что-нибудь подобное в запасе?

– Увы, дорогая… – Барон сделал постную физиономию. – Мыс Доброй Надежды мы миновали без приключений, а вскорости встретили и «Луизу-Марию». Так что все дальнейшее происходило на твоих глазах, кроме финала на Занзибаре, разумеется. А вот наш гость… – он мстительно ухмыльнулся товарищу, – наверняка может многое порассказать!

– В самом деле, мсье Остелецкий! – подхватила баронесса. – Теперь ваш черед. И не смейте отказываться, ни за что не поверю, что вам нечего рассказать!

Венечка развел руками.

– Куда мне до такого морского волка, как ваш супруг, мадам! Я и в океане-то впервые…

– Ну-ну, не скромничайте! – Камилла надула губки. – Признайтесь честно, что попросту не желаете!

– Ну, раз уж мадам настаивает… – сдался Остелецкий. – Был, помнится, один в случай в Порт-Саиде. Только сразу предупреждаю: он скабрезен до крайности!

– Тогда тем более давайте! – Баронесса оживилась. – Обожаю неприличные истории!

– Ну, хорошо. – Остелецкий откашлялся. – Корвет, на котором я тогда служил, пришел в Порт-Саид в составе объединенной русско-турецкой эскадры. Ну, и наш командир, как старший морской начальник на рейде, устроил на судне прием для представителей дипломатического корпуса. Подобной публики собралось тогда в Порт-Саиде превеликое множество: переговоры о статусе Суэцкого канала все же! Ну, явились все эти расфуфыренные господа на борт, и не одни явились, а с женами. На палубе для них расставили столы, приглашенный с берега оркестр наяривает, вестовые в накрахмаленных голландках разносят перемены блюд.

И все бы ничего, но у супруги французского посланника возникла необходимость из разряда «попить наоборот». А корвет наш был из ранней серии, построенный еще в начале шестидесятых, в Архангельске, и гальюн на нем располагался, как и на прочих парусниках, под бушпритом, между риделями. Супруга посланника, догадываясь, что половина подзорных труб и биноклей на окружающих судах в тот момент нацелены на нас, не решилась эпатировать своей обнаженной… хм… кормовой частью весь Порт-Саид и отправилась на поиски местечка поукромнее. Увидела открытый люк с трапом, заглянула, никого там не увидела, спустилась на несколько ступенек и принялась задирать свои оборки. На ее беду, как раз под этим трапом возился матросик-первогодок, подкрашивал что-то по указанию боцмана. Заметив вверху эдакое непотребство, матросик задул светильник и притаился в полутьме. И когда француженка, устроившись поудобнее, с упоением зажурчала, матросик макнул кисть в кандейку с краской и мазнул ей меж ног. Мадам посланница натурально завопила и выскочила, как была, растрепанная, на шкафут, пред взоры обедающей публики…

Камилла, зардевшись, прыснула в салфетку. Греве давился от смеха.

– Скандал, разумеется, вышел феерический. Командир корвета сделался черен лицом, спустился в низы и потребовал доставить к себе виновного. Ну, его доставили. Надо наказывать, а за что? Петровским морским уставом предусмотрено многое, но вот именно такого случая там нет. В главе шестая на десять, пункте сто двадцать девять, например, есть «Кто женский пол изнасильствует и освидетельствуется, за то оной живота лишен да будет или вечно на галеру послан будет, по силе дела». Но ведь не было насильственного действа! Наконец в разделе «Чищенье и покраска кораблей» нашли зацепку: «Всяк матрос, нашедший на корабле щель и закрасивший оную, предварительно не проконопатив, подлежит наказанию плетьми у мачты и лишению воскресной чарки сроком на год».

– И что? – едва сумел выговорить Греве. Он весь был красный как рак от смеха. Камилла уткнулась лицом в сложенные ладони, плечи ее беззвучно сотрясались.

– Как – что? Статьи этой никто не отменял, так что и выпороли, и лишили. С уставом, брат, шутки плохи!

– «…предварительно не законопатив!..» Ну ты, брат Вениамин, и отмочил! Историю эту про Порт-Саид и супругу французского посланника, признайся, выдумал? Я доподлинно знаю: не служил ты ни на каком корвете, да и корветов наших в Средиземном море тогда не было!

– Выдумал, да не совсем. – Остелецкий состроил невинную мину. – Приключилась эта коллизия при государыне-матушке Екатерине Великой, только не с женой посланника, а с фрейлиной государыни, когда та на флагмане Черноморской эскадры обедать изволила со всей придворной камарильей. Что до Порт-Саида, то мне действительно довелось там побывать, но о тогдашних своих делах, уж извини, рассказать не могу. Даже тебе.

Они наблюдали, как матросы под руководством судового плотника стучат молотками, подводя подкрепление палубы под установку орудий. Их было два, оба с клеймами «Крупп Штальверке» на казенниках, нарезные, калибра сорок две линии, на поворотных станках.

Приспособленные для стрельбы разрывными гранатами и чугунными коническими ядрами, эти пушки не представляли серьезной угрозы для броненосных судов, но были весьма опасны для безбронных корветов, канонерок и вооруженных пароходов. Греве намеревался, как только «Луиза-Мария» минует экватор, поднять орудия из трюма и установить на палубе. Обслугу, дюжину канониров и двух унтеров, набрали в Риге из отставных военных моряков. Остелецкий привез их вместе со своими «пластунами» и разместил в носовом трюме, и сейчас артиллеристы помогали матросам с подкреплениями полубака.

– Кстати, о происшествиях, – сказал Остелецкий. – Помнишь отель, где мы останавливались в Париже?

– Конечно, – кивнул Греве. – Весьма приличное заведение, да и кухня в ресторане отменная.

– Приличное, говоришь? А вот меня в этом приличном заведении обокрали-с! Я тогда вернулся из «Фоли-Бержер» навеселе и сразу повалился спать. Только утром обнаружил, что без меня в номере кто-то побывал.

– Что ты говоришь? – Барон встревожился. – И много взяли?

– Из сейфа в кабинете номера пропало пятьдесят золотых наполеондоров и пачка кредитных билетов Германского имперского банка.

– А бумаги какие-нибудь были? Служебные?

– Было кое-что… – неохотно признал Остелецкий. – Но они-то как раз остались на месте, так что я решил, что это обычные воры.

– Хороши воры – сейф сумели вскрыть! Ты хоть администрации отеля сообщил?

– Нет, не хотел впутывать полицию. Мне их внимание, сам понимаешь, было тогда ни к чему.

– Ну, может, и правильно, – согласился с другом барон. – А все же не нравится мне эта история. А если это не воры? Что в тех бумагах было?

– Да так, больше по мелочи… – Остелецкий ответил неохотно, после некоторой паузы. – В основном справки насчет финансового положения «Пасифик Стим». Те, что я тебе днем в кофейне показывал, припоминаешь?

Барон кивнул. Он хорошо помнил эти документы, именно они укрепили его в решимости приобрести пай в британской пароходной компании.

– Слушай, если сейф взломали из-за бумаг, то, значит, и за нами могут следить? Ты пойми, я не за себя беспокоюсь!

– За супругу, понимаю, что ж тут неясного? – отозвался Остелецкий. – Прости, дружище, но тут я тебя разубеждать не стану, потому как и сам ни в чем не уверен. Да, вполне может статься, кто-то в те бумаги и заглянул. Так что очень вовремя ты пушки ставишь. С ними, знаешь ли, как-то спокойнее.

– С ними и с твоими морскими «пластунами», – согласился барон. – Я давеча заглянул в носовой трюм, где они устроились, полюбовался, как они упражняются с ножиками и шашками. Сущие головорезы, доложу я тебе! И где вы таких нашли?

– Военный секрет, – с ухмылкой ответил Остелецкий. – Что ты, маленький, о подобных вещах спрашивать? А если серьезно, ты прав, Гревочка, с этими молодцами и вправду на душе спокойнее. Дорога дальняя, мало ли что приключится?

IX

Июль 1879 г.

Северо-Американские

Соединенные Штаты. Норфолк

Решетчатая деревянная стрела крана дрогнула, заскрипели блоки, трос побежал, наматываясь на барабан, вращаемый паровой машиной. Тяжеленный металлический лист, издырявленный по краям, оторвался от деревянных брусков и поплыл по воздуху. Десятки рук подхватили его, наклонили, установили по месту. Другие руки, вооруженные длинными кузнечными клещами, выхватили из пышущих жаром горнов раскаленные до вишневого свечения заклепки. Загрохотали клепальные молотки, полетели искры – и лист занял свое место в броневом поясе.

– Похожее судно нам предстоит принять в Сан-Франциско, – объяснял Повалишин. – Американцы после боя в Чесапикском заливе спешно кинулись обновлять мониторный флот – достраивать недостроенные, закладывать новые, вносить изменения в устаревшие образцы. Этот, к примеру, один из четырех двухбашенных мониторов типа «Миантономо», заложенных еще во время Войны Севера и Юга. Из них в боевых действиях успел поучаствовать только «Монаднок», остальные были достроены уже после войны и почти сразу выведены в резерв. В семьдесят четвертом, когда дело едва не дошло до войны с Испанией, их решили спешно отремонтировать и ввести в строй, но оказалось, что деревянные, обшитые броней корпуса успели прогнить насквозь. В итоге их списали на лом, а под их именами заложили новые. Причем сделано это было так, что корабли продолжали числиться в ремонте, и когда в прошлом году снова запахло жареным, выяснилось, что к службе пригоден один лишь «Пуритан», да и тот весьма условно.

Сережа, задрав голову, смотрел на очередной лист брони, раскачивающийся на талях.

– Я слышал, он отличился при штурме Квебека?

– Так и есть, – кивнул Повалишин. – Американцы ввели в устье реки Святого Лаврентия эскадру из двух мониторов, «Пуритана» и «Уайандотта» и трех колесных канонерок. Они и раскатали батареи, прикрывающие Квебек. Если бы не эта поддержка, мятежники бы кровью умылись, а так потеряли всего восемьдесят пять человек убитыми да сотни полторы ранеными.

– А что англичане? Они что, не помешали?

– Э-э-э, батенька, так у них там были только старый парусный шлюп и речная колесная канонерка. Они, конечно, оказали сопротивление, но сила солому ломит. Шлюп «Пуритан» отправил на дно тараном прямо на якорной стоянке, а канонерка спустила флаг, после того как три бомбы с «Уайандотта» сначала расколотили ей котел, а потом перебили расчет единственного орудия.

– А этот монитор, как он попал в Сан-Франциско? Вроде все четыре строили на Восточном побережье?

– Да, здесь, в Норфолке. «Монаднок», как я вам уже говорил, достроили за семь месяцев до окончания войны. Монитор успел поучаствовать в бомбардировке форта Фишер, а потом, после ремонта (его броня выдержала пять попаданий с береговых батарей конфедератов!), отправился в Мексиканский залив охотиться за «Стоунволлом», новейшим броненосцем южан. Но эпического сражения не случилось: командир «Стоунволла», узнав о капитуляции армии генерала Ли, ушел в Гавану, к испанцам, и там разоружился. А «Монаднок» вскоре отправился на Тихий океан и дополз туда аккурат к начавшейся войне.

– Это между Испанией с одной стороны и Перу, Бразилией и Боливией – с другой?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Документ, выдаваемый перевозчиком груза грузовладельцу. Удостоверяет право собственности на отгруженный товар. – Здесь и далее прим. авт.

2

Р. Киплинг, «Якорная».

3

Устаревшее название Тайваня.

4

Снасть, с помощью которой нижняя кромка прямого паруса подтягивается к рею.

5

Дрейблеры, отец и сын – главные парижские палачи, гильотинировавшие преступников в конце XIX – начале XX веков.

6

Соль – перуанская денежная единица. Один соль равнялся пяти франкам, пять солей равнялись британскому соверену.

7

В реальной истории Первая англо-бурская война началась в конце 1880 года.