Зенобия из рода Клеопатры

Старик умолк, погружённый в грустные мысли. Валериан оживился:

– Ульпий, дорогой, я знаю, как помочь! И непременно помогу, если согласишься!

Сенатор весь обратился в слух – он знал, что император ничего зря не предлагает. Нужно быть внимательным!

– Я прошу тебя, чтобы ты усыновил героя войны. Он молод, честен и храбр. Если согласишься, я буду знать, что среди сенаторов у меня есть друг.

Ульпий понял, что император не зря пригласил его разделить досуг. Он произнёс с улыбкой:

– Что он герой, могу поверить, а вот чтобы честен – в молодых людях сейчас большая редкость. Ты назовёшь его имя? Какого рода он?

Валериану понравилась сговорчивость сенатора. Ему не терпелось продолжить разговор в нужном русле:

– Имя его Луций Домиций Аврелиан. Он у меня начальник конницы. Прямо скажу, рода незнатного, но достойного уважения – он из семьи сельского поселенца на Балканах.

Старик широко улыбнулся.

– Традицию установления отцовской власти над чужими детьми оставили нам предки. Если бы Юлий Цезарь не усыновил племянника Октавия, у римлян не было бы Августа, первого устроителя Римской империи. Я с удовольствием исполню просьбу своего императора. Почту за честь объявить Риму своего сына. Аврелиан получит не только моё имя: в придачу моих предков, в наследование всё имущество и деньги.

Валериан, похоже, обрадовался. Возможно, он не ожидал скорого разрешения задачи, отчего схватил кувшин и налил вина себе и в бокал сотрапезника.

– Я не ошибся в тебе, дорогой Ульпий. Я прослежу, чтобы в Сенат не поступило от кого-нибудь возражений. А если Аврелиан посмеет не оправдать твоего доверия, то не составит труда проявить родительскую власть и прекратить усыновление.

На этот раз встал Ульпий, чтобы высказать императору благодарственную речь:

– От предков пошёл прекрасный обычай, когда лучшие люди Рима брали в семью новых сыновей, храбрейших мужей, чтобы плодовитость заимствованного потомства украсила угасающие фамилии или семьи, лишенные детей. Так сделали Нерва, усыновляя Траяна, и сам Траян в Адриане обрёл сына. В свою очередь, Адриан – в Антонине, и другие императоры так делали. Так и я решил повторить, признав своим сыном Луция Домиция Аврелиана, которого ты своим авторитетным решением назначишь моим наследником. Прикажи сенаторам действовать по закону, чтобы они согласились принять Аврелиана наследником семейных святынь Ульпия Кринита, имени, имущества и всех остальных прав. И поскольку я имею должность консуляра, назначишь Аврелиана моим заместителем, чтобы на этом основании сын мой по твоему соизволению и сам потом стал консуляром.

Процедура усыновления – аррогация – произошла без особых хлопот посредством указа, рескрипта, императора. Аврелиан становился членом семьи Ульпия Кринита и утрачивал правовую связь с кровным отцом вместе с его именем – Домиций. После открытой процедуры на площади претор, глава города, объявил Аврелиана состоящим под властью усыновителя Ульпия Кринита.

* * *

При покровительстве императора у Аврелиана Кринита армейская карьера пошла заметно в гору. Без усердия и храбрости в сражениях не обошлось, но среди военачальников он заметно выделялся. Римская империя переживала трудные времена. Племена варваров нарушали границы, разоряли города и поселения, угоняли скот и убивали жителей. Личное участие Валериана в боевых действиях не приносило ему славы. Он нуждался в успешных военачальниках, Аврелиан был одним из них. Император доверил ему командование армейской конницей в то время, когда другие полководцы терпели одно поражение за другим. В итоге император передал своему любимцу в подчинение легионы, воевавшие с племенами неустрашимых готов. На прощание по-отечески пожелал удачи:

– Да покровительствует мне бог! Мой дорогой Аврелиан, на тебя возлагаю такие надежды, какие возлагали римляне на Траяна, воевавшего с даками, германцами и парфянами. Никто никогда не достигает вершины власти, если он с ранних лет не поднимался последовательно по ступенькам доблести. Твое теперь дело в соответствии с твоей доблестью и умением воевать. Сделай, что можешь, и помни – в твоих руках твоё будущее.

* * *

Прибыв на место боевых действий, новый командующий быстро разгадал тактику противника, действующего небольшими группами всадников. Готы отличались высоким мастерством в индивидуальных схватках с римскими конниками, но уступали в коллективной дисциплине – сильной стороне легионеров, послушных воле командиров, умело действующих в строю. Оценивая обстановку на поле сражения, Аврелиан своевременно использовал резервы и вспомогательные отряды и всегда правильно определял место и момент для решающего удара. Если после долгого сопротивления враги бежали, римляне преследовали их, помня приказ командующего – пленных не брать! В то же время Аврелиан удачно применял придуманную им тактику отвлечения основных сил врага: отряды римских всадников заходили в тыл на чужую территорию и внезапно нападали на селения. Жителей убивали или забирали в плен как будущих рабов. В результате война с готами временно пошла на спад, вожди запросили у Аврелиана перемирия.

Новый командующий скоро завоевал признание рядовых воинов и командиров. Он знал многих сослуживцев в лицо, помнил имена и семейные подробности. Проявлял заботу об их личном оружии, уделял время заботам об армейском быте, питании и обмундировании. Одновременно проявлял суровость к нарушителям приказов, дисциплины и лагерного порядка. Несмотря на боевые заслуги строго наказывал.

Один воин совершил прелюбодеяние с женой своего командира, в римской армии замужние женщины нередко сопровождали супругов в походах. Аврелиан сам явился на суд. Услышав подробности, не стал тянуть время, вынес обвиняемому вердикт:

– Чтобы остальным воинам неповадно было отвлекаться от службы, в наказание тебе присуждаю особую казнь. Велю наклонить верхушки вон тех двух деревьев, привязать их к твоим ногам, а потом отпустить…

Оглядев членов военного суда, подчинённых военачальников, веско добавил:

– Армия – не место прелюбодеям!

Истошные вопли подсудимого не разжалобили командующего, и никто не посмел вступиться за воина. Устрашающие останки разорванного на куски нарушителя армейских правил долго висели на виду у всех.

После суда Аврелиан поинтересовался, развёлся ли супруг той женщины. Когда услышал, что этого ещё не произошло, распорядился:

– Изгнать обоих из расположения армии!

Аврелиан поддерживал боевую готовность армии, когда легионы находились даже на кратком отдыхе или переходах. Он заставлял воинов упражняться в метании копья, стрелять из лука, проявлять умение и усердие во всём, что относится к военному делу. Сам он не избегал испытаний, справлялся с трудностями военного времени. В этом ему способствовали высокий рост, выдающаяся природная сила и мужественная выносливость.

* * *

Император Валериан следил за успехами Аврелиана и всегда лестно отзывался. Хвалил на заседаниях в Сенате:

– Знаю, муж ты храбрейший. Правда, говорят, иногда в строгости переходишь все границы. Хотя для римлянина звучит как похвала.

Когда сенаторы обсудили свои вопросы, император Валериан неожиданно заявил:

– Отцы-сенаторы! Я вижу, мы остались довольны положением дел в армии, как заслугой Аврелиана Кринита. Скоро в Риме состоятся выборы на должность одного из двух консулов. Можно не сомневаться, Аврелиан Кринит – тот самый человек, надёжная кандидатура. А чтобы это произошло, нужна ваша поддержка.

Для Аврелиана слова императора были полной неожиданностью. Он с юности грезил военной службой, добиваясь признания командиров, доблестно исполнял приказы. Но до сих пор не представлял себя исполняющим высшую муниципальную должность. Его немного растерянный вид Валериан расценил по-своему:

– Аврелиан, если ты решишься и выдвинешь свою кандидатуру на избрание консулом, обещаю поддержку. Кстати, выборы потребуют значительных расходов. Не секрет, что, несмотря на долгую службу римскому народу, у тебя нет средств, достойных твоего усердия. Таким людям, как ты, мы и должны помогать. Не беспокойся, Рим возьмет на себя все расходы.

Дальше всё происходило, как задумал император. На выборах Аврелиан получил большинство голосов, затем в сенатском заседании его утвердили в должности консула. Валериан остался доволен и, чтобы его любимец не сомневался в щедрости покровителя, обратился с письмом к префекту государственного казначейства:

«Ввиду бедности консула Аврелиана, но благодаря которой он оказался велик выдай ему триста золотых антонинианов, три тысячи маленьких филиппеев и пятьдесят тысяч сестерциев медью, десять тонких мужских туник, двадцать полотняных египетских, две одинаковые кипрские скатерти, десять африканских ковров, десять мавретанских покрывал, сто свиней, сто овец».

В честь избрания на высокую должность Аврелиан совершил жертвоприношение в главном римском храме Юпитера: две большие жертвы – быками, и четыре малые – овцами. После устроил пир, куда пригласил сенаторов и римлян из знатных семей; главным гостем был император Валериан.

Завершив торжественные мероприятия, Аврелиан вернулся в расположение армии, переместившейся в Галлию, где несколькими боевыми действиями восстановил пограничную линию Империи в прежнем положении. Выполнив задачу, поощрил армию тем, что распределил военную добычу поровну – между рядовыми и командирами, деньгами, ценностями и пленными для продажи в рабы.

Возвратившись на время в Рим, Аврелиан не забыл благодетеля. Передал Валериану «пятьсот рабов, две тысячи коров, тысячу кобылиц, десять тысяч овец и пятнадцать тысяч коз, а в императорский дворец на Палатине поместил большое число особых ценностей»…

Рим исподволь

Аврелиан, выходец из провинции, с юных лет не представлял свою жизнь в многолюдном городе. Как профессиональный военный проводил время в походах, гарнизонах и полевых лагерях, отчего не задумывался о собственном доме, символе добропорядочного семейного уюта. А когда в сорок лет женился, довольствовался скромной усадьбой недалеко от Рима – приданым супруги.

Будучи на военной службе, Аврелиан появлялся в столице нечасто. Чтобы не привлекать излишнего внимания, в сопровождение брал нескольких младших командиров и слуг. Пользовался крытой повозкой, откуда наблюдал за прохожими. Всматриваясь в озабоченные лица, старался угадать положение в обществе, имущественный достаток или происхождение – любимое занятие!

До неожиданного вознесения Аврелиана на римский трон его образ жизни мало кого интересовал, но по прежним годам характеризовался как пристойный. Одежды носил простые, надёжные в носке. Обожал жареное мясо и крепкое вино, любил посещать цирк с состязаниями колесниц, делая большие ставки. Понятно, при проигрышах сильно злился и портил жизнь подчинённым людям. Не любил посещать театры, но когда ставилась греческая трагедия с участием мимов, обожал смотреть. Слушая скабрезные шутки презираемых в обществе актёров над богами, военачальниками, знатными римлянами и даже императорами, громко смеялся. Выделял любимцев, передавая им дорогие подарки. Для тех, кто знал Аврелиана, его вкусы казались слишком странными, чтобы его понимать, на что он находил объяснение:

– Меня трудно осуждать за моё отношение к смеху, поскольку я не одинок в своём увлечении. Все императоры восторгались игрой знаменитых мимов, приглашали на пиры, чтобы развлечь себя и гостей. И мне после просмотра трагедии так и хочется высушить слёзы радостным смехом. Вы спросите: для чего? Отвечу – для того, чтобы в оболочке мимов мы узнавали себя, свою сущность, чтобы потом краснеть и содрогаться. Разве я неправ?

* * *

Боевой военачальник Аврелиан догадывался, по какому поводу сенаторы призвали его в Рим. После смерти Валериана трон пустовал. Претенденты не дремали. Заговоры зрели по всему периметру границ Империи и внутри Сената.

В городе Аврелиан сменил повозку на крытую лектику, носилки с четырьмя рабами и приказал нести себя к рынку. Двое гвардейцев заняли место впереди, принуждая зазевавшихся прохожих освобождать дорогу.

Рынок бурлил людскими водоворотами, как река в весеннем паводке. Покачиваясь в такт шагам носильщиков, Аврелиан с любопытством разглядывал через занавеску жизнь римлян. На пути встречались ещё лектики и паланкины, средства передвижения богачей и знатных римлян, также переносные кресла и ложа. Как правило, они были окружены клиентами, слугами и рабами – чем знатнее римлянин, тем больше толпа! Некоторые граждане, заметив лектику в сопровождении военных, останавливались и с любопытством разглядывали лектику, угадывая хозяина.

Аврелиан тем временем занимался тем же – угадывал прохожих. По простой и затёртой одежде отличал крестьян и ремесленников; каждый нёс на рынок в руках что-либо для продажи или сопровождал ослика с грузом, плодами собственного тяжкого труда. Повсюду сновали рабы в коротких туниках: они угадывались издалека по нечёсаным волосам и грубым воловьим постолам на ногах. Ловко изворачиваясь в густой массе людей, оберегаясь от случайных столкновений, они торопились выполнить поручения хозяев: купить продуктов, отнести приглашение в гости или забрать бельё из уличной красильни или прачечной. Небедные горожане выделялись ухоженными причёсками, яркими одеждами, руки у них – в дорогих украшениях, на ногах – сандалии или сапоги из кожи до голени и валяной шерсти. Бедняки и бродячие мудрецы не нуждались в обуви, шли босиком.

Рынок бурлил страстями. Приглушенный гул, исходящий из толпы, разбавлялся криками разносчиков жареного мяса, фруктов, вина и воды, подслащённой фиговым соком. Повсюду сновали мальчишки, предлагая товары за полцены. Кто пришёл за конкретными покупками, знали, куда идти. Они деловито присматривались к товарам, молчаливо приценивались, чтобы при случае кинуться в ожесточённую перепалку с продавцом, оспаривая его цену. Их гомон перекрывался резкими криками вьючных животных, непременных участников любой рыночной баталии. И в таком, казалось, хаосе почти каждая вещь, выставленная на продажу, непременно находила покупателя!

Лектика Аврелиана внедрилась в глубь рынка с расположенными здесь рядами тесных лавок с прекрасными товарами из Египта, Индии, Аравии. Яркие цветные ткани, ковры, сосуды с бальзамами, маслами из роз, лаванды, миндаля, оливок. Горы ароматных специй на прилавках ароматом перебили запах пота, крови и мочи, висевший в рыночном воздухе.

Смуглолицый торговец, по облику финикиец, подбежал к лектике и неожиданно просунул сквозь занавеску руку с крохотным бронзовым сосудиком, успев выкрикнуть:

– Бальзам для любви!

Гвардеец оттолкнул его, и сосуд упал внутрь лектики. Продавец бежал вслед и возмущался:

– Отдай деньги! Два динария! Отдай деньги!

Аврелиан поднял сосуд, с любопытством повертел в руках, принюхался. Сомнительно, что внутри бальзам, а не ослиная моча. Уличные продавцы – жулики. Этот не исключение, но артист неплохой… Оттянув занавес, выглянул: финикиец продолжал бежать за лектикой, размахивая руками. Аврелиан улыбнулся. Нащупав в кошеле мелкую монету, бросил.

Лавки, лавки, лавки… Торговцы из Греции, Египта и Европы, с Востока и Азии и даже из Индии. Пекари у огнедышащих печей кормят покупателей горячим хлебом, кренделями и печеньем. Молочники из окрестных селений предлагают сыры всевозможных видов – соленые и пресные, мокрые и сухие, на любой вкус. Повсюду люди теснят друг друга, толкаются и наступают на ноги, бранятся и временами дерутся. В какой-то момент все расступаются, чтобы пропустить ослов, волов и другую тягловую скотину, гружённых всё новыми и новыми товарами. На миг в освободившееся пространство проскальзывают озорные мальчишки и носильщики с тюками и корзинами на плечах и головах.

* * *

Посещение рынка и дальнейшее прохождение городских улиц в очередной раз убедило Аврелиана в том, что Рим сам по себе – колоссальное поселение людей, в которое трудно поверить! Рим потребляет всё, что только заблагорассудится – и этого мало! Кто имеет множество благ, столько же хочет ещё, ибо в богатстве нет предела. Римлян невозможно насытить, по этой причине они ежедневно с усердием делают запасы, будто собираются прожить вторую жизнь, а не одну, данную богами. Ради стяжания материальных ценностей происходят войны, а стяжать их заставляет тело, которому римлянин по-рабски служит. Ничто более не вызывает одобрения у римлян кроме богатства…

Аврелиан видел многолюдные улицы, чему не пришлось удивляться. В нём помимо римлян с древними родовыми корнями, отличимых по одежде и уверенности в себе, полно другого народа. Немало суетливых греков, степенных чернокожих эфиопов и нубийцев, смуглых телами сирийцев и египтян. То тут, то там встречаются германцы со всклокоченными бородами и усами, индийцы и персы в ярких одеяниях, светловолосые бритты… Все, кого когда-то покорили римляне, сейчас мирно уживаются! Предки этих людей были рабами римлян; рабы отпускались на свободу, обзаводились семьями. Насильно отторгнутые от родины чужеземцы, обживая римские города, привносили в римскую культуру элементы своих цивилизаций. Вот почему в римских домах, на улицах и площадях вместо латыни и греческого языка чаще звучат речи чужестранцев.

«Как знаться с такими людьми, найти общий язык? – размышлял Аврелиан. – Великий Рим дряхлеет, разваливается на части, привлекательные для варваров и своих сепаратистов… Если не остановить, грядут ужасные времена… А чтобы этого не случилось, Риму нужна сильная рука…»

Аврелиан распорядился нести себя к подножию Капитолийского холма, на вершине которого находилось святилище Юпитера.

В гостях у Юпитера

Решение посетить храм Юпитера созрело у Аврелиана в тот день, когда курьер из Рима добрался в Галлию с сообщением, что ему необходимо явиться в Сенат. После угощения посыльный разговорился, намекнул, что полководца ждёт назначение командующим римской армией. По столь важному событию Аврелиан надумал посоветоваться с верховным богом римского пантеона.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.