Отрочество. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»

С такими мыслями я достал тарелку, банку, высыпал почти все содержимое, закрыл шкафчик и собрался нести всю эту гадость Наталье Семеновне, как вспомнил самое главное: забыл положить настоящих «шариков в шоколаде». Без этого весь бы мой план рухнул, хорошо, что «соображалка» работает. Сделав нужные приготовления, я вышел к женщине и поставил «шоколадные шарики» на стол прямо напротив ее.

Она облизнулась, отбросила в сторону несколько листов бумаги и взяла один «комочек», выглядевший наиболее аппетитно. Но стоило ей положить его в рот и начать жевать, как вдруг она скривилась в такой гримасе, что на нее страшно было взглянуть. Она открывала и закрывала рот не в силах что-либо произнести. Мне это напоминало человека, который только что отведал горячего-прегорячего чая и теперь не знает, чем бы запить и остудить горло. Женщина тем временем все же сумела дожевать эту мерзость до конца и даже проглотить, после чего сразу же запить кофе. Выдохнув с облегчением спасшегося человека, она спросила:

– Что это за гадость?

– Гадость? Э-э-э…

– Наталья Семеновна, склеротик!

– Так вот, Наталья Семеновна, – к последнему слову я отнесся совершенно безразлично, я его просто пропустил мимо ушей, – это не гадость! Это – «шарики в шоколаде» – мой любимый десерт! И попрошу такого в моем присутствии больше не говорить! Этим вы меня просто оскорбляете.

Я взял один, заранее подмеченный, настоящий шарик и положил в рот. Жевал я его с таким аппетитом, что чуть было не взял другой, более плохой на вкус. Затем, причмокнув от наслаждения, я облизнулся и, не спрашивая разрешения, отпил из чашки Натальи Семеновны, у которой по неизвестной причине расширились глаза, сделавшись чрезмерно большими, и открылась челюсть. Видимо, она никак не могла понять, как я могу с наслаждением есть такую гадость. Но чтобы заинтриговать ее и заставить попробовать еще раз, я произнес самую лучшую фразу, на которую был способен в данный момент:

– Боже! Это самое лучшее, что я когда-либо пробовал в своей жизни.

Женщина не удержалась и взяла еще один шарик. Все повторилось с точностью до мелочей, только на этот раз, в конце, она несколько раз сплюнула на пол и сделала еще более страшную гримасу. Такую я видел только в кабинете зубного врача.

– Вам не нравится? – удивился я. – Зря!

Взяв последний, настоящий «шоколадный шарик», я с аппетитом съел его, но запить не успел, так как Наталья Семеновна выпила кружку, предназначавшуюся Николаю Алексеевичу, который все еще спал в кресле, время от времени похрапывая и что-то мурлыча себе под нос.

В комнату опять вошел Батько Вспыхвинский и опять с тремя кружками кофе.

– Не надо пужаться, это сново я, – проговорил он, поставив все на стол и удалился.

От отвращения, вызванного этими «шариками», женщина закрыла рукой глаза и отпила из заветной кружечки, в которой так же содержался секрет. Выпив все, она минут пять сидела молча, потом вдруг резко встала и…

– Э-гей, враги сожгли родную хату… – завела она.

– Алкоголичка! – сквозь зубы процедил я и достал из ящика стола нужные бумаги на подпись. – Наконец-то они «дозрели».

На дикие вопли своей коллеги проснулся мужчина и, обведя мутными глазами все пространство вокруг, вяло спросил:

– Где я?

– Вы в банке, мистер! Вы пришли сюда для того, чтобы сделать вклад. Большой такой вклад. Мне нужна ваша подпись! Вот здесь, здесь и здесь! – указал я на нужные места.

– Что нужна? – качнувшись, не понял он.

– Подпись! Роспись! Знаете, что это?

– Конечно, о чем речь. Где?

Мне пришлось еще раз показать, где что нужно поставить, и он весьма успешно с этим справился.

Я был на вершине счастья. Мне удалось сделать то, чего Любовь Васильевна и Сергей Дмитриевич не сделали бы никогда в жизни. Я пошел ва-банк и сорвал весь джек-пот. Все, в этот миг принадлежало мне, но я довольствовался малым, тем счастьем, которое принадлежало другим. Сделав свое дело… выполнив свой план, я «умыл руки» и возвратился к своим повседневным нудным делам.

Наталья Семеновна в отличие от Николая Алексеевича вела себя настолько буйно, что перевернула все бумаги, лежащие на столе, причем вместе со столом; перерыла весь книжный шкаф, ища что-то неизвестное даже ей попыталась разбить стулом окно, думая, что это запасной выход и чуть не сломала своему все еще сонному напарнику руку, стараясь заставить его играть с ней в салки или что-то вроде этого.

Я же меж тем достал из его сумки печать и нашлепал ею на каждом листке. Затем спрятал их в надежное место, так как «полоумные» совсем развеселились, и нажал на телефоне красную кнопку.

В комнату опять вошел Батько Вспыхвинский, но на сей раз с ведром воды в руке и вылил ее на парочку ревизоров-неадекватов, которые по «неизвестной причине» вышли из-под контроля и стали совершенно невменяемыми. После ледяного душа они немного присмирели, по-видимому, наконец-то немного начиная соображать, зачем они здесь находятся. С минуту они смотрели на меня изумленными глазами, затем мужчина подобрал валявшуюся на полу сумку и, взяв под руку женщину, вышел из комнаты в коридор, не сказав на прощание ни слова. Видимо, собирался встретиться еще раз.

Улыбаясь во все лицо, я, тяжело вздохнув, откинулся к спинке кресла и закрыл глаза, тем самым пытаясь собраться с мыслями.

Со «сладкой» парочкой тем временем происходило следующее:

Выйдя из кабинета директора в самом отвратительном состоянии и настроении, мокрые, злые, с непонимающим и отсутствующим взглядом, у одной страшно болел живот, в котором все время что-то булькало и переливалось, у другого раскалывалась голова, шумело в ушах и тошнило, и поддерживая друг друга, они медленно продвигались к выходу, вспоминая по дороге, где находятся. По-видимому, и в корвалоле, и в кофе, и в «шоколадных шариках» было подмешано что-то еще, чего не знал даже я.

– Где я? – спросил мужчина, у которого в голове все шло кругом.

– Не знаю, – тихо произнесла женщина, чувствовавшая себя не лучше.

Откуда ни возьмись, появилась та же бабка с той же тряпкой. Только на сей раз она догоняла медвежонка, а не наоборот, как это было раньше. Ревизоры остановились и в недоумении поглядели на убегающих.

– Это зоопарк? – спросил он.

– Может быть.

– А что мы здесь делаем?

Она долго думала, а затем сказала:

– Не знаю.

– Может, пришли посмотреть на зверушек?

– Может, но вряд ли.

– Да? Интересно. Тогда, где мы?

– Вряд ли…

– Что?

– Может быть…

– А-а-а!

Так, неся какую-то тарабарщину, они вышли на улицу. Их моментально обдало морозным воздухом, и уже через несколько минут они чувствовали холод во всем теле. Мокрая одежда совсем заледенела, и попытка снять ее оказалось трудной задачей.

Все еще плохо соображая, Наталья Семеновна осмотрелась вокруг и остановилась на табличке с надписью «Цирк «Мечта».

– Это цирк!

– Да? Интересно. Ты уверена?

– В этот раз – да. Там висит табличка.

Как ни смотрел мужчина, как ни напрягал свое зрение, так ничего и не смог разобрать, так как саму табличку и не нашел.

– А у нас есть машина? – вдруг спросил он.

– Похоже, что да. У меня ключи!

Он улыбнулся и подошел к одиноко стоявшей «Audi». Женщина нажатием кнопки отключила сигнализацию, и они, сев на мягкие удобные сиденья, наконец-то смогли по-настоящему расслабиться. Включилась печь, и жизнь вновь для них показалась раем.

Наталья Семеновна села за руль, а Николай Алексеевич через стекло смотрел на улицу. Там шел еле заметный снег. Его маленькие белоснежные пушинки не спеша сыпались с неба и покрывали всю землю, делая ее поистине великолепной. Со дня на день должен был обязательно ударить мороз и окутать все деревья настоящими, несдуваемыми ветром, шубами.

Посмотрев налево, Николай Алексеевич увидел ребятишек, играющих в снежки, лепящих «снежных баб», катающихся на санках… Он почему-то прослезился. Видимо в это мгновение вспомнил и свое детство, вот такое же озорное и веселое. А может, у него все было по-другому? Может, и не было у него такого детства? Может, из-за этого он и пустил одну единственную скупую слезу, свидетельствующую о неудачном детстве? Как бы там ни было, этого мы никогда не узнаем.

Он очнулся от своих мечтаний только тогда, когда почувствовал какой-то толчок. Тряхнув головой, мужчина сначала посмотрел на свою партнершу, а потом вперед. То, что он там увидел, заставило удивиться даже его, почти безучастного ко всему происходящему. Оказывается, этот удар был ничем иным, как столкновением с другим автомобилем – «Запорожцем», у которого задняя часть оказалась приплюснута сантиметров на тридцать – сорок. Сидящие в "Audi" не растерялись, так как столкновение с «Запорожцем» было для них не проблемой. Но совсем скоро им пришлось убедиться в обратном!

Женщина вышла из машины, прошла немного вперед, посмотрела на свою автомашину, затем на чужую и, как будто вспомнив «дела давно минувших дней», заговорила:

– Так, эй, вы там, в драндулете! Посмотрите, что вы наделали! Вы испортили мою новую машину! Это так не пройдет. Платите или же сейчас вызываем милицию!

Двери синего «Запорожца» открылись, и из него вышло двое мужчин лет под двадцать пять-тридцать, крепкого телосложения, в темных очках, таких же куртках и джинсах.

– Что за базар, лохудра? Нам послышалось, или ты действительно что-то каркала?

Наталья Семеновна остолбенела, не зная, что произнести. Она никак не подозревала, что в автомобиле окажутся эти двое. Кто-нибудь безобидный и беззащитный, с которого с легкостью можно было сорвать деньги, но теперь эта идея полностью провалилась, и все мысли были направлены на то, как бы лучше и быстрее слинять отсюда куда-нибудь подальше.

– Вы… испортили мне ма… машину! – испугавшись, произнесла она, посмотрев на мужчин.

– Не гони балду, мымра! Ты вообще кто такая, чтобы «грузить» на нас? – спросил один.

– Кто я такая?

– Да, кто ты такая? – добавил другой.

– Кто такая?

– Кто?

– Я?

– Ты!

– Действительно, а кто я такая?

С такими словами, она посмотрела на Николая Алексеевича, который полез за ответом в свою сумку и вытащил оттуда удостоверение, в котором прочитал, что он является ревизором. «Та-а-ак! – подумал он. – Если я ревизор, значит и она тоже! Все-таки она является моей напарницей. Вроде бы!»

– Мы ревизоры! – сказал он и вышел из машины.

– Оба! Гляди, Колян, мы ревизоров подцепили.

– Не фига себе. Это тебе не те хмыри, что попались нам в прошлый раз. С этих много бабок содрать можно.

– Да, Колян, «котелок» у тебя варит на полную катушку. Хорошо ж ты запомнил мои уроки, братан!

– Ну, так… мы пойдем? – спросила Наталья Семеновна и, не дождавшись ответа, направилась обратно к своей машине.

– Э-э-э, стоп! Так не пойдет. За авто кто платить будет? Крестный папа?

– А что мы? Мы вообще ни при чем, – отозвался мужчина.

– Смотри, Димон, они слинять хотят!

– Это мы еще посмотрим.

С такими словами они подошли к автомобилю ревизоров и, достав из-под курток железные полуметровые дубинки, стали молотить ими по всей «Audi».

После первого же удара треснуло лобовое стекло и разлетелось на мелкие осколки, осыпав ими сидящих внутри людей…

Так, перебив все имеющиеся стекла, включая зеркала и фары, двое занялись обшивкой. Приблизительно минут через десять вся машина превратилась в мятую банку из-под пива или чего-то подобного: с выбитыми стеклами, кривой крышей и прогнутым капотом.

Разделавшись с «консервной банкой», как они называли эту машину, люди попытались проникнуть внутрь и забрать свои деньги, но дверь не открывалась: видимо, при ударах ее заклинило. Тогда, поднатужившись, тот, который был Димоном, потянул дверь на себя и… сняв с петель, отбросил в сторону.

Ревизоры явно перепугались и искоса стали поглядывать на качков, пытаясь угадать их последующий шаг, но те, как ни в чем не бывало, немного пошарили по машине и «выудили» из-под заднего сиденья небольшую черную сумку. Открыли и обнаружили деньги. Пересчитали. Оказалось двадцать шесть тысяч рублей. Похлопав женщину по плечу, Колян произнес:

– Ну вот, всего-то делов! А вы не хотели сами отдавать. Все равно пришлось!

– За это хвалю! – подхватил разговор Димон. – А теперь прощайте! У нас еще «стрела» с местными! Так что «базара» с вами больше не будет. Живите!

Качки сели в свою машину, если можно было ее так назвать, ведь, по их мнению, даже «Audi» не автомобиль, и укатили. Мужчина и женщина переглянулись, проглотили комок в горле и, расслабившись, посмотрели на свое бывшее средство передвижения, которое в данный момент представляло груду металлолома, предназначенного исключительно на свалку.

Заведя с пятого раза развалюху, Наталья Семеновна в полголоса произнесла:

– Это… уму непостижимо! Такое с нами совершить…

– Чтобы я хотя бы еще раз пришел в этот цирк… Нет уж, увольте! Ноги моей больше не будет на этой земле. Пусть другие с ними разбираются, а мне еще пожить хочется. И вообще, мне давно пора на пенсию!

– Да? А жить-то ты на что будешь?

– На старые сбережения.

– И получать шесть тысяч в месяц?

– А что тут такого?

– Ничего, но прежде, чем ты покинешь меня, – выплати те двадцать шесть тысяч, что унесли эти бугаи! Я же тебе говорила, что деньги следует спрятать получше, а ты: «В подкладку, в подкладку»! Лучше бы мы не получали сегодня зарплату!

Так они и уехали от цирка, совершенно измученные, мало что соображающие, без денег, машины, в самом наихудшем настроении.

Где-то далеко впереди их остановил милиционер и, по всей вероятности, вдобавок ко всему пережитому, оштрафовал их, но меня это больше не касалось. Я выполнил свое задание, сделав все так, как и хотел с самого начала. На этот раз мне никто не помешал: ни вездесущая Вероника, ни кто-либо другой. Все прошло без сучка, без задоринки!

* * *

Приведя комнату директора в первоначальное состояние, я вышел в коридор, закрыв за собой дверь на ключ, используя вместо ключа скрепку, всегда висевшую на джинсах. Вокруг никого не было: все охранники, уборщики, медведи и тому подобные разошлись по своим местам, и теперь все выглядело уныло и веяло скукой. Совсем другое дело, когда шла репетиция или выступление…

Оказавшись на улице, я как бы сбросил с плеч огромный камень-валун, придерживающий меня до этого и не дающий покоя.

Охрана вновь куда-то запропастилась, и мне не составляло особого труда незамеченным выскользнуть за пределы цирка, и уже через минут пять-семь я находился у остановки в ожидании трамвая, который долго не появлялся. Когда же он прибыл вся толпа, морозившаяся до этого, мгновенно загрузилась в него, и он поехал, временами раскачиваясь из стороны в сторону. Сначала в нем было немного холодновато, но потом стало так невыносимо душно, что пришлось даже открыть окна.

Разглядывая пассажиров, я нечаянно наткнулся на знакомое лицо Елены Корабовкиной, которая так же меня заметила и, улыбнувшись, кивнула головой. Я поступил также и продолжил осмотр. Кроме нее, все остальные пассажиры были мне незнакомы, и я не стал обращать на них внимания.

Как и предполагалось с самого начала, Лена ехала не одна, а со своими одноклассниками и учительницей. Видимо, в кинотеатре смотрели какой-то познавательный научный фильм. Наши тоже должны были что-то смотреть, но у меня на все их походы просто не было времени, тем более сегодня, в этот ответственный для циркового коллектива день. Выйдя на конечной остановке, вся толпа учеников разбрелась по домам, видимо, последовали моему примеру.

Оставив далеко позади всю эту толпу людей, я стал приближаться к своему дому, надеясь на то, что мои предки уже пришли со дня рождения и наконец-то будет что поесть. Сам я не любил готовить, но из-за их отсутствия это приходилось делать постоянно, однако я не жаловался и все делал так, как считал нужным. Получалось намного вкуснее.

Все мои подозрения не оправдались – их по-прежнему не было дома. Тогда было решено несколько часов вздремнуть на диване, ничего и никого не трогая. Но даже и этого мне сделать не удалось! Пришли все мои друзья, участвовавшие в операции под кодовым названием «Вихрь-антиревизор» – все шесть человек. У каждого в руке находилось по сумке.

– Мы вовремя? – спросил Сергей.

– Конечно! Вы всегда вовремя!

– Мы так и знали, что ты не откажешь составить нам компанию, – сказал Леша.

Все зашли, сняли куртки с ботинками и, пройдя в зал, стали распаковывать свои вещи. У каждого в сумке оказалось что-то съестное: колбаса, тушенка, мясо, картошка и многое, многое другое. У Сашки оказались четыре полуторалитровых бутылки пива. «Хорошо подготовились», – подумал я и послал Мишку на кухню что-нибудь приготовить.

– Ну, теперь рассказывайте, как прошел маскарад! – обратился я ко всем в ожидании веселого рассказа.

Выслушав все с большим интересом, мы перешли к обеду, который растянулся почти на два часа из-за постоянных разговоров, отвлекавших от весьма нужного дела.

– Это просто наглость! – возмутился Мишка. – Загримировали меня под старушенцию и все исключительно для того, чтобы надавать этим двум тряпкой по физиономиям.

– Зато скучать не пришлось. Все время с медведем возился, – сказал я.

– Не видать бы его сто лет! За ним столько убирать пришлось! Кучи по всем коридорам лежали. Наелся меда, вот и прорвало его.

– Меда? Какого меда? – удивился Леша. – А то меня с вами не было, я этих двух ваших местных секьюрити отвлекал. Ну и побегал же я. Еле выход из тех джунглей нашел. Чуть не поймали!

– Тебе еще повезло. А мне, для того чтобы медведь бежал исключительно за мной, дали в руки мед и… вперед по коридору! Так, я пока бежал, полбанки съел. Теперь только живот болит.

– Повезло! – протянул Леха

– Повезло? Да мне целый день в местах не столь отдаленных сидеть пришлось…

– Ха-ха, подумаешь! Ну, посидишь там день, ну, попыхтишь, и все, а мне машину чинить нужно! Эти ж двое так в нее врезались, что помяли все, что только могли.

– Ты же деньги получил! – выкрикнул Сергей, разлив свой напиток.

– Все равно обидно!

– А лично мне вся эта затея очень даже понравилась, – вступил в разговор Димка.

– Конечно! – обиделся Леша. – Тебе ж дали роль «нового русского», как и Сереге, а не преступника, за которым гоняются два милиционера.

– Чего же ты молчал? Твоего героя и я мог бы сыграть! – сказал Сергей, опустошая вторую тарелку с картошкой. – У меня бы получилось намного лучше.

– Но вам не пришлось бегать с медом! – вклинился в разговор Мишка.

– Да ладно вам ссориться, – стал успокаивать их я. – Вот «Макар», к примеру, был Батько Вспыхвинский и ничего, не жалуется.

– Ладно, хватит об этом. Вы все справились с заданием великолепно! По вам театр плачет! – я поднял кружку. – Скажу только одно! Они надолго запомнят этот цирк и «заместителя директора», от которого следует держаться подальше, да и от всего этого комплекса тоже. У нас получилось сделать то, к чему мы стремились. Все произошло намного лучше, чем я ожидал. Теперь никто не сможет причинить цирку вреда. Никто! С этого момента он полностью оплачивается государством. И теперь у меня больше шансов разобраться в сложившийся ситуации между артистами. С ними тоже что-то не то. Итак, с первой театральной удачей!

Все опустошили свои кружки и продолжили разговор, затянувшийся до восьми вечера. За это время мы переиграли во все игры, имеющиеся в моей квартире. Разбогатев на восемьсот рублей, «свистнутых» у ревизоров, я вышел из игры и занялся своим делом, оставив друзей в зале и удалившись в другую комнату.

К десяти все было съедено и выпито, и так как моих друзей ничего здесь не задерживало, то решено было расходиться по домам и оставить меня мыть грязную посуду в одиночестве. Выходя, Сергей крикнул:

– Если что – звони! Лично я приду на помощь всегда! Можешь на меня рассчитывать!

– Буду иметь это в виду. Но если что, вы мне понадобитесь все. Как вы смотрите на это?

Все закивали головой и скрылись в лифте.

Справившись за полчаса с горой посуды, я, наконец-таки, смог отдохнуть и обдумать все дальнейшие планы относительно цирка, так как во всем остальном пока еще был порядок. «Значится так, – подумал я, кладя одну ногу на другую и глядя в потолок. – Перво-наперво, мне нужно каким-то образом угадать «таракана» и подловить его на месте преступления, что почти невозможно, так как он не оставляет никаких следов. Ведь как ни искал Сергей Дмитриевич чего-нибудь на шесте, на трапециях, на батуте – ничего не нашел, но когда же-нибудь этот кто-то проколется, и тогда уж пусть держится от нас подальше. Час его расплаты будет близок! Ох, как близок! А пока за недельку-другую присмотримся ко всем участникам, может, что и узнаем…» Повернувшись на другой бок, я моментально уснул.

Сон, приснившийся в этот раз, был какой-то странный, не похожий на те, что снились раньше. Первый раз за полгода в своем подсознании возник цирк, его участники и тот, кто делает все эти пакости. Мы нашли его, разоблачили, швырнули в лицо неоспоримые доказательства его вины… И жизнь показалась нам малиной!

Я вскочил с кровати, обдумывая все увиденное. «Неужели я сумею найти его или ее? Неужели это произойдет? Господи, помоги мне!» Через минуту зазвенел будильник, оповещающий, что нужно вставать и собираться в училище, хотя и сегодня можно туда не ходить! Делов-то – куча!

Хорошенько поразмыслив, я все же согласился, что идти надо. Одевшись и собираясь уже выходить, мне на глаза попалась вчерашняя газета, которую так и не удалось прочитать. Немного подумав, я взял ее в руки и вышел из квартиры, закрыв дверь на ключ. До трамвайной остановки было еще достаточно далеко, как и лишнего времени, так что хоть чем-то можно заняться, вот я и решил почитать газетку. Открыв ее на рубрике «Тревожная неделя», я прочел следующее: «Вчера (то есть во вторник), около микрорайона Переносицено был совершен «наезд» на местную братву пахана Миколы: пять сотрудников милиции доставлены в больницу с переломами и травмами различной степени тяжести. Из группировки не пострадал никто! Вечером, того же дня, водитель «скорой помощи» совершил наезд на переходящего в неположенном месте мужчину шестидесяти лет. Личность потерпевшего устанавливается! Автомобиль «скорой», не заметив нарушение ПДД, скрылся в неизвестном направлении, выбросив в окно к пострадавшему коробку обезболивающего и кислородную маску». «Ну, дела! – подумал я. – Опасно жить становится. Все так и норовят друг друга свалить с ног!»

Оставшуюся часть газеты я от скуки дочитал в училище, так как ничем полезным мы там не занимались, а просто сидели и балдели, не зная, что придумать. В таком режиме прошло все время – скучно и неинтересно.

Уже сейчас стало заметно, каким коротким становился день. С сентября он уменьшился приблизительно часа на два, если не больше. Особенно это замечалось вечером или рано утром. Это и понятно – зима все-таки. Но сегодня она совсем разошлась и, по-видимому, решила засыпать город снегом, который начался часов в шесть утра и все шел, шел, шел… Затем превратился в метель, из-за которой нельзя было различить даже рядом стоящего дерева. Но даже эта белая пелена, застилающая все вокруг, не заставила меня сидеть дома, и к шести часам я находился у Никольских ворот, пытаясь разобрать, в какой стороне находится шатер.

Быстро определившись, я выбрал нужную дорогу и не спеша пошел, насвистывая какую-то знакомую мелодию. Как всем вам уже давно стало известно, охраны, как всегда нигде не было. Видимо, испугались снегопада и сидели где-нибудь в «коморе» – чай пили. «Ладно, сегодня это им прощается. Надеюсь, «тараканы» не дураки, в такую погоду ничего предпринимать не будут! Или все-таки сделают что-то? Ничего, поживем – увидим; не увидим, так услышим; не услышим, так унюхаем; как не крути, а мы все равно узнаем имена этих «террористов чеченского происхождения».

Я обошел шатер вокруг и ничего подозрительного не обнаружил. Наоборот, заметил, что к сегодняшнему дню заделали ту дыру в куполе, оставленную на память Евгенией, хотя та никуда от нас не собиралась уходить. Нет, вру, она уже месяца три как сообщала нам о том, что надумала поступать в московское цирковое училище, но это не сейчас, конечно же, а лет так через пять, может чуть раньше, а может, и позже.

Никто не может представить нашего цирка без нее, ну разве только кроме меня. Мне все равно, уйдет она или нет! Эта девочка много лет прозанималась здесь и все к ней привыкли. Она помогала всем: как правильно построить тот или иной номер, как правильно научиться делать тот или иной трюк… Жаль, что нет обратного процесса, особенно тогда, когда она нуждалась в чьей-либо помощи. Только Алексей откликнулся, и то после того, как ему подсказали. Так вот, Евгения Фоменкова – одна из лучших участников. Уйди она сейчас, и цирку практически нечего будет показывать! Да, есть Настя! Да, есть Вероника! Есть я, в конце концов, но этим-то сыт не будешь! Зритель любил новые номера, новую программу, а у нас только Евгения стремилась научиться чему-то большему, пополнить свой репертуар изученными и только что отрепетированными трюками. Только она, вместе с Анастасией разучивала новые номера и внедряла их в цирковую программу!