Отрочество. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»

Мальчик еще больше удивился, но на этот раз меня выручила Вероника:

– Да, действительно! Когда я шла, он все еще искал, но нашел.

Сестре-то он поверил, так как она была старше на два года и он всегда прислушивался к ее мнению, если, конечно, оно совпадало с его.

Так я и доехал до своей остановки в их сопровождении. Обычно с Вероникой всегда ехали еще две подружки по цирковому номеру, но сегодня мы слишком задержались. Ушли позже всех, и этим все сказано.

Как только я вышел из трамвая, пошел снег. Он словно меня одного и ждал. Был таким редким, мягким и незаметным, что его почти не чувствовалось. И, конечно же, нельзя было его сравнить с тем, который шел пару дней назад: мелким и частым. Вообще снег – это хорошо, особенно когда он выпадает впервые и покрывает черную грязную землю белым одеялом. Такая быстрая перемена, когда он укрывает все за ночь, выглядит потрясающе!

– Ну, что поймали? Рыбаки! – усмехнувшись, спросил я.

– Да ты сам посмотри, в багажнике все! – сказал Мишка и открыл его.

Я подошел и заглянул внутрь. Оттуда на меня мгновенно набросились что-то черное и мохнатое, еле крышку успел закрыть. Все трое засмеялись.

– Что это? – спросил я.

– Медвежонок, – ответил Леша, все еще смеясь и пытаясь выбраться с заднего сиденья.

– Кто? – переспросил я, на этот раз удивившись по-настоящему.

– Тебе же сказали – медвежонок! Ловили мы, значит, рыбу… – начал «Макар». – … никого не трогали, сидели тихо, а тут – на тебе – вылез из леса и к нам. Мы как перепугались и про рыбу забыли, отбежали обратно и в машине спрятались. А он весь улов наш поел и к нам подбираться стал. Ну, мы ясное дело – по газам и уехали. Едем, видим, охотники-браконьеры медведя тащат – здорового такого, метра три. Мы бы за тем никогда не вернулись, да этому что-то в голову взбрело – кивнул он на все еще вылезающего Алексея – Говорит: «Давай заберем, все равно с голоду помрет, а отдадим Игнату, пусть в цирк несет. Там животные нужны!» Так что забирай товар!

– Ё-мое, что ж я с ним делать-то буду?

– В цирк отнесешь, разве не ясно, – сказал Алексей.

– Кто же его кормить будет? Ухаживать?

– Ничего, сейчас медведи прибыльные. На них можно столько денег заработать!

– Ладно, я поинтересуюсь на счет него, а пока, пусть у вас побудет.

– Э-э нет, так не пойдет, чем мы его…

– Тогда… привозите завтра к десяти в цирк. Если и такой вариант вас не устраивает, – везите обратно в лес! – перебил я Михаила и, развернувшись, быстро направился домой – мало ли что им в голову взбредет сказать напоследок.

О ребятах я вспомнил уже поздно вечером, когда перед зеркалом проделывал манипуляции. Этим я занимался ежедневно, а накануне выступления перед публикой и подавно. На ум вновь пришел инцидент с Фоменковой. Как все говорят, здесь действительно много «почему»! Не подумайте, что я ненормальный, но он мне понравился. Его даже можно счесть за клоунскую репризу-пародию.

В восемь утра меня разбудил будильник. Сегодня, он на редкость был звонким и даже свалился на пол, видимо от досады, что не мог меня поднять с кровати.

Через час я уже находился рядом с кассой цирка, которая в этот момент была закрыта и передвинута на полтора метра вперед. «Видимо все деньги собрали, – подумал я. – И почему вчера этого не заметил?» По дороге к шатру поздоровался с теми охранниками, которых не так давно шарахнул током. Об этом они, конечно же, не знали, и видимо, не узнают никогда. Почти у самой двери гримерной встретил Алексея Рублева – среднего роста мальчика с опухшими глазами – нашего лучшего жонглера. Видимо вчера опять допоздна репетировал.

– Как ощущение? – спросил он, потирая карие глаза.

– Пока все хорошо. Руководители у себя?

– Конечно! Сейчас все в своих гримерных, готовятся.

– Ты вчера спал?

– Почти нет, – устало произнес он.

– Зря!

Войдя в свою небольшую комнатку, обставленную всевозможными коробками и ящиками для фокусов, я сел на один из трех стульев, разноцветной обшивки, и задумался над своей личной программой.

Моя комната из-за коробок больше напоминала склад, но эта версия сразу же отпадала, стоило здесь провести всего несколько минут. Помимо нагромождений ящиков, здесь находился небольшой шкаф для костюмов, видавший виды облезлый диван, столик с пудрой, помадой и прочим гримом, предназначенный исключительно для Насти и Елены, но и я иногда перекидывался на нем в карты с Иннокентием. Так же, как и говорил, здесь было три стула, а дополнением всему этому служило огромное зеркало во всю стену, висевшее над столиком и находившееся в каждой гримерной. Больше – ничего, но это пока. Сюда можно принести телевизор, магнитофон и прочую аппаратуру, но тогда уже в комнату не войдешь – все просто на тебя посыплется.

Сняв куртку и переодев ботинки, я направился к Любови Васильевне – рассказать о «рыбалке на медведя». Дверь, как всегда, была чуть приоткрыта и из комнаты вновь доносились голоса, но сегодня, в отличие от вчерашнего, разговор шел о цирке вообще.

– Сегодня нам опять пришел очередной счет – третий за последний месяц! – говорил Сергей Дмитриевич, и настроение у него, похоже, было на нуле. – Если так пойдет и дальше, вскоре мы лишимся этой земли и, как следствие, цирка. К тому же, через три дня, в одиннадцать, к нам пожалует ревизор, чтоб его, а у нас сплошные счета: за свет, воду, землю! Дезинфекцию еще навязали! В общем, полный аврал.

– Может, изменится что?

– Что может измениться, когда денег нет? Хорошо еще на охрану хватает, а то бы совсем все растащили, а тут еще эта ситуация с Евгенией…

– Опять деньги потерял?

Как из-под земли вновь появилась Вероника.

– Нет! С руководителем просто нужно поговорить, да разговаривают они сейчас.

– Подслушиваешь?

– Что ты! – сделал я вид, будто снова прислушиваюсь. – Вот, поговорили. Приятно было поболтать! – улыбнулся и вошел в комнату.

«У, глазастая!» – подумал я, закрывая за собой дверь.

– Чего тебе? – спросила Любовь Васильевна.

– Как вам сказать… Мои друзья медвежонка нашли. Не желаете ли принять в цирковой коллектив как будущего участника?

Они переглянулись. Видимо это сбило их с толку. Тогда я рассказал всю историю, что сообщил мне Александр. Первым опомнился звукооператор.

– Ну что ж, медведь – это хорошо. Пусть привозят!

«Видимо, подумали, что терять нечего, все равно скоро всех выгонят», – вертелось у меня в голове. Я посмотрел на часы.

– Через полчаса будет здесь. Куда его?

Они удивились еще больше. Видимо не рассчитывали, что это произойдет так быстро.

– В фургон, за шатром. Он все равно пустой стоит, теперь с медведем будет. После выступления накормим и что-нибудь постелем, чтобы мягче было. А сейчас извини, нужно готовиться, да и тебе не мешало бы собирать реквизит.

Я кивнул головой и вышел, но уходить далеко даже и не собирался, а затаив дыхание, прислушался.

– Зачем он нам? – спросила Любовь Васильевна и в голосе ясно чувствовалось недоумение.

– Ничего, три дня мы его продержим.

– А затем?

– Затем… Он обречен!

Больше я не стал их слушать. К тому же эта пронырливая Вероника могла появиться в любое мгновение, а этого мне не хотелось. В моей голове родился такой сногсшибательный план, что страшно говорить. Будет лучше, если я его приберегу на потом и не стану сейчас о нем рассказывать.

Ровно в десять, как и договаривались, приехал Мишка. Один. Его дребезжащую машину я услышал еще издалека. Нам потребовалось двадцать-двадцать пять минут для того, чтобы удобно разместить в фургоне «пойманного на крючок» зверушку. С ним нас не видел никто, даже те два охранника-милиционера, которых всегда неизвестно где носило. Поблагодарив за оказанную помощь, я отпустил Михаила обратно, а сам пошел в гримерную переодеваться.

До начала представления оставалось меньше получаса.

Уже надевая фрак, я вспомнил слова Любови Васильевны: «Костюмы, так же, как и реквизит, – ваши личные вещи. Не мните и не грязните. Помните! Стирать их будут только ваши родители. Так что не делайте им лишней работы!» Не знаю как остальные, но я об этом никогда не забывал.

За пять минут до начала, в комнату вошла Любовь Васильевна.

– Через пять минут начинаем! Все в порядке? Не нервничаешь?

– Нет. С чего вы взяли? – придал я голосу такое удивление, на какое только был способен.

– Обычно новенькие всегда побаиваются манежа, но ты, я вижу, нет.

– Именно! Я привык работать на публике. Народу меньше, народу больше, какая разница? Главное, он есть! Есть кому показывать!

Женщина улыбнулась, показав ровные белоснежные зубы.

– Что ж, тогда не подведи! Удачи!

Ушла. Через несколько минут и я вместе со своим заветным чемоданчиком вышел в коридор. Там туда-сюда бегали дети, делая последние приготовления перед выступлением. Я прошел вперед и вскоре оказался почти перед самым выходом на манеж.

Выглянув в специально сделанное для этого окошечко, я увидел пришедших посмотреть на нас. Их было так много, что заняли все места, а некоторые даже стояли – видимо, любопытство брало верх над усталостью, ведь цирковое искусство подвластно всем возрастам – от самых маленьких и до самых седых старичков и старушек.

И вот зазвучали первые аккорды фонограммы (так как на живой оркестр тоже не было денег), и представление началось!

На середину манежа вышла Любовь Васильевна и, поднеся поближе микрофон, заговорила:

– Доброе утро! Доброе утро все те, кто сегодня решил прийти на наше представление и унести отсюда массу положительных эмоций и впечатлений. Итак… Вас приветствует детский профессиональный цирковой коллектив «Мечта». Руководители – Любовь и Сергей Ковальчуковы…

Дальше следовало очень долгое приветствие и пожелание зрителям приятного времяпрепровождения.

– … А сейчас нашу программу открывает танец «Русские узоры». Встречайте!

Раздались громкие дружные аплодисменты, и на манеж вышли три девочки в русских костюмах. Как уже говорилось, этот танец был слиянием и цирковых трюков, и русских народных движений. Но изящность была на высоте. Все всё делали синхронно и без срывов. Ни малейшего отклонения от задуманного на репетиции. Все четко! Именно его, а никакой другой, поставили первым номером программы. Из-за этого интерес к представлению сразу же возрос во много раз. Это уже был плюс, да еще какой!

Отлично справившись со своей задачей, девочки скрылись за кулисами, а их сменила группа клоунов из пяти человек. Поприветствовав собравшуюся публику, они стали говорить про неудачно сложившиеся обстоятельства. Слушал я их мало, так как мне хватило и репетиций, но по реакции окружающих было ясно, что все сказанное пришлось по душе. После них ведущая объявила:

– Акробатический этюд! Анастасия Конарейкина и Алексей Рублев!

Зазвучала музыка и на манеж выбежали девочка и мальчик. Сразу же пошли разнообразные трюки, поражавшие зрителя все больше и больше. В самом конце пятиминутного номера, Настя забралась Алексею на голову и там сделала арабеску, еще больше удивив присутствующих.

Следом за разговорным номером клоунов, Любовь Васильевна объявила:

– «Эквилибр на лестнице», в исполнении Вячеслава Романова!

Это было что-то новенькое, и публика мгновенно все оценила.

Тринадцатилетний Слава не один год провел со своей полюбившейся двухметровой лестницей и отлично управлялся с ней. Пробежав по ней несколько раз снизу доверху и обратно, он, наконец, остановился на самой вершине и медленно поднялся на руки, а затем, под всеобщее «Ох!» и «Ах!», стал на специальную подставку вниз головой и развел руки в стороны. Потом сделал сальто, оказался на ногах, поднял руку в комплементе и, подхватив лестницу, скрылся за кулисами.

Последовавшие за лестницей клоуны вновь развеселили публику, внеся разрядку в представление.

– Жонглеры – демонстрация ловкости рук! – сказала Любовь Васильевна и, отойдя в сторону, дала больше свободного места шестерке жонглеров.

Этот номер шел не менее пятнадцати минут. Два мальчика и четыре девочки вытворяли с мячами, булавами, кольцами, вперемешку того и другого, такое, что дано не каждому. После их круговых и зигзагообразных проходок по манежу вышли еще три мальчика, но уже повыше ростом, с большими булавами и таких же размеров кольцами. К сожалению, не обошлось и без падений реквизита, но исполнители так искусно их поднимали, что все думали: «Так и должно быть!» Завершился номер общим каскадом мячей и шквалом аплодисментов. Он сменился на очередную репризу, в которой говорилось что-то о музыке и лапше, не имеющей ничего схожего между собою, но по ее завершению, как и ожидалось, зрители от смеха чуть не надорвали себе животы.

После клоунов – самый медленный из всех имеющихся номеров:

– Пластический этюд! Евгения Фоменкова, Анастасия Конарейкина, встречайте!

Хотя объявили всего двух исполнителей, на манеж вышли пять (трое из них, видимо, для создания массовки). Здесь была оценена гибкость, пластичность и размеренность всех трюков. Шпагаты сменялись мостиками, арабески – более сложными трюками. Не знаю как других, но на меня номер произвел большое впечатление. Может, из-за того, что смотрел его впервые?

После очередных клоунов, объявили:

– Антракт!

Некоторые зрители вышли из шатра подышать морозным воздухом и размять спины, но больше половины остались на своих местах – наверное, боялись холода.

Я посмотрел на часы – пять минут первого – и только теперь стал разбирать свой железный чемоданчик. Вскоре он превратился в полутораметровый столик, на который я разложил нужный реквизит. Вновь выглянул и все же на этот раз отыскал глазами Лешку и Сашку. Они сидели в первом ряду и скучно смотрели на окружающих их людей. «Видимо, сидеть надоело! – подумал я. – Ничего, уже совсем немного осталось!»

– А сейчас – дуэт на катушках! Вероника Колошина, Елена Карабовкина, Анна Мерзлякова!

Как я понял, этот номер был на «силу ног». Три девочки, жонглируя, становились на цилиндр, затем на другой и в конце на третий. Пока одна стояла и кидала мячами или булавами, другие делали шпагаты и колеса. Смотрелось отлично, особенно когда на три цилиндра клали доску, на доску два небольших бочоночка, сантиметров в тридцать, а на бочоночки вновь доску, к тому же стоящая девочка размахивала флажками с надписью «Цирк «Мечта».

«Начало сезона не такое уж и плохое!» – подумал я, просмотрев первые номера.

У меня едва сердце не остановилось, когда Лена чуть не свалилась с трех цилиндров и не «пропахала носом». Нет, не подумайте, что я беспокоился о ней, хотя и это присутствовало. Скорее я боялся, что останусь без ассистентки и вся моя продуманная до мелочей программа улетит куда подальше. Но, слава Богу, все обошлось, а то я заметил, что Любовь Васильевна вся побледнела.

– А сейчас – «Гимнастка на шесте»! Евгения Фоменкова, Степан Дружинин и Тимофей Правдин! – произнесла Любовь Васильевна после клоунской репризы.

Я вновь посмотрел на часы – полпервого. «Неужели так быстро прошло пятнадцать минут? Не верю!»

Тем временем Евгения сделала несколько трюков на шесте и двойным сальто стала на него ногами. Затем к спине прицепили страховку и сверху, на перекладинах спустились два мальчика, также со страховочной веревкой и, взяв Евгению за руки, стали подниматься вверх. Шест моментально унесли. Под самым куполом Евгения делала разнообразные перевороты и длинные прыжки с одной трапеции на другую. Зрители не верили своим глазам: «Девочка и может такое… Другим не под силу! Чудеса!»

Вот она отработала свой номер и, сделав комплимент, с радостной улыбкой и блестящими от счастья глазами, что все получилось удачно, скрылась за кулисами. Наградой для нее служили столь громкие аплодисменты, что даже я чуть не лишился слуха.

Во время очередной шутки клоунов, ко мне подошла Настя и Елена.

– Волнуешься? – спросила Анастасия.

Я усмехнулся.

– Это у меня уже спрашивали. А вы?

– Как и всегда, – ответила Лена и «рассмеялась» своими серо-голубыми глазами.

Мне сразу вспомнилось, как Настя волновалась перед каждым номером. Дело доходило до того, что иногда создавалась иллюзия, будто бы у нее стучат зубы! Бывает и такое. Волей-неволей напрашивалась реплика из фильма: «Ой, боюсь-боюсь-боюсь… ой, боюсь-боюсь-боюсь!» Но я понимал их страхи. Любой срыв, любая неудача могла испортить все, все то, к чему так долго стремились, но не смогли добиться поставленных целей.

– Фокусы! Игнат Белов!

Раздался свист. Мои два друга оживились.

«Свистите не свистите, а лучше номер я показывать не смогу и если что пойдет не так, не обессудьте!»

– Не волнуйся, все будет хорошо! – сказал Рублев и хлопнул меня по плечу.

«Еще один», – подумал я и вышел на манеж, на котором так часто и долго тренировался.

Меня моментально почти ослепил тот свет, который падал на манеж, и так как я находился в таком освещении впервые, то поневоле закрыл глаза. Вспомнив, что на меня смотрят сотни пар глаз – открыл, улыбнувшись, прошел вперед столика, который мне уже вынесли и развел руки в комплименте. Хотя все советовали начать номер с трюка с белыми перчатками, я все же их не послушался и сделал все по-своему. А именно выстроил сюжет номера, в основном, на трюках с веревочкой и несколько с платочками. Завершить же я решил свое выступление весьма забавной репризой. Итак, все по порядку!

Всего в моем репертуаре было десять трюков и реприз. Четыре первых – мои старые, которые я показывал друзьям. Один – позаимствовал у Насти и пять – совершенно новых, еще никому не известных фокусов. Весь свой номер я построил на непрерывной цепи трюков. То есть каждый последующий был продолжением предыдущего. Из-за этого эффект должен был быть потрясающим.

Первым трюком я решил показать веревку с платками. Когда же я снял последний третий платок, который висел посередине и был больше остальных, то накинул его на левую руку и стал доставать платочки, а после них длинную веревку, с которой проделал следующих три трюка: три узла, разрезание веревки, взмах – три узла, которые идеально дополняли друг друга. Об этих пяти трюках я уже рассказывал ранее, и не буду заострять Ваше внимание, а расскажу лучше о пяти новых.

После того, как я показал зрителям трюк с появлением на веревке трех узлов, то скомкал ее и положил в правый карман брюк. Как будто что-то вспомнив, вновь запустил руку в карман и вытащил веревочное кольцо, концы которого были связаны друг с другом. Я переложил веревку из правой руки в левую и уже собрался делать таинственные отвлекающие пассы, как из-за кулис вышла Вероника в костюме клоуна и с ножницами в руках, и, не спрашивая разрешения, разрезала веревочное кольцо ровно посередине. Смерив ее уход злобным взглядом, я не расстроился, а улыбнувшись, связал разрезанные концы, позвал одну из ассистенток – Лену и жестом попросил ее срезать один из двух узлов, который был не к месту, так как два – это уже перебор. Выполнив свою задачу, она ушла, а я провел над веревкой рукой и показал ее зрителям. Да, один узел исчез, но веревка совершенно не пострадала и по-прежнему оставалась целой. Из-за кулис вновь вышла Вероника как раз в тот самый момент, когда я в очередной раз занес над кольцом руку, и вновь разрезала его, но уже в другом месте. Повторилось все то же самое: связал концы, позвал ассистентку, которая срезала один, сделал магическое движение и веревочное кольцо по-прежнему осталось целым и невредимым.

Все зрители смотрели на меня, затаив дыхание, а некоторые даже открыв рот, да это и не удивительно. Номер полностью отработан, проверен, но был своеобразным дебютом в программе. Уже сейчас стало ясно, что я выдержал испытание – публика одарила меня аплодисментами, но прошла только половина номера. Вдруг я не выдержу напряжения, пристального внимания и сорву трюк? Тогда все пропало. «Только бы ничего не случилось!» – мысленно повторял я, но не волновался, так как умел подавлять в себе это чувство.

Вот я взял со стола три веревочки, показал зрителям, потянув их за концы раз-другой; перекинув одну веревку через плечо, две другие связал, намотал на руку и, взяв со стола платочек, накрыл им левую руку. Сделал пассы. Снял платок и стал разматывать веревку… и вдруг… она стала единой! Ни узла, ничего другого подобного не было, но я сделал успокаивающий жест и, сняв веревку с плеча, намотал ее на руку, а поверх – другую, которая только что загадочным образом соединилась. После очередных пассов с накрыванием веревки платком я снял ее с руки и отпустил, держась только за концы. Зрители были потрясены. Все три части веревки соединились в одну, имеющую длину около двух с половиной метров.

На следующий трюк мне понадобились еще три отрезка веревки, но уже других, заранее приготовленных и ожидающих своей очереди на столике. Я взял их все. Одну перекинул через плечо, а с двумя другими подошел к первому ряду и отдал одну веревку какой-то женщине, а другую – мужчине. Затем снял свою и показал, что с ней нужно сделать – просто завязать узел и продемонстрировать получившееся кольцо окружающим, что они охотно и сделали, так как я когда-то прочитал в одной книге: «… зритель любит, когда тот или иной трюк проходит с его участием. Это обстоятельство превозносит исполнителя в глазах зрителя…» Возвратившись обратно к столику, я как обычно нечаянно, по оплошности, отпустил одно из колец, но оно не упало на манеж, а повисло на другом. Таким образом получилась веревочная цепь, которую я и показал публике. Когда я опять направился к первому ряду, кольца разъединились, и зрители вместе со мной развязали кольца и вновь показали простые веревочки. Я же, собрав их в кулак, бросил на столик и перешел к следующему трюку.

Когда я делал волнообразные движения руками, у меня вдруг, словно из воздуха, появился синий платок. Показав его публике, я положил его в левый карман, но так, чтобы его маленький кончик торчал наружу и вновь стал перебирать руками воздух. Через мгновение в руках появился красный платок, который я также положил в карман, но в правый, оставив часть платочка свисать вниз. Обратив внимание зрителей на то, что они все еще в карманах, я взялся за конец синего и потянул в сторону. Странное дело! Красный тоже, как по волшебству, потянулся за синим и вскоре совсем скрылся в кармане. Тогда я взялся за красный. На этот раз в кармане исчез синий. Посмотрев с улыбкой на зрителей, я взялся за платочки обеими руками и стал тянуть туда-сюда. Сделав так несколько раз, я полностью спрятал их в кармане и еще шире улыбнувшись, поднял руки в комплементе.

Джазовая мелодия из моей личной коллекции, которую я принес специально для выступлений, окончилась, а зрители наградили меня таким шквалом аплодисментов, что любой другой участник цирка на моем месте покраснел бы от смущения.

На удивление, я чувствовал себя спокойно и безмятежно. Это выступление для меня казалось таким же, как и те другие, которые проходили в кругу своих друзей и знакомых. Оно не было ново для меня, и, как говорится, я чувствовал себя в «своей тарелке». А зрители все аплодировали и аплодировали… Слышался свист «Макара», пробивающийся через бурные овации.

Я не спешил уходить за кулисы, так как за мной оставался еще один трюк, именуемый «конвертом». Как мы и договаривались, на это мне требовался помощник, но не ассистентка, а кто-нибудь из клоунов. Иначе особого эффекта это не произвело бы. На роль помощника согласилась Вероника. Видимо, ей тоже хотелось узнать секреты моих фокусов. Трюк был разговорный и мы немало поработали над четкостью речи, чтобы голос слышался во всех «углах» шатра (хотя углов в нем я так и не нашел, но это не столь важно). Она вышла!

– Ха-ха! И ты еще называешь себя фокусником? – начала она по заранее продуманному сценарию. – Да я, если хочешь знать, могу показать то же самое, даже во много раз лучше.

Я улыбнулся.

– Не веришь?

– Я поверю только тогда, когда ты мне это докажешь.

– Тебе нужны доказательства? Пожалуйста, без проблем! – самодовольно произнесла Вероника и, достав из кармана колоду карт, развернула ее веером, а затем, слащаво улыбнувшись, добавила. – Не боишься, что я разоблачу тебя?

– Поверь, этого не случится! – с улыбкой ответил я и обвел взглядом зрителей, которые с нетерпением ждали развязки всего этого разговора.

– Не надейся на свои трюки. Они тебе не помогут! Итак, это самая легкая карточная игра из всех известных. Я раздаю каждому по пять карт, у кого они окажутся выше, тот и выиграл. Ну что, согласен?

– Конечно! Люблю помериться силой с опытным игроком, – я рукой указал на Веронику.

Та тем временем раздала карты и показала свои зрителям, чтобы увидели все, кроме меня. Она подошла к первому ряду и прошлась так кругом по всему манежу. Я сделал то же самое, но заметил, как после моего прохода прошел какой-то странный смешок. Из-за чего они смеются, я сразу же догадался – из-за моих карт. Да я и сам невольно улыбнулся, когда их мне раздали, хотя такого в моем сценарии не было, но пять карт от шестерки до десятки заставят засмеяться любого. Я занес руку с картами за спину, повернув «рубашками» к себе, а Вероника тем временем продолжала: