Отрочество. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»

– Вот, это все, что мы показываем из жанра фокусов, – сказала Любовь Васильевна, откинувшись к спинке стула, – но я искренне надеюсь, что ты внесешь в этот жанр что-то большее и сможешь занять место фокусника, освободив от этого Настю.

– Но вы же говорили, что она будет работать со мной.

– Как ассистентка – да, но не как главная исполнительница.

– Ясно.

– Видишь ли, она участвует во многих номерах и, честно говоря, еле успевает переодеть костюм для следующего выхода. Она слишком много взяла на себя номеров, хотя ни я, ни кто-либо другой не заставляли ее этого делать. Настя – одна из немногих, кто учится, учится и еще раз учится, осваивая один жанр за другим. Здесь все так делают, но она лучшая ученица.

– В таком случае, почему же вы не уберете этот номер из программы? – спросил я, взглянув на Иннокентия, а затем на Настю.

– Как ты сам понимаешь и знаешь, какой же цирк без фокусов или другого жанра. Настоящий цирк должен включать в себя все! И не важно, что номер короткий. Главное, чтобы безукоризненно исполнялся. Стиль, манера – вот что главное.

– Вы меня, конечно, извините, но что-то я не заметил ни того, ни другого.

– Девочка просто устала. Уж слишком много выступлений пришлось нам сделать за эту неделю. Они все устали! – развела руками женщина, указывая на весь коллектив.

– Я понял! Но почему же тогда вам не хватает участников? Как я вижу, здесь находится как минимум двадцать человек.

– Двадцать четыре, – уточнила Любовь Васильевна – но и их иногда трудно найти дома. К тому же шесть из них полностью посвящены в клоунские репризы и, кроме этого, мало что умеют. Трое из мальчишек, кроме эквилибра на катушках, ничего не знают. Да я уже не прошу от них чего-то большего – все равно не справятся. Только время потеряют.

Я не знал, о ком она говорила, но понял сразу же, видя, как трое ребят вдруг покраснели и опустили голову. Хотя на самом деле им не было стыдно. Это угадывалось по их улыбкам, которые долгое время не сходили с лиц и, скорее всего, не думали сходить.

– Ладно, – сказала женщина, встав со стула, – довольно о нас. Давай лучше перейдем к тебе, Игнат! Что ты нам сегодня можешь продемонстрировать из своего репертуара?

– Многое, но говорить об этом я не буду, так как следую правилу – никогда заранее не предупреждать публику о том, что я хочу показать, иначе большого впечатления фокус не произведет.

– Понятно. Тебе нужно время для подготовки?

– Да. Немного, если можно!

– Ты будешь раскладывать все прямо здесь или предпочитаешь где-нибудь в другом, более уединенном месте, чтобы мы не видели секретов?

– Зачем же где-нибудь? Можно и здесь, а о секретах вы и так не догадаетесь. Все слишком тщательно спрятано.

– Ну, что ж, тогда вперед! Не буду тебя задерживать.

Я, не спеша взял чемодан и подошел к столику, совершенно обыкновенному, без всяких хитроумных приспособлений. Открыв, я достал свое собственное покрывало и накрыл его, предав более соответствующий вид. Затем стал вынимать свой реквизит, по большей части сделанный собственными руками или с помощью друзей. Таким образом, вскоре столик был полностью загружен моим «хламом». Приготовившись, я еще подумал: «Надеюсь, у меня выйдет лучше, чем у нее, хотя гордость – это тоже плохо!» – и сказал:

– Музыку, пожалуйста!

Заиграла вступительная часть знаменитого блюза Луи Армстронга. Я ее как раз недавно прослушивал и улыбнулся такому повороту событий. Так как у меня была эта мелодия, я прекрасно знал все паузы или переходы от плавного темпа к более быстрому. Следовательно, у меня было больше шансов выступить безупречно.

Тем временем аудитория перестала разговаривать и, усевшись более удобно, стала наблюдать за мной. Я-то знал – в каждом моем движении они будут искать секрет или подвох, но об этом, как ни странно, я не беспокоился, так как за три года, сам того не замечая, сумел скрыть от посторонних глаз всю сложную технику трюков. Итак, настал момент, и я приблизился к столику!

Перво-наперво я взял со стола большой серый платок, накинул его на левую руку и, сделав несколько таинственных движений, стал вынимать из него разноцветные блестящие платочки, но уже меньших размеров. Достав таким образом четыре штуки, я снял с руки большой платок и показал его со всех сторон, чтобы зрители убедились, что в нем нет никаких секретов. После этого взял двухметровую веревку, на которой в трех местах висели привязанные к ней платки. Подозвав двух ближайших девочек, я дал им по концу веревки, а сам накрыл ее большим платком, закрыв при этом все три маленьких платочка. Взял ножницы и, заведя руки под платок, стал резать веревку, вынимая и показывая всем три целых шелковых платочка. Затем взял концы веревки у девочек, отпустив их на свои места и как бы нечаянно уронил один конец. Платок слетел, предоставив на всеобщее обозрение целую и невредимую веревку, без узлов или каких-либо других приспособлений. Улыбнувшись, я взял ее в левую руку и стал завязывать на ней узлы. Сделав три и показав их аудитории, я смял веревку, и стал осторожно тянуть за кончик. Веревка удлинялась, но узлов на ней почему-то не было. Может они остались на веревке? Но нет, и там тоже их не было. Я взялся за веревку двумя пальцами обеих рук и, растянув ее горизонтально, показал ладони зрителям, и там ничего не было. Тогда я снова намотал ее на руку и резко дернул за конец. Как по волшебству, на веревке опять оказалось три узла. Такой я ее отбросил в сторону, а из кармана достал «обыкновенную» игральную колоду карт. Показал ее со всех сторон и, взяв одну, поставил на стол ребром. Стоит! Сделав удивленное выражение лица, я положил на нее еще одну карту. Все равно стоит! И еще одну, и еще… Вскоре на столе было уже две таких пирамиды. Затем, все собрав и перетасовав, я положил их на стол и показал зрителям небольшой серый мешочек. Как снаружи, так и внутри, он был совершенно обыкновенным и без каких-либо секретов. Но стоило мне кинуть туда колоду карт и сделать несколько пассов, как оттуда я уже вытащил целый карточный домик. Все карты были соединены друг с другом и не разваливались по отдельности.

Отбросив в сторону и мешок, я взял со стола журнал и, не спеша, перелистал его. Затем взял стакан и налив туда обыкновенной воды, стал помешивать ложкой, но как только собрался ее вытянуть, стакан полетел за ней как прикованный. «Удивившись», я вновь помешал и благополучно извлек ложку из стакана. Раскрыл журнал и вылил между его страницами всю воду. Еще раз помешал и стал выливать обратно, но… О чудо! Прозрачная вода окрасилась в малиновый цвет. Улыбнувшись, я ее быстро перелил и перешел к последнему трюку.

Подняв с манежа красную коробку, открыл крышку и, показав ее внутреннюю часть, вызвал одного из мальчишек. Тот вышел и стал напротив. Я тем временем взял со стола еще один мешочек, на сей раз красный и, смяв его в руках, показал тем самым, что он пуст. Затем достал из кармана три шарика от настольного тенниса и кинул их в мешок, предложив мальчику крепко-накрепко завязать его предложенной веревкой, что тот с радостью и сделал. Опустив мешочек в коробку, и пропустив его завязанную часть в специальную дырочку в крышке, я сказал юноше, чтобы тот потянул. Вскоре он его вытащил, но уже без шариков. По его выражению лица было ясно, что он сбит с толку и не знает, что делать. Я сделал успокаивающий жест и извлек из коробки те самые шарики, после чего еще раз показал всем пустую коробку и, отправив мальчика на место, развел руки в стороны и еле заметно наклонил голову.

Музыку остановили. Раздались аплодисменты.

– И что вы можете сказать по поводу моих трюков? – обратился я к женщине.

Она встала и подошла ближе.

– По поводу трюков я могу сказать то, что они выполнены безукоризненно. Ведь если ты говоришь правду, то за три года можно этому научиться в совершенстве. Но вот твоя мимика пока еще хромает, хотя я заметила, ты пытался исправить свою ошибку.

– Да-да, об этом я знаю.

– Так что тебе придется учиться только этому. Со всем остальным ты справляешься неплохо и вполне мог бы заметить Настю, если не насовсем, то хотя бы на время.

– Значит, можно сказать, что я принят?

– Да.

Как ни странно, но ни удивления, ни радости я почему-то не испытывал.

Было лишь какое-то непонятное чувство чего-то необычного и странного, хотя ни того, ни другого здесь не было и в помине. Мои чувства разлетелись, разошлись в стороны и первый раз в жизни я не знал, что делать. «Такого со мной не было давно, – подумал я, медленно собирая свой реквизит. – Ну ничего, раз показал им свое мастерство и им это понравилось, то почему бы здесь не задержаться? Дома ведь все равно нечего делать. Нет, конечно, бывают такие дни, когда я чем-то занимаюсь, но это редкость».

– Так ты точно решил остаться с нами? – спросила Любовь Васильевна.

– И платить пятьсот рублей в месяц? – закрывая чемодан, сказал я.

– Да. Тебе это Кеша сказал?

– Нет, я не говорил! – крикнул мальчик, встав.

– Я просто предположил, сказав первое подходящее число, пришедшее в голову.

– Так что?

Я еще раз все хорошенько придумал и сказал:

– Ну, хорошо. Деньги когда приносить?

– Как только, так сразу.

– Значит, сразу!

Покопавшись в кармане, я достал немного примятые, но вполне пригодные купюры и подал их женщине. Та почему-то удивилась, но взяла деньги и ушла, вернувшись вскоре с отчетным журналом, куда вписала мою фамилию, взнос и подпись, которую я поставил там же.

– Я растерялась, когда ты достал деньги, – сказала Любовь Васильевна, закрыв журнал.

– А что тут такого?

– Еще никто никогда не принимал так быстро решение. Обычно все думали, долго думали, да так и не приходили. Не то денег жалели, не то еще какие причины находили. Так что ты меня удивил.

Я улыбнулся.

– Рад слышать!

– Знаешь что, приходи в четверг! Мы занимаемся три раза в неделю: вторник, четверг и суббота с шести до восьми.

– А вчера?

– Вчера просто выступление было – пришлось приходить, а так по понедельникам нас тут не бывает.

– Ясно! Может, я пойду?

– Да ради Бога. Если хочешь, чемодан можешь оставить у нас. Не беспокойся, к нему никто не будет подходить, а уж тем более копаться в нем.

– Пожалуй, я так и сделаю.

– Значит, до четверга?

– До четверга, – сказал я и вышел из шатра.

За это время, что я пробыл внутри, солнце совсем скрылось за тучи, которые заволокли все небо. Воздух стал прохладным. Появился ветерок, который довольно сильно раскачивал макушки деревьев. Все птицы куда-то спрятались, и их не было видно нигде. «Наверное, дождь приближается», – подумал я, и собрался было отправиться на остановку, как из шатра вышел Иннокентий.

– Честно скажу – ты меня удивил. Я и не предполагал, что ты сможешь показать такое. Мне показалось ты – любитель, знаешь, такие бывают – два-три трюка и все! А тут…

– Я и правда любитель, но… – и замолчал.

– Что «но»? – спросил мальчик, не дождавшись ответа.

– Ничего.

«Вовремя же я остановился! Хотел сказать «опытный, хорошо натренированный», а это как раз мания величия. Все начинается именно с этого. Вначале ты хочешь быть одним, затем другим, который лучше предыдущего… Нет, так нельзя – нужно оставаться собой, тем, кто ты есть на самом деле. Только так можно научиться понимать жизнь!»

– Послушай, Кеша, что ты мне вчера про эту девочку говорил? Как там ее? Анастасия?

– Настя? А что такого?

– Ты сказал: «проку от нее мало», но как я понял сегодня, она занимает одну из ключевых ролей в цирке. Или я не прав?

Он опустил голову, не зная ничего.

– Значит прав, раз молчишь. Ты плохо поступаешь, говоря такие вещи. Ты завидуешь, чего нельзя делать! Зависть – порок и от него нужно избавляться, чем раньше, тем лучше!

– Да кто ты такой, чтобы говорить это мне? Второй раз тебя вижу, а ты уже лезешь, куда не просят.

– Ты только прислушайся к самому себе и пойми, что говоришь! – тихо произнес я, не придав его словам никакое значение и пропустив их мимо ушей. – Когда-нибудь поймешь, что был не прав, но будет поздно, слишком поздно! Подумай!

Я вышел за пределы цирка, оставив Иннокентия в недоумении, и направился к остановке. «Тоже мне, философ, – говорил я себе. – Зачем полез к нему? Что вообще нужно было от этого мальчишки? Ничего! Тогда в чем дело? Обязательно кому-нибудь нужно что-то сказать. Что это такое и почему всегда лезу? Но с другой стороны я все же прав, что сказал ему, не буду этого отрицать!»

Домой я добрался только к четырем – в трамвайной пробке простоял. Шутники попались! Под видом электриков обрезали провода и были таковы. Люди, ясное дело, поверили: «Ну, надо так надо!» Им и в голову не могло прийти, что это никакие не электрики. Они-то думали, авария и вправду произошла. Но я-то знаю, кто здесь побывал – Гаврила Максимыч, с нашего двора. Он уже давно на пенсии, но все равно никак не отделается от дурных привычек – в детстве с ребятами металлолом сдавал. Теперь же все по-другому, по-взрослому, хотя «ребята» те же самые остались. К старости Максимыч довольно неплохо разжился «нужным для дела оборудованием», имел пару машин: скорую, горводоканал, милицию… нет, милицию он сам покрасил; сварочные аппараты, автоген, отбойные молотки и еще много разной дребедени. В его «бригаде» было пять человек, и все со стажем. Откуда я все знаю, спросите вы? Да очень просто. Гаврила Максимыч – любитель посиделок и забивания «козла» во дворе, а когда это надоедало, он рассказывал детишкам о своих приключениях. Кроме этих пятнадцати – двадцати человек, никто не знал о его «хобби», но все молчали, считая его большим выдумщиком и шутником.

Извините, отвлекся от темы. Так, о чем я там рассказывал? Ах да, провода! Действительно, куда наши органы смотрят? Наверное, не в ту сторону. Недаром же их назвали правоохранительными.

Так вот, домой я пришел в четыре часа. Во дворе на только что собственноручно сделанных лавочках-скамеечках сидел Гаврила Максимыч и со своими «стариками» забивал «козла», как всегда, пряча дупель-шесть в правом кармане пиджака. Здесь же, без дела, остался мой друг Сашка, который, увидев меня, сразу же подошел.

– Ты где был? – спросил он.

– Где-где, в центре! Тебе что, не сказали?

– Кто?

– Мишка.

– Мишка? Ха-ха! Да у него в одно ухо влетело, в другое вылетело. Как будто много пользы от того, что ты ему сказал. Он первый про тебя спрашивал.

Я, конечно же, знал, что Михаил ненадежный малый, но на тот момент он был единственным, кто по тем или иным причинам оказался дома. Именно поэтому я и сказал ему, где буду. Если бы он не забыл, то меня бы не искали, как частенько делают мои друзья: ходят, ищут, спрашивают у всех общих знакомых… Но стоит мне появиться, как про меня, почему-то, забывают и всегда находятся другие, более «важные» дела. Так было, так есть и так будет всегда! Их уже не изменить. Но я привык к этому и не особо расстраиваюсь. А вот Михаилу нужно быть повнимательнее.

– Да, я знаю, что у него склероз, но тогда кроме него никого не было. Кому же мне еще говорить? – спросил я.

– Записку можно оставить.

– Зачем? Все равно ничего важного за время моего отсутствия не случится.

На улице стало еще жарче. Видимо Солнце ближе всего находилось от Земли, но на это, как я заметил, никто не обратил внимание. Наоборот! Даже местные старушки вышли на улицу, хотя и в тени было под тридцать. В отличие от меня, солнце они любили гораздо больше.

Я же поспешил укрыться от этой напасти дома, куда и направился. Сашка последовал за мной.

– У нас осталось неоконченное дело, – сказал он.

– Да? И какое же?

Я, тем временем, открыл дверь и вошел в квартиру. Как ни странно, но никого не было.

– Есть кто дома? – поинтересовался я, обведя кругом глазами.

Прислушался. Тишина. Быстро заглянул во все комнаты, включая ванну с туалетом, и обнаружил лишь пустоту. «Интересно, где все?»

– Что, никого? – спросил Саня и также вошел в квартиру.

– Никого.

– А вот это ты видел? – указал он на лежащую около телефона записку.

«Мы поехали в деревню – срочно вызвали – видно, там что-то случилось. Если все так, как пишут в письме, то будем в городе не раньше следующего месяца. Деньги на питание – знаешь где. На первое время должно хватить. А дальше – сам не маленький – найдешь способ себя обеспечить. Так что рассчитывай на себя сам. Желаем, чтобы ты успешно окончил школу и поступил в высшее учебное заведение!

Твои бабушка и дедушка!»

«Как это они печать сюда не поставили? Было бы совсем хорошо – как настоящая деловая бумага».

– Что там? – спросил Сашка.

– Мои старики в деревню съехали.

– Да ну? Брось!

– Сам почитай! – и протянул ему лист бумаги.

Пробежав глазами по строчкам, он улыбнулся.

– Так это же здорово! Сейчас соберемся, отметим…

– А еще выпьем и закусим! Э нет, так не пойдет. Хочешь пить – иди к «Суселу».

«Сусел» – это тот же самый Лешка. Хотя почему ему дали такую кличку, я до сих пор не пойму. Не то из-за того, что он в детстве много свистел, в то время, когда зубы были еще редкие; не то из-за любви к сусликам. Уж очень ему эти животные нравились. И что он в них нашел? Сидят да днями свистят.

– Да ты что, обиделся? Я же пошутил. Ты ведь знаешь, что я не пью.

– Ага, и не ешь!

Он засмеялся.

– Значит, теперь ты целый месяц будешь один дома? Тогда, раз ничего нельзя, будем в картишки или в домино играть.

– Конечно, о чем речь, только денег побольше приносите!

– Э-э-э нет. На деньги с тобой играть бессмысленно. Все равно все у тебя окажутся.

Я только усмехнулся.

– Так какое у нас осталось неоконченное дело?

– Ты что, тоже склерозом страдаешь? – спросил он. – Как же твой ящик для фокусов? Или ты забыл, что там всего лишь нужно «нанести последние штрихи»?

– Точно-точно, и пока мы здесь одни, работать можно… в зале, к примеру, а перед приездом моих уберем тут все, помоем!

Я давно жил с бабушкой и дедушкой. Уже лет пять. Здесь я чувствовал себя свободным, как говорится «вольному – воля», что и было в прямом смысле. Тут мне позволяли намного больше того, чем могли похвастаться мои друзья и знакомые, которые каждый день приходили ко мне разогнать свою скуку. Такой образ жизни продолжался довольно долго, пока все это мне не надоело, и я стал искать что-то иное, что-то соответствующее моему характеру и способностям. Долгое время я не мог найти ничего полезного, но вот однажды в одном магазине я увидел книгу с описанием фокусов и незамедлительно приобрел ее, так как всегда восхищался «волшебниками», творящими на манеже цирка великолепные превращения и удивительные, непонятные для зрителя чудеса. Освоив несколько простейших трюков, я показал их друзьям, и те, как я предполагал, были в недоумении. После небольшого, крохотного представления все предлагали посильную помощь в том или ином направлении: химии, физике, слесарном и столярном деле. Вскоре я по совету тех же друзей перешел на более сложные трюки, так как легкие к тому времени закончились. Весь механизм заключался в логическом мышлении, которого было у меня в избытке. Две недели понадобилось на то, чтобы сделать шесть особо интересных и таинственных трюков, к которым я добавил свою ловкость в обращении с реквизитом, из чего получилось весьма неплохое представление.

Но в запасе у меня, как и у других, осталось три очень впечатляющих фокуса. Их я никому не показывал, а тренировался перед зеркалом, добиваясь совершенства. «Ведь именно так приходит настоящее мастерство. Об этом никто не знает, но в ближайшем будущем я собираюсь представить и эти три трюка, занимающих в моем репертуаре первые места. Не хочу Вас сейчас интриговать их описанием, а сделаю это чуть позже, в более подходящей обстановке».

Так вот, сейчас мы с Саней «изобретали» новый трюк – еще одну коробку для исчезновения-появления предметов. Когда она будет готова, а случится это уже скоро, другой приятель принесет краски, чтобы покрасить всю эту конструкцию. Ну а мне останется только купить разноцветных ленточек, платочков или шариков и все – еще один кусочек номера будет готов. Не правда ли, быстро? Ну, это кому как. Лично я считаю, что все идет хорошо, в нормальном спокойном ритме.

Александр просидел у меня до десяти вечера, и по его работе было ясно, что он в скором будущем ждет показа отчасти своего творения, и чем быстрее он сделает, тем быстрее это произойдет.

От нашего грохота, который мы постоянно поднимали, занимаясь полезным, как я считал, делом, частенько прибегали рассерженные соседи, которым это явно не нравилось. Но каково их состояние было тогда, когда им никто не открывал, а из квартиры продолжался жуткий стук, скрип и прочие звуковые эффекты. Соседи от этого приходили в бешенство, но ничего поделать не могли и уходили обратно. Это еще цветочки! Видели бы Вы их, когда у меня собиралось человек шесть…

– Это будет твой очередной шедевр? – спросил Сашка, умывая руки.

– Надеюсь. Ты же сам знаешь – чем сложнее конструкция, тем впечатляюще эффект.

– Да, я читал об этом в твоей книге. Нам осталось поработать один день, затем можно заняться его красотой.

– Ты прав! Завтра он должен быть сделан. Мы с ним и так много времени возимся.

Я вышел на площадку проводить друга. Он вызвал лифт и уехал, махнув мне рукой. Мне оставалось только идти обратно. Оказавшись в квартире, я закрыл дверь на три замка (добрые дяди, знаете ли, ходят), и решил приготовить что-нибудь перекусить из имеющихся в наличии продуктов. Уже через час я ел гороховый суп с салатом из помидоров – самое быстрое, что мог приготовить.

Наевшись – вышел на балкон. В небе висела круглая, как блюдце, луна, и она казалась какой-то неестественной. Черные тучи придавали ей загадочность и что-то вроде тайны. Деревья, как и все остальное, стояли в безмолвии, не шевеля ветвями и не шурша листьями. Тишина. Воздух был наполнен свежестью, которую я сразу же почувствовал и вздохнул полной грудью, чтобы не упустить ничего. Через час, налюбовавшись ночным видом, я уже спал, предоставив мыслям отдохнуть несколько часиков, так как идей в голове было больше обычного.

Следующий день начался с похода в школу. Это стало традицией уже за одиннадцать лет. О том, что там происходило, можно и не рассказывать – все одно и то же, но вот во мне было что-то не так. Я как-то странно себя чувствовал, хотя не показывал этого никому. Это все из-за майских праздников – они повлияли на меня и мою судьбу. Теперь у меня появилась еще одна проблема – цирк. А это новые трюки, новый реквизит, новая жизнь с новыми друзьями… Хотя до друзей мне еще далеко.

Ближе к вечеру вновь пришел Саня и мы наконец-то доделали очередной ящик. Я его поставил в тумбочку к другим фокусам – там ему место.

Мной завладело любопытство. Мне вдруг страшно захотелось узнать, что же будет на предстоящем выступлении, до которого мне так же далеко, как и до друзей. Хотя, честно говоря, с друзьями будет полегче. Я уже где-то читал про то, что первое выступление – дебют выявляет не только самого фокусника-исполнителя, но и все его качества: как положительные, так и отрицательные. Как говорится: «встречают по одежке», а в моем номере – по качеству исполнения. Если первый раз я не понравлюсь зрителям, второй раз можно и не пытаться. «Кто же это сказал? – подумал я. – А-а, какая разница. Все равно эта реплика не для меня. Я придерживаюсь других взглядов и идей, которые меня так и наполняют, «выпирая наружу».

Так началась моя новая жизнь, в которой мне предстояло играть не последнее место. Я часами, а иногда даже днями проводил время в цирке, работая над собой и своим реквизитом. Приобретя еще несколько полезных книг, я многое усовершенствовал и сделал новые фокусы. Иногда мне казалось, что это будет продолжаться до бесконечности: только репетиции, репетиции и репетиции. Больше ничего! Зато почти за месяц я познакомился со всем коллективом. Быстро, не правда ли? У одного узнавал одно, у другого – другое. Так я и составил подробный портрет и внутренний мир каждого занимающегося. Странно, но со мной им было как-то веселее. Видимо я умел замечать то, что для них было мраком. Найдя пару человек из своего района, где жил, старался возвращаться с ними, – и сам не скучал, и они узнавали что-то новое. В цирке мы часами репетировали, наблюдая со стороны друг за другом. Вскоре я знал каждый номер до мелочей и не отвлекался, созерцая его исполнение, но зато как только начинал репетицию я, все оставляли свои дела и открыв рты, смотрели за всеми моими движениями и пытались сразу же его повторить. В большинстве случаев это не удавалось, но иногда находились «вундеркинды», которые повторяли мой трюк. Это было редко, очень редко. Во время моей репетиции руководителю всегда приходилось делать ребятам замечания, но даже и это не помогало. Все были потрясены разнообразием моих трюков и частенько спрашивали секрет фокуса. Я знал по книгам что этого нельзя делать и поэтому постоянно отказывал.