Путешествие в Ерундистику

Чуть позже все эти наставления Санькой и его отцом будут проигнорированы. Ну, почти все.

Не дав своим гостям опомниться, Федор Павлович открыл «Занимательную физику», что-то бегло прочел, потом посмотрел на Быструхиных и произнес заклинание:

– Все изменения, случающиеся в природе, происходят так, что если что-либо прибавится к чему-либо, то столько отнимается от чего-либо другого. Пусть эти двое сегодня здесь отнимутся, а в Ерундистике прибавятся…

Дядя Федя громко захлопнул учебник. В этот момент Санька увидел, как комната наполнилась белым дымом, словно это и не комната была вовсе, а химическая лаборатория, где только что взорвался какой-то реактив. Санька схватил сидящего рядом отца за руку. Сам дядя Федя, как и все, что его окружало, скрылся в дыму.

Санька почувствовал, что диван, на котором они сидели с отцом, исчез и они провалились вниз. От неожиданности он отпустил отцовскую руку и по инерции поднял обе свои руки вверх. На секунду ему даже показалось, что все это: папина болезнь, рассказы о Ерундистике, не более чем сон. Сейчас он проснется и все закончится. Но стремительное падение в неведомую пропасть, окутанную белым дымом, продолжалось. У Саньки вырвалось: «Ма-мо-чка-а!». И тут он плюхнулся в воду…

* * *

Вода оказалась сладкая и по вкусу напоминала компот из школьной столовой. Санька вынырнул и сильно закашлялся – при падении немного компота попало ему в легкие. Белый дым рассеялся, и он смог оглядеться. Вокруг была сплошь одна вода. «Точно, компот, – подумал Санька, – и вкус, и цвет».

Он увидел в паре десятков метров от себя каменистый берег и поплыл к нему. Когда Санька коснулся ногами дна, он снова пришел в недоуменье – дно было мягким и напоминало не ил, не песок и уж тем более не камень, а губку. Пружинящими шагами Санька вышел на берег и только теперь понял, что каменистым он казался лишь с воды. Вблизи это было похоже на кораллы, но по структуре они были мягкими и даже приятными на ощупь. Ноги утопали в них, но не вязли, как это бывает с илом или песком.

«Ерунда какая-то, – подумал Санька, – море должно быть соленым, а оно сладкое; камни не твердые, а мягкие… это точно Ерундистика. Мы на месте! Мы? Но где же папа?». Он начал всматриваться в даль, не плывет ли его отец.

Тут надо сказать, что Санькин папа был отличным пловцом. Они с дядей Федей даже переплывали несколько раз Волгу. «Сейчас он вынырнет», – успокаивал себя Санька. Он вспомнил, как отец отучал его когда-то от водобоязни с помощью закона Архимеда. «На всякое тело, погруженное в жидкость, – любил повторять он, – действует сила, равная весу жидкости, вытесненной этим телом».

Еще Санька вспомнил, как, будучи на море, отец объяснял этот закон иначе: «Соленая морская вода имеет высокую плотность, поэтому она удержит тебя на поверхности, даже если ты просто будешь на ней лежать». В итоге Санька научился плавать, не понимая этих законов.

Это случилось в его родном городе, летом, когда они с друзьями пошли купаться на Волгу. Его приятели просто играли в воде у самого берега, а Санька отошел поглубже, оттолкнулся ногами от песчаного дна и поплыл. Первые гребки были неуверенными, но потом к Саньке пришло понимание всего нехитрого процесса плавания. На радостях он вечером повторил свой заплыв на глазах у родителей, которых пригласил, чтобы продемонстрировать свои новые уменья…

– Помогите! – услышал Санька детский крик. – Тону!

Санька обернулся на оклик и увидел мальчика, который барахтался в воде, в нескольких метрах от берега. «Мальчик? – удивился он, – откуда он тут взялся?»

– Держись, – крикнул Санька и бросился в воду.

Он быстро доплыл до тонущего мальчишки, подхватил его под мышки и вместе они добрались до берега. Мальчики рухнули без сил на губку. Когда утопающий отдышался, он поблагодарил своего спасителя:

– Спасибо, Шурка!

Санька на секунду даже перестал дышать. Шуркой его называли только родители. Он внимательно поглядел на спасенного и обомлел. Перед ним на мягкой коралловой губке сидел его отец, но только сильно помолодевший.

– Папа? – Санькиному удивлению не было конца. – Не может этого быть. Ты снова молодой.

– Правда? – юный Александр Иванович, казалось, тоже был удивлен. Он посмотрел на свои руки, потом ощупал всего себя, будто искал что-то. – А я думаю, что это с моим голосом?

– Ничего себе! – произнес Санька. – Ты как на той фотографии из шкафа, только еще моложе.

Санька был настолько сильно поражен этим перевоплощением, что даже не обратил внимания на отцовскую одежду, которая так же уменьшилась в размере и была впору помолодевшему Александру Ивановичу.

Происходящее не укладывалось в его голове: весь этот дым в кабинете дяди Феди, падение в море из школьного компота, мягкие, как губка, камни и, наконец, папа-подросток. А сколько еще ждало их впереди, юные путешественники даже не могли себе представить.

Ерундистика начала их удивлять с первого прикосновения к ней. Все вокруг было необычным. Сладкое море цветом воды больше напоминало пруд, но его границ не было видно – водная гладь разливалась до самого горизонта. Небо было не голубым, а розовым, каким бывает в момент заката. Однако солнце стояло высоко и не собиралось покидать небосклон.

Берег был крутой. Сразу за мягким губчатым пляжем начинался подъем из такого же мягкого коралла. Ни птиц, ни животных, ни людей – только шум компотного прибоя. Пока два Саньки удивлялись происходящему, узнавали друг друга и окружающий новый мир, одежда на них высохла и засахарилась. Теперь в ней находиться было неприятно, рубашка и брюки стали жесткими и липкими. Санька вдруг вспомнил об оставленном в кабинете дяди Феди рюкзаке с запасной одеждой, но тут же сообразил, что при падении в воду и она бы пришла в негодность. Он решил, что нужно раздеться и дальше идти в плавках. Так ребята и поступили.

Вскарабкавшись по мягкому коралловому склону, Саньки оказались в еще более удивительном месте. Они увидели поле из фиолетовой травы, а сразу за ним широкую полосу черного леса. И снова картинка ударила по глазам своей цветовой гаммой: розовое небо, фиолетовая трава, черные деревья. Это вполне бы сгодилось для Санькиной компьютерной игры. Пейзаж был словно нарисован яркими фломастерами.

Вдоль леса шла узкая сверкающая бликами дорожка, к которой ребята и направились. Фиолетовая трава оказалась довольно жесткой и напоминала проволоку в пластиковой оплетке – такую Санька видел в отцовской лаборатории, в университете. Идти по ней босиком было довольно сложно. Секрет этой травы Саньке еще предстояло узнать, а пока «проволока» впивалась в пятки, щекотала их, но не ранила. Так что до дороги наши путники добрались без травм.

На обочине они остановились и снова удивились увиденному: дорога не была асфальтирована или отсыпана щебенкой, она представляла собой цельный лист отполированного до блеска железа, без начала и конца. Сталь имела зеркальную поверхность и отражала розовое небо. Санька присел на корточки и дотронулся рукой до поверхности стального зеркала. Она была чуть теплой. Тогда Санька оперся обеими руками на стальной лист и, вытянув голову вперед, увидел в нем самого себя. То же самое сделал и второй Санька, который пришел от своего отражения в полный восторг:

– Это же я, в детстве! – воскликнул он. – Ничего себе!

– Да уж, – сухо произнес Санька, глядя на отражение отца. – Теперь мы с тобой почти одинаковые, как близнецы.

– А мне нравится!

– Ага, удобно! Не надо зеркало с собой таскать: посмотрел вниз, расчесался и идешь дальше, – усмехнулся Санька. – Ладно, пошли!

– Ну и куда нам нужно идти? – спросил Санька-отец, не отрывая взгляда от своего помолодевшего отражения.

– Пойдем по этой железке, – ответил Санька-сын, вставая с четверенек. – Куда-нибудь она нас выведет.

Так наши герои и отправились по стальному полотну, а вместе с ними и их новые попутчики – такие же два Саньки, отражавшиеся в зеркале дороги. Они шли, не отставая ни на шаг, но только вниз головой.

Глава 6. Город вечного праздника

Солнце двигалось к закату. И чем ближе оно опускалось к горизонту, тем голубее становилось небо. «Вечер наоборот, – подумал Санька, – чудеса Ерундистики».

Наши герои шли по зеркальной дороге уже довольно долго. С начала пути они вдоволь наговорились и теперь шагали молча. Вдруг сзади послышался какой-то шум. Саньки, не сговариваясь, обернулись и увидели, как их нагоняет странная штуковина с кем-то, сидящим сверху. Штуковина не ехала, не скакала, а плыла по воздуху в полуметре от дороги. Чем ближе она подлетала, тем отчетливей было видно ездока и сам транспорт. Повозка представляла собой небольшую открытую платформу и напоминала деревянный плот, на котором лежали кучи всякого хлама: тюки, коробки, склянки большие и маленькие. В центре плота располагался возница. Это был смуглый молодой парень лет пятнадцати, одетый в белый балахон.

Ребята отступили, чтобы дать дорогу удивительному транспортному средству. Ездок сделал движение рукой вверх, и парящая платформа остановилась, поравнявшись с путниками. Только теперь Санька обратил внимание на то, что удерживало ее в воздухе: старые знакомые – красные летающие шары. Один из таких шаров прилетал в дом Быструхиных и натворил там дел.

– Вас что, ограбил Ип Тар? – вместо приветствия обратился к путникам незнакомец.

Саньки переглянулись и хором ответили:

– Нет!

– На праздник идете? – улыбаясь, продолжал расспросы незнакомец.

– Да! – нашелся Санька. – На праздник.

– Ну, тогда садитесь, – пригласил незнакомец. – Подвезу.

Он отодвинул один из тюков в сторону, освобождая место для попутчиков. Саньки снова переглянулись, оба одновременно кивнули и запрыгнули на повозку. Возница поднял руку вверх, и повозка плавно скользнула вперед. Она быстро набрала скорость, и Санька впервые с момента появления в этом мире, вместе со страхом неизвестного, испытал восторг. Ничего подобного он еще в жизни не пробовал.

Они летели, обдуваемые теплым ветром, поднимаясь в гору и спускаясь по склону, поворачивая то влево, то вправо. Платформа неслась над землей, не издавая никаких звуков, и только шум встречного воздушного потока сопровождал эту гонку.

– Поищите там, в тюках, одежду для себя, – крикнул незнакомец. – Не стоит в таком виде заявляться на праздник. Меня, кстати, Аху Печ зовут.

– А нас Сашами, – крикнул Санька.

– Сашами! – обернулся Аху Печ. – Интересное имя…

Он пододвинул один из тюков, перепоясанный широким кожаным ремнем, раскрыл его и вытряхнул содержимое на пол:

– Выбирайте!

– Что это? – спросил Санька.

– Это костюмы для праздника, – ответил Аху Печ. – Везу по приказу Верховного. Будем наряжать тех, кто не успел подготовиться.

Санька кивнул, давая понять своему новому другу, что это для него не новость. Он помнил напутствия дяди Феди сохранять бдительность и не выказывать своего происхождения.

Праздничная одежда вовсе таковой не выглядела. Простой льняной серо-белый балахон свободного кроя, без пуговиц, с широкой горловиной и такие же по цвету и составу просторные штаны с завязками на поясе. К «праздничному» комплекту прилагалась пара простой обуви вроде лаптей. Наряд пришелся впору юным путешественникам, и, когда они оделись, Аху продолжил расспросы:

– Вы, как я вижу, братья?

– Да, – посмотрев на отца, ответил Санька-сын.

– А где родители?

– Родители? Дома остались.

– Разве такое возможно? – возмутился Аху Печ. – В праздничную-то неделю?

– Они нездоровы, – нашелся Санька-отец.

– Да! – поддержал его Санька-сын. – Папа нездоров, а мама с ним осталась.

– Это неприятно, – сочувствующе произнес Аху. – Сейчас редко кто болеет.

Так они разговаривали до самого прибытия. Аху Печ оказался довольно говорливым человеком и, сам того не ведая, открыл ребятам много интересного об укладе Ерундистики.

Основная часть жителей страны была сосредоточена в единственном городе, где постоянно проводились какие-то праздники. Причем поводов для них с каждым годом придумывалось все больше и больше. Автором этих торжеств выступал Верховный правитель, как называл его Аху. И Санька понял, что это и есть Ялиф Отсорп. На праздник обязательно собирались все жители Ерундистики. Те, кто жил в городе, приходили семьями на центральную площадь для участия в торжествах. Жители пригорода и отдаленных хуторков прибывали в город своим ходом.

На время праздника приезжих размещали в домах городских жителей. И ребятам предстояло познакомиться с одной из таких семей. Сам Аху был одним из помощников Верховного правителя, имел жилье и в городе, и в деревне, откуда сейчас и направлялся. В государственном аппарате Ерундистики Аху отвечал за обеспечение местного населения праздничной униформой. Его должность так и называлась – заместитель Верховного правителя по праздничной одежде или сокращенно зампразод. Такую важность имели эти мероприятия, раз целый заместитель занимался только одеждой…

К городу стекалось несколько «стальных» ручейков. По ним из разных мест так же двигались летающие повозки с группами людей. Повозки отличались друг от друга по форме. Одни были открытые, как та, на которой летели Аху Печ и его пассажиры. Другие крытые плотной тканью, вроде тента. Третьи по форме напоминали салатницу, какую Санькина мама выставляла на праздничный стол.

Санька обратил внимание, что были чисто «женские» повозки. Их выдавал нежный розовый цвет и обилие цветочных гирлянд. В каждом транспорте сидели шумные компании одинаково одетых людей. Все они были радостными и приветствовали друг друга, когда их повозки сближались.

Санькина повозка поравнялась с женской ладьей, украшенной яркими цветами. В ней сидела девичья бригада человек из двенадцати, все в белых балахонах. Они напевали незатейливую песенку:

Праздник, праздник,

Яркий праздник

Бесконечной радости.

Будем петь и танцевать

До глубокой старости.

Бросай свои дела!

Беги скорей туда!

Там веселье тебя ждет,

Угощений хоровод.

Коль в Ерундистику попал –

Забудь, кем был,

Узнай, кем стал!

Санька почувствовал, как настроение соседней повозки невольно передалось и ему. Он поймал себя на мысли, что улыбается. В то же время и другой Санька ухватил это настроение. Аху Печ оглянулся на своих попутчиков и тоже расплылся в улыбке.

– Прибываем! – торжественно объявил он.

И вот из-за холма появилось что-то невероятное. Под вечерним голубым небом вдоль горизонта раскинулся удивительный город. На первый взгляд, это больше походило на взбитые сливки, которые неведомый повар-великан выдавил из гигантского кондитерского мешка и нарисовал ими узоры на поверхности земли. Большими щедрыми порциями он сформировал сливочные спиральные пирамиды. Каждую из них опоясывала волнистая кремовая дорожка, которая непрерывной нитью соединяла пирамидки друг с другом.

Тут и там рука невидимого мастера посадила кремовые розочки, гвоздики и фиалки. Слева и справа, по краям города, возвышались сооружения из густой кремовой массы, щедро положенной кондитером. Эти башни соединялись сливочными стенами, окаймляя таким образом весь город и превращая его в крепость. В центральной части этого гигантского торта высилась большая пирамида с завитком на вершине.

От увиденного оба Саньки раскрыли рты. На соседних повозках веселые песни умолкли и сменились на вздохи восхищения. Видимо, даже бывалые ерундийцы испытывали трепет от созерцания архитектуры их величественного града.

Когда повозка подлетела к городской стене, Санька увидел, что кремообразные сооружения на самом деле каменные. При этом стены были бесшовные – их словно, действительно, выдавили, как крем из гигантского мешка, а потом заставили затвердеть.

По велению Аху парящий плот сбавил скорость и теперь медленно плыл в плотном транспортном потоке таких же летающих повозок. Большие арочные ворота встречали гостей. Стальные ручейки дорожек стекались здесь в одну широкую ленту, которая образовывала большой проспект – главную улицу города. По обеим сторонам дороги высились такие же «кремовые» строения, украшенные розочками и завитками. Теперь в них можно было разглядеть окна и балконы.

Всюду стояли люди в белых балахонах. Они махали руками, приветствуя въезжающих в город гостей. Тут же группы людей распевали песни и танцевали. Повозки медленно двигались вперед, сопровождаемые уличным гомоном.

Санька смотрел по сторонам, продолжая удивляться увиденному. Ничего похожего с ним в обычной жизни не случалось. Санька даже на какое-то время забыл о своей важной миссии. Новая реальность, больше походившая на сон, обрушила на его сознание столько впечатлений, что Санькина голова шла кругом.

Санька-отец воспринимал происходящее как интересное приключение. Для него этот мир казался своим. Он радовался вместе с окружающими и даже махал руками в ответ на приветствия местных жителей. Пока Санька-сын не замечал этого, но скоро это станет первой из множества задачек, которые ему предстоит решать. Впрочем, не будем забегать вперед.

Транспортный поток разредился, и движение ускорилось. Парящая платформа полетела быстрее и вскоре прибыла на главную площадь города. Это было широкое пространство, в центре которого стояло что-то наподобие сцены.

Площадь была окружена зданиями различной формы. Справа и слева это были спиральные пирамиды цвета слоновой кости, около десяти метров в высоту. Завитки каждой вершины украшали флаги красного и зеленого цветов. Из верхних окон до самой земли были спущены зеленые шевроны, с которых смотрели портреты, по всей видимости, Верховного правителя, о котором упоминал дядя Федя.

Повозка свернула налево и поплыла к зданию, которое выходило прямо на площадь. Это была та самая гигантская пирамида, которую видели наши путешественники еще на подъезде к городу.

– Дворец Верховного правителя Ялифа Отсорпа! – после долгой паузы торжественно объявил Аху. – Наша конечная остановка.

Повозка остановилась у подножия большой лестницы, которая вела к главному входу в пирамиду. Вход представлял собой широкую террасу, которую украшали шесть высоких спиралевидных колонн. Сама терраса была огорожена фигурным ограждением из позолоты, а между колоннами ниспадали зеленые шевроны с портретами Ялифа.

– Прибыли! – сообщил, поворачиваясь к своим спутникам, Аху. – Мне сюда, а вам – на площадь. Вот-вот начнется праздник, так что всем нам нужно поторапливаться.

– А ты куда? – спросил Санька, спрыгнув вместе с отцом с повозки.

– Я кое-что привез Верховному, – ответил Аху. – Нужно это передать, а потом определю вас к кому-нибудь на постой.

Так и договорились.

Аху поднял руку вверх, платформа поплыла вдоль лестницы дальше по улице и через минуту скрылась за поворотом. А Саньки проследовали в другом направлении, на площадь, где уже шумела огромная толпа в белых балахонах, приветствующая на сцене участников праздника.

Путь к сцене лежал через небольшой сквер, в котором росли уже знакомые Саньке черные деревья. На них вдоль дорожки висели большие корзины с пирожными и фруктами. В одной корзине лежали эклеры, облитые шоколадом, в другой – печенье, обсыпанное ореховой крошкой. Третья корзина больше напоминала поднос, только плетеный и с ручкой. И на нем высились бисквитные торты, украшенные кремовыми розочками. В четвертой корзине лежали вафли, скрученные в трубочку. В пятой были яблоки, груши, бананы, манго, ананасы и виноград.

Воздух был сладкий и пах ванилью. Надо сказать, что только теперь Санька и его отец поняли, как сильно они проголодались.

Путников обогнал высокий парень в белом балахоне. Он на миг остановился у корзины с эклерами, взял один и перешел к следующей корзине, где лежали фрукты. Взяв из нее яблоко, парень заторопился дальше по аллее, в сторону сцены. Саньки переглянулись, подбежали к корзинам с едой и начали дегустировать все подряд.

– Вкуснятина! – воскликнул Санька-отец, откусывая кусок от большого бисквитного торта.

– Ага, – поддержал его с набитым ртом Санька-сын. – В жизни ничего вкуснее не ел.

Они ходили от корзины к корзине, не веря в свое счастье. Такого изобилия сладостей и фруктов им никогда не приходилось видеть. При этом никто их не ограничивал: ешь, сколько влезет. Набив животы, ребята двинулись дальше к площади.

Здесь развернулось широкое гулянье. Часть горожан толпилась у сцены, видимо, ожидая предстоящего действа, другие стояли в группах и оживленно разговаривали друг с другом. Откуда-то доносилась музыка, где-то слышны были песни.

И вдруг на сцену поднялись горнисты. Они протрубили в свои длинные горны, дав начало празднику. Толпа забурлила. Все взгляды были устремлены к движущейся со стороны дворца платформе. На ней стоял высокий мужчина, с головы до пят закутанный в длинный малиновый плащ. Его голову покрывал капюшон.

Глава 7. Ялиф Отсорп и его ерундийцы

Саньки влились в толпу зрителей и, неподвластные своей воле, начали вместе со всеми тесниться ближе к действу. Горнисты спустились со сцены, уступая ее человеку в малиновом. Он ступил с платформы на помост, снял капюшон и представил всем свое лицо. Санька не смог его рассмотреть, потому что они с отцом стояли слишком далеко от сцены. Толпа взревела, и гул одобрения прокатился по площади. Человек вскинул руки вверх и заорал во весь голос:

– Приветствую тебя, славный народ Ерундистики!

Толпа вновь ответила дружным ревем.

– Сегодня, как и всегда, – продолжал человек на сцене, – мы будем с вами праздновать, гулять, петь и танцевать. Мы будем радоваться жизни и воспевать наш чудесный город и мир, в котором живем. Мы не знаем, что такое заботы, мы не знаем, что такое печали. Сегодня и всегда я хочу видеть только радость на ваших лицах. Не думайте ни о чем, отриньте все, что тяготит вас. Вы знаете, что я, Ялиф Отсорп, ваш Верховный правитель, даю вам. Каждый день я даю вам возможность не задумываться ни о чем. Это жизнь без забот и проблем. Это прекрасный дом – место, где вы растите своих детей. Это мир, в котором в изобилии еда и питье. Это мир, в котором вашей единственной задачей является просто веселиться. Все остальное само сделается, само случится, само произойдет. Сотни гостей съехались сегодня к нам на праздник, и мы говорим всем: «Добро пожаловать!»

– Да! – хор тысячи голосов прокатился по площади.

– Давайте вместе поприветствуем наших гостей, – обратился к ним человек со сцены. – Дружно крикнем «Привет», три-четыре!

– Привет! – громко вторила толпа.

– Еще дружнее, – не унимался Ялиф Отсорп.

– Привет! – еще громче и объемнее разнеслось по площади приветствие.

– Да начнется праздник! – объявил Верховный правитель и снова вознес руки к небу.

Толпа загудела, засвистела, так же выбросив руки вверх. Из невидимых динамиков зазвучала музыка, которая не была похожа на ту, что слушал Санька у себя дома. Окружающие пустились в пляс. Белые балахоны как по команде подхватили неизвестную Саньке мелодию и ритм. Он огляделся. Вокруг были радостные лица. Площадь напоминала бурное море: то тут, то там поднимались волны счастливых ерундийцев.

– Хватит глазеть по сторонам, – кто-то одернул Саньку за рукав.

Он обернулся и увидел отца в компании двоих молодых счастливых ребят.

– Танцуй! Веселись! Это же здорово!

– Но я не умею, – пробормотал Санька.

– Что? – переспросил Санька-отец. – Не слышно!

– Я не умею танцевать, – попытался перекричать музыку Санька-сын.

– Тут нечего и уметь, – крикнул один из новых друзей Саньки-отца. – Просто двигайся вместе с музыкой.

Санька снова посмотрел по сторонам. Все вокруг ликовали, кто-то подпрыгивал, кто-то извивался змеей. Люди делали то, что умели, а самое главное, что хотели. Не было в них ни смущения, ни боязни чьей-то оценки. Мальчик встретился взглядом с еще одним соседом, который руками призывал его танцевать.

– Ну ладно, – сказал сам себе Санька и тоже пустился в пляс. Какие представления о современном танце были у его сына, Санькин отец не знал до этого дня. Теперь он стал свидетелем какого-то исторического перепляса в стиле диких племен Папуа Новая Гвинея. Движения его были путаны и хаотичны, лицо сосредоточенно. Санька уходил в отрыв.

– Да! – дружно воскликнули Санька-отец и его новые друзья.

Так продолжалось несколько часов. Музыка текла бесконечно, менялись мелодии, но ритм оставался быстрым, не давая окружающим останавливаться.

Верховный давно уже покинул сцену, передав ее своим помощникам, которые то и дело подбадривали толпу одобрительными призывами. Казалось, что этот ураган никогда не закончится, и люди от усталости будут валиться с ног прямо на площади. Но никто не собирался останавливаться или уходить с праздника.