Ребекка: история женщины

– Если она была на фото, – сказала она, – то куда она вообще могла деться, а?

Женя задумался. Он действительно не знал, куда могла она деться. Ее не было на этой фотокарточке, да и была ли она вообще. Сегодняшняя ночь его убедила, что никто не может быть уверенным в своих действиях. Он сомневался, что Сьюзен погибла по воле случая. Возможно, как она сказала, крушение было подстроено. Подстроено тем человеком, которому он доверял и которого он любил. Вообще с этой аварией было не все ясно. Дело быстро замяли.

– Я не знаю, – сказал он. – Где она сейчас я не знаю.

В это самое время на кухне возник шум.

– Кто это?

– Я не знаю, Софи.

В этот миг из кухни раздался довольно знакомый голос.

– Женя, ты есть будешь?

Женя и Софи переглянулись. Софи была напугана тем, что в квартире кроме них еще кто-то есть.

– Кто это?

– Эмма, – сказал он. – Она моя бабушка. – Тут он представил, как сегодня он пришел домой и привез Софи. Он никогда не приводил никого к себе домой, а тут? – Я не помню, – сказал Женя, – когда мы пришли, она была здесь? – этот вопрос рассеялся сам собой.

– Идите обедать, – сказала Эмма. – Софи, Вы так и будете спать, Жень, пора и подкрепиться.

– Да, – крикнул в ответ он. – Сейчас будем.

Софи была в растерянности. Как она представится бабушке Жени? Ведь ее здесь не должно было быть. Она здесь случайно. Да и к столу выйти в таком виде, как она, не имела права.

– Что я скажу Вашей бабушке?

– Ничего, – ответил он и добавил: – Вы с ней поладите, она у меня замечательная.

Да, Женя не обманул. Его бабушка была действительно замечательной женщиной. Ей было около семидесяти лет. Упитанная маленькая женщина. В расцвете сил. Ее годы не были ей в тягость. Она говорила так: человек чувствует себя не по годам, а как он живет. Если лечь на постель и вспомнить все свои болячки и переживания, то не проживешь и года. Надо жить и радоваться жизни. Вот один из залога долголетия.

Садясь за стол, Софи не знала, что сказать. Она не знала, как ее сейчас примут. Что вообще будет дальше с ней. Но это все было пустяки по сравнению со столом, на котором лежали разные сладость и вкусности. Некоторые блюда она не знала. Никогда не видев их, она даже не знала, как и с чем их есть.

– Вы спросите, откуда такие блюда? – накладывая салат, сказала Эмма. – Они собственного производства, – успокоила она Софи. – Сейчас много того, что и есть-то не будешь, а у меня все свое, с собственного огорода.

Софи спросила:

– У Вас есть огород?

– Конечно, есть, – сказала Эмма. – Недалеко от Москвы.

– Да, – подтвердил Женя, – там замечательно.

– Но сейчас зима? – не понимала Софи. – Какой огород? На улице минус тридцать.

Этот вопрос казался для Софи совершенно закономерным. Она не любила, когда ее обманывают.

– Да, – согласилась Эмма, – зимой никакого урожая не соберешь, это урожай прошлого лета.

Удовлетворенная этим ответом, Софи спросила:

– Что было сегодняшней ночью? Неужели я вела себя неприлично?

– Нет, – ответила Эмма, ставя на стол три порции салата. – Все было прилично, – заверила она ее. – Просто сегодня Вам стало не по себе, и Женя привез Вас в нашу квартиру.

– Но почему? Неужели нельзя было отвести меня в больницу?

– Конечно, можно, – сказал Женя. – Но в новый год в больнице дежурят только практиканты, – объяснил он. – Я не хотел, чтобы они видели Вас такой. – Он сделала паузу, как будто извиняясь за свои слова.

– Какой такой?

Женя подбирал слова, чтобы оправдаться в глазах Софи. Но не мог найти подходящие слова. Заметив это, Эмма сказала, как бы намекая на то, что он мог бы сказать:

– Беззащитной.

– Да, – подтвердил Женя, – именно это я и хотел Вам сказать. – Он сделал снова длинную паузу, как бы пытаясь проанализировать это слово и то, что с ним могло быть связано. Он не сказал это слово, решив, что оно, будучи уже сказанным Эммой, сказал. – Красивой. – И в тот же миг он про себя подумал, правильно ли он выбрал слово для нее.

Софи рассмеялась.

– Беззащитной? Ну Вы и скажете, черт побери, беззащитной? – ее еще никогда не называли беззащитной. Она всегда умела постоять за себя. Постоять в любой ситуации. – Ну это Вы хватили через край. – Она посмотрела на Женю. Тот недоуменно смотрел на Софи. – Знаете, Ваша бабушка и то сказала лучше, чем Вы, Женя.

Тот посмотрел на Эмму. Та, приложив ладонь ко лбу, показав ему, что он должен думать, прежде чем говорить, поспешила предложить первое. Обстановка была напряженной и, чтобы разредить ее, Софи сказала:

– Не откажусь.

Эмма, разлив в тарелки суп харчо, поставила его на стол.

– Угощайтесь.

Софи поблагодарила Эмму за суп и, взяв со стола ложку, приступила к трапезе.

– Все же скажите, что произошло со мной? – попросила она. – Расскажите, а то я ничего не помню, – призналась она. – Я ничего не помню.

Женя спросил:

– Но вчерашний вечер Вы помните?

– Только до того момента, как Вы показали мне фотографию.

Эмма озабоченно спросила:

– Какую фотокарточку?

– Ту, где Ребекка стоит у картины с девочкой.

– Ты ее еще не выбросил? – рассердилась Эмма. – Сколько можно жить одним воспоминанием?

– Это не воспоминание, – возразил Женя. – Это реальность.

– Реальность? – Эмма была в неистовстве. Она знала своего внука лучше любого. – Ты никогда не отказался бы от прошлого, – знала она. – Никогда.

– Да, – ответил он, – никогда. – Это часть моей жизни, и выбросить ее на ветер я не имею никакого права.

«Женя был прав, – думала Софи, – он не может отказаться от прошлого, каким бы ужасным оно ни было».

– Вы с этим согласны? – спросила Эмма, видя, что Софи погрузилась в свои мысли. Она хотела, чтобы никто не был одинок за столом.

– Что?

Эмма снова спросила:

– Вы с этим согласны?

– С чем?

– С тем, что нельзя забывать свое прошлое. – В ее словах был слышан голос помощи, как будто она хотела, чтобы Софи сказала то, что она хочет услышать, а не то, что у нее на уме.

– Я считаю, что прошлое – неотъемлемая часть нашего будущего.

– А если прошлое убивает? – в словах Эммы была истина. Многое то, что мы хотели забыть, всплывает наружу. Память – как бы чистый листок, на котором мы пишем свою судьбу. Есть моменты, которые нас мучают до смерти, и эти моменты мы хотим забыть, но не можем, потому что наша память не дает нам этого сделать.

Софи не знала, что ответить. Да, этот вопрос мучил каждого человека. Как избавиться от прошлого, которое надо забыть, но оно не забывается. Что-то не дает забыть, что-то, что мы не можем контролировать.

– Наше прошлое – это наше настоящее, – сказала Софи. – Да, это так. Я уже говорила, что я считаю, что прошлое – неотъемлемая часть нашего будущего. Да, это так. Прошлое нас преследует на каждом шагу нашей жизни. Оно идет за нами и всякий раз напоминает нам о себе, когда мы про него забываем.

Женя был удовлетворен этим ответом. Он считал, что в общем понятии о прошлом так должно и быть. Никто не может изменить его. Мы учимся на ошибках прошлого, чтобы не совершить их в будущем.

Женя обратился к бабушке. Он сказал:

– Вот видишь, Софи согласна со мной.

Эмма ответила:

– У каждого человека своя точка зрение на ту или иную ситуацию. Я же считаю, что тебе стоит разорвать ту нить прошлого и настоящего, которая тебя связывает со Сьюзен и Ребеккой. Они – прошлое, его уже не вернешь никогда. Только боль, и больше ничего.

Эти слова звучали из уст Эммы как пророческие. За все то время, как погибла Ребекка и умерла Сьюзен, Женя не мог избавиться от мысли, что это он и больше никто виноват в их гибели. Хотя Ребекка и погибла в авиакатастрофе, Женя винил себя в ее гибели. Он считал, нет, он был уверен, что если б они не поссорились, то Ребекка не села на этот чертов самолет и осталась жива. Он посмотрел на Эмму, затем перевел взгляд и посмотрел в глаза Софи. Ах, как она ему напоминала Ребекку. Он в какой-то момент подумал, что она вернулась к нему, и вот теперь они никогда не расстанутся. Они будут жить вечно и умрут в один день. Но вот он посмотрел на часы. Полтретьего.

– Извините, – сказал он, – мне надо уйти.

– Ты куда? – удивилась Эмма его стремительному решению уйти. – Сегодня новый год! Никаких дел у тебя нет. Куда ты?

– Мне надо побыть в одиночестве, подумать над вашими словами. – Он вышел из-за стола, направился в прихожую.

Эмма спросила:

– Ты скоро вернешься?

– Не знаю, – ответил Женя. Он надел зимнюю куртку и вышел из квартиры.

Женщины остались одни.

Глава 5

Квартира (Беседа)

– Что ж, – сказала Эмма. – Вот мы и одни.

– Да, одни. – В голосе Софи Эмма почувствовала тревогу. Казалось, что Софи волнуется за него.

Эмма спросила:

– Вам нравится мой внук?

Софи не поняла вопроса:

– В каком смысле?

– Вы прекрасно понимаете, в каком, – сказала Эмма. – Я вижу, Вы переживаете за него.

– С чего Вы это взяли?

Эмма была умной женщиной. За всю прожитую ею жизнь, она видела много такого, что молодое поколение никогда не видело. Пройдя огонь, воду и медные трубы, она могла, не глядя на человека, понять, кто он и чем он дышит.

– Софи, я прожила долгую жизнь, я видела все то, что можно увидеть, и поверьте мне, Софи, я вижу, когда кто-то неравнодушен к кому-то. – Она сделала паузу, давая осмыслить Софи сказанное ею. – Возможно, – предположила она, – Ваша встреча с моим внуком не была случайностью. – Она сделала еще одну длинную паузу. – Скажите, Вы верите в судьбу?

Слова Эммы были для Софи пророческими. Да, ей нравился этот человек, нравился Женя. Несмотря ни на что она была к нему неравнодушной, и, возможно, он к ней. Да, их встреча не была случайной, она была предопределена их судьбами.

Кто же мог их свести? Судьба? А может его прошлое? Может это была Ребекка или Сьюзен? Кто знает?

Софи честно ответила:

– Да, верю.

– Вы считаете, Ваша встреча была случайной?

Софи не понимала, к чему все эти вопросы?

– Почему Вы у меня это все спрашиваете?

Эмма ответила:

– Мне кажется, нет, я просто уверена, Ваша встреча не была случайной.

Софи тоже считала так же. Хоть она в первый момент их знакомства не считала так, лишь после того, как он увидел в ней Ребекку, она поняла, что их встреча не была просто случайной. Этот снегопад, нелетная погода – все говорило о том, что их встреча была предопределена.

– Случайностей не бывает, – ответила Софи. – Есть только реальность.

Эмма тотчас спросила:

– Какая реальность? – она сделала паузу, смотря в глаза Софи, она пыталась что-то понять. – У Вас что-то было? – она надеялась услышать отрицательный ответ, хотя в глубине своих чувств она знала обратное.

Не поняв, зачем Эмма спрашивает ее об этом, Софи поинтересовалась:

– Почему Вам это интересно?

Эмма долго молчала, пытаясь не сказать что-нибудь лишнего. Она знала своего внука и знала, что он никогда не разделит постель с первой встречной. Она сказала:

– Мой внук всегда был честен сам с собой и с другими по мере возможности, я не хотела, чтоб он нарушил свои принципы.

– Какие принципы? – не поняла Софи. – Принципов у человека может быть много.

– Это так, – согласилась Эмма. – Но тут идет речь о принципе чести, – сказала Эмма. – Мой внук из тех типов людей, которые все в своей жизни делают по чести.

– Понимаю, – сказала Софи. – Он из тех, кто выполняет свои обещания.

– Совершенно верно. – Эмма сделала паузу. – Так у Вас было что-либо с Женей?

Этот вопрос казался для Софи несложным. Фактически у нее с ним ничего не было да и быть не могло. Но как объяснить ей сегодняшнюю ночь? Поверит ли она в то безумие, что случилось сегодня ночью? Этот вопрос спорный. Возможно, она и поверила бы рассказу Софи. Но что, если нет, что если Эмма не поверит ей? Софи с трепетом в душе сказала:

– Это важно?

Эмма поняла, что секс был. Она знала, что Женя никогда бы не лег с кем попало в постель, значит, это она, Софи, первая положила его в постель или легла сам. Да, так оно и было на самом деле. Женя, была уверенна Эмма в своем внуке на сто процентов, никогда не ляжет с кем попало в постель и, тем более, не будет заниматься… – тут Эмма остановилась. Она вспомнила историю со Сьюзен. Тогда? А если это Сьюзен? Она вернулась и сидит передо мной? – этот вопрос, на который не было ответа, мучил Эмму. Что если это не Софи, а Сьюзен? Если она снова пришла в нашу семью, чтобы окончательно уничтожить ее. Как она уничтожила ее, когда была здесь.

– Значит Вы были вместе, – сказала Эмма, смотря в глаза Софи. – Да, Вы были вместе. – Тут она сделала паузу и как бы в невзначай добавила. – Тебе понравилось, Сьюзен?

Софи не поняла, почему Эмма назвала ее Сьюзен. Ведь она не Сьюзен, она Софи.

– Вы ошибаетесь, – сказала она. – Меня зовут Софи. – Она сделала паузу. – Женя мне рассказал эту историю, – сказала она печально. – Но как я поняла из этой истории, я не похожа на Сьюзен, я похожа на Ребекку. – Она снова сделала паузу, затем она попросила: – Расскажите мне о ней, пожалуйста.

Эмма не могла понять, почему она заинтересовалась Ребеккой. Это дело давно минувших лет.

– Почему Вы хотите, чтобы я рассказала Вам про Ребекку?

– Я хотела бы помочь Жене.

– Помочь? – удивилась Эмма. – Моему внуку не нужна помощь, особенно от тех, кто не знает его.

Эти слова были для Софи не новы. Она уже слышала их. Пусть даже не от нее, не от Эммы. Она слышала эти слова от тех людей, которым она хотела помочь. Многие люди нуждались и нуждаются в помощи, Софи помогала им по мере своей возможности. Некоторые благодарили ее, а некоторые считали, что они сами справятся со своими проблемами. Эти люди игнорировали помощь, какой бы она не была.

– Я помогаю людям, – сказала она. – Тем людям, которые нуждаются в помощи.

Эти слова заставили Эмму задуматься. Жене, конечно, была нужна помощь, но помощь не от человека, который был чужим в этой семье.

– Вы помогаете Людям? Как?

– Некоторым людям не хватает элементарного общения с кем-либо, – сказала Софи. – Некоторые просто не могут поделиться своими тайнами. Тайнами, которые их тяготят, а в случае с Женей они его попросту убивают.

Эмма не могла понять, кто такая Софи. Она предлагала свою помощь и в тоже время говорила, что любит тайны. «Кто их не любит, тайны?» – подумала Эмма. – «Нет человека…» Тут она прервала свою мысль, раздумье и поинтересовалась у собеседницы. – Вы любите чужие тайны? – этот вопрос прозвучал так, что у Софи пересохло в горле. Дело в том, что Эмма задала этот вопрос так, как будто испытывала Софи. Казалось, что она уже знала на него ответ и, чтобы не сказала Софи, Эмма попросту не поверила ничему, что скажет Софи. – Ведь это так? – на лице Эммы появилась зловещая улыбка. – Не правда ли?

– Нет, – поспешила ответить Софи, – это не правда.

Эмма смотрела в глаза Софи. Со стороны казалось, что она испытывает ее, испытывает этим испытывающим испепеляющим взглядом.

Софи поспешила сказать:

– Я не виню Вас. Ваше недоверие понятно. Я тоже не поверила первой встречной, но Вы знаете сами – Жене нужна помощь.

– Вам-то что за дело? – Эмма смотрела на Софи, но не тем испытывающим взглядом; она пыталась теперь понять, что Софи нужно от Жени или их семьи? – Вы с Женей едва знакомы, да и сюда Вы не попали без его помощи. – Она сделала паузу и напрямую спросила: – Скажите честно, что Вам от нас надо?

– Я сказала, ничего, – продолжала утверждать Софи. – Но если Вам интересно?…

– Интересно что?

Тут Софи поинтересовалась:

– Скажите, я похожа на нее?

Эмма не поняла, она спросила:

– На кого?

– На Ребекку?

Эмма посмотрела на Софи.

– Да, Вы с ней похожи, как две капли воды.

Софи налила себе в бокал стоящий на столе сок, выпила его и спросила:

– Он ее еще любит?

– Да, любит.

– Я тоже так думаю, – сказала Софи. – Сегодня в аэропорту он принял меня за нее.

Эмма смолкла. Она долго молчала, о чем-то думая, на ее глазах появились слезы, затем она умоляюще попросила:

– Расскажите мне все. Все то, что произошло там в аэропорту. Прошу Вас, просто умоляю, расскажите, что произошло там.

Софи, как могла, успокоила Эмму, заверив ее в том, что все ей расскажет про эту ночь в аэропорту и что произошло с ними в гостинице.

Они покинули кухню, пройдя по коридору, они вошли в комнату. В ней стояла старая мебель, часы с боем, и на стене висела картина. Софи сразу же узнала ее. Эта была та картина, на которой была нарисована девочка, красивая брюнетка. Но почему-то на этой картине была изображена женщина – ее она тоже видела на той фотографии, где была изображена Ребекка. То есть не ее саму, а ее очертание. Софи спросила:

– Чей это портрет?

– Сьюзен, – сказала Эмма. – Это портрет Сьюзен. – Она села на диван. – Я хотела его выбросить, – сказала она. – Женя против.

Софи села возле Эммы. Она смотрела на эту картину и не могла отвести от нее взгляд. Что-то притягивало ее к ней, чем-то она ее заворожила. Видя это, Эмма встала с дивана, подошла к холсту и закрыла его висевшей над ней черной шторой.

– Видите, как этот холст действует на Вас, – сказала Эмма. – Так же он действует на остальных.

Эмма села на диван.

У Софи не было слов. Она восхищалась этим полотном.

– Кто ее нарисовал? – спросила она, хотя уже знала на него ответ. – Ребекка?

– Да, – удивилась Эмма. – Это нарисовала Ребекка. – Она испугано посмотрела на Софи. – Как Вы это узнали?

– Мне рассказал об этом портрете Женя, – пояснила она. – От него я узнала про нее.

Эмма снова попросила:

– Расскажи, что произошло в аэропорту?

– Что ж, – начала свой рассказ Софи, – познакомились мы в зале ожидания. Мы сидели рядом друг с другом…

Эмма внимательно слушала рассказ Софи, анализировав все то, что она говорила. Она не пропускала ни строчки из рассказа Софи. Она слушала внимательно, как Женя увидел в ней Ребекку, как он описал Сьюзен, и самое неприятное из этой истории – как она была не в своем теле, а оно занималось любовью с Женей. – Женя называл ее Сьюзен, – сказала Софи. – Мое тело? Как это вообще возможно, чтобы в мое тело кто-то вселился, а я его покинула?

– Когда была жива Сьюзен, то можно было увидеть и не такое!?

– Что Вы имеете в виду?

Эмма не знала, что ответить. Она хотела что-то сказать, но не могла. Но вот, пересилив себя, зная, что все то, что она скажет, никогда она никому не говорила, только держала это в себе, в себе и не с кем этим не делилась, она сказала:

– То, что я сейчас скажу – это наша тайна.

Софи удивилась.

– И Вы готовы ей поделиться?

– Готова, – ответила Эмма. – Пора поставить точку в этой истории.

– Когда была жива Сьюзен, в нашей семье происходили странные вещи. Например, в квартире часто происходили несчастные случаи. Кто-то ломал ноги или руки, в душе отключалась холодная вода и лил один кипяток, а человек, который был в душе, попадал в больницу с ожогами. Вскоре эта квартира считалась проклятой, а Сьюзен прозвали приспешницей Дьявола. Но сама Сьюзен не верила в эти совпадения. Она считала, что это лишь случайность и не боле. Женя, видя все те злоключения, которые происходили с его женой, посчитал, что она и есть сама сатана. Он ушел от нее и в тоже самое время он познакомился с Ребеккой. Ребекка полностью заняла его сердце. Он был счастлив с ней, пока… да, авиакатастрофа поставила все на свои места. Ребекка погибла, оставив Женю одного. Да, Женя остался один. Наедине с самим собой. С тех самых пор он один.

– Но Женя говорил, что на холсте изображена девочка, которую изобразила Ребекка?

– Это так, – подтвердила Эмма. – На картине девочка. – Она сделала паузу и тяжело вздохнула. – Ребекка нарисовала не Сьюзен, – призналась она.

Сердце у Софи замерло. Она чувствовала, что она сейчас услышит то, что не хочет слышать. Она знала ответ на этот вопрос и боялась услышать правду.

– Кто изображен на картине?

– Алиса, – трепеща сердцем, сказала Эмма. – Ее зовут Алиса.

– Алиса? – удивилась Софи. – Кто она, Алиса?

– Дочь Сьюзен, – ответила Эмма. – Она ее дочь.

– Дочь? – удивилась Софи. – Ни о какой дочери Женя не рассказывал, – сказала она и тут же добавила. Правда, он говорил что-то о своих детях в Америке, но эти дети от Ребекки. Так по крайне мере он сказал.

– Да, у него есть дети от Ребекки, – сказала Эмма. – Но у него есть еще одна дочь от Сьюзен. – Она сделала паузу. – Правда, он не хочет об этом ни с кем говорить.

– Почему?

– Это не его ребенок.

Слова Эммы были однозначны. Возможно, она нагуляла ребенка, и Женя знал об этом.

– Кто же его отец?

– Этого никто не знает, – сказала Эмма. – Сьюзен не говорила об этом.

– Не говорила? – задумалась Софи. – Почему?

– Этого я не знаю, – призналась Эмма. – Как-то раз, я чисто по-женски спросила, кто отец Алисы, она лишь ответила, что ее отца знают многие.

– Кто же он?

– Она не сказала.

Софи понимала Сьюзен. Какая женщина скажет правду своему мужу? Дети ее, и только ее. А кто отец? Не важно. Важно лишь то, что они есть. Да, Софи понимала этих женщин. Она сама родила одна, без всякой поддержки. Эта были только ее дети, и никого больше. Да, она была из тех женщин, которые воспитывали детей одни, без кого бы то ни было. Только они вдвоем, и больше никто.

– Вы понимаете, почему Сьюзен не могла сказать, кто отец Алисы? Она, конечно, знала, кто ее отец, но говорить о нем она не хотела.

– Не хотела? А может быть, она боялась?

– Боялась, что?

Эти слова, произнесенные Эммой, испугали ее. Она почувствовала чье-то присутствие в комнате. Как будто кто-то смотрел на нее. Кто-то, кто не хотел, чтобы его узнали. Он или оно было поодаль от них. Казалось, он смотрел на них, словно предупреждая, – не стоит говорить об этом. В комнате появилось ощущение страха и пустоты. Как будто кто-то опустошил все. Оставив лишь одну бездонную пустоту.

– Вы это чувствуете? – спросила Эмма у Софи. – Вы чувствуете это ощущение полной опустошенности?

Но Софи ничего не чувствовала, да и не могла она это чувствовать. Помогая людям, она видела в них все, что только можно увидеть, и ничем больше ее не удивишь.

– Что я должна чувствовать? – удивилась она. – Я ничего не чувствую.

– Не чувствуешь? – удивилась Эмма. – Как же можно этого не чувствовать? – не понимала она.

– Нет, – сказала Софи, вставая с дивана. – Я ничего не чувствую да и чувствовать не могу.

– Почему?

– У меня нет никаких ощущений, – сказала Софи. Нет никаких чувств. Вообще ничего нет.

Эмма ужаснулась.

– Как же Вы живете? Без чувств?

– Почему без чувств, – сказала Софи. – Чувства есть, но они не такие как у Вас.

Эмма испугалась, за свою жизнь: она не встречала человека, который ничего не ощущал. Всякий человек что-то ощущает, но полностью лишенного ощущения Эмма никогда не встречала.

Она видела, как Софи подошла к холсту и, сдернув занавесь, посмотрела на Эмму.

– Что Вы делаете?

Софи посмотрела на портрет и сказала одно слово.

– Алиса.

Это слово она произнесла с любовью и нежностью.

Эмма спросила:

– Что происходит? Почему Вы открыли этот портрет?

Софи пристально посмотрела на Эмму. В ее взгляде промелькнуло что-то зловещее, что-то в нем было неприятное, опустошенное. Она уже когда-то видела этот взгляд. Да, этот взгляд, где же она его видела? Конечно! Сьюзен. Это ее взгляд. Ее и больше ничей. Это она, та Сьюзен, которую она знала. Но как такое возможно? Она же мертва?

– Сьюзен? Это ты?

Та посмотрела на портрет. Казалось, что она восхищается им.

– Сьюзен? – вопросила она и, посмотрев на Эмму, сказала. – Сьюзен умерла. Ее нет и быть не может. Потому что она умерла.

– Кто же ты такая?

Софи подошла к окну и посмотрела на улицу. За окном пурга, мороз. Что за зима? Всем зимам зима. Пять лет подряд снега не было. Точнее он выпадал к концу января. Ну что это за зима? Не зима, а непонятно что?

– В этом году снежная зима, – сказала Софи. – Давно такой не было.

Эмма встала с дивана и, подойдя к Софи, посмотрела в окно и согласилась с ней:

– Да, зима в этом году хорошая, мороз, снег выпал, что еще надо?

– Ничего, – ответила Софи и добавила: – Вы спрашиваете, кто я? Это не так важно, я хочу помочь Жене. Видя, как он страдает, я не могу смотреть на него и ничего не предпринимать. – Она сделала тяжелою паузу. – Он погибнет без моей помощи.

Эмма удивилась:

– Почему он должен погибнуть? Мой внук способен за себя постоять.

– Я, конечно, уверенна, что Ваш внук за себя постоит, – заверив Эмму, Софи добавила: – Но сможет ли он защитить себя от себя самого.

– Что Вы имеете в виду?