Комплекс Супермена

Теоретически они уже находятся на расчетном «безопасном расстоянии». И Корунис кусает губы, стоя на мостике, и посматривая на штатные противоперегрузочные кресла, в которых сейчас, как, впрочем, и всегда во время дежурства, располагается вахтенная бригада.

Генерал не верил в эффективность действия бомбы на Стену, и думал, что даже случись такое, то она, скорее всего, просто пробьёт на какое-то время невидимый барьер, и дыра просто опять затянется. Сама собой. То есть – поле очень быстро восстановится, и сделает пролёт земных кораблей через границу снова невозможным.

И приказать какому-нибудь кораблю Флота лететь в неизвестность с одной глупой уверенностью, что дыра – пробита навсегда, значит – почти наверняка обречь людей из прорвавшегося на ту сторону экипажа на вечное изгнание, и отрыв от человечества.

С другой стороны, Корунис сожалел, что всё же не высказал своё особое мнение о том, что силовым методом возникшую проблему решать нельзя. Что это – грубая и жестокая реальность, а не классический боевик-суперблокбастер, где храбрые Супермены, Капитаны Америка, Железные люди, Бэтмены и бравые звёздные десантники побивают-таки в финале ценой неимоверных усилий всех коварных и подлых врагов. И храбрые рядовые из Армии и Флота чёткими действиями довершают разгром армии вражеских инопланетных агрессоров-захватчиков.

Собственно, его настойчивые призывы к более углублённой разведке, тщательному изучению физических параметров преграды, и акценте на попытках наладить всё же связь с упорно отмалчивающимся противником, были встречены, скорее, с вежливым сожалением: типа, генерал, мы уважаем ваши несомненные заслуги… Но сейчас ваша осторожность больше смахивает на банальную трусость. Панику. И неверие в силы Флота.

Корунис после таких обвинений заткнулся, и не стал доводить дело до дисциплинарного трибунала: разжалование и лишение всех льгот и категорий ему не улыбалось. Нужно думать не только о себе, но и о жене. И о детях: им ещё делать карьеру!

Так что сейчас он просто выполнял указания «мудрого» начальства, и ждал.

– Отсчёт пошёл, сэр! – связист глянул на Коруниса, оторвавшись на миг от своих мониторов, – Пятиминутная готовность.

– Выведите отсчёт на общую трансляцию.

С потолка донёсся равнодушный голос робота:

– Четыре минуты сорок пять секунд. Четыре минуты сорок две секунды…

Ох, чует его задница, что чего-то они про…бали с этой бомбой!..

Генерал зыркнул на связиста, рявкнув:

– Общую сеть корабля!

После чего сгрёб микрофон: пусть их разжалуют: на его совести – жизни людей!

– Внимание! Говорит генерал Корунис. Экипажу и всем бойцам. Экстренный старт корабля! Занять места согласно штатному расписанию! Пристегнуться! Пилот! Включить прогрев маршевых! Готовность к запуску – минута.

Сирена заполнила помещения, и генерал знал, что всем им пристёгиваться и занимать противоперегрузочные места, вроде, нужды особой и нет: они в двух астрономических единицах от бомбы, то есть – в целых пятнадцати световых минутах, и продолжают медленно удаляться, включив все камеры наружного обзора, и отслеживая показатели всех датчиков, установленных на должном расстоянии от эпицентра.

Но – бережённого Бог бережёт!

Через минуту он приказал сирену отключить. Теперь в динамиках трансляции звучало только:

– Три минуты двадцать восемь секунд. Три минуты двадцать пять секунд. – отсчёт, ведомый равнодушным голосом автомата, уже раздражал.

Но генерал не позволял себе отвлечься от вполне реальной первоочередной задачи:

– Вахтенный пилот! Курс – на Тэту Центавра. Включить двигатели на полную мощность! Ускорение – семь же! Быстрее!

Сам генерал тоже буквально прыгнул на противоперегрузочное кресло, и заорал на всю рубку:

– Всем – пристегнуться!

Махина в полторы сотни тысяч тонн завибрировала, лежак под спиной затрясся, заходил ходуном. Гул от форсажа наполнил все помещения словно церковный орган – только в тысячу раз мощнее! – почти в инфразвуковой зоне слышимости!

Корунис, ощущая, как чувство опасности хоть и уходит, но – не до конца, и тело, вроде, может выдержать и ещё немного более мощного нажима, заорал:

– Пилот! Выводите ускорение на десять! И дальше – на сколько сможете!

Навалилась жуткая тяжесть.

Счастье, что их посудина сработана крепко: переборки стонали, скрипели, но держались. Корунис знал, что флагманский корабль не сможет повторить их манёвр, но всё равно включил экстренную связь по закрытому каналу на штанге за ухом:

– Внимание, на «Джордже Вашингтоне»! Мы посчитали, что для безопасности экипажа имеющегося расстояния недостаточно. Уходим от стены на форсаже. Вам рекомендуем поступить так же! За семнадцать оставшихся минут сможете успеть отлететь на ещё несколько миллионов миль! Конец связи.

Он знал, конечно, что если позже придётся давать показания на разборе его поведения в трибунале, возможно, ему поставят в вину то, что он передал это послание на флагманский корабль слишком поздно.

Поэтому он надеялся, что пусть и поздно, но всё-таки – не слишком!

От жуткого напора на тело заложило уши, и в голове словно начали взрываться петарды! Но он всё же надеялся, что регулярные учения, тренировки, и хорошие противоперегрузочные кресла позволят избежать серьёзных травм даже женщинам и штатским!

Удар оказался чудовищным.

Когда ощущение обладания своим телом вернулось, и в голове перестало звенеть, Корунис где-то на краешке сознания порадовался: похоже, он всё-таки жив. И маленькая рыбёшка по имени Джордж Корунис всё ещё плавает по реке жизни…

Затем сознание вернулось полностью, и он смог даже разлепить набрякшие кровью веки. Повернул голову: посмотреть на пилота и остальных членов вахтенной команды.

Пилот уже вполне бодро переругивался с начальником инженерной смены: жаловался на то, что двигатели и половина сервисных механизмов не реагируют на команды с мостика. А заодно и на непривычное отсутствие искусственной гравитации.

– Скажите спасибо, что хоть какие-то механизмы и приборы остались в порядке. Наша кормовая часть сейчас больше напоминает гармошку! Причём – прожаренную в духовке. – голос Кийта Браза, их главного инженера, узнать было легко: он говорил в нос, – Удивляюсь, что жертв практически нет. Док Рота сказал, что все датчики жизнедеятельности горят зелёным и жёлтым! Так что спасать из-под завалов и из пробитых отсеков никого не надо.

Генерал порадовался: какие умницы проектировщики корабля! Предусмотрели именно такой случай, и запретили размещение экипажа при ускорении вне Зоны повышенной защиты – упрятанного глубоко в центре корпуса кокона, представляющего собой фактически одну большую спасательную капсулу. С особо укреплёнными бронированными стенами! Похоже, обшивка этого самого кокона даже не потеряла герметичность, раз нет красных огней датчиков жизнедеятельности – а ведь почти весь экипаж был без скафандров и шлемов!

Радует и информация от доктора Роты: раз вживлённые всем индивидуальные датчики только жёлтые и зелёные, то и правда – похоже, члены экипажа отделались, можно сказать, испугом. Пусть и не лёгким – но – испугом. А не…

Вот именно.

Значит, хорошо, что пилот отключил двигатели через семнадцать минут разгона. Успели они отойти подальше и набрать приличную скорость…

– Связист! Что там с «Джорджем Вашингтоном»? – Корунис старался говорить внятно и спокойно, хотя сил почти не было. Похоже, не прошёл-таки даром перенесённый полмесяца назад микроинфаркт, – Связь есть?

– Никак нет, сэр. Связи нет совсем – компьютер показывает, что нет внешней антенны. Сейчас пробуем выдвинуть резервные и аварийную тарелку. И работаем на аварийных частотах с основного и резервного передатчика.

Но никто, даже аварийный автопилот флагмана, не отвечает.

– Продолжайте пробовать. Полковник Шлезингер, – генерал обращался к своему заместителю, зная, что тот куда крепче и моложе его, – Доложите обстановку.

– Есть, сэр. Практически весь экипаж жив – лишь несколько человек получили разные травмы: в основном переломы тех конечностей, которые оказались не пристёгнуты и не прижаты к телу в соответствии с инструкцией. Сотрясения мозга. Кровотечения из носа. У нескольких женщин треснули рёбра: это у тех, у кого массивная… – заместитель замешкался. – Грудь! Но разгерметизации центрального кокона нет.

Хотя в остальном наш «Дуайт Эйзенхауэр» получил весьма значительные повреждения. Преимущественно в кормовой части – там буквально каша из смятых и сплавленных механизмов и дюз. Однако есть и другие повреждения: в частности, с корпуса срезало все антенны, видеокамеры, и прочие периферийные наружные устройства и агрегаты.

Движение своим ходом невозможно. Маршевые двигатели полностью выведены из строя, и ремонту, похоже, не подлежат. Ни своими силами, ни на заводе. То есть – нам так и так придётся вызывать сюда док-эсминец.

Далее. Разгерметизированы почти все кормовые служебные отсеки. Номера Эйч – два, три, пять, Эйч – семь… – майор стал перечислять. Корунис вздохнул.

Ну вот и отлеталась, похоже, их посудина.

Если экспертная комиссия признает нерентабельным восстановление авианосца, его спишут. На металлолом. Потому что девяносто процентов стоимости несущейся в пространстве по инерции консервной банки, в которой они все сейчас находятся, пусть и живые, но беспомощные, словно цыплята перед лисой – как раз двигатели!

Генерал, стараясь не стонать, поднял занемевшее тело с кресла. Протянул руку. Догадливый связист тут же сунул в неё микрофон:

– Дежурная ремонтная бригада. Это Корунис. Вызываю Кийта Браза.

– Да, генерал, сэр? – голос сорокадвухлетнего невозмутимого суперспециалиста звучал деловито и спокойно, словно тот не пережил только что жуткое ускорение и шок от удара. Даже «французский» прононс не изменился ни на йоту.

– Начните ремонт с наружных антенн. Экипажу авианосца понадобится эвакуация. А самому кораблю – ремонт в доках. Но без связи мы даже Базу не вызовем.

– Есть, сэр. Разрешите доложить: техники уже одели скафандры, и сейчас выносят запасную тарелку через носовой шлюз. Остальные антенны… Пока не функционируют. Но почему – сказать пока не могу: мы лишились и всех наружных камер и сканнеров.

– Вас понял. Продолжайте первоочередной ремонт согласно Плану.

Гениальная бумажка, «План первоочередных мероприятий при авариях», составленная лучшими пилотами и техниками Союза почти три столетия назад, актуальна до сих пор – каждый офицер и инженер знает её наизусть. Поэтому сейчас генерал порадовался, что ему даже не надо давать специально никаких указаний: что делать все знают и так.

Вот и отлично.

Потому что теперь им остаётся только ждать. Спасателей.

«…разумеется, непосредственное столкновение с неопровержимым фактом существования превосходящих нас во всех отношениях инопланетных рас вызвало настоящий шок. Особенно пугало и раздражало то, что воздействие на молодую земную колонию носило явно агрессивный, ярко выраженный враждебный характер. И действительно – поголовное уничтожение всего поселения, с маленькими детьми и женщинами, при всём желании нельзя квалифицировать, как дружественное, или оправданное стратегической необходимостью, действие!

Это отлично осознавалось – как отдельными индивидуумами на «Дуайте Эйзенхауэре», так и так называемым «коллективным сознанием», которое неизменно возникает в замкнутых и достаточно многочисленных сообществах людей – в частности, в провинциальных городках, больших фирмах, и на кораблях Флота. Этот феномен имеет место, и хотя и не получил за шестьсот лет изучения должного объяснения со стороны социологов, психологов и историков, с ним приходится считаться.

При столкновении с фактом истребления земной колонии в первую очередь общечеловеческое, так сказать, коллективное, эго, или сознание, людей, находящихся на авианосце, испытало недоверие, удивление. Затем – страх. И, нерациональное, но такое естественное желание, как можно скорее найти объект, или объекты для осуществления адекватных ответных действий. То есть – грубо говоря, мести!

Мне хочется подробней остановиться именно на причинах, вызывающих у нас, гомо сапиенс, такое желание – поскорее отомстить. И добиться победы любой ценой.

Как мне представляется, оно – выработанный стереотип реакции на агрессию.

Воспитанный и тщательно взлелеянный нашими пропагандистски-оптимистичными СМИ в целом, и фильмами-блокбастерами жанра фантастики и боевика, в частности. Дело в том, что буквально с пелёнок наши дети воспитываются на таких, уже десятки раз переснятых, ремейках, напоминающих сюжетами стандартно-штампованные дешёвые комиксы. Они практически не изменились за несколько веков! Меняются лишь спецэффекты да актёры. Для каждого подрастающего поколения вновь переснимаются такие проверенные временем и кассой фильмы, как «Человек-паук», «Супермен», «Железный человек», «Тихоокеанский рубеж», «Трансформеры», «Звёздный десант», и аналогичные.

А основная мысль такого рода поделок проста: люди победят всегда! При любых условиях. Любого противника. Потому что – если не справятся доблестные военные и продвинутые учёные, всегда есть супергерой, или целая их когорта, как, например, в «Мстителях», или «Людях-икс», которые смогут ситуацию переломить, и нарушить планы врага по превращению людей – в рабов, а их планету, или планеты-колонии – в объект варварского разграбления природных ресурсов.

Не могу не попенять на скудость воображения сценаристам таких поделок: образ врага в них обязательно соответствует канонам отрицательных и уродливых персонажей. Это монстрообразные, обычно отвратительные на вид существа: жуки колоссальных размеров, кровожадные твари вроде Чужого, Хищника, гигантских кальмаров, муравьёв, и вообще – все враги так или иначе олицетворяют то, что человеку визуально неприятно, и вызывает отвращение. Или страх. Или и то и другое. Что, конечно, правильно с точки зрения канонов жанра: кто бы стал воевать с существами, похожими на ангелочков или кошечек-собачек? Ведь тогда не было бы этого естественного чувства: что наши бравые воины и герои – всегда правы, истребляя врага без жалости, и не беря пленных!

Именно поэтому сейчас, когда привычные силовые методы решения проблемы не принесли сколько-нибудь ощутимого результата, и человечество оказалось фактически отрезано, изолировано от основной части вселенной, наше коллективное сознание, наше эго, испытывает колоссальный шок. Потому что, как оказывается, чрезмерно завышенное мнение человечества о себе самом и боевом потенциале Армии и Флота, оказалось, мягко говоря, несостоятельным.

Особенно усиливается чувство растерянности и фрустрации из-за того, что нет видимого противника. Врага, в которого можно было бы пострелять. Взорвать. Разбомбить.

Поэтому я и могу почти с полной уверенностью заявить: никакого конкретного врага нам увидеть и не дадут. Чтоб не дать нам создать, как обычно делает наша зачастую наивная и прямолинейная пропагандистская машина – Образа Врага.

Это – составная и важнейшая часть плана противника по деморализации человечества. В первую очередь нам наносят «коварный и подлый» удар – говорящий о том, что любая людская колония может быть вычищена от её населения за считанные часы. Затем нам дают возможность провести более-менее привычную «боевую операцию» – вволю пострелять и побегать по миражу копии нашего же боевого корабля. Только для того, чтоб мы оценили возможности этого самого врага вводить нас в заблуждение. Наконец, нас ограничивают в пространстве барьером, пробить который не в силах даже самое мощное на настоящее время людское супероружие.

Шах и мат. Драться не с кем. Да что – драться: и в переговоры вступить не с кем.

Наши призывы и послания упорно игнорируются.

«Предупреждения», которые отдельные, вероятно, по каким-то особым признакам выбранные, представители экипажа авианосца «Дуайт Эйзенхауэр» получили накануне попыток пробить, или взорвать поставленный Барьер, с большой долей вероятности носят частный, неофициальный характер. Здесь имеется в виду то, что зная неистребимую тягу руководства земного Космофлота большую часть проблем пытаться решить, так сказать, в лоб, силовым методом, наиболее сознательные представители инопланетных рас вошли с этими избранными в контакт, оформив его в виде именно – «сна». При этом они пытались отговорить или удержать высших офицеров от необдуманных силовых решений.

Но поскольку официальные постановления и директивы уже их руководства наверняка запрещают любого рода контакты с человечеством, не нужно удивляться, что это было сделано в столь странной форме: наиболее расположенные и доброжелательно относящиеся к нам представители инопланетных рас и не могли, не имели права пойти на открытое нарушение своего законодательства и принципов и норм поведения, принятых в их социуме.

Однако в силу всё того же предубеждения офицеров Космофлота, и их недоверию к столь «ненадёжному» источнику объективной информации как сон, эти предупреждения не оказали никакого реального воздействия на дальнейшие поступки и действия прибывшего на место конфликта руководства Флота.

Как нам представляется, когда командующий эскадрой западного сектора, адмирал Дукурс, принял решение попробовать справится с проблемой, использовав для проделывания отверстия в Барьере самую мощную земную бомбу, имели место некие стандартные, типовые, реакции этого самого командования. В лице как самого адмирала, так и его приближённых офицеров – руководителей кораблей эскадры западного сектора. Нетрудно понять и то, что большую часть своих предубеждений и стереотипов поведения адмирал Мартинс Дукурс и остальные члены Объединённого комитета Штабов получил в детстве. Всё из тех же СМИ и фильмов. Что и обусловило стандартное, если мне позволят так выразиться, решение. Силовое.

Да, в жанре фантастики и комиксов наиболее популярен сюжет именно с нападением на Землю, Марс, или человеческую цивилизацию в целом – злобных и кровожадных инопланетян. Пытающихся отобрать принадлежащие людям богатства: пригодные для жизни планеты, богатства их недр в виде полезных ископаемых, воду, рудоносные астероиды, и т.п. чушь. Людей же – поработить. Или просто уничтожить. Ну, или как преподносится в самых низкопробных фильмах – ставить на них сексуальные опыты.

А что, как специалистам-социологам нашего отдела представляется, самое плохое – так это то, что неизменно такие фильмы заканчиваются полной победой землян. И я не помню ни единого примера, когда показывали бы то, что соответствует элементарной логике: более высокоразвитая цивилизация победит в любом случае, какие бы «Росомахи», «Железные люди» и «Халки» не помогали отстающим в научном и технологическом плане расам.

Например, когда люди борются с осами или термитами, они вовсе не давят тех сапогами, и не стреляют в каждую осу из пистолетов. Нет, работники санэпидемстанций просто окружают гнездовище пластиковой плёнкой, и запускают внутрь газ. Отравляющий. Ну, или пар. До сих пор ни одной «суперосы», или «супертермита», спасающих свои гнездовья, замечено не было. Равно, как не удавалось обычным осам и термитам спасти свои гнездовья от тотальной, гарантированной учёными-энтомологами, зачистки. Не наблюдалось и желающих вступить в переговоры. А если даже осы и термиты и пытались – кто же станет их слушать?! Ведь мы считаем их – неразумными!

То, что теперь считают «отсталыми» и «неразумными» нас – разумеется, тоже больно бьёт по нашему самомнению и эго. Но это – непреложный факт. С которым мы вынуждены теперь жить и считаться, нравится нам это или нет. Да, повторюсь: нам предстоит теперь с этим фактом жить. Вероятно, достаточно долго. Надеясь, что когда-нибудь, в будущем, мы приблизимся к тому качественно новому уровню, который наши тюремщики посчитают «приемлемо разумным».

И не помогут нам никакие, пусть и замечательно хорошо придуманные, супергерои. И сверхбомбы. Голая и жестокая реальность внесла конкретные коррективы в наше самомнение: теперь исходить нужно только из объективных предпосылок и фактов.

Вера в свои силы, в свои способности проконтролировать любую нештатную ситуацию, до сих пор вбивается наивными комиксами и дешёвой пропагандой из СМИ в сознание подрастающего поколения систематически – теперь же с этими поделками и инсинуациями нужно покончить раз и навсегда! Потому что вера мальчика, а затем и мужчины – в то, что люди всегда правы, и по-любому победят – сейчас подорвана. С абсолютной однозначностью.

Да, нам пора повзрослеть, и преодолеть и отринуть достаточно давно известный феномен, носящий название «Комплекс Супермена». Он хорошо известен подростковым психиатрам. И полиции: это когда этот комплекс начинает проявляться в крайних формах, то есть, когда вообразивший себя супергероем, имеющим право всё и за всех решать, подросток, пытается действительно – всё и за всех решить. Всех котят и жертв ограбления, или сексуального насилия спасти. Или даже берёт на себя функции «высшей справедливости», игнорируя или вовсе отрицая роль полиции и нормы поведения в социуме и акты законодательства.

В таких случаях мы, медики, говорим, что комплекс перешёл грань разумного, и стал навязчивым. И опасным для Общества.

С точки зрения наших противников мы сейчас – как раз в роли такого наивного, накачанного пропагандой, и упрямого самовлюблённого мальчишки.

И у нас только два основных пути: укреплять уверенность противника в своей неразумности и незрелости и дальше, пробуя традиционные, «силовые», методы…

Или – хотя бы попытаться перестать изображать из себя самых сильных, всезнающих, и имеющих право решать всё и за всех!

Доктор Рота снова перелистал исписанные страницы к началу. Просмотрел внимательней. Исправил несколько запятых. Убрал однокоренные слова.

Порядок. Можно передавать очередную «Пояснительную записку» на рассмотрение руководству. Поскольку генерала Коруниса до сих пор официально не отстранили от должности, пусть-ка прочтёт. Может, пару-тройку мыслей и найдёт интересными.

Написана бумага, разумеется, в популистском и эмоциональном ключе – чтоб при необходимости и остальному Флотскому начальству было понятней.

А если добавить специфических медицинских терминов, и убрать те самые «ненаучные» эмоциональные всплески, отличная выйдет статья для «Медикал Ревью».

На заседании Комитета Объединённых Штабов как всегда царила атмосфера сосредоточенной деловитости: за спинами высших чиновников Совета, генералов и адмиралов, сновали клерки с документами. Слабо колыхались раздуваемые искусственным ветерком от кондиционеров и систем воздухопровода знамёна планет-колоний. Мигали экраны перед членами Комитета, сидевшими сейчас вокруг огромного круглого стола, занимавшего всю середину гигантского зала: к месту событий прибыл наконец лайнер-транспортник Объединённого Совета независимых миров, и последнюю неделю всем, кто входил в Комиссию по расследованию, работать было комфортно и удобно.

Корунис, войдя, как всегда остановился на какое-то время у порога: осмотреться. И проникнуться атмосферой должной деловитости, и серьёзностью обстановки. Собственно, он и не предполагал, что сейчас кто-то начнёт шутить или смеяться – не тот случай.

Генерал прошёл к своему месту. Сел. Поздоровался с соседями: генералом Доллем и адмиралом Ришаром. Снял с руки портативный кардиостимулятор, и засунул в карман кителя: плевать на «ценные» указания дока: эта штуковина здорово мешала сосредоточиться. Да и остальные участники заседания иногда поглядывали на неё и на самого генерала словно с сочувствием. А такого сочувствия Корунис не хотел. Долль усмехнулся:

– Что, Джордж? Доктор опять хлопотал над тобой, словно курица над цыплятами?

– Скорее уж, как лиса. Над цыплятами.

– Ладно, не переживай. Все они борются за наше здоровье. Ну, это по их версии.

– Точно. Кстати, извини: в тот раз не успел спросить: как там Ганс? Закончил?

– Нет, Джордж, ещё целый семестр. Полгода.

– На стажировку возьмёшь к себе?

– Вот уж нет. Потому что у меня «под крылышком» он никогда не проникнется в должной степени чувством ответственности. И дисциплиной. Собственно, я собирался навязать его тебе. Ты же у нас – принципиальный: суровый и требовательный командир. Но ещё при этом и «отец солдатам». Добрый, всепонимающий и всезнающий.

– Ещё один прикол в таком духе, и твой сынуля не вылезет у меня с камбуза.

– Ладно-ладно, шучу.

– Вот именно. – Корунис через силу ухмыльнулся – понимал, конечно, что сокурсник по Академии пытается просто поднять ему настроение перед началом экзекуции, – Потому что вероятность того, что меня сейчас не турнут в запас, или вообще – не разжалуют, примерно полпроцента. Так что у «Дуайта» скоро будет новый хозяин.

Долль открыл было рот, явно собираясь возразить, но из динамиков трансляции, и в наушниках членов Комиссии вдруг раздалось: