Падение

3

– Кто это там скребётся? – спросила Наталья Сергеевна, включая газ на плите. – Дед, что ли, проснулся? Рано пока, пусть обратно ложится.

– Сашка, это ты? – громко спросила Надя.

– Да, – едва слышно донеслось из прихожей.

– С ней всё хорошо? – удивленно спросил я, вставая со стула и направляясь в прихожую.

– Она всегда такая, тихая, медленная… Дочь, всё хорошо? – так же громко задала вопрос Надя.

– Да, – отвечала, как будто стеснительная мышь.

– Привет, солнце, – встретил я Александру и обнял.

Девочка заулыбалась. Она определённо стала старше за этот год и гораздо женственнее, если так можно сказать про девочку тринадцати лет. Но сейчас в её взгляде не было той серьёзности, что была на фотографии. Зато та, казалось, необъятная грусть в глазах стала ещё больше. Она пыталась скрыть её улыбкой, но получалось плохо.

– А сколько времени? Ба, полседьмого! Бабка не успела ужин сделать, дети голодные сидят. Отвлекали всё своими фотографиями. Привет, красавица! – обратилась Наталья Сергеевна к Саше.

– Да она всё равно пока переоденется, три часа пройдёт. Привет, дочка, – Надя обняла и поцеловала Сашу. – Всё нормально?

Александра кивнула. Из неё как будто достали аккумулятор – она всё делала медленно, как будто экономя последние запасы энергии. Взгляд у неё стал слегка более добрый и радостный, но всё равно это не шло в сравнение с тем, каким он был год назад. Я заметил, что кончики её длинных светлых волос окрашены в тёмно-красный цвет, но, несмотря на неестественность цвета, он вполне гармонировал с прической. Александра была очень красива, что-то привлекательное было в этом её грустном, уставшем взгляде, нежной улыбке, на которую у неё, похоже, уходили последние силы.

– Кусь? – этим словом Костя предложил сестре половину мороженного. Сестра отказалась.

– Вот видишь, что сделала? – Надя нежно взяла окрашенные волосы у дочки и продемонстрировала мне. – Я против была, это всё бабушка разрешила.

– А что такого? Хочет ребёнок – ради Бога. Это же не противозаконное что-то или аморальное, – ответила Наталья Сергеевна, переворачивая котлеты.

– Иди переодевайся, ё-моё. Сейчас опять всё грязью своей измажешь. Ой свинья, – Надя выпроводила дочь из кухни.

– Не ласково, – заметил я.

– Да это я так, любя. Ой, коза, вечно грязи натащит, за собой не убирает, живёт, как в хлеву. Ленивая… – Надя протянула последнее слово.

– Вся в мать, – громко отрезала Наталья Сергеевна.

– Да. Но она же должна стремиться, как это говорят… совершенствоваться, во.

– А мать её должна? – улыбнулся я.

– Да куда мне? Пенсия через пару лет, ну, пару десятков лет.

– И что теперь, лежи-отдыхай?

– А почему нет? Заслужила же. Сашка! – Надя внезапно крикнула. – Ты там уснула? Ой, ленивец растёт.

Александра, переодевшись, вернулась на кухню.

– Опять свои лохмотья надела. Как дела на танцах? – спросила Надя.

– Да нормально. Игорь снова не успевает, ничего он не может! Нелли уже устала ему замечания делать. Новые элементы учили сегодня, так до него, похоже, не доходит. Юрка всё занятие прыгал и скакал. Из-за вчерашнего дня рождения своего, что ли? Зато конфетки всем раздавал… – у Саши вдруг откуда-то появилась энергия, чтобы говорить. Она заметно приободрилась, грусть-печаль из глаз ушла, нежность, впрочем, тоже. Её мимика стала более выразительной, она даже при общении задействовала жестикуляцию.

– Юра – это такой толстенький? – уточнила Надя, которая внимательно слушала дочь.

– Ага, он. Хочу уже поскорее на соревнования в Москву. Мы же действительно сможем у всех выиграть! Даже Игорь не помешает. Хотя он, похоже, старается, чтобы мы без него поехали. Нам же видео сделали! Две недели назад снимали. Так круто получилось! Сейчас покажу. – Саша достала смартфон и включила видео: – Вот Игорь же здесь почти лучше всех. Почему он последнюю неделю представляется?

Клип был снят весьма достойно. Двенадцать детей (хотя, по правде сказать, на лицо дети как будто были разных возрастов, но тем не менее группа состояла из сверстников) танцевали хип-хоп. Я ничего не понимал в правильности их движений, но смотрелось всё очень зажигательно и очень здорово. Всем понравилось, даже Наталье Сергеевне, которая сказала:

– Ой, не понимаю я эти дёрганья. Руки сюда, ноги туда, – тут она, демонстрируя, как на её взгляд двигаются руки, нечаянно ткнула мне ложкой под рёбра. – Ой, извини. Но классно смотрится. Молодцы!

Наталья Сергеевна похлопала по плечу Сашу. Я тоже выразил свой восторг. Александра слегка засмущалась. Это смущение её заметно омолодило.

– Так, танцулька, садись, ужин готов, – Наталья Сергеевна принялась расставлять тарелки.

– Нет, нет, нет, не эти. Я на обед забыла сказать. Давай-ка вот эти, – с этими словами Надя достала из шкафа большие красивые тарелки, по краям которых была золотая полоска.

– Что же у вас всё так дорого-богато? – спросил я.

– Да где дорого? После оплаты ипотеки, кредита на машину, оплаты секций детям, одежды им у нас остаётся средняя российская зарплата, – Надя оправдывалась, – мы такие же, как все!

– Ах, да. Действительно, – сказал я с иронией, которую она не заметила.

– М-м-м, как вкусно пахнет, – на кухню зашёл, прихрамывая, Иван Михайлович.

– Хорошо, да, на пенсии, дядя Вань? – спросил я.

– Хорошо-то оно хорошо, конечно, но было бы лучше, если бы пенсию давали в тридцать лет, когда и хочется, и можется. А так, сам видишь, хочется только спать и есть.

– И пить, – заметила Наталья Сергеевна.

Мы сели за стол. Александра набирала сообщения в телефоне.

– Кому ты там вечно пишешь, а, дочь? Опять Гришке своему? – спросила Надя.

– Да домашку надо узнать, кто сделал. Опять, наверное, только Виталик с Серёгой.

– Вот видишь, сама ещё даже не пыталась сделать, а уже ищет, у кого бы списать! – сказала Надя, обращаясь ко мне.

– Так если я заранее знаю, что не смогу, зачем время тратить? Не понимаю я эту математику, – Александра явно прыгала с одного чата на другой во время разговора.

– Ты, Надюх, вообще-то, тоже не понимала её, – сказала Наталья Сергеевна.

– Да я вообще ничего не понимала, но дети же должны быть лучше своих родителей, вот я и требую.

Александра быстро поела и ушла в свою комнату.

– Видишь, какая она сейчас, – сказала Наталья Сергеевна мне. – А раньше так же, как и Катюха, на тебе висела, покоя не давала, правда? А сейчас всё, видишь, какая деловая? Про мальчиков часто говорит, заметил? Это ещё про Гришку ничего не рассказала, ну, про друга её. Вечно с ним вместе пропадают по вечерам.

– Ой, Витька вообще готов за ним слежку устроить. Да, мам, и не говори, выросла коза, – не дав мне ничего сказать, с грустью заметила Надя. – Вот, смотри, какая хорошенькая была.

Надя указала на фотографию, висевшею на стене. На ней были Александра лет восьми и Виктор. Отец и дочь катились на тюбинге вместе с ледяной горки. Бесконечный задор и не менее бесконечный страх выражали их лица. Дочка с отцом ехали прямо на фотографа.

– Точно, это же дед фотографировал. Они его потом сбили и лицо превратили винегрет. Помнишь, нет, дед? – громко спросила Наталья Сергеевна.

– Чего помню? – как будто спросонья, спросил Иван Михайлович.

– Ой, опять ничего не слышал! Что же с тобой делать? – негодовала Наталья Сергеевна.

– Пошли, – Катя потянула меня из-за стола.

– Костя, блин! – пронзительный крик Нади уже не так меня напугал.

– Ой, ну, облил деда водой; с кем не бывает? Сейчас вытрем. Где у вас тут салфетки? Ой, бабка засиделась, – проворчала Наталья Сергеевна.

– Пошли к Саше, – приятным звонким детским голосом сказала мне Катя.

– Тук, тук. Разрешишь? – мы осторожно постучались в дверь.

– Да, конечно, заходите, – Александра стояла в центре комнаты, уткнувшись в телефон, но, дописав сообщение, подошла к Кате и попыталась взять её на руки. – Какая ты тяжёлая стала!

Двоюродные сёстры улыбались друг другу.

Комната Саши была больше Костиной, но в ней тоже был свойственный многим детям беспорядок, однако на этот раз неаккуратно лежали учебники на столе и одежда. Много одежды. На стенах тоже были светлые обои, рисунки с весьма забавными животными и фотографии юной Александры. На кровати, не заправленной, лежал большой чёрный игрушечный кот.

– Ух ты, это всё твои награды? Много же их, – я указал на Сашины медали за первые и вторые места и разных размеров кубки, которые как бы теснились в глубине шкафа и явно не выставлялись напоказ. – Ты большая молодец!

– Спасибо, да это так, мелочи, – Саша заметно засмущалась.

– Всё за танцы и театралку. Крутая ты. Что могу ещё сказать?

– Вот, смотри, – Саша достала смартфон и включила видео, клип, на котором их группа танцевала на автомобильном мосту. Снимали летом с помощью квадрокоптера, так что вместе с совокупностью ярких и зажигательных движений детей выглядело всё весьма захватывающе.

– Ух ты, вот это здорово. Тем летом снимали? Такая ты серьёзная здесь. Умница у тебя сестра? – спросил я у Кати.

– Да! – радостно крикнула Катя и обняла Сашу.

– Вот, значит, чем сейчас занимается молодёжь. Я в тринадцать лет ждал, когда новая компьютерная игра выйдет, даже гулял не особо часто. А ещё говорят, что бестолковые и ленивые дети пошли, – я потрепал по голове Сашу. – Тебе идёт этот цвет.

– В смысле, ты не сделал? – грозно спросила Саша, обращаясь к телефону, на экране которого высветилось сообщение. – Серёга не сделал математику. И как мы завтра пойдём на урок? Весело… – говорила она сама с собой. – Может, за ночь успеешь? – продиктовала она вслух набираемое сообщение.

– Что вы вообще проходите? Ну-ка покажи, – попросил я.

– Ой, учебники, фу, – Катя быстро вылетела из комнаты.

– Да вот это, это… – Саша неохотно стала листать учебник.

– Я по такому же учился, да, точно, помню.

– Вот это сделать надо, это сделать, – Саша совсем вялой рукой водила по страницам.

– Ну-ка, позволь, – я быстро решил шесть задач и два примера. По сравнению с дифференциальными уравнениями, это было очень просто, хотя я вспомнил, что в шестом классе решить математические примеры было достаточно трудоёмко.

– Ого как, я так не умею, – проговорила Александра.

– Зато в других… направлениях ты мастер.

– Ты историю понимаешь? Как можно запомнить все эти даты и кто где правил? – Саша достала из горы тетрадь по истории. – Как это можно выучить?

Она так же неохотно стала листать тетрадь, на страницах которой были различные надписи и рисунки. Почерк у Саши был, откровенно говоря, не очень, хотя всё же гораздо лучше моего почерка терапевта с болезнью Паркинсона.

– А ты хорошо рисуешь. Какой симпатичный котик. Вот это глаз так глаз! – прокомментировал я нарисованный на весь тетрадный разворот чёрной гелевой ручкой человеческий глаз.

– Да, было дело, – улыбнулась Александра. – Где же эта контурная карта? Ах, вот она. Представляешь, мне её купили неделю назад!

– Подожди, это как так? В конце апреля, что ли? Под конец учебного года? – я рассматривал новую и почти не заполненную контурную карту.

– С нового года началась же история России, и учительница сказала купить комплект контурных карт и атласов. Я сказала маме, а у неё денег не было. Я напоминала ей месяц, но ничего не происходило. Потом немного подзабылось, и я сказала ей только в апреле, когда она увидела у меня двойки по истории.

– Весело живёте, ничего не скажешь. Едят из золотых тарелок, а тетрадь ребёнку купить не могут.

– Дима, собираемся, – донёсся звонкий голос Натальи Сергеевны.

– Вот какую штуку купила! Видишь, и держит зубную пасту, и выдавливает её. Чудо-вещь! – Надя принесла из ванной то странное приспособление.

– Да, да, а ребёнку контурные карты купить не могут. Это как? – спокойно спросил я.

– Так она сказала всего раз, в январе, а там же праздники, сам понимаешь. Напоминать надо чаще! – Надя громко сказала дочке, которая уже снова уткнулась в телефон. – Да и золотые горы у нас, что ли? Сколько на эти кружки их тратим, секции, а? А на одежду?

– Ага, ага, – едва слышно проговорила Саша.

– Нормально всё, у других ещё хуже. Вы завтра придёте? Витя к обеду приедет.

– Ой, мы же с дедом работаем. А Димка пусть как хочет. Катя, одевайся, – громко говорила Наталья Сергеевна.

– Приду. Только после обеда, наверное. Я по городу хотел ещё погулять, – ответил я.

– А что там гулять? Погода же мерзотная. Хорошо, ждём тогда, – приветливо сказала Надя.

Катя оделась достаточно быстро. Мы попрощались и пошли искать, где дядя Ваня припарковал свою машину. Идти пришлось долго. На улице было темно, но дождь уже перестал, и дышалось как-то особенно легко.

– Вот видишь, у всех побывал уже, увидел, кто как живёт. У всех всё хорошо: квартиры нормальные, детки учатся, не болеют, взрослые тоже не особо безобразничают. Все всех любят. А то, что Надька кричит и с детьми бодается, так это же так, семейное. Они же все с характером. Встанут на своём, и всё, готовы во вред делать друг другу: одна кричит, другие назло ей ничего не делают. Но любят же друг друга. Завтра с Витей поговоришь. Тоже с замашками парень, но любит же. Вот все они с характерами, но любят же друг друга, так что, я считаю, всё нормально. Видишь, она крикнет, но тут же остывает. Нормальная семья, – весьма уверенно говорила Наталья Сергеевна.

Приехали к дому Васильевых мы достаточно быстро.

– Отведёшь Катьку домой, Дим? Я что-то по привычке к нам приехал, а не к ним, а разворачиваться уже не хочу – видишь, как хорошо припарковался? – сказал Иван Михайлович.

Я согласился отвести Катю, которая всю дорогу, пока мы ехали от Синцовых домой к Никитиным, спала и чуть слышно похрапывала. Я никогда не слышал до этого, чтобы ребёнок храпел.

– Катюш, на тебя часто родители кричат? – спросил я, когда мы шли с Катей к ней домой.

Она держала меня за руку. Крохотная ладошка крепко сжимала мою руку, сумев обхватить только три моих пальца.

– Да нет, не кричат они.

– Действительно не кричат, или ты уже привыкла и как бы не обращаешь внимания?

– Ну, делают замечания. За неубранные игрушки попадает. Папа смотрит страшным взглядом; вот этого я боюсь.

– Да, мне тоже было не по себе, когда он вчера так смотрел. А Сашку, брата твоего, часто ругают?

– Да нет, – Катя любила в своей речи использовать это совершенно непонятное для иностранцев словосочетание. – Бестолковым часто называют, придурковатым, «весь в деда». Но они же не со зла так говорят. Он действительно такой.

– А может, он такой потому, что ему часто говорят, что он такой, как бы навязывают ему такое поведение? Причинно-следственная связь совсем другая.

– Чего? Чего? – Катя явно не поняла, что я имел в виду.

– Ладно, проехали… Ничего у него музыка громко играет, – отметил я звук, который буквально вырывался из старой, но оттюнингованной машины отечественного производства. Играла незамысловатая популярная песня, которая понравилась Кате, и она даже начала пританцовывать.

– Что, нравится песня? – спросил я.

– Да. Я вот только не люблю, когда из машины бьёт. Ну звуки такие: «бам, бам, бам», потом «бу-у-уф». Ушам больно становится.

– Такое никто не любит из здравомыслящих людей.

– А тебе какие песни нравятся? – задорно спросила Катя.

– Даже не знаю, как тебе ответить. Разные. Ты такие и не слушала, скорее всего.

– Ну, скажи.

– Да не поймёшь ты. Не могу я так сразу ответить.

Меня охватило странное чувство. Было как-то неловко, может, и стыдно, несмотря на то, что все мои любимые исполнители и их произведения ничем постыдным и негативным не характеризовались. Спишем на то, что просто застеснялся. Катя всю дорогу до дома терроризировала меня расспросами.

Возвращался к Васильевым я всё под ту же песню, которая играла из машины. Автомобиль стоял припаркованным на обочине, и музыка из него, очевидно, зацикленная, играла на всю округу. Коты, иной раз перебегавшие мне дорогу, как бы убегали, спасая свои пушистые ушки от этой какофонии. Ворона, сидевшая на ветке дерева, своим тоже довольно громким карканьем ругала и обзывала того, кто включил этот трек на всю улицу.

Ложился спать я со множеством мыслей в голове и под упрёки Натальи Сергеевны, обращенные к её мужу, который забыл, где находится полотенце. Опять начался дождь.

5 мая

1

Спал я преимущественно хорошо, лишь пару раз слышал, как в соседней комнате издавался громкий храп и тихое ворчание Натальи Сергеевны. Я проснулся в восемь часов утра из-за того, что что-то разбилось на кухне.

– Ты чего там шумишь, Сергеевна? – послышался бодрый голос Ивана Михайловича.

Из кухни донеслось только едва различимое:

– Ой, косорукая какая бабка.

– Чего кряхтишь? О, посуду бить начала уже, – Иван Михайлович, очевидно, подзабыл, что я ещё «спал», и говорил достаточно громко.

– Ну, разбила кружку, с кем не бывает?

– Да со всеми бывает. Только меня бы уже с потрохами съела за такое, да?

– Так ты – это ты, а как я сама себя ругать могу? Умницу и красавицу такую! Похоже, Димку разбудили, – что-то зашевелилось в комнате.

Диван, несмотря на то, что был сравнительно новым, и правда имел свойство поскрипывать. Проснулся я легко – сказалась привычка просыпаться рано из-за пар. Ох, как же хорошо было чувствовать, что ты ещё только просыпаешься, тебя ждёт вкусный завтрак – судя по запаху, Наталья Сергеевна нажарила гренок – и потом весь день свободен, не надо сидеть на этих парах, из-за которых, похоже, у меня началось искривление позвоночника. Парты, если так можно назвать столы, за которыми мы сидели, были жутко неудобными, особенно если сидеть на них пять пар подряд.

– Привет. Диван скрипит или твои колени, а, Дим? – Наталья Сергеевна, как всегда, улыбалась. – Вчера вечером ты что-то сильно охал, когда выходил из ванны, да и у Синцовых дети тебя тоже загоняли…

– Доброе утро, Дим! – Иван Михайлович вышел, пережёвывая жареный кусок хлеба. – Сама ты старая. Димка просто не привык к этому всему. Нас вот как много, нужно же всех переварить, а мы и шумим, кричим, прыгаем. Дома у них тишина, спокойствие, а тут бабка с дедкой спать не дают, посуду бьют утром, да?

– Ты не опаздываешь, нет, дед? Восемь часов уже, – Наталья Сергеевна показала на настенные часы.

– Это же у тебя всё по графику, а у нас, у свободных людей, всё просто: захотели – пошли, не захотели – не пошли. А, Димка, хочешь такую работу? Тринадцать тысяч дополнительно к пенсии – вроде неплохо. Так, очки на месте, ключи, – Иван Михайлович похлопал себя по карманам куртки, которую надевал весьма неуклюже, – ключи на месте. Так, бабушка закрывайся. Дим, я к обеду приду, наверное, так что не скучай. Картошки поедим вчерашней, которую привезли от Синцовых. Бабушка-то до вечера в своём магазине спрячется, так что ужин на нас с тобой. Можешь погулять сходить – сегодня вообще солнце светит. Во погода, а? Всю ночь дождь шёл, а в шесть утра резко солнце вышло. Чудеса!

Иван Михайлович, попрощавшись, ушёл на работу.

– Вы в шесть утра встали, что ли? Что же вам не спится? – спросил я, зевнув – моя энергия куда-то стала пропадать.

– В пять проснулись. Вот такая она, старость: будит в пять утра, времени хоть отбавляй, а ни желания, ни возможностей что-то делать нет, – тут Наталья Сергеевна потрогала своё колено. Выражение её лица говорило о том, что колено достаточно сильно ноет. – Вот поутру ещё колени болят. Да вообще всё болит. Прав дед, на пенсию надо идти в тридцать лет. Иди завтракай. У тебя какие планы на сегодня?

– Да вот, думаю, сейчас погуляю у вас по району до обеда, потом съезжу к Синцовым.

– По нашему району до обеда гулять? Чего смешить-то? Ничего ж нет у нас здесь. Рынок один да автостанция; сквер ты за три минуты обойдёшь. Хотя в центр ты полгода будешь ехать, да и всё желание гулять пропадёт в автобусе. Ладно, гуляй, если хочешь, всё равно тебя развлекать нечем. На те же самые дома посмотришь, что и в вашем городе есть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.