Четыре Евы. Связь поколений

Мария выросла, вышла замуж и забрала к себе младших Хелену, которую также называли Елена, и Сусанну. Елена росла своенравной, упрямой девушкой и в один прекрасный день заявила, что слушать нравоучения стар- шей сестры она больше не намерена, что уходит (как и Мария когда-то) работать батрачкой, что хочет сама выбирать свою жизненную дорогу. Младшая Сусанна осталась жить у Марии, ни в чём не нуждаясь, а когда выросла, вышла замуж за русского парня по фамилии Иванов. Именно тогда Мария и была против этого бра- ка, не доверяя русским парням из-за грустной истории, которую рассказала ей в детстве мама.

ГЛАВА 1

Жизненный путь Елены получился нелёгким. Сначала она долго искала работу, потом работала то тут, то там батрачкой, и, наконец, пришла в небольшую деревню под названием Энколово. Узнав, что самым богатым в деревне считают молодого Фому, решила пойти просить у него работу. Этот финский парень Фома Терявяйнен был старше её по возрасту и оказался очень добрым, мягким и отзывчивым мужчиной.

Он внимательно выслушал Елену и сказал ей ласково:

– Я с удовольствием дал бы тебе работу, но проблема в том, что мы не берём на работу батраков. Мы сами в семье справляемся со всей нашей работой, так что не обессудь, – потом помолчал и продолжил, – но… если выйдешь за меня замуж, то войдёшь в мой дом полноценной хозяйкой. Елена была девушкой, как говорится, с перчинкой – упрямой и гордой, совсем не из робкого десятка, но красавицей была удивительной. Тяжёлые русые волосы, сплетённые в толстую косу до пояса, очень красивая фигура и, что больше всего поразило Фому – огромные голубые глаза, в которых, казалось, отражалось небо.

Мать Фомы была против такого выбора сына, против этого брака, не хотела, чтобы её сноха была из батрачек. Фома, однако, своего решения не изменил, предложение своё повторил, а Елена, недолго думая, согласилась выйти замуж за богатого Фому и войти в его дом хозяйкой.

Как рассказывала сама Елена, в доме, кроме мужа Фомы, жила его вредная полуслепая мать, которая вечно была всем недовольна, и сёстры Фомы – Катя, Анна и Хилма, которые занимались хозяйством.

Елена рассказывала, что однажды, когда мыла полы в гостиной, услышала, как лежащая на печке слепая свекровь спросила:

– А что, эта ленивая невестка до сих пор всё ещё спит?

Елена ответила вредной старухе так, что та не просто сразу замолчала, но прекратила укорять сноху раз и на- всегда.

Однако племянница Анна (дочь старшей сестры Марии), которая с раннего детства жила в доме Елены и Фомы, рассказывала, что всё было не совсем так, что Елена в доме никогда сама не работала, а только руководила всеми, ухитрялась командовать не только мужем, но и его сестрами, заставляя их работать по дому. Подтверждением этому является событие, когда сестра Фомы Анна, моя полы, из-за попавшей в палец занозы получила заражение крови, приведшее к её смерти.

Семья Фомы была на тот момент в деревне самой богатой. У них в роду всегда и все много работали. Как говорится, отец начинал, сын продолжал, и так из рода в род работали и приумножали своё богатство.

Но, как гласит многовековая мудрость, если у отца трое сыновей, то чаще всего недоверие и обиды между сыновьями обеспечены при отсутствии взаимопонимания. Так случилось и в этой семье.

Когда отец умер, отцовская кузница и большая часть имения досталась старшему брату Фоме. Он тогда уже был профессиональным кузнецом, ведь умения и премудрости мастерства отец ему передал ещё при жизни, когда сын помогал ему в кузне. В связи с тем, что он был прекрасным кузнецом, а также потому, что был старшим сыном, именно Фоме (с согласия матери) перешла после смерти отца большая часть хозяйства.

Средний брат ушёл однажды из родительского дома и больше в него никогда не возвращался, и о нём после этого случая в семье больше никто не вспоминал.

Младший брат Матвей с таким решением тоже был не согласен. Он ушёл из семьи и построил собственный дом на соседней улице. Эти семейные ссоры между тремя братьями никогда при жизни Эльви не обсуждались. Но продолжение у этой истории было…

Старший Фома по-прежнему жил в родительском доме со своей красавицей Еленой, с престарелой и уже больной матерью и тремя сёстрами. После смерти матери и средней сестры Анны старшая сестра Фомы вышла замуж, а в доме осталась только младшая сестра Хилма. Она прожила с ними долгие годы, прошла с Еленой страшный путь до самой Сибири и скончалась в преклонном возрасте в Финляндии.

У Елены в 1931 году родилась первая дочь Эльви. Именно эту девочку Эльви, когда ей было уже девять лет, здесь (в Энколово) нянчила Анна, с воспоминания о которой мы начали свой рассказ.

По рассказам Анны, дядя Фома был очень добрым и хорошим человеком. Он был единственным кузнецом на всю округу, работал в своей кузнице, с радостью исполняя многочисленные заказы односельчан. Благодарные люди платили ему за работу, ну, а для тех, у кого денег не хватало, он делал работу бесплатно. Хозяйство у него было большое: коровы, лошади, мелкий скот, и, кроме того, немало угодий для выращивания и овощей для семьи, и кормов для скотины.

Он был одним из тех выживших в то время фин- нов, которых в начале 30-х годов раскулачивали, увозили и расстреливали. Его спасло тогда то, что его красавица жена Елена была из батрачек.

Когда-то он сказал ей:

– Батраков не нанимаем, сами управляемся, – этот их семейный принцип и спас его от смерти.

Вдобавок ко всему, когда начали раскулачивать, он од- ним их первых, по воспоминаниям Анны, добровольно, отдал всё, что у него было: 13 коров, всех лошадей и всё имущество, лишь бы сохранить семью, лишь бы счастливо с нею жить. Именно этот поступок спас Фоме жизнь. Анна вспоминает и про то, что у семьи был очень большой дом с верандой, стёкла в которой были витражными, и про то, что дядя Фома занимался не только кузнечным делом, он также возил свои молочные продукты в город на продажу. А оттуда привозил муку, крупу и сахар, не забывая купить гостинцы для всех детей. Возвращения его из этих поездок с нетерпением ждали и взрослые, и дети.

Фома позволял молодёжи устраивать в своих амбарах танцы и даже оставаться на ночлег, если было уже поздно возвращаться домой. А было у Фомы пять амбаров: один был определён под инвентарь кузнеца, а также под всё необходимое для охоты и рыбалки; другой амбар был оборудован для белья и одежды (в доме шкафов не было), в этом амбаре были специальные перекладины, на которые вешали одежду.

Именно в этом бельевом амбаре молодёжь обычно и ночевала, чтобы не будить никого, когда приходили с гулянки. Анна помнит, что и они с Хилмой спали там в молодости. Третий амбар был продовольственным, в нём в больших ларях хранилась мука, крупа и сахар. Четвёртый амбар был приспособлен для сбруи и хомутов. Ну, а пятый амбар был мясным, в нём хранили туши, которые покупали целиком и там развешивали. Это было время, когда холодильников ещё не было, поэтому продукты хранились зимой в леднике на улице, а летом выкапывалась в мясном амбаре яма, туда на дно клали лёд и так создавали температуру в амбаре, как в холодильнике.

Семья Терявяйнен много работала, за счёт этого и жила хорошо. Ну, а командовала всем красавица Еле- на! Эльви вспоминает, что папа Фома был очень добрым и очень любящим и ещё то, что он всегда молчал, когда мама его ругала и даже обижала…

После Эльви Елена родила сына Армуса. Однажды, когда Армусу было три года, а Эльви всего семь, мать ушла по делам из дома, а дочке наказала смотреть за младшим братом. Семилетняя дочь осталась в няньках, но нянчиться ей быстро наскучило, захотелось выйти во двор, поиграть с соседскими девчонками и с тряпичными куклами. Заигравшись, сестра совсем забыла про брата, а трёхлетний Армус вышел через калитку на сельскую дорогу и пошёл навстречу новой, неведомой, и, как оказалось, небезопасной жизни.

Именно по этой дороге в тот злополучный день пастух гнал стадо коров с пастбища на дойку. Пастух шёл последним за стадом и не мог видеть идущего по дороге маленького мальчишку. Обычно в стаде первой идёт корова с самыми большими рогами, она возглавляет и направляет стадо. Так было и в этот трагический день. Ведущая корова увидела у себя под ногами ребёнка, стадо шло следом, пастух сзади стадо подгонял. Корова, чтобы убрать препятствие, подхватила шагающего мальчишку на рога, они попали под лямки шортиков, что были на Армусе, и мальчик на рогах повис. Корова испугалась, от страха стала крутить головой, пытаясь сбросить груз, била головой о землю, а затем, ошалевшая от ужаса, понеслась вперёд. Когда люди, догнав корову, сняли несчастного ребёнка с её рогов, мальчик был белым, как полотно, ни стоять, ни сидеть не мог.

Одна из женщин принесла ребёнка в дом Фомы, накричала на семилетнюю сестру, упрекая ту в безалаберности, и сгоряча оттаскала девчонку за волосы. Только тут маленькая Эльви осознала, что виновата, потому что, заигравшись с подружками, забыла про брата. Боясь гнева матери, она больше не отходила от Армуса и, поглаживая, смотрела на него, а он совсем не плакал, он просто был белого цвета и как будто сонный, и ещё он падал на кровать, когда она пыталась его посадить. Тогда она решила дать ему уснуть, и он проспал почти три часа, а когда проснулся, начал кричать и всего бояться. Таким беспомощным и больным увидела своего сына вернувшаяся домой Елена.

После этого случая Армус стал умственно отсталым, мочился под себя, не мог сам есть и с тех пор боялся всего на свете. Елена обвиняла в случившемся дочь, а сын стал теперь для неё тяжким крестом на всю жизнь. Так печально, в один день, изменилась судьба этой семьи, так страшно, практически не начавшись, настоящая человеческая жизнь для маленького мальчика Армуса закончилась. Перед самой войной у Елены родился ещё один сын – Эйно (по документам – Геннадий).

В марте 1942 года всю семью Фомы как финнов по национальности и как врагов народа сослали в Сибирь. Везли такие семьи (как спецпереселенцев) в вагонах для скота. Перед отъездом им дали 24 часа на сборы и выдали хлебные карточки на дорогу. В пути случилась очередная беда: у Фомы украли все его карточки. Эльви помнит, как мама ужасно кричала на папу, как говорила сквозь слёзы, что теперь они умрут с голоду, не выдержат этой тяжёлой и страшной дороги в Сибирь. Эльви очень жалела свое- го любимого отца, она смотрела на него с состраданием, не зная, чем ему помочь.

Фома тихо и спокойно сказал своей Елене:

– Успокойся, пожалуйста, вы доедете. Я есть не буду, я и не хочу есть.

Он сдержал своё страшное слово, и ради жизни своих детей и их матери, и ради того, чтобы больше не слышать от жены упрёки в свой адрес. Эльви помнит, а ей тогда было уже одиннадцать, что папа садился всегда в угол вагона, сажал её рядом с собой, а когда Елена давала ему, отрывая от себя, кусок хлеба, он разламывал его на несколько кусочков и незаметно для жены всё отдавал детям. Когда давал кусочек своей Эльви, то прикладывал палец к губам, чтобы она молчала. Хлеба было мало, дети голодали, и дочка, жадно хватая папин хлеб, не понимала, что отец из-за постоянного голодания может умереть. Фома, как и обещал, на протяжении целого месяца не ел ничего, и эта дорога стала для него последней…

В один из дней в этом ужасном, предназначенном для перевозки скота вагоне он просто не проснулся. Спецпереселенцев по жестоким законам того времени хоронить не полагалось, его тело охранники просто выбросили из вагона в лес, на съедение диким животным.

С этого момента его Елена перенесла свою обиду и ненависть на всех русских, она ненавидела их яростно и до самой смерти, наказав дочери Эльви, чтобы на её похоронах не было ни одного «русака». Обида на свою русскую мать, которую носила в себе Татьяна, разрослась в сердце её дочери Елены стократно, превратившись в ненависть ко всему русскому народу. Эльви нарушила заповедь матери. На похоронах Елены всё-таки присутствовали русские.

Своим поступком Эльви прервала эту цепь ненависти, которой больше не было места в жизни последующих поколений семьи.

Фома сдержал своё слово, его жертвенная любовь спасла детей и жену от смерти, они смогли доехать до Сибири живыми.

Цепочки из добра и зла, радостей и обид, прощений и упрёков, делают своё дело – одни продлевают дни жизни человеку, другие укорачивают её…

Когда-то народы жили мирно. Русский и финский народ жили на одной земле дружно, как братья. В одной части земли жили в основном финны, а в другой части были в основном русские.

На своих финских территориях финны занимались земледелием и скотоводством; всё, что выращивали своими руками, возили в Санкт-Петербург на продажу, а взамен привозили домой всё, что было нужно для жизни; учились в своих финских школах; верили в своего Бога; ходили в свою лютеранскую церковь; развивали свою финскую культуру. Эти земли, где жили и русский народ, и финский (ингерманландский) народ, считались общи- ми. В то время и для русского народа, и для финского народа хватало этой общей территории для жизни. Они жили в мире и уважении, и добро было между этими двумя народами…

Так продолжалось до того времени, пока не пришли на эти земли гордыня, жадность, насилие и зло, и тогда всё изменилось…

ГЛАВА 2

Потеряв своего лучшего, своего верного друга Фому, Елена не понимала, как ей жить дальше, она потеряла опору. Её сердце разрывалось от мучительной боли, она только теперь поняла, как близок и дорог ей был муж, она только теперь осознала, что осталась одна. Его невозможно вернуть, чтобы сказать о своей любви. Эта боль потери наполняла сердце ненавистью ко всему миру, она задыхалась от гнева, обиды и страха, от ощущения обречённости и того, что ничего нельзя вернуть, ничего нельзя изменить. Пришёл конец её счастью, смерть забрала его, забрала её суженного Фому – это чувство отзывалось мучительным душераздирающим криком в душе. Его больше нет! Фомы больше нет! Она никогда не услышит его голос, никогда не увидит его прекрасных глаз, никогда больше не обнимет его, никогда не сможет сказать ему то, что хотела сказать… и не успела.

Её лишили даже возможности прийти к нему на могилу, чтобы поговорить с ним, чтобы поплакать рядом, чтобы посоветоваться с ним. Она не сможет принести цветы на его могилу, не сможет посадить там цветы благодарности за его любовь. Его выбросили в лес, и место это она никогда не сможет найти. Он там – в густом и страшном лесу, там, где бродят дикие звери.

Этот крик внутри неё был таким сильным, что порой ей казалось, она слышит его сама.

Только теперь она поняла, как он был ей близок, каким добрым и заботливым он был для неё всегда. С ним никогда не было страшно, он был смелым воином.

А теперь внутри только устрашающая неизвестность – куда их везут, зачем везут, что я им сделала, что мы им сделали, что с нами теперь будет, кто нас теперь сможет защитить? Она не могла плакать, казалось, слёзы застыли там, в самом сердце. Рядом, прижавшись к ней, сидели притихшие дети. Душевная боль не позволяла говорить, словно большой ком застрял в горле. Да и кому эту боль передашь? Эту боль и не передать словами.

Они доехали до конечной станции назначения. Ей казалось, что это был край света, край Сибири. Их определили в один из домов на окраине, выделили маленькую комнатку с печкой «буржуйкой». Елена была женщиной фигуристой и сильной на вид (как говорят, кровь с молоком), поэтому её сразу направили на тяжёлую работу. Все эти годы в холодной Сибири она проработала на лесоповале.

Как вспоминает её дочь Эльви, мама Хелена уходила на работу, когда ещё было темно и все ещё спали, а возвращалась, когда уже было темно и все уже спали. Сил ни на что просто не было, их хватало только на то, чтобы добраться домой и упасть на кровать. Эльви понимала, как устаёт на работе её мама, и поэтому все заботы по дому взяла на себя. Она смотрела за братишками, ходила на поле, чтобы выкопать там пальчиками мороженую картошку, ходила в лес за хворостом, ломала руками прутья и собирала их в вязанки. Таких вязанок требовалось много, чтобы согреть комнату. Прутья быстро прогорали, а тепло отдавали медленно. Она ходила в лес по несколько раз в день, старалась протопить к приходу мамы их новое, такое холодное, гнёздышко.

Не было у девчонки рукавичек, а у мамы денег на них, и когда пальчики мёрзли, она могла согреть их только дыханием. Она дышала что есть силы на свои заледеневшие ручки, но сердце её согревала мысль о том, что она помогает маме и братьям. Эльви знала, что когда в доме порядок, когда в доме тепло, тогда всем там хорошо и уютно, тогда и она счастлива, и ей хорошо и спокойно.

Чтобы хоть как-то материально помочь маме, она вместе с другими детьми стала ходить в лес и собирать там кедровые шишки. Они потом их сдавали, и хоть детям за это много не платили, какую-то помощь семье эти шишки оказывали.

Эльви видела, что другие дети ходят в школу, ей тоже хотелось в школу, но мама работала целыми днями, а на её хрупких плечах лежали заботы по дому – надо было убрать дом, приготовить еду, растопить печь и согреть дом, смотреть за мальчиками. Один братишка был серьёзно болен, и уход за ним должен был быть постоянным, его надо было и покормить, и переодеть.

Но желание научиться писать и читать было таким сильным, что Эльви, вопреки всему, стала ходить в школу. Она решила, что будет всё делать очень быстро, и к приходу с работы мамы она все дела успеет закончить.

Денег на школьные тетради и ручки не было, и Эльви придумала вместо бумаги писать на берёзовой коре, а вместо карандашей использовать угольки. До школы и обратно было десять километров, но ей не казалось, что это слишком далеко. Собираясь в школу, она привязывала своих братиков за ноги к кровати, просила сидеть смирно и ждать её возвращения. Когда она прибегала из школы домой, то сразу кидалась застирывать грязные штанишки братьев. А потом – мыть полы, бежать за хворостом в лес, варить замороженную картошку или корешки (которые тоже выкапывала на полях). А потом ещё нужно было успеть при свете свечи сделать домашнее задание. В школу она ходила тайком от мамы, боялась, что она запретит ей учиться. Поэтому и были у неё угольки да кора вместо карандашей и тетрадок, не могла девочка попросить, чтобы мама что-то купила ей для школы.

Начальные основы образования Эльви постигла за два года, так как желание учиться было огромным. Научилась она выразительно и бегло читать, красиво и быстро писать, могла в уме прибавлять, вычитать, делить и умножать, выучила всю таблицу умножения так, что, если бы её ночью разбудили и спросили эту таблицу, она без запинки рассказала бы её всю. После второго класса возможности продолжать учёбу не было. Так закончилось для девочки Эльви образование.

Однажды Эльви решила сделать для своей мамы подарок, так сказать, сюрприз. Девочка видела, как много мама работает, как поздно приходит домой, приходит, когда все уже спят. В этот раз Эльви решила дождаться маму с работы и не ложиться. Она запасла в два раза больше хвороста, чтобы топить печь до самого маминого возвращения. На печке варилась для мамы картошка, кастрюлю с которой Эльви время от времени отставляла в сторону, боясь переварить. Она так хотела, чтобы картошка к приходу мамы была ещё горячей, для чего то ставила её на огонь, то снимала с огня. И всё время смотрела в окошко, ждала, когда появится мамин силуэт. Эльви нашла одну свечку и поставила её на стол, ей так хотелось устроить усталой матери маленький праздник. Эльви представляла, как мама войдёт в дом, а тут её встретит дочка, на столе будет гореть свеча, и дочка покормит маму ещё совсем горячей картошкой. Она была уверена, что маме будет приятно увидеть, что дочь ждёт её, что заботится о ней, что дочь любит маму и хочет показать ей свою любовь на деле. Она бесконечно ставила на огонь и снимала с огня эту мамину картошку… а мамы всё не было.

– Мама, мамочка, приходи скорей, картошка уже сварилась…

Наконец она увидела в окне силуэт идущей мамы, быстро вылила воду из кастрюли, поставила горячую картошку на стол и зажгла свечу. С трепетом в груди ждала она свою маму, а мама уже входила в дверь.

Эльви ждала слова благодарности, а получила трёпку. Хелена подскочила к дочери, схватила её за волосы, а Эльви, ничего не понимая, плакала и просила прощения, не зная за что, не понимая, что она сделала плохого, чем обидела свою маму.

Хелена повернула её лицом к горящей свече и показала свои ладони. С ужасом увидела Эльви, что мамины руки все в крови, все её ладони в кровавых подтёках. Она понимала, что маме очень больно, но ещё не понимала, в чём её, Эльви, вина.

– Ты здесь веселишься со свечкой, а эта свечка мне стоит вот этой крови! Она мне достаётся вот такой болью! Больше Эльви никогда не зажигала свечи, дожидаясь маму с работы. Она поняла, каким трудом зарабатывается всё, что есть у них в доме. И теперь, когда на улице её обзывали врагом народа или дёргали за косички, боль от этих слов и действий казалась пустяком в сравнении с болью, которую терпит её мама.

Война наконец закончилась. Победа! Эта весть была самой лучшей, самой доброй, самой прекрасной за последние годы. Дети бегали и кричали:

– Победа! Победа! Война закончилась! Война закончилась!

Эльви надеялась, что скоро они поедут домой, в тот дом, где она очень любила играть с подружками, где ей было так хорошо и так уютно.

Им разрешили вернуться через несколько лет. Хелена со своими тремя детьми поехала домой, в Ленинград, взяв с собой несколько тюков, в которых было всё их богатство, их личная одежда. Добирались до Ленинграда, как могли. И вот, наконец, добрались они до своей родной деревни Энколово. У Хелены перехватило дух, когда она подошла к калитке родного дома, но какая-то тревога была в груди. Она открыла калитку, но ноги не шли в дом, вроде хочется бежать домой, но что-то останавливает, это был необъяснимый страх. Что там её ждёт?

Кто там её ждёт?!

Через силу вошла в калитку, постучала в дверь. Услышала шаги… там люди? Ужас! Дом её занят?! Куда она с детьми пойдёт? Дверь отворилась, и на пороге появился человек в военной форме.

– Вы кто? Вы к кому?

Хелена стала невнятно объяснять, что она с детьми пришла домой, что это её дом, что ей некуда больше идти. Она пыталась объяснить этому суровому военному человеку, что они с мужем ничего плохого никому не сделали, но их отправили в Сибирь, а теперь ей с детьми разрешили вернуться домой.

Но то, что она говорила, стоящий перед ней мужчина почти не слушал. Жёстким строгим голосом, который Хелене показался металлическим, стоящий в двери её дома военный произнёс:

– Дом теперь мой, а тебе даю 24 часа, и если за это время ты не уберёшься из Ленинграда, то пеняй на себя! Хелена стояла, слушала и не понимала, куда идти?

Что делать? Почему её не пускают в её же дом? Кому идти жаловаться? Кому рассказать про такое горе? Она не понимала, что ей теперь делать, но она точно знала, что этот военный не шутит. Глаза у него были холодные и мёртвые, жалости и сострадания в них не было совсем. Она повернулась и пошла прочь от своего дома.

В душе опять кричала ненависть: «Ненавижу вас, русские! Ненавижу вас за то, что вы захватываете то, что вам не принадлежит! Ненавижу за ваше насилие над слабым и беззащитным финским народом! Что я вам сделала? Я тоже родилась здесь, я в этом доме с мужем жила. А вы пришли – всё разрушили, всё забрали, мужа сжили со свету, меня в каторге продержали, а теперь, когда сами разрешили вернуться, дом у меня отобрали! В скитание с детьми отправили?! Не прощу вас никогда! Не прощу…»

Идти ей было некуда. Она вспомнила, что Анна, дочь её старшей сестры Марии, живёт в коммунальной квартире. Туда и направилась Хелена со своими тремя детьми. Она была уверена, что Анна её не выгонит и позволит несколько дней у неё пожить, пока Хелена не придумает, куда ей ехать с детьми дальше. Эльви была во всём матери помощницей, она несла тюки с одеждой.

Они добрались до города и пришли к Анне. Но беда не приходит одна. Во время длительной и тяжёлой дороги из Сибири младший Эйно отравился, и, когда они добрались до Анны, мальчик уже поносил зеленью, оставаться в коммунальной квартире было опасно. Эйно постоянно поносил, а пока он бежал до туалета, всё текло между ножек на пол. Анна бежала за ним по коридору, и в страхе, чтобы соседи не увидели, подтирала пол тряпкой. Надо было уезжать, потому что, если соседи заявят, то семья Анны пострадает.

Хелена, её старшая сестра Мария и младшая сестра Сусанна приняли решение – ехать в Эстонию. Хелена со своими тремя детьми поселилась в Эстонии. Радовало то, что недалеко от неё жили сёстры, Мария с Сусанной, и преданная ей сестра мужа Хилма. В Эстонии Хелена сняла половину небольшого дома. Эльви теперь была уже девушкой, полноценно во всём помогала матери по хозяйству и ухаживала за братьями.

Однажды она попросила у подружки помаду и накрасила губы. Когда вернулась мать, то заставила смыть немедленно. Эльви не понимала, почему мать ей ничего не разрешает, ведь она уже взрослая девушка, а все по- дружки красятся, когда идут на танцы. Эльви не разрешают краситься, не разрешают ходить на танцы.