Полная версия
Под слезами Бостона. Больше, чем ад
– И вот я снова у руля, – ликует она, и я замечаю, как игриво блестят ее глаза.
– Я сдаюсь, – улыбаюсь я и любуюсь ее довольным лицом.
– Слабак, – усмехается Серена и на миг нагибается, чтобы укусить меня за плечо.
– Только перед твоей красотой.
Она снова выпрямляется и внимательно смотрит на меня, прижав ладони к моей груди. Длинные черные пряди прикрывают ее оттопыренные соски и едва не достают до моих ребер. Она не прерывает зрительный контакт и плавно скользит пальцами вдоль вытатуированного сердца между грудными мышцами, повторяет его контур, как делала это раньше, думая, что я спал, и спускается ниже к ребрам.
– Дьявол не спит… – шепчет она и описывает пальцем каждую букву. – Это не о тебе.
– Ты права. – Я накрываю ее ладонь своей рукой и подношу к своим губам. – Эта татуировка посвящена Элизабет Кёртис. Бывшей Нот. Моей матери. – Касаюсь ее костяшек и целую их.
– Почему? – нерешительно шепчет Серена, и я вижу в ее взгляде боль.
Ее сердце сейчас болит за меня, а я ведь хочу, чтобы оно только радовалось. Вот только так с ней не прокатит. Она хочет меня настоящего. Она хочет знать все. Ей важна́ моя душа, а ее без боли не существует. И я впервые готов это с кем-то разделить.
– Чтобы помнить и никогда больше не забывать, каким монстром является моя мать.
Серена опускается на мой торс, кладет голову на грудь и обнимает меня руками, а я запускаю пальцы ей в волосы.
– То сообщение для Джейд, которое в Рождество прислал Шейн, было не от Шейна. Я все выяснил потом. Шейн ничего не знал. И не знает до сих пор. И никогда не узнает. – Я тяжело выдыхаю, но Серена остается покоиться на моей груди. – Сообщение, машина, подстроенная авария… Все сделано руками Лиз. И я бы смог это доказать, если бы спохватился сразу. Если бы не дал волю эмоциям. Но я поздно начал копать. Слишком поздно. Все уже было подчищено, и дело даже не рассматривали как преднамеренное убийство. Все списали на несчастный случай. И я уже ничего не смог доказать. Я опоздал.
– Эзра… Мне очень жаль… – Ее губы касаются моей кожи на ребрах там, где вытатуирована надпись.
– Но знаешь, что самое паршивое? – Серена не двигается, но я чувствую, как сильнее ее пальцы впечатываются в мое тело. – Я сам пришел к ней. После тюрьмы. Я пришел к Лиз, надеясь, что у нее осталась хоть какая-то крупица материнских чувств. Я просил ее не трогать Джейд. Просил оставить ее в покое. Я обещал, что Шейн никогда не узнает о ребенке. Что его это никогда не коснется. Ни его. Ни ее. Ни их семью. Ни статус, ни репутацию. Я клялся, что этот малыш и сама Джейд не навредят им. Я был молод и напуган. Я боялся за Джейд. А по итогу сам толкнул ее с обрыва. Я виноват в ее смерти, Серена. Я и моя чертова глупость.
– Господи, Эзра… – Серена вскакивает и резко обхватывает мои щеки ладонями. – Что ты такое говоришь? Открой глаза. Посмотри, что ты сделал на самом деле! Пожалуйста, увидь то, что вижу я. Прошу. Открой глаза. Такого большого сердца, как в твоей груди, я не видела ни у одного человека в этом мире. Возможно, только у своего отца. Ты рыцарь, Эзра. Настоящий. Храбрый и с самым добрым сердцем.
– Серена…
Она не может так думать. Какой из меня рыцарь? Какое доброе сердце? Его никогда там не было. Пусть лучше продолжает звать меня Дьяволом.
– Еще вчера я был Дьяволом. Сатаной. Демоном… Могу продолжать бесконечно. Ты всегда красочно описывала мою сущность.
– Я буду любить тебя любого. Даже в обличье Дьявола. Лишь бы ты любил меня так сильно, как свой ад.
– Черт возьми. – Я рывком прижимаю ее к себе и укладываю на лопатки. – Я набью эту фразу прямо под сердцем.
– Но сначала скажи, что любишь меня. – Ее ладонь касается моей щеки и спускается к шее.
– Люблю. – Выдыхаю ей в губы. – И пусть обрушатся все гребаные девять кругов ада. Я у твоих ног.
***Прежде чем выйти из номера, я побывал у ее ног еще дважды. А точнее – между ними. И если бы Серена не остановила, я бы совершил и третий заход прямо в лифте.
Сама виновата. От нее невозможно оторваться.
– Итак. – Я сжимаю ее руку в такси. – Еще раз. Ты…
– Аманда Спенсер. Студентка третьего курса криминальной журналистики. Являюсь ярой фанаткой деятельности Теренса О’Нила и пишу курсовую работу по его биографии. И ради эксклюзивного материала готова на все, что угодно. Я же гребаная ботаничка, раз приперлась к вдове со своим куратором.
– Все верно, но давай только не так агрессивно. Успокой на мгновение смесь своих горячих кровей, ладно? И будь милой.
– Я постараюсь.
– Уж постарайся.
– И постараюсь не думать о том, что ты в это время будешь обшаривать квартиру одинокой старой женщины.
– Да сколько можно. – Я закатываю глаза, вздыхая. – Мне только нужно найти информацию.
– Чужую, – цокает она.
– И скопировать ее.
– Украсть.
– Какая, к черту, разница, когда Теренс уже мертв!
– Это не имеет значения.
– Ты невыносима. – Сжимаю зубы и притягиваю ее к себе. – И я дико хочу наказать тебя.
– Не удивительно, ты ведь извращенец.
– Кто бы говорил, Серена, – шепчу ей на ухо я и стискиваю в ладони ее бедро. – Наверняка ты уже вся взмокла от одних лишь моих слов. Проверить?
– Нет! – Она сбрасывает мою руку и резко сжимает ноги. – Нужно настроиться на дело. Я и без твоих домогательств слишком взволнована.
– «На дело»? – усмехаюсь я. – Говоришь как мафиози, а еще меня к ним приписывала. Твой отец точно не был в прошлом доном сицилийской мафии?
– Нет, он был врачом-анестезиологом, – фыркает Серена и закатывает глаза. – Да и как иначе обозвать это безумие, в которое ты меня втянул? Вообще не понимаю, как меня угораздило добровольно ввязаться в этот блеф.
– Все просто: я сразил тебя своим обаянием и харизмой. – Я расплываюсь в довольной улыбке. – У тебя не было шансов. Ты бы ни за что не устояла и не отказала мне.
– Самовлюбленный Дьявол. – Она цокает и смешно сдвигает брови.
– Твой личный Искуситель. – Придвинувшись вплотную к ее лицу, я обдаю жарким дыханием ее ухо, отчего Серена вжимается в спинку кожаного кресла. – Который не устанет толкать тебя на всякие неправильные, отвратительные, бесстыжие, развратные и очень пошлые поступки. – Прикусываю мочку и хрипло шепчу: – Хотел бы сказать, что у тебя есть шанс сбежать, но уже слишком поздно. Я никуда тебя не отпущу, Аленкастри.
– Мы на месте, – оповещает водитель, как только мы притормаживаем у двухэтажного дома цвета слоновой кости со стрижеными кустами роз вместо типичного белого забора.
– В этот раз тебе повезло. – Я целую Серену в висок и выбираюсь из салона. – Не забудь свой фейковый студенческий, Аманда Спенсер, вдовы мертвых журналистов бывают крайне недоверчивы.
– А кем будешь ты? – Серена догоняет меня у входной белой двери и останавливается за моим плечом.
– Малдером2, – гордо заявляю я.
– Ты провалишь нам всю операцию. – Она слабо толкает меня сзади. – Но шутку я оценила. Я тоже в числе фанаток «Секретных материалов» и красавчика Фокса Малдера.
– Но он все равно не сравнится со мной, согласись?
Клянусь, я слышу, как она закатывает глаза, но помалкивает, позволяя мне наконец постучать в эту белую дверь.
***– Чем могу помочь? – Седовласая миссис О’Нил с короткой аккуратной стрижкой в стиле семидесятых поправляет очки и пристально вглядывается в наши с Сереной лица.
Крупные серьги оттягивают мочки ее ушей, и кажется, будто кожа вот-вот порвется и пожилая дамочка лишится своих последних украшений. Я стараюсь не смотреть и фокусирую взгляд на бледно-розовой помаде в тон ее верхней кофты.
– Извините за беспокойство, миссис О’Нил. – Я цепляю на лицо самую очаровательную улыбку и невольно прячу растатуированные пальцы в карманах брюк. На всякий случай. На тот же, почему на мне сейчас эти гребаные брюки, а не джинсы. Я ведь должен выглядеть презентабельно. – Я профессор Малдер из Бостонского университета. – Слышу, как за моим плечом Серена пытается сдержать кашель, и улыбаюсь еще шире, чтобы только не засмеяться. Она ведь действительно считала, что я пошутил. – Факультет журналистики. Специализация – криминальная журналистика. А эта молодая особа – лучшая студентка факультета – Аманда Спенсер.
– Очень приятно, – вежливо улыбается дама. – Но я все еще не понимаю, чем могу быть вам обязана.
– Миссис О’Нил. – Внимание женщины переключает на себя Серена. Мягкая улыбка трогает ее губы, и, выбравшись из-за моего плеча, она ровняется со мной. – Прошу прощения за нашу бестактность. Наверное, нам следовало оповестить вас о приезде заранее. Прошу, простите меня и профессора… Эм… Малдера. Это я во всем виновата. Извините. Я настолько увлеклась сбором информации о мистере О’Ниле, что сорвалась с места, как только получила ваш адрес. А профессор не мог позволить мне ехать в одиночку.
Я незаметно кошусь на Серену и восхищаюсь, как быстро она вжилась в роль. Прирожденная актриса. У нее явный талант. И я доволен так сильно, что обязательно продемонстрирую ей это, как только мы покинем пригород Сан-Диего.
– Так вас интересует Теренс? – На лице женщины на мгновение проскальзывает грусть.
– Да, – отвечает Серена, наделяя голос нотками сожаления. – Дело в том, что я всегда восхищалась заслугами вашего мужа. Я считаю его величайшим журналистом. Лучшим в своей области. До сих пор не могу найти ему равных. Поэтому взялась писать курсовую по биографии мистера О’Нила.
– О… Дорогая Аманда, – печально улыбается дама. – Боюсь, у меня нет для вас никакой новой информации и я ничем не смогу вам помочь…
– Миссис О’Нил, мы не отнимем у вас много времени. Я бы была очень признательна, если бы вы уделили нам всего несколько минут и утолили бы интерес ярой фанатки вашего мужа. – Выходит слегка напористо, но я одобряю.
Скромная улыбка застывает на лице Серены, а у меня так и чешется ладонь, чтобы шлепнуть ее по сладкой попке за смекалистую головушку. Знала бы она, как дико заводит меня в данный момент. Надеюсь только, что мой стояк не проглядывается из-за всунутых в карманы рук и старушка О’Нил не разглядит эрекцию через стекла своих очков. Не хотелось бы иметь дело с инфарктом.
Наша дамочка с отвисшими мочками медлит, и пора включаться в игру мне.
– Обещаю, что прослежу, чтобы эта любопытная юная леди не утомила вас расспросами.
Последний барьер в сомнениях пробит, и миссис О’Нил проводит нас в скромную гостиную в бежевых тонах.
– Прошу еще раз нас простить. – Серена усаживается в кресло, на которое указывает хозяйка дома. – Мы, наверное, оторвали вас от важных дел…
«От вязания крючком или клуба садоводов», – мысленно добавляю я и ловлю на себе осуждающий взгляд Серены. Эта волшебная Панда еще и мысли мои читает. Я точно сойду с ней с ума.
– Да что вы, дорогая, – отмахивается женщина. – Сейчас приготовлю нам чай. Наверняка вы устали с дороги. Присаживайтесь, профессор. Я отлучусь всего на минуту.
– Я могу вам помочь, – предлагает Серена, но та отказывается от ее помощи, которая была бы весьма кстати для моих поисков. Видимо, придется потерпеть.
***Час протекает за легкой болтовней о молодости семейства О’Нил, а изо рта вдовы не вылетает ни единого ценного слова. Пора брать все в свои руки и начинать действовать, иначе я сдохну от скуки раньше, чем предоставлю Одину хоть какой-то промежуточный отчет.
Я понял, что Серена умеет отлично заговаривать зубы, поэтому самое время оставить этих двух леди наедине, а самому вымарать руки в грязном белье Теренса О’Нила. И когда я говорю о белье, то уже действительно готов залезть даже в шкаф с его трусами, припасенными миссис О’Нил на долгую память. Но, надеюсь, не придется.
– Так говорите, что мистер О’Нил не делился с вами подробностями своих расследований? – уточняет Серена, пока я пытаюсь придумать, как и где начать уже искать нужную мне информацию.
Уверен, она где-то здесь, в этом доме. Такие люди, как Теренс О’Нил, всегда имеют тайники поблизости и надежно их прячут. Главное, чтобы укромные места не были разорены задолго до меня. Уповаю на незаурядный ум скандального журналиста. Светлая ему память. Я даже пропущу пару стаканов за его упокой, если что-то сегодня найду.
– Теренс никогда не посвящал меня в свои дела. И даже закрывался в комнате, когда работал. Бывало, что сидел там до самого утра. Даже отказывался от своей любимой говядины под брусничным соусом. А я так вкусно ее готовила. Теренс даже пальцы облизывал и всегда просил добавки! Помню, рано утром в субботу я отправлялась на рынок…
– Я так понял, мистер О’Нил часто работал дома? – Я вмешиваюсь в диалог, потому что мои нервы уже накалены до предела, и не хватало еще выслушать секретный рецепт домашней говядины. Серена бросает на меня осуждающий взгляд.
Прости, детка. Нужно действовать быстро, и, кажется, я уловил направление.
– О да, профессор Малдер. Теренс оборудовал целую комнату под свой кабинет. И представляете, не впускал туда даже меня. Даже просто протереть пыль. Все делал сам. Хотя обычно по дому помощи от него было не дождаться. Я и сейчас туда почти не захожу. Только изредка, чтобы вспомнить о муже… Смахнуть слезу… Посмотреть на его вещи. Точнее, на то, что от них осталось. Ведь после смерти Теренса полиция вытащила из кабинета даже пустые записные книжки. А потом еще приходили какие-то специальные агенты со своими странными приборами и долго там что-то изучали.
Проклятье!
Конечно, копы и люди ди Виэйра прошерстили здесь каждый угол. Я не сомневался. Но я должен осмотреть все сам хотя бы один раз. Хотя бы чтобы успокоить душу и начать искать в другом месте.
– Сочувствую вам и вашей утрате, миссис О’Нил. – Я насыщаю голос прискорбием и опускаю взгляд в пол. – Эм… Аманда… Запиши-ка рецепт говядины под брусничным соусом для моей жены. Думаю, миссис О’Нил не преувеличивала, когда говорила, что это настолько вкусно, что ее муж облизывал пальцы. – Наша дамочка с обвисшими мочками сразу же оживляется, и я даже вижу блеск в ее голубых глазах. – А я пока поищу уборную.
– Прямо по коридору, профессор Малдер, через две двери направо.
– И записывай внимательно, Аманда. Чтобы миссис Малдер в точности повторила блюдо. Я тоже хочу облизывать пальцы, – добавляю я с прищуром.
– Хорошо, профессор Малдер. – Во взгляде Серены проносится гнев, а тон слишком холоден, отчего я едва сдерживаю улыбку.
Оказывается, мою Панду так легко заставить ревновать. Ее выводит из себя даже наличие у меня несуществующей супруги. Признаю, я сделал это специально, чтобы побесить ее. Чтобы увидеть эту милую складку между бровей и ощутить на себе пронизывающий взгляд, от которого кровь стынет в жилах и приливает к паху. Кажется, обратная поездка в отель будет очень интересной.
***Скрываюсь за углом и, как только голос миссис О’Нил затихает за спиной, проникаю в соседнюю от уборной комнату. Будь я Теренсом, выбрал бы для кабинета помещение на первом этаже, чтобы быть подальше от семейной спальни, раз уж привык работать и ночью. А еще бы установил свой, отличный от других замок, раз запираться я тоже привык.
Опираясь на эти доводы, угадываю комнату с первого раза.
Ее интерьер отличается от остального дома. Здесь нет бежевых или кремовых оттенков, а мебель выполнена в цвете красного дерева. Темно-синие стены увешаны рамками со статьями из газет, помещенными под стекло. Наверное, самые выдающиеся работы Теренса. И ни одной – о загадке всей его жизни – Ви́торе Пе́ресе ди Виэйра. Опять же, не удивительно. Он зачистил все. Только не знал, что Эзра Нот способен видеть прошлое.
И эта способность на самом деле пригодилась бы мне сейчас, потому что ни старого компьютера, разумеется, ни фотоаппаратов, ни объективов, ни каких-либо накопителей здесь уже, увы нет. Есть только пожелтевшие шторы, выцветший темный паркет, пыль и старая коллекция виниловых пластинок, которую на память сохранила миссис О’Нил.
– Давай, Эзра, думай. Включай мозг.
Чтобы сосредоточиться, начинаю отсчитывать на полке обложки пластинок. Самые ценные до сих пор запакованы в целлофан. Я трогаю их пальцем и аккуратно перекидываю одну на другую, разгоняя осевшую пыль.
– Если бы я был скандальным журналистом и чувствовал, что мне грозит опасность, куда бы поместил самую важную информацию? Где бы я хранил основной компромат на влиятельного страшного дядю, который с легкостью стер бы меня с лица земли? А я бы хранил. Потому что я же конченый, раз вообще начал провоцировать такого человека.
Перед глазами начинают мелькать знакомые обложки Queen3, и я не могу не отметить, что у Теренса, мать его, О’Нила охренительный музыкальный вкус. Среди этих пластинок есть даже винтажные. Неудивительно, что он залипал здесь до утра. Вот бы показать это достояние Серене. Она бы точно оценила каждый альбом.
– Кроме этого… – Я притормаживаю и вытягиваю одну из пластинок. – «Queen III»?! Что за чушь? – Прищуриваюсь и встряхиваю головой, но название альбома в моих руках не меняется. – Не было у Queen альбома «Queen III». Полная хрень. После «Queen II» 1974 года шел «Sheer Heart Attack». И такой заядлый коллекционер, как Теренс О’Нил, никогда бы не купил такой очевидный брак. Если только…
Медленно вытаскиваю винил из футляра и прощупываю его пальцами. Пластинка слишком толстая.
– …не создал его сам.
Глава 7. Запредельно
СеренаЭзры слишком долго нет, и я начинаю нервничать. А еще не прекращаю злиться из-за его идиотских шуток о какой-то «миссис Малдер», для которой я записывала этот гребаный рецепт говядины под брусничным соусом. Заодно и выслушала весь субботний распорядок для миссис О’Нил. До того, как погиб ее муж, разумеется.
– Знаете, – вздыхает женщина, – после смерти Теренса все о нем сразу же забыли. Поэтому мне очень приятно было узнать, что кто-то еще помнит о заслугах моего мужа. Тем более молодое поколение. Он ведь погиб двадцать два года назад… Вас тогда, наверное, даже не было на этом свете… – тепло улыбается она.
– Да, вы правы. В то время я только родилась.
– Такая юная… – Миссис О’Нил оглядывает мое лицо. – И такая красивая. Не зря профессор не сводит с вас глаз.
– Что? – Меня резко бросает в пот. – Эз… Эм… Мистер Малдер… Он просто…
– Не просто, дорогая. Поверьте. Я хоть и старая и почти слепая, но в его взгляде точно разглядела что-то большее, чем обыкновенный интерес к своей студентке. Приглядитесь. Он очень даже ничего, – усмехается и подмигивает она.
– Миссис О’Нил… – Я пылаю, и жар от моих щек можно ощутить даже без прикосновения.
– Думаю, нам пора заканчивать, Аманда. – За спиной миссис О’Нил появляется Эзра, и я с облегчением выдыхаю. – Ты уже порядком утомила эту чудесную женщину.
– Что вы, профессор Малдер. Я была рада поболтать с Амандой. Она очень приятная собеседница и ничуть не утомила меня.
– Спасибо, миссис О’Нил, – улыбаюсь я и поднимаюсь с дивана. – За гостеприимство и ценную информацию. И еще раз простите за наш бестактный визит.
Хозяйка дома проводит нас до двери и не забывает шепнуть мне на ухо о том, чтобы я все-таки пригляделась к «профессору».
Поздно приглядываться, миссис О’Нил. Он уже украл мое сердце.
***Эзра не произносит ни слова, пока мы не усаживаемся в машину. Он просит водителя закрыть стеклянный затвор, чтобы тот нас не слышал, опускает поверх черную шторку и без предупреждения набрасывается на мои губы.
– Ты такая умница, Панда. – Он целует меня жадно, а я только и успеваю, что уворачиваться от его нападений.
– Ты больной?! Прекрати!
– Без тебя я бы не справился. – Эзра притягивает меня к груди, и я чувствую, как бешено колотится его сердце. – И ты не представляешь, как дико я хотел тебя трахнуть, когда ты идеально играла свою роль. – В черных глазах бушует пламя. – Иди ко мне.
– Нет! Ты с ума сошел!
– Сошел. Ты свела меня с ума. И только ты будешь виновата в том, что я сделаю прямо сейчас.
Эзра резко расстегивает мои джинсы. Я не успеваю возразить, как его рука нагло ныряет мне в трусики без каких-либо прелюдий.
– О господи… – выдыхаю я и бешусь от того, что мое тело слишком податливо ему. Оно отвечает мгновенно, идет ему навстречу и абсолютно игнорирует указания мозга.
– Блядь… Я так сильно хочу тебя. – Он устилает поцелуями мою шею и быстро проталкивается в меня пальцем.
– Эзра! – всхлипываю я прежде, чем он накрывает мои губы своими. – Нет… Не здесь… Мы не должны… – Пытаюсь оттолкнуть его слабыми руками, но его напор слишком силен.
– А кто нам запретит?
– Мы в такси!
– Элитном такси. И водитель ничего не слышит. – Он прикусывает мою нижнюю губу и вводит в меня два пальца. – И не видит.
– О ч-черт… – стону я, впиваясь ногтями ему в шею.
– Как тогда в самолете, помнишь? Я ведь обещал, что никто нас не заметит. И тебе понравилось.
Его проникновения становятся резче, и я вся горю изнутри. Мне так приятно. Так хорошо. И, черт, хочется большего. Я чувствую жар между ног, который только усиливается от его движений. Я вся пылаю. Эзра вытаскивает из меня пальцы и растирает мою влагу вдоль клитора, надавливая на него. Весь стыд снова куда-то испарился, и я протяжно стону Эзре в губы. Он делает со мной невозможные вещи. День изо дня он раскрывает новую меня. И эта Серена пугает, но не может не нравиться мне.
– Сопротивлялась, но взмокла за секунду, – шепчет Эзра, облизывая мое ухо. – Дать тебе кончить?
– Да.
– Хочешь кончить прямо тут, в этой гребаной тачке? – Кусает меня за мочку.
– Черт, да… – хнычу я, чувствуя, как сильно пульсирует клитор.
– Моя девочка.
Подаюсь бедрами навстречу его пальцам и резко выдергиваю его ремень из пряжки. Эзра замирает на секунду и перестает меня целовать. Пользуюсь его ступором и расстегиваю ширинку, спешно высвобождая твердый член из боксеров. Не верю, что делаю это, но делаю.
– Хочу, чтобы ты кончил вместе со мной.
Опускаю руку на член и сжимаю головку. Эзра запрокидывает голову, и его хриплый стон разносится по салону. Крепче обхватываю его горячую плоть и скольжу вниз, ощущая резкий толчок его пальцев внутри меня.
Он входит в меня чаще и жестче, и я делаю то же самое. Растираю капли его влаги вокруг головки и начинаю двигать рукой быстрее. Чувствую, как он пульсирует в моей ладони, и сама завожусь сильнее, наседая бедрами на его пальцы. Чертовски хорошо. И мне уже совершенно плевать, что мы находимся в такси. Плевать, даже если водитель не до конца закрыл затвор и слышит нас. Мне плевать. Я хочу только Эзру, его ласк. И хочу довести его до оргазма первой.
Поэтому рывком вытаскиваю его руку из своих джинсов. Ловлю его недоуменный взгляд и решаюсь на сумасшествие, которого никогда не делала.
Не решусь сейчас – не сделаю никогда.
Облизываю губы и склоняюсь над его членом.
Я точно сошла с ума, но я безумно хочу узнать еще что-то новое с ним.
– Серена… – Эзра звучно втягивает в себя воздух и замирает.
Сейчас. Я хочу – я делаю. Я мечтаю попробовать его на вкус. И боюсь, что в другой момент не решусь.
Эзра отслеживает каждое мое движение, и я спускаюсь еще ниже. Касаюсь языком головки и чувствую солоноватый привкус. Член дергается в моей хватке, и я проскальзываю по нему ладонью вверх-вниз. Эзра непроизвольно вздрагивает и тихо стонет.
– Серена, если ты не готова… – хрипит он.
Не даю ему закончить и плотно обрамляю член губами, скользя вниз.
– Мать твою… Серена… – Его рука ложится мне на голову и захватывает пряди волос в кулак. – Господи… Не останавливайся.
Я не знаю, как правильно это делать. Не знаю, от чего он получит большее удовольствие. У меня нет опыта в этой ласке. И я поднимаю на него глаза, облизывая член от основания до головки.
– Ч-ч-черт… Детка…
– Так хорошо? Тебе нравится?
– Нравится? Да я, блядь, готов кончить, если ты еще раз возьмешь его в рот и продолжишь вот так смотреть на меня.
Я снова накрываю член губам, не сводя с Эзры глаз. Что-то подсказывает, что нужно расслабить горло, и мне удается пропустить его в рот до самого основания. Затем я возвращаюсь обратно к головке и повторяю действие, только жестче и быстрее. Хватка Эзры на моих волосах усиливается. Он толкается в меня бедрами и начинает дышать чаще.
– Серена… Я сейчас… – Его кулак тянет меня за волосы, но я продолжаю погружать его достоинство глубже. – Серена. Я кончу… Сейчас…
Эзра еще раз тянет меня вверх, но я хочу довести все до конца ртом. Хочу узнать его вкус, как он узнал мой. Поэтому сжимаю рукой основание члена и делаю несколько частых движений ртом, заглатывая его полностью.
– О да… Да… Блядь… – низко рычит он сквозь зубы, а мое горло наполняется теплой спермой.
Странное чувство, от которого содрогается все мое тело и отдается мощной вибрацией внизу живота. Еще чуть-чуть, и я бы сама кончила от того, что делал мой рот. Не верю, что решилась на это. Не верю, что смогла. Не верю, что у меня получилось доставить ему удовольствие таким способом. И я даже довела его до оргазма.
