Под слезами Бостона. Дьявол не спит

– Three days grace6? – удивляюсь я.

– Ты-то откуда их знаешь? – похоже, удивляется и он.

– Любила их, но только со старым вокалистом.

– Адам Гонтье неподражаем.

– Бесспорно.

Мы сталкиваемся взглядами на долю секунды, но Эзра тут же возвращается к слежке за дорогой. Адам продолжает рвать душу своим текстом и голосом, а я отворачиваюсь к окну, в которое снова бьет декабрьский дождь.

– Эзра… Я не хочу домой, – вырывается как-то само собой, когда я наблюдаю за скатывающимися по стеклу каплями.

– Что-то случилось? – на удивление он не смеется надо мной, наоборот, в его голосе, кажется, я слышу долю заинтересованности. Или сочувствия. Или жалости.

Я не хочу об этом думать.

– Нет… Просто…

– Просто так люди не ищут причин не возвращаться домой.

– Я не ищу причин. Просто сегодня не хочу.

– Именно сегодня?

– Да, бурный день. А точнее, сутки. Тебе ли не знать. – Я надеюсь, жалость стерлась с его лица. Надеюсь, потому что больше не смотрю.

– Согрелась? – Почему-то в этот раз он не отвечает на мою язвительность. Наверное, устал. Ему же лучше.

– Почти.

– Хорошо. – На перекрестке он сворачивает не в ту сторону, которая должна была привести меня к дому.

– Опять вжился в амплуа маньяка и похитил меня? Имей в виду, я буду орать, пока ты не перережешь мне горло.

– Я как раз наточил нож, – без единой эмоции на лице отвечает Эзра.

– Псих?

– И шизофреник. Не отступай от своего диагноза.

– Куда ты меня везешь?

– Ты же не хотела домой. – Он уверенно выруливает все дальше от Норт-Энд.

– И что? Как будто тебя это волнует.

– Не волнует, просто высажу тебя на вокзале. Вдруг захочешь сгонять в Нью-Йорк.

– Придурок. Вези меня обратно. – Я хлопаю его по плечу. – Немедленно!

– Так быстро передумала?

– Хватит надо мной издеваться! – Я снова толкаю Эзру, но тот уворачивается и резко давит тормоз в пол.

– Приехали. – Он вытаскивает ключ из замка зажигания. – Пойдем.

– Куда? – Я удивленно осматриваю его лицо.

– Господи… Ты невыносима. Просто выйди из машины без лишних вопросов.

Хмыкаю, но выхожу следом за ним на обочину придорожного кафе, которое я ни разу не видела в этом районе.

– Выпьем по кофе, – заявляет Эзра и шагает к двери, освещенной красной надписью «У Ленни».

– А с чего ты взял, что я хочу…

– Заткнись наконец, Панда, – перебивает он и, кажется, закатывает глаза.

Я дуюсь. Но иду. Шагаю за ним по пятам до самого крохотного круглого столика в темном углу кафешки. Не успеваем мы усесться, как к столу подбегает тучный лысоватый мужчина в черном переднике.

– Ленни, друг, привет, – тут же улыбается Эзра, а я наблюдаю за всей этой странной картиной, нахмурив брови.

– Какими судьбами? – Лысоватый «бочонок» расплывается в такой же приветливой улыбке и, кажется, даже хочет обнять Эзру, но, глянув на меня, просто жмет ему руку. – Давненько ко мне не являлся.

– Куча дел, дружище. Как всегда.

– Да-да. Совсем забыл старика Ленни.

– Даже если тебя и можно забыть, то твою фирменную пиццу – никогда. – После упоминания пиццы Ленни сияет еще ярче. – Угостишь нас?

– Спрашиваешь, – усмехается толстячок, и по его лицу расползается легкий румянец. – Сделаю все, как ты любишь.

– Спасибо, Ленни.

Эзра одаривает его слабой улыбкой, и тот убегает куда-то к кухне.

– Что это за место? Ни разу о нем не слышала.

– Странно. – Эзра стягивает с себя куртку, подкатывает рукава черного пуловера и расслабляется на стуле. – Здесь самая вкусная пицца в Бостоне. Попробуешь и не сможешь о ней не думать.

– Серьезное заявление. – Я избавляюсь от шубы и остаюсь в белом свитере, который напялила еще утром.

– А цветовая гамма не меняется, – усмехается Эзра, оглядывая меня с ног до головы.

– Кто бы говорил. – Я усаживаюсь за стол, не сводя глаз с Эзры, его рук, расписанных черными узорами, которые не заканчиваются на предплечьях и уходят еще дальше под рукава пуловера.

Неужели он весь покрыт татуировками?

– Ну так и почему ты не хочешь ехать домой? – осторожно спрашивает он, как только я присаживаюсь.

– Мы можем об этом не говорить?

– Мы можем вообще не говорить. Но так будет слишком скучно. Раз уж так случилось, что мы оказались тут вдвоем, то лучше бы нам склеить диалог. – Эзра смотрит в упор на меня и приглаживает растатуированными пальцами короткую бороду.

– Я просто устала, – честно отвечаю я, избегая его взгляда. – Потеряла две работы за сутки. Разглядела пару новых трещин на потолке в спальне. Потратила последние центы на автобус из твоего бара до порта. Поговорила с мамой… – запинаюсь на последнем слове и проглатываю его вместе с комом в горле.

Эзра смотрит на меня. Чувствую профилем, поворачиваюсь и увязаю в смоле его глаз, разлитой из-под густых угловатых бровей. Смотрит прямо в душу. Заглядывает в нее и копает, копает прямо до самого сердца, которое замерло, чтобы не привлекать внимания, чтобы не выдать еще живое себя. Он не докопается. Он не найдет. Как и я ничего не найду там – у него под ребрами.

– Значит, ищешь работу, – после паузы говорит он и почесывает подбородок.

– Я всегда ее ищу. Сколько себя помню. Но нигде не задерживаюсь надолго.

– И, кажется, я знаю причину.

Я бросаю гневный взгляд на его нахальное лицо.

– Ладно, предлагаю пари. – Его тон серьезен, и гнев в моем взгляде тут же сменяется заинтересованностью. – Месяц у меня в баре без единой жалобы – и место твое.

– О боги… – Замираю в оцепенении.

– Что? – Эзра кривится в недоумении.

– Тебе, наверное, сейчас очень больно…

– В смысле?

– В настоящий момент северный олень прорывает рогами твою задницу. – Я пытаюсь оставаться серьезной, но долго не получается, и я прыскаю со смеху на всю захудалую кафешку.

Эзра дергает уголками губ, пытаясь сохранять натянутую бесстрастность, но сдается, и я снова слышу его смех. Искренний. Как и сам Эзра сейчас передо мной. Он не прикидывается и не строит из себя того монстра в ледяных доспехах, которым предстал в баре. Сейчас он настоящий.

«Или играет, как все», – внутренняя, побитая временем Серена дает о себе знать и гасит поток смеха, как едва разгоревшуюся свечу.

– Ваша пицца. – Ленни появляется слишком внезапно, и я дергаюсь, отводя от лица Эзры взгляд.

– Выглядит потрясающе, – комментирует Эзра, стараясь не глядеть на меня. Или я себе это внушила.

– И это ты ее еще не пробовал! – Ленни размещает огромную пиццу на середине стола. – Приятного аппетита. И вам, прекрасная леди, – подмигивает мне и тут же уходит.

От одного вида рубленого бекона в животе скручивается тугой узел, ведь я не ела целый день. Готова сточить эту пиццу в одно лицо. Но я же девочка. Поэтому сдержанно тянусь за куском, в то время как мой желудок издает рев синего кита в брачный период. Уверена, Эзра слышал, но не подал вида.

Заглатываю кусок почти не жуя и, о боги, это настолько божественно, что я съедаю больше половины за считанные минуты и даже облизываю пальцы.

– Ты был прав. – Проглатываю последний кусок и протираю салфеткой губы. – Ничего вкуснее в жизни не пробовала.

– Знаешь… – Эзра тоже обтирает руки и смотрит на меня. – Есть два типа людей. – Я дожевываю и внимательно утыкаюсь взглядом в его лицо. – Которые выбрасывают бортик и которые его съедают.

– Бортик – это самое вкусное, – гордо заявляю я, демонстративно посылая в рот оставшийся кусочек корочки.

– Извращенка.

– Что-то не вижу у тебя в тарелке ни одного бортика. – Я прищуриваюсь, склоняя голову набок.

– Пойман с поличным, – слабо улыбается он. – Значит, сработаемся, Панда.

Панда. Откуда взялась эта «Панда»? И что это значит?

– Я еще не сказала «да».

– Разве? – Эзра наигранно сдвигает массивные брови. – А у тебя есть выбор? О да, ну конечно, есть. Раздавать листовки на вокзале куда престижнее. Успокойся. Я тут оленя выпустил из задницы, пора бы и тебе не выпендриваться. Вместо ответа суровое выражение моего лица перекрывает яркая улыбка. Он рассмешил меня. И сам тоже смеется. Смеется вместе со мной. Так звонко, как когда-то раньше смеялась и я.

– Бри, пожалуйста, хватит! – Мой хохот разносится на всю округу Лоренса 7 . – Прекрати! Прекрати щекотать меня! Бриан!

– Только если ты поцелуешь брата.

– Дурачок. – Чмокаю его в щеку, и он валится рядом со мной на пол.

– Ты так всего боишься, маленькая принцесса Серена, – Бриан притягивает меня к себе и сжимает в объятиях. – Но я от всего тебя защищу.

– Я знаю. – Десятилетняя я жмусь ближе к старшему брату и обнимаю его. – Ты мой рыцарь.

– И всегда буду?

– И всегда будешь.

Он целует меня в лоб. А я мечтаю о том, чтобы это мгновение не заканчивалось.

Таким он не запомнился мне на всю жизнь. Таким не засел в сознании. Именно таким беззаботным и, казалось, прекрасным, не остался в моей памяти Бриан Аленкастри. Пятнадцатилетний Бриан Аленкастри – мой рыцарь, который через пару лет сменил доспехи на шкуру дикого зверя.

Глава 6. Аппарат абонента желает быть недоступен

Эзра

Смена ее настроений еще больше подтверждает, что у этой девушки серьезные проблемы с головой. Секунду назад она смеялась вместе со мной, а теперь смотрит так, будто вот-вот разревется.

Этого мне еще не хватало.

Нужно что-то сказать. Прервать эту неловкую паузу, которая если затянется еще на секунду, то прорвет плотину, сдерживающую ее слезы. А я не нанимался смотрителем за пандами, которые переворачивают этих неуклюжих животных при каждом неудачном падении.

Думай, Эзра, думай. С хрена ли ты застыл и пялишься в эти синие глаза? В них нет ничего сверхъестественного.

– Ну так… – рот открывается, чтобы выпустить несвязный поток слов, но Панда глушит мою попытку заговорить на корню.

– Не нужна мне твоя жалость, – заявляет Серена, складывая руки на груди, а в испуганных до этого момента глазах зарождается буря.

– Размечталась. С чего мне тебя жалеть? Ты вроде бы не инвалид и не пушистый щеночек из приюта, – я усмехаюсь и откидываюсь на спинку стула.

– Зачем тогда предлагаешь мне работу? – как обычно, хмурится она. – Я ведь тебя раздражаю всем видом.

– И не только видом. – Я прищуриваюсь и еще раз осматриваю худощавую черноволосую девицу в белом свитере-оверсайз.

Выражение лица слишком суровое для двадцатидвухлетней девушки. В таком возрасте обычно смеются без умолку и строят глазки каждому встречному плейбою, а не грозно глядят исподлобья, из-под напряженных широких бровей. В двадцать два красотки измазывают свои молодые лица косметикой, чтобы сиять еще ярче в свете ночных софитов, а не исключают из ежедневного списка дел такое понятие, как макияж. В эти годы стройные девицы не упускают шанса подчеркнуть каждый изгиб точеной фигуры, а не прячут прекрасные формы под грудой пышных складок поношенного свитера. К возрасту Серены каждая уже сменила сотню стрижек. Сделала «каре», когда ее бросил парень, или перекрасила волосы в фиолетовый цвет, чтобы заявить миру о своей неординарности, или хотя бы обкорнала челку, но не оставила нетронутым скат черных волос, достающих до поясницы.

С ней все не так. Начиная с внешности, заканчивая скверным характером, от которого со временем сбежит любой мужик. Но эти до безумия синие, как пучина океана, глаза, подчеркнутые сверху ровными бровями, а снизу двумя симметричными черными родинками, не дают оторвать от нее взгляд. И почему-то, чем сильнее она хмурит миловидное лицо, тем сильнее улыбаюсь я.

– Ну? И чего застыл? – бурчит Серена, и я только сейчас понимаю, что все это время внаглую пялился на нее. – Снова не в себе от моего вида и погрузился в медитацию, чтобы не сорваться?

– Видимо, придется все-таки взять пару уроков, если буду вынужден видеть тебя в баре каждый день. – Она хмыкает и недовольно отводит взгляд. – Не парься. Я не делаю это из-за того, что твоя история разжалобила меня. Не разжалобила. Я видел и не такое. – Серена плавно возвращает внимание от окна ко мне. – Просто не хочу, чтобы Стенли выедала мне мозг каждый день, пока твоя смоляная башка не начнет мелькать у нее за барной стойкой. Лучше я дам тебе шанс сейчас и оставлю нетронутым запас нервных клеток. В наше время это большая роскошь, знаешь ли.

– Значит, месяц стажировки? – неуверенно протягивает она.

– Назовем это так. На зарплате испытательный срок не отразится. Чаевые, что заработаешь, твои.

– Звучит слишком сладко.

– Если узнаю, что грубишь клиентам или сливаешь, как Стен, мой алкоголь, – вычту из твоих денег.

– А вот это уже больше похоже на тебя, – фыркает, но следом улыбается Серена.

– Говоришь так, будто хорошо меня знаешь. Слишком легкомысленно с твоей стороны, Панда. Имей в виду, я буду следить за тобой в оба. – Я опираюсь на локти, придвигаюсь к ней через стол и складываю перед собой руки в замок.

– Хорошо, Эзра. – Она повторяет мои действия и замирает, только когда между наших лиц остается пара дюймов. – А в те ночи, когда будешь отключаться за барной стойкой, не забудь преждевременно настроить камеры.

Серена улыбается одними уголками губ и смотрит так, будто одержала победу, но, увы, она не знает, на кого посмела оголить свои едва прорезавшиеся клыки.

– Если бы ты так сильно не бесила меня, я бы уже давно нашел достойное применение твоему острому языку. И, поверь, речь сейчас не о полемике.

Синие глаза расширяются и вспыхивают напротив моих глаз, и я ликую. Не ожидал, что такую дерзкую девицу можно смутить единственной сальной фразой. Мне даже не потребовался второй раунд, как ее щеки покрылись румянцем.

– Не переживай, – проговариваю я возле самого ее уха и чувствую, как она задерживает дыхание. – Ты не в моем вкусе. Можешь расслабиться и начать уже наконец дышать.

Так же, как придвинулся к ней, отстраняюсь обратно к спинке стула и тянусь за своей курткой, разглядывая Серену и восторгаясь каждой толикой ее растерянности. Я бы наблюдал и дальше за переливанием алых щек в приглушенном свете ламп, но наш зрительный контакт прерывает звонок моего телефона.

– Поехали. У меня куча дел. – Я поднимаюсь и натягиваю куртку, попутно сбрасывая пятый вызов от Рэйчел. – Тебя отвезти домой или куда-то еще?

– Домой.

Серена облачается в шубу, стараясь не смотреть в мою сторону. Должен признаться, я думал, что заткнуть эту девчонку будет гораздо сложнее. Видимо, вся ее дерзость – лишь маска, а по факту, она, как и все они, тает от пары пошлых слов, прошептанных на ухо. Главное – подобрать верный момент и тональность.

Всю дорогу в машине она молчит. И даже не пытается нарочно взбесить меня. Лишь смотрит в окно, пряча нос в лоскутах своего искусственного альпака, и накручивает на пальцы длинный ворс шубы в районе груди. Удивительная выдержка, как и удивительно частый мой взгляд в ее сторону.

Мы доезжаем до Норт-Энд за минут пятнадцать. И это не тот прекрасный кусочек «Маленькой Италии», который привыкли показывать туристам в роликах на Youtube. Те узкие улочки колониального периода я прошерстил еще в свои двадцать три под руку с парой красивых и не самых принципиальных девушек. Нас же занесло на какую-то чертову окраину. Видимо, когда в прошлый раз я подкидывал ее до дома, мозг был так занят усмирением раздражения от ее компании, что я даже не заметил, куда забрел.

– Ты точно живешь здесь?

– А у тебя точно нет провалов в памяти? – агрессивно реагирует Серена, отстегивая ремень безопасности.

– Ну наконец-то. – Я сталкиваюсь с ее вопросительным взглядом. – Я уже подумал, что вместе с пиццей ты проглотила и язык.

– Спасибо за… Все, Эзра. – Она перекладывает гитару с заднего сиденья к себе на ноги. – Как всегда, было неприятно пообщаться.

– Взаимно, Панда.

Серена закатывает глаза и делает шаг из салона «Шевроле», но резко возвращается обратно.

– Да что, мать твою, за Панда такая?! – шипит она прямо мне в лицо. – И откуда взялась? Меня Серена зовут. И хватит ржать.

И я действительно умолкаю, но не перестаю улыбаться. Она такая забавная.

– Ты видела себя в зеркало? – Вскидываю одну бровь и демонстративно оглядываю ее по пояс.

– Мне сейчас станет плевать, что ты оказал великую честь и довез меня до дома, и я отвешу тебе хорошую такую пощечину. Синяк проявится от щеки до самого глаза. Гарантирую.

– Когда хотят бить – бьют, а не предупреждают. Запомни на будущее. Но сейчас это будет лишним, поверь. Я не хотел тебя оскорбить.

– А что ты хотел сделать? – еще больше злится она.

– Объясниться, как ни странно. – Я улавливаю долю заинтересованности в ее глазах и продолжаю: – Твоя огромная мохнатая белая шуба на контрасте с угольного цвета волосами, да еще и со спины, вызвали во мне в ту ночь именно такую ассоциацию, Панда.

– И все? – Теперь пришла ее очередь вскидывать брови.

– А ты чего ожидала?

– Какой-нибудь новой порции насмешки.

– А это разве не смешно?

– На уровне начальной школы, может быть, и да. – Я не успеваю даже скрипнуть челюстью, как Серена выбирается из машины на улицу. – Бессонной ночи, Эзра, – она ехидно улыбается, развернувшись вполоборота.

– И сладких кошмаров, Серена, – растягиваю самую широкую улыбку специально для нее.

Она уже выпрямляется и вот-вот захлопнет дверцу, а я наконец свободно вздохну, но какой-то черт дергает ее заглянуть обратно в салон.

– И, кстати… – Серена встает коленями на пассажирское сиденье, упирается руками возле моего бедра и буквально касается губами уха, заставляя меня оцепенеть под жаром ее дыхания. – Татуированные алкоголики с дешевыми шутками тоже не в моем вкусе. Так что ты был прав, мы отлично сработаемся.

Ее длинные волосы щекочут мне щеку, и я в кои-то веки теряю дар речи, а она, не собираясь дожидаться ответа, покидает мою тачку и аккуратно хлопает дверцей.

А я уже списал ее со счетов. Уже повесил на нее клеймо среднестатистической простушки. И теперь не понимаю, злюсь или все-таки улыбаюсь от того, что она превзошла мои ожидания.

К реальности меня возвращает звонок телефона, и на этот раз, слава богам, не от Рэйчел.

– Один, привет. – С лица стирается отпечаток недавней улыбки, и оно приобретает серьезное, обыденное выражение.

– Все прошло хорошо?

– Как нельзя лучше.

– Молодец, сынок, – хрипит и откашливается, а я терпеливо жду, пока он продолжит. – Нужно встретиться завтра.

– Но…

– Знаю, что обещал тебе выходной. Но дело срочное. Поступил важный заказ. Мне нужно понимать, справишься ли ты.

– Я всегда справляюсь.

– А я всегда поощряю твою самоуверенность и качество выполненной работы, но на этот заказ тебе стоит взглянуть до того, как я поставлю под ним свою подпись. Я должен быть уверен. Скажу так… Это другой уровень.

– Понял. Завтра к обеду буду у тебя.

– Всего доброго, Эзра.

Один отключает вызов, а я тянусь за сигаретой в левый внутренний карман куртки. Не выкурю – отрублюсь за рулем. Без сна вторые сутки. И я очень устал. И должен тратить единственное свободное воскресенье не на сына, который обязательно отметит мою очередную оплошность в своем блокноте, без записи в котором и так знаю, что я хреновый отец. Но у меня нет выбора. Каждый мой шаг, каждое новое дело – только для них: Бостона и отца – единственных людей, которые когда-то удержали и до сих пор держат меня в этом мире.

Не успеваю завести «Шевроле», как тишину салона разрывает новый телефонный звонок. И в этот раз даже с закрытыми глазами, готов поставить стольник, что это Рэйчел. Откидываюсь на спинку сиденья, опускаю веки и отвечаю на вызов:

– Да, Берч.

– Ты запомнил мою фамилию? Приятно.

– У меня все в порядке с памятью. А вот у тебя, кажется, нет.

– О чем ты?

– Сколько раз я говорил тебе не обрывать мне телефон бесконечными звонками? Если я не отвечаю, значит, я занят!

– Не злись, Эзра. Я просто хотела распланировать вечер.

– Распланировала?

– Ну… Как сказать… – По ту сторону явно лыбится она. – Придумала для тебя кое-что… интересное.

– Отложим на другой раз.

– Ты не приедешь? – Досада в ее голосе сочится даже сквозь динамик. Но какая мне разница.

– Нет. Спи сладко.

Этот звонок отключаю я и вместе с клубом сизого дыма выдыхаю в салон «Шевроле» дозу усталости, из-за которой (убеждаю себя) не еду сейчас прямиком к Рэйчел Берч. И пусть там я получу отменный минет, массаж, секс, неважно в какой последовательности и в каких пропорциях, я не хочу. Даже невольно вырисованный в сознании образ ее на коленях между моих ног не заставляет сегодня зашевелиться хоть что-то в штанах. Сексуальная поза Берч покидает голову через секунду, а на смену ей мигом приходит пара черных родинок под синими угрюмыми глазами.

«Татуированные алкоголики с дешевыми шутками тоже не в моем вкусе», – усмехаюсь сам себе и завожу мотор. – Так я и поверил, Панда. Так и поверил.

Выжимаю педаль газа, все еще удерживая на губах слабую улыбку, и выворачиваю руль по направлению к своему дому.

Нужно бы заскочить в бар и помочь Стенли с закрытием, но, уверен, сегодня она справится и без меня (ей не впервой). А мне нужно упорядочить мысли и выспаться. Что-то в голосе Одина смутило меня. Что-то, чего за все десять лет нашего сотрудничества я не слышал в его интонации. И это точно не к добру. Но накручивать себя – не в моих правилах, поэтому день завершается по обыденному графику: душ, стакан виски и мысленное «Спокойной ночи, Джейд» перед тем, как сомкнуть глаза в холодной постели.

Глава 7. Мы разные

Серена

Нет, я не буду орать.

Нет, не буду растрачивать силы на какую бы то ни было реакцию в адрес этого самонадеянного придурка.

– Говнюк! – восклицаю я, как только за спиной захлопывается входная дверь. – Да как можно быть настолько заносчивым?!

Рычу на весь коридор, стаскивая ботинки. Толкаю их от злости ногой и, топая пятками, вбегаю в гостиную. Потом вспоминаю, который час, и тихим, но нервным шагом быстро дохожу до дивана.

– Но он довез меня до дома, – усаживаюсь, констатируя факт, и подгибаю ноги под себя. – И до этого накормил. И дал работу… И… – психую сама на себя. – Черт! Нужно прекращать разговаривать самой с собой.

Я вскакиваю с дивана и, на ходу сбрасывая одежду, несусь в ванную.

Может быть, душ остудит пыл.

Не остужает.

Уже лежа в постели, все равно продолжаю думать о нем и, как всегда, выворачиваю мысли в потрескавшийся потолок.

– И ничего мне не сказал, гад. Куда мне завтра идти? Во сколько? Может, он пошутил?

«Но вид был довольно серьезным», – тут же отвечает подсознание.

– Да и он не мог.

С чего бы? Чем он отличается от других?

– Ничем. Он еще хуже. – Я переворачиваюсь на живот и вдавливаю лицо в подушку. – Если он решил поиздеваться таким образом, я спалю до основания его гребаный бар! – ору в кучу перьев, чтобы не побеспокоить соседей, но быстро успокаиваюсь и снова ложусь на спину. – Может, Эзра хотел помочь?

«Нет, маленькая принцесса Серена, он, как и все, просто пожалел тебя. Или захотел трахнуть», – голос Бриана перекрывает мой внутренний и заставляет вскочить.

– Пошел к черту. Слышишь?!

Я выметаюсь из кровати и бегу на кухню за стаканом воды.

«Беги. Беги, принцесса Серена. Далеко не убежишь».

– Иди к черту! Вали на хрен из моей головы, гребаный придурок! – кричу, едва не выпуская из дрожащих рук стакан. – Я убегу. Ты никогда больше не найдешь меня, долбаный сукин сын!

Стакан выскальзывает и падает на пол, а я отскакиваю на фут и хватаюсь за сердце, которое вот-вот прорвет грудную клетку.

– Иди к черту, Бриан. Ты больше не имеешь надо мной власти. Ты больше не контролируешь каждый мой шаг. Ты – никто, – задыхаюсь, но выплевываю каждое слово, стягивая в кулак футболку на груди.

Выпиваю таблетку, которая должна успокоить нервы, и забираюсь на диван. Не знаю, сколько времени всматриваюсь в одну точку, но таблетка действует, и я отключаюсь, даже не накрывшись пледом.

Будит меня одновременно холод, просочившийся через все щели в этом дряхлом доме, и настырный стук в дверь. А значит, уже точно утро, и я смогла поспать хотя бы несколько часов.

– Да иду я! – кричу, параллельно укутываясь в плед, и зеваю по пути к двери. – Кто, мать твою, приперся в такую рань?!