Потентиллум. Книга первая. Четверка и белый вар

Все отскочили на несколько метров от продолжавшего стоять лаборанта. Из его приоткрытого рта тонко заструился темный дым. Поток его становился все сильнее и в какой-то момент Чучев оторвался от пола и начал подниматься вверх, словно увлекаемый этим дымом.

– Протокол номер девять! – прокричал профессор Ястребов, повернувшись к остальным студентам и преподавателям. – Эликвамакцио! – двери Зала распахнулись. В этот момент несколько рослых старшекурсников начали выводить студентов. Среди руководящих эвакуацией были Игорь Зворыкин и Толик Донцов.

Через мгновение поток дыма иссяк, лаборант последний раз дернулся, и его обмякшее тело, без чувств обрушилось с высоты нескольких метров. Гулко стукнувшись о паркет, оно застыло в неестественной позе.

Дым, поднявшись к потолку, стал сгущаться и спустя несколько секунд, из его темных клубов образовалась фигура в черном балахоне. Человек в черном был вполне материален, только вместо лица под капюшоном зияла пустота. Опустившись на пол, он быстро двинулся в сторону четверки. Взмах его руки – и столы и кресла на его пути полетели прочь. Брызги стекла и фарфора от разбитой посуды острыми жалами впивались в спины студентов, спасающихся бегством.

Директор сгреб четверку и начал проталкиваться с ними к выходу, а профессоры Ястребов, Астролябова, Бочкин, Лютиков, Тэрон, Садов и другие принялись безостановочно палить заклятиями в Черного. Но он отбивал все их атаки одну за другой. Еще взмах руки и двери Зала вновь с грохотом закрылись, отрезая путь к свободе.

– Никто больше не спасется, если я не получу их! Давай, останови меня. Или ты позволишь им всем умереть, – Черный обвел рукой Зал, – Как умерли те, другие?!

– Ты не получишь их, – директор молниеносно выступил вперед, встречая Черного, – Ни живыми, ни мертвыми! – он хлестнул Палочкой отделив себя и человека в черном балахоне от остальных мерцающей полупрозрачной стеной.

Между директором и Черным завязался ожесточенный бой. Зеленые и красные всполохи мелькали за непроницаемой преградой, круша мебель и стены.

Профессор Ястребов, вновь разбив заклятье, открыл двери и выпустил всех из Зала. В конце он силой вытолкнул четверку, напряженно следившую за боем, в вестибюль и закрыл огромные створки.

– …Тихо! Никакой паники! Протокол номер девять, – профессор Астролябова оставалась сосредоточенной и спокойной. На её лице алели многочисленные царапины и порезы, но профессор, не замечая боли, невозмутимо раздавала распоряжения, – Всем успокоиться. Действуйте по предписанию! – громко повторила она, и старшекурсники стали выводить остальных студентов через крытый переход, – В подвале вас ждет Ирина Сергеевна…

Почти все студенты покинули вестибюль, лишь четверка, их соседи по комнатам да несколько пятикурсников еще толклись возле фонтана.

Из Зала один за другим раздались несколько мощных хлопков. От каждого из них огромные люстры в вестибюле звякали подвесками и качались, а с потолка тонкими струйками текла каменная пыль.

Снова сильный хлопок – и одна из створок дверей слегка приоткрылась. Даша, нервно крутя Палочку в руках, заметила это и проскользнула в Зал:

– Всё из-за нас!

– Вернись! – Саша кинулся за сестрой, Антон и Вася влетели в Зал следом.

Профессор Ястребов бросился за ребятами, но очередной мощный взрыв вновь плотно захлопнул перед ним дверь, которая не желала больше открываться. Он палил в нее заклятиями, но это совершенно не помогало.

Внутри Зала было тяжело дышать из-за пыли и дыма. Оглядевшись, ребята увидели, что завеса исчезла, и теперь весь Зал превратился в поле ожесточенного боя.

Директор и Черный сражались, выпуская друг в друга огромные огненные шары. Красно-оранжевый шар, выпущенный профессором Быковым, был отбит Черным и попал в большие настенные часы. Они взорвались сотнями шестеренок и винтиков и посекли ими все вокруг как шрапнелью.

Профессор отбил зеленый огненный шар и тот, угодив в огромную люстру, обрушил её в полуметре от бездыханного тела Чучева. В этот момент красный и зеленый огненные шары выпущенные противниками на огромной скорости встретились в центре зала. Мощный взрыв, чудовищный грохот и раскаленные брызги осы́пали все вокруг.

Вдруг Черный вскинул руку и из его рукава выскочил тонкий огненный хлыст ядовито-зеленого цвета. Извиваясь как змея, он сделал несколько оборотов вокруг директора и спиралью начал подниматься все выше, блокируя его заклинания. Добравшись до высоты шеи, кольца мгновенно сжались, плотно обхватив горло. Директор, задыхаясь, оторвался от пола.

Друзья, подскочив к Черному, вскинули Палочки и, вложив всю ярость, на которую были способны закричали:

– ЭЛИКВАМАКЦИО!!!

Из Палочек с сильным толчком выскочили заклятья. Отдачей так тряхнуло руки, что ребята чуть не выпустили Палочки. Удерживая их двумя руками и окружив Черного со всех сторон, они вновь пальнули:

– ЭЛИКВАМАКЦИО МАКСИМИЗ!!!

Вдруг ромбы на их повязках вспыхнули золотом. Тончайшие золотые нити, словно паутина, заструились с повязок на руки, а дальше на Палочки ребят. Они все держали руки, борясь с чудовищным сопротивлением. Быстро двигаясь по спирали, нити достигли кончиков Палочек и в этот момент вспыхнули яркие мощные потоки золотого света, которые ударили по фигуре в черном. Зеленые путы на шее директора мгновенно исчезли, и он обессиленно повалился на пол.

– ИНФИРМАВИМ МАКСИМИЗ!!! – не сговариваясь, пальнули ребята, и яркие лучи от их Палочек в какой-то момент полностью объяли Черного.

Черная фигура стала быстро уменьшаться, и уже почти исчезла совсем, как вдруг взметнулась зеленым огненным шаром.

Взрыв чудовищной силы сотряс все здание. В Зале вылетели все окна, двери сорвало с петель и вынесло в вестибюль к фонтану вместе с клубами огня, пыли, обломками мебели…

Глава 42 Новогодний пир

Вася осторожно приоткрыл глаза. Сознание медленно возвращалось в гудящую голову. За окном было серо – солнце еще не показалось из-за горизонта. Часы на стене знакомой палаты лазарета показывали четверть девятого. Он повернул голову и увидел друзей на соседних кроватях. Их лица «украшали» многочисленные швы и полоски колдопластыря. Прикрытые одеялами до плеч ребята тихо сопели во сне.

– Эй, – позвал Вася и начал вставать, но понял, что не может пошевелиться, – Эй! Вставайте!

Даша проснулась первой и, недоуменно хлопая глазами, подскочила к Васиной кровати:

– Что? Что такое?

– Я че привязан?

– Не знаю, – Даша тряхнула перебинтованной головой, словно освобождая её от остатков сна, – Так гипс у тебя и… железяка какая-то, – она откинула одеяло, обнажив сложную металлическую конструкцию на плечах и груди Васи. – А Быков где, как думаете?

– Не знаю, – Вася озабоченно посмотрел на Дашу, – Последнее, что я помню – стена зеленого огня.

– О-о-о, – Антон, обхватив голову, спустил ноги с кровати. Растерев бледное лицо ладонями, он надел очки, лежащие на тумбе, и осмотрелся, – Саня! Сань, вставай!

– Саша, – Даша повернулась к брату и потрясла за плечо. Он открыл глаза и ошарашено заморгал, – Как ты? – она слегка улыбнулась и провела рукой по его кучерявым волосам.

– Живой, вроде, – вяло улыбнулся он в ответ, – Только,… – Саша скинул одеяло. Левая нога белела гипсом от кончиков пальцев до колена.

Появилась Любовь Федоровна, но вместо приятной улыбки, которой обычно всех приветствовала, она скользнула быстрым грустным взглядом зарёванных глаз. Медсестра подошла к Васе и, не говоря ни слова, начала подкручивать какой-то винт на железной конструкции.

Спустя мгновенье дверь распахнулась, и в палату сильно хромая вошел профессор Ястребов. Его посеченное свежими шрамами скорбное лицо казалось каменным.

– Не слишком ли часто, молодые люди, вы бываете в этой палате? – его строгий голос и поджатые губы не сулили ребятам ничего хорошего. Он сел на кровать и, не мигая прожигал друзей взглядом.

– Где директор? – тревога лавиной нарастала в Дашиной голове.

Любовь Федоровна друг вскинула руки, прикрыла ладонями лицо и громко всхлипнув, разрыдалась. Но быстро взяв себя в руки, она отерла щеки и удалилась к своему столу.

– Последним заклятием, что выпустила Палочка директора был щит, который и принял почти всю мощь того страшного взрыва и сохранил вам жизнь…

Казалось, в палате произошел новый взрыв. Взрыв оглушивший, убивший еле тлеющую надежду в сердцах ребят.

– Он умер? – ноги подкосились и Даша села на кровать. Крупные слезы брызнули из глаз.

– Его больше нет,… ни среди живых, ни среди мертвых…

– Это мы виноваты,… – Даша бросилась на подушку и, уткнувшись в неё громко разрыдалась.

– Нет, – профессор Ястребов подошел и успокоительно мягко похлопал Дашу по спине огромной пятернёй, – В том нет вашей вины. Вы просто необычные подростки, попавшие в весьма необычные обстоятельства. Самое главное, что вы уцелели. Я знаю, для Александра Александровича была чрезвычайно важна любая жизнь, но вы вчетвером, вероятно, занимали особое место в его сердце.

– Прошу вас, не говорите о нем в прошедшем времени, – вновь разрыдалась Любовь Федоровна, – Надо верить в лучшее. – Она достала платок и негромко высморкалась, – Правда Яков Семенович пока не смог ничего сделать…

– Что значит, ни жив, ни мертв? – побледневший Антон посмотрел на профессора.

– Я не силен в медицине, но это похоже на то, что было с Дарьей, только значительно тяжелее.

– А с Чучевым что? – встревожился Саша, – Он умер?

– Нет, Олег Евгеньевич жив, хотя и очень слаб. Когда вас отправили в лазарет, я занялся им вплотную. Специальный отвар смог на время вернуть ему способность внятно излагать мысли. Нам было необходимо срочно установить есть ли еще в школе пособники. Оказалось, он действовал в одиночку.

– Значит все это он?

– Не совсем. Несчастный, оказался полностью подчинен чужой воле, он не контролировал свой разум…

– Ему, что ничего за это не будет? – вспылил Саша.

– Душевные терзания часто куда тяжелее ограничения свободы или физического наказания, Александр. Олег Евгеньевич хоть и не помнит теперь, что конкретно произошло, но чувствует сильную вину и очень страдает. Он совершенно потерял связь с действительностью и неизвестно вернется ли его рассудок в полной мере. Думаю, придется принять его прошение об отставке.

– Можно сходить к профессору Быкову? – Даша с надеждой глянула на медсестру.

– Сейчас в этом нет никакого смысла,… – покачала головой она, – Да и доктор почти от него не отходит – не нужно ему мешать.

– Ладно, набирайтесь сил, – профессор Ястребов обвел ребят потеплевшим взглядом и слегка улыбнулся, – Будем надеяться, и верить в лучшее, – кивнув, он вышел из палаты.

– Он как из воска, – всхлипывая, вернулась Даша. Она все-таки не послушала Любовь Федоровну и сходила в соседнюю палату, где лежал директор. – Мне показалось, он не дышит совсем, и холодный почти…

– Дашь, – Антон обнял разрыдавшуюся девушку, – Тих, тихо. Шниперсон что-нибудь придумает.

Несколько часов в палате была гнетущая тишина. Говорить совершенно не хотелось. Ребята молча прокручивали в голове последние месяцы жизни, пытаясь понять, почему все случилось, так как случилось. И каждый винил во всем себя…

– Ну, все, все,… не горлопань! Вот твоя хозяйка, – Любовь Федоровна внесла на руках истошно орущего Иннокентия, перебинтованного поперек туловища. – Держи, только не прижимай сильно, – она аккуратно передала питомца хозяйке.

– Хороший мой, – Даша осторожно положила кота на колени, по щекам её катились крупные слезы, но она улыбалась. – Все пройдет,… хороший парень, – едва она заговорила с рыжим и легонько его погладила, как он перестал громко мяукать и, поджав лапы довольно заурчал.

– Раз за разом, друзья мои, вы демонстрируете редкое везение, – с едва заметной улыбкой вошел доктор Шниперсон, – После такой заварухи, и почти целы – поразительно! Вы помните, как попали сюда?

Друзья отрицательно покачали головами.

– Не удивительно, не удивительно,… – доктор принялся осматривать ребят.

Потом все четверо получили по ужасно жгучему уколу и были отправлены по кроватям, для лучшего лечебного эффекта.

Едва доктор Шниперсон, удовлетворенный состоянием быстро идущих на поправку пациентов покинул палату, в дверь просунулась голова Кирилла:

– Ну, что вояки, – он широко улыбнулся, впуская остальных ребят, – Дали вам ордена за разгром школы?

– Мы вам тут шмотье притащили, – Артем поставил рядом с кроватью большой пакет, – Ваше-то в лохмотья было.

– Что это было-то? – Елена и Ольга присели на кровать к Даше, но та лишь вяло улыбнулась, пожав плечами в ответ.

– Зал – в хлам, елка – в пепел, – хорошо погуляли, что скажешь? – Засмеялся Юра, – А я два часа там гирлянды вешал, понимаешь!

– Да ладно, – отмахнулась Полина, – Можешь снова идти украшать. Там уже новую елку притащили.

– Новую? – удивился Вася. Ему-то казалось, что новогодняя елка – последнее, о чем стоит думать сейчас.

– Конечно! Там целая бригада колдунов-ремонтников восстанавливает Зал, уже почти все готово.

– В семь вечера пир. Дубль два! – хохотнул Артем, – Палочки берем? Вдруг опять война…

– Отвоевались, хватит, – вздохнул Антон и грустно посмотрел на гостей, – про Быкова уже знаете?

– Что?

– Он при смерти, в соседней палате.

– Как?! – улыбки мигом исчезли.

Через час доктор Шниперсон вновь пристрастно осматривал друзей.

– Я, конечно, оставил бы вас до завтрашнего утра, но профессор Ястребов настаивает на вашем участии в сегодняшнем вечере. Он просил передать вам, что ваше присутствие в Зале очень важно для всех нас.

Саше сняли с ноги гипс. Васю тоже освободили от жуткой железяки фиксирующей верхнюю часть туловища, но оставили до утра жесткую повязку, поддерживающую левую руку.

Взяв с ребят клятву никуда не влезать хотя бы несколько дней, доктор, наконец, отпустил их по комнатам.

– Мне совсем туда идти не хочется, – Даша посмотрела на двери в Зал торжественных собраний. Они шли из лазарета через вестибюль Главного корпуса, где уже почти ничего не напоминало о вчерашнем разгроме. Лишь несколько колдунов в оранжево-серых костюмах возвращали на место отскочившую местами мозаику. – Не до праздника сейчас. Может ну его?

– Ты чего, – Саша закинул руку на плечи сестры, – Боишься? Все будет хорошо.

В переходах и холлах сегодня было непривычно тихо, видимо новость о состоянии директора уже разнеслась по школе.

– Все разъедутся скоро на каникулы, – Саша кивнул на кучу вещей на кроватях Кирилла и Артема, – Парни вон, собрались почти.

– Да, скучно будет,… – Вася, сидя на подоконнике, подбрасывал здоровой рукой мандарин. Он с тоской смотрел на голый парк и засыпанное снегом озеро. – Почти две недели впереди, мы же тут завоем. Чем займемся на каникулах-то?

– Чтением,… – Антон, взяв толстенную книгу, завалился на кровать.

– Ну, да,… кто о чем,… – ухмыльнулся Вася.

– Почему завоем, – вынырнула из шкафа Даша, взявшаяся за наведение порядка на полках брата. – Черному каюк, думаю, мы можем теперь делать что хотим, – она вновь скрылась за створкой. – У нас на картах денег за четыре месяца накопилось, да и здесь стипуху мы почти не тратили, так что можем съездить к Татьяне Николаевне. Я соскучилась очень, да и врать надоело – каждую неделю сочиняю ей небылицы по телефону.

– Да, – Саша подал сестре большой клубок скомканной одежды, – Давайте съездим к Татьяне Николаевне на пару-тройку дней, ну и еще куда-нибудь, если денег хватит…

Зал торжественных собраний вновь предстал во всем великолепии, сверкая новогодними огнями. Пятиметровая пышная ель, переливаясь восхитительными украшениями, заняла место своей менее удачливой предшественницы. Но не в пример вчерашнего вечера сегодня все сидели с мрачными лицами и молчали.

Часы пробили девятнадцать, и профессор Ястребов, откашлявшись, поднялся на ноги:

– Вчера вечером в нашей школе произошла трагедия,… – посмотрев на пустующее место директора, он запнулся, – Но мы должны быть…

В этот момент огромные створки дверей распахнулись. На пороге стоял директор:

– Что-то не слышу веселья на новогоднем пиру! – он широко улыбнулся.

Зал взорвался радостным ликованием и аплодисментами. Студенты улыбались, прыгали и топали ногами. На лицах преподавателей смешались изумление и искренняя радость. Профессор Ястребов, расплывшись в широкой улыбке, плюхнулся в кресло.

Директор, немного прихрамывая, но достаточно бодро пересек бурлящий зал и, заняв место за столом, поднял руку, чтобы восстановить тишину:

– Добрый вечер друзья!

Но радостные крики и аплодисменты все не смолкали. Вася, Саша, Даша и Антон вне себя от радости тоже широко улыбались и громко хлопали. Поняв, что тишины пока не дождаться директор наклонился к Антону – ребята сидели за соседним столом – и шепнул на ухо:

– Повязки целы?

– Да, – кивнул Антон, – Простите нас…

– Нет,… вы все правильно сделали…

Наконец директор выпрямился, улыбнулся, и глубоко кивнув, вновь поднял руку:

– Спасибо! Спасибо за столь теплую встречу, друзья мои! Как видите, ваш покорный слуга, ценой неимоверных усилий Якова Семеновича, вновь на ногах. Но как вы могли заметить, одно место за соседним столом сегодня пустует. Вчера вы стали свидетелями весьма драматичных событий и вправе узнать, что же произошло на самом деле. Чтобы не плодились лживые слухи и домыслы, я сообщу вам правду. Служащий «Потентиллума», лаборант Чучев, подвергся воздействию сильнейшего заклятия черной магии порабощающей волю и разум, иначе оно называется «манидо́мар». У Олега Евгеньевича не было шансов противостоять ему. Как у нас не было бы шансов на победу, если бы не наши совместные слаженные действия. От лица школы и от себя лично я выражаю огромную благодарность вам всем – и студентам, не поддавшимся панике, и отряду самообороны, помогавшему при эвакуации, и служащим и преподавательскому составу с честью выполнившим свой долг! – директор улыбнулся и захлопал в ладоши. Весь Зал вновь наполнился громкими аплодисментами. Профессор Быков поднял бокал, – За всех вас! Да начнется пир!

Напитки и угощения на столах были как всегда восхитительны, но друзьям не хотелось долго оставаться на пиру. В своей речи директор не упомянул их лично, но все равно ребята постоянно ловили на себе пристальные любопытные взгляды. Создавалось ощущение, что все только и заняты обсуждением вчерашнего происшествия и разглядыванием четверки. Поэтому, как только представилась возможность – грянула музыка и началась танцевальная пауза – ребята тут же отправились к себе.

В камине весело потрескивали дрова, озаряя лица ребят в полумраке гостиной. Сбежав с пира, они прихватили бутылочку Романовской медовухи и, расположившись на широком диване, любовались огнем под прохладный напиток.

– Ну, что? За первый семестр, будь он не ладен! – Саша салютовал друзьям бокалом.

– Да, – кивнул Вася, – Просто не верится, что сессия позади.

– Ага, и мы живые,… – засмеялся Антон.

– Все будет в порядке, – улыбнулась Даша, – Главное мы вместе! Ребята, вы у меня такие молодцы!

– Все-таки здорово, что мы сюда попали, – Вася достал с полки кислые шашки, и кивнул Антону, – Сыграем?

– Давай, – он вытянул длинные ноги к огню и потянулся, – Расставляй, ща я тебя накормлю кислятиной…

– А у меня все крутится в голове, что Черный сказал Быкову. Помните? Про каких-то погибших в прошлом.

– Да. Быков был с ним явно хорошо знаком. И, похоже, давно.

– Эти повязки, – Саша задрал рукав джемпера, обнажив запястье, – Думаете теперь нам можно их снять?

– Спросим у Быкова сначала,… – отозвался Антон, передвинув шашку.

– Спрашивайте, – в дверях совершенно бесшумно появился директор. Видя изумленное смятение на лицах ребят, улыбнувшись, добавил, – О, простите, но я невольно услышал последнюю фразу. Так о чем вы хотели меня спросить?

– О повязках, профессор.

– Вчера в Зале ведь это они прикончили Черного, а не мы, – Вася подвинул кочергой полено в камине.

– И, да и нет. Повязки, без сомнения, сыграли свою роль, но решающим было ваше искреннее желание помочь мне и победить Черного колдуна. В вас есть то, что пробуждает силы очень древней и могущественной магии, заключенной в повязках, помогать вам.

– Что именно?

– Чистые сердца, еще не тронутые страшными пороками,… да, да, как бы пафосно это не звучало. И это очень удивительно, учитывая, сколько лет вы прожили в казенном доме. Ведь оттуда, к большому сожалению, выходят чаще жесткими и озлобленными. Человек, что был с вами рядом все эти годы, вложил всю свою душу, чтобы этого не произошло. Никогда не забывайте этого.

Ребята кивнули. Директор устало опустился в кресло. Пару секунд он сидел, прикрыв глаза, потом вновь пристально посмотрел на друзей:

– Итак, я вновь хочу спросить вас, нет ли чего такого, что бы вы хотели мне сказать?

– Спасибо что спасли нас, – Даша вновь не смогла сдержать слез.

– Это вы спасли меня…

– Теперь все будет хорошо, – Даша посмотрела на ребят, – Все будет по-другому…

– Простите нас,… – Антон потупил взгляд.

– Простить?! – вскрикнул брови директор. Ребята, молча и виновато опустили глаза в пол, – За что? За то, что нарушив мой приказ, самовольно встряли в бой! Или за то, что в одиночку смогли приготовить Белый вар чудовищной силы и сложности, который в случае неудачи мог убить нас всех? За что именно вы просите прощения?

– За то, что не доверяли вам…

– О-о! – вдруг мягко вздохнул директор, его лицо озарила улыбка, – Вы имели на это полное право! – чистые серые глаза вновь смотрели на ребят с теплотой. – Главное, что вы доверяете друг другу. Вы спасли жизнь мне и сотням студентов и преподавателей!

– Полшколы вдребезги, – Саша покачал головой.

– Ну, разбитая посуда и пара окон небольшая плата за вчерашнюю победу над Черным колдуном. Я, конечно, очень переживаю за восхитительный холодец, который не успел попробовать, но Зинаида Васильевна к сегодняшнему пиру приготовила не хуже.

– Но мы были уверены, что Черный это профессор Астролябова!

– Она так закашлялась!…

– У профессора весьма редкая аллергия на горечавку. Она, конечно, очень своеобразный и временами тяжелый человек, – кивнул профессор став вновь серьёзным, – Да и Черный колдун сделал все, чтобы подозрение пало на неё. Но Лидия Петровна очень предана школе. Некоторые её методы обучения вызывают порой обоснованную критику, однако иногда оно того стоит, – директор подмигнул Антону, и вновь улыбнулся, – Исключительно превосходно по ботанике – это ж высший пилотаж, юноша!

– Но профессор Астролябова же подменила семена Верумии на какие-то другие! – не унимался Саша.

– Нет! Пару месяцев назад она заметила подмену семян и вновь наполнила склянку настоящими семенами Верумии.

– Жаль, мы не знали, мы-то видели,… – Вася запнулся и виновато опустил глаза.

– Продолжайте, – директор вновь сурово посмотрел на ребят.

– Мы видели, как профессор высыпала семена в камин, и насыпала вместо них новые из мешочка в тайнике. Мы решили, что она подменила семена, чтобы Белый вар не удался и не раскрыл её,… пожалуйста, не выдавайте нас! – Вася умоляюще смотрел на профессора Быкова, – Если она узнает, что мы влезли к ней в кабинет…

– Значит, вы тоже там побывали,… Хорошо, Лидия Петровна никогда не узнает об этом. Во всяком случае, от меня, обещаю.

Саша поднялся и достал еще один бокал:

– Присоединитесь?

– Вижу, этот напиток пришелся вам по вкусу, – улыбнулся директор, – Но для сегодняшнего вечера у меня есть нечто более подходящее, – он прищурил правый глаз и чуть слышно щелкнул пальцами. Над столом в это мгновение появилась нарядная бутылка с рубиновой жидкостью и, директор проворно ее подхватил, – Признаюсь, берег ее несколько лет – все не представлялось счастливого повода. Но сегодня нам есть что отпраздновать. – Справившись с проволокой, директор осторожно откупорил бутылку и наполнил бокалы, – За победу! Вы большие молодцы, правда. За Вас!

Едва заметный, сладковатый аромат и легкая пряная горчинка послевкусия делали напиток очень приятным. Игривое движение сотен пузырьков, устремляющихся к поверхности отрываясь от стенок бокалов, завораживало,… хотелось следить за ними, не отводя глаз,… следить, не отводя глаз…

Часы, на каминной полке чуть слышно щелкнув, исполнили незамысловатую мелодию, и Даша с изумлением заметила, что уже девять вечера:

– «Неужели Быков с нами уже почти час сидит», – мелькнуло в голове, – «А-а, какая разница».

– Дарья, ваш кот просто герой, – негромкий голос директора вернул ребят в реальность. – Как он? У меня для него есть скромный подарок, – профессор Быков извлек из кармана мантии и подал небольшой ошейник с серебряной пряжкой. По темно-коричневой коже золотым тиснением вилось «ИННОКЕНТИЙ ВШВ «ПОТЕНТИЛЛУМ»». На ошейнике, на небольшом колечке, болтался крохотный деревянный полый куб с шариком внутри.