Убийство в бухте ангелов

«О нет! Пятый этаж! – мысленно захныкала Ирэн. – Мои ножки, простите меня, пожалуйста».

Поднявшись на пятый этаж, она обнаружила дверь открытой, и на нее накатила волна сильной, необъяснимой тревоги.

– Катрин! – тихонько позвала она. – Катрин, ты где?

Она зашла в гостиную и увидела накрытый стол, зажженные свечи и легкий кружевной халатик, валяющийся на полу. Необъяснимый и зловещий эффект незавершенности витал в воздухе.

– Катрин, – снова позвала она и вдруг услышала шаги на кухне. – Ты меня напугала! Ты здесь?

Шаги затихли, но подруга ей не отвечала. Что-то было не так. Звенящая тишина окутала всю квартиру. Ирэн застыла и вслушалась в пустоту. На кухне точно кто-то был, но кто бы там ни прятался, теперь он явно затаился.

Ирэн огляделась в поисках любого тяжелого предмета и бесшумно взяла со стола стеклянную пепельницу. Вцепившись в нее, она сделала маленький шаг к выходу. Затем еще. Откуда-то сзади и сбоку кто-то сильно ударил ее в ухо, и она упала. А прятавшийся на кухне стремительно выскочил из квартиры.

Оказавшись на полу, Ирэн попыталась встать, но сильный удар оглушил ее, и она не смогла даже приподняться.

– Катрин! – закричала она. – Катрин!

С трудом она все же встала и, качаясь, прошла на кухню. Ее подруги там не было, и, предчувствуя самое плохое, Ирэн направилась в ванную. Ванна до краев была наполнена кроваво-красной жидкостью, а в ней в неестественной позе лежала Катрин. Ирэн подбежала и попыталась вытащить ее из воды, но, приподняв, увидела рану в груди, безжизненные глаза и в тупом онемении опустила ее обратно в воду. От шока и ужаса увиденного Ирэн замерла и так и осталась стоять.

Глава 7

Николя Фонтен с самого утра знал, что сегодня что-то произойдет. Город, в котором почти никогда ничего не случается, может развлечь полицейского только штрафами за неправильную парковку, мелкими кражами и изредка небольшими преступлениями. Чаще всего они происходят на самом краю города, где живет множество мигрантов. Но сегодня воздух был другим.

За десять лет работы в Национальной жандармерии Николя успел поработать и в портовом беспокойном Марселе, и в шумном Париже и дослужиться до звания капитана. Но затем вернулся и последние несколько лет нес службу в безмятежном Сен-Карно. Спокойная работа, небольшой взвод в подчинении и много свободного времени для хобби и семьи. Поначалу он изнемогал от отсутствия крупных дел, однако человек ко всему привыкает, и Николя со временем тоже привык к расслабленному ритму.

Однако это утро почему-то напомнило ему о старых временах. Он всегда чувствовал, когда что-то должно было произойти. Чувствовал он это, когда итальянские братья Ринальди решили расширить свой наркобизнес и над городом навис особый дух угрозы. После успешно проведенной операции Николя получил повышение, и его отправили в Париж. Затем он почувствовал то же самое, когда в Париже напал на след главарей большого картеля. В тот раз он получил три пули, потерял много крови и, несомненно, умер бы, не яви Господь в очередной раз чудо. Николя три дня лежал в реанимации, находясь между жизнью и смертью. У его постели все три дня сидела, не переставая молиться и не отпуская его руки, жена. Его любимая Лаура. В перерывах между молитвами она шептала: «Прошу, вернись к нам. Просто открой глаза. Прошу тебя, вернись к нам». И чудо произошло. Через три дня, несмотря на отсутствие положительной динамики, когда врачи уже готовы были дать самые неутешительные прогнозы, Николя вдруг открыл глаза. Вернее, только один глаз, поскольку второй из-за сильного отека открыться не мог.

Когда он вновь обрел способность говорить, то рассказал жене, что все три дня, пока лежал в постели между жизнью и смертью, видел только один сон – как он играл с их малышкой, трехлетней дочерью, в прятки. Именно тогда Лаура сказала, что никогда больше не вынесет пережитого. И если он хочет продолжать жить с ней и дочерью, то он должен перевестись в более спокойный город и не лезть в самое пекло. Иначе она прямо сейчас отправится домой, сообщит дочери, что ее отец умер, и вернется к родителям в деревушку в Провансе.

Так Николя оказался в Сен-Карно на относительно безопасной работе. Но в то утро он опять почувствовал то же самое, что и много лет назад. Что-то должно было произойти. Весь день он сам внимательно прослушивал все сообщения полицейской волны, и чутье его не обмануло. Волна адреналина прокатилась по телу, когда сообщили о вызове.

Спустя несколько минут он уже стоял в крошечной ванной комнате, с любопытством глядя на молодую женщину.

Hysterical Woman – «Истеричная женщина», – прочитал Николя надпись на футболке. Прекрасное начало. Кто она? Психопатка, зарезавшая соседку? Любовница, заколовшая законную жену из ревности? Или жена, убившая любовницу? Нет, пожалуй, ни один из этих вариантов.

– Мадам, пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату и постарайтесь прийти в себя, скоро сержант Дюбуа освободится и задаст вам вопросы, – сказал он.

– Мадемуазель, – машинально поправила его Ирэн.

Глава 8

Ирэн стояла у окна и смотрела на набережную. Солнце уже село, и вода из лазурно-голубой превратилась в темно-синюю. Всюду зажигались огни, и вдоль моря гуляли толпы людей: мамы с колясками, молодые люди, девушки с собаками и особенно много пенсионеров.

Ирэн никак не могла поверить в то, что происходило. Идиотские мысли крутились и крутились по кругу. В голове постоянно стучало: «Катрин убили».

Наконец к ней подошли.

– Капитан Национальной жандармерии Николя Фонтен. Расскажите все, что здесь произошло.

– Что здесь произошло, я не знаю. Я могу рассказать только то, что увидела, когда пришла сюда.

– Пожалуйста, начинайте.

– Я пришла к подруге, и на меня напали. Потом этот человек убежал, а я прошла в ванную и увидела ее. Попыталась вытащить ее из ванны, но потом увидела что… что уже поздно, и опустила ее обратно.

– Вы разве не знаете, что нельзя ничего трогать на месте преступления?

– Я не знала, что это место преступления. Я увидела свою подругу в ванне крови и, конечно, как любой нормальный человек, захотела помочь.

– Вы видели, кто на вас напал?

– Нет.

– Вообще никого? Хотя бы боковым зрением.

– Нет, не видела.

– Может, и не было никого?

– Думаете, я сама себя ударила?

– А зачем бы вам понадобилось это делать?

Ирэн посмотрела на жандарма, и до нее дошел смысл его слов.

– Вы думаете, это я? – ошарашенно спросила она.

– В каких отношениях вы состояли с убитой?

– Она была моей подругой, я знала ее с детства.

– Где она родилась?

– Мы обе родились в России.

– А! Русские, – неопределенно сказал Николя. – Чем вы здесь занимаетесь?

– Я работаю риелтором.

– А ваша подруга? Почему в ее комнате собранные чемоданы? – продолжил спрашивать Николя.

– Она собиралась переехать в Париж. Получила работу в какой-то крупной картинной галерее и через несколько дней уже должна была улететь.

– Чемоданы собраны так, как будто она собиралась улететь прямо сейчас, разве нет?

– Нет, я бы знала.

– Похоже, ваша подруга вела себя слегка легкомысленно, да? Романтическая обстановка, свечи, белье, которое на ней. Вы знаете, с кем она встречалась этим вечером? – спросил капитан, но получил отрицательный ответ.

Николя Фонтен задал Ирэн еще несколько вопросов, а затем снова попросил ее подождать, прежде чем снимут отпечатки пальцев и закончат все формальности.

«О боже! – внезапно подумала Ирэн. – Мои деньги! Как я теперь внесу оплату за дом? – Она ужасно разозлилась на подругу. – Катрин, ты впуталась черт знает во что и еще и меня подставила! Корова в колхозе работала больше всех, но председателем так и не стала», – некстати вспомнилась ей шутка из детства, и она разозлилась еще больше. Но уже через мгновение ей стало стыдно: ее подруга бездыханная лежит на холодной плитке, а она думает о деньгах.

«Катрин, сестренка, прости меня», – проговорила она про себя. Но мысль о деньгах все-таки не отступала. Она лишается не просто денег – она лишается дома и научной карьеры. Ведь даже если она и получит работу ассистента профессора, на свой дом точно никогда не заработает. А значит, придется снова работать риелтором и копить деньги заново.

Вдруг Ирэн вспомнила про договор: «Стоп, там же будут огромные проценты! Я ведь уже подписала бумаги, мне придется выплачивать огромную неустойку. Черт, я буду по уши в долгах! О! Ну и, конечно, шансов на личную жизнь у меня тоже не остается. Дворняжка без кола и двора, по уши в долгах, никому не нужна. Прощай, профессор Ансельм».

Все эти мысли проносились у нее в голове с бешеной скоростью. Она в одночасье осталась без лучшей подруги, без денег, без дома, без надежды на любовь, да еще и с долгами. Какая ирония: единственный человек, которому она могла бы рассказать, лежал сейчас в ванной! Интересно, что бы сказала Катрин? «Она бы велела не хмурить лоб, потому что это ведет к ботоксу, и верить в лучшее, потому что жизнь очень изобильна, – подумала Ирэн. – Ну уж нет! К черту эти советы! Они, может, и работают, если ты родился с серебряной ложкой во рту, но это не мой случай. Надо сказать жандармам про деньги. Я добропорядочный член общества, ничего плохого не сделала, и если честно все рассказать, то они помогут мне. Главный вопрос – она забрала деньги из банка или еще нет? Если они еще в банке – то для меня все пропало. А если она их забрала, то где они?»

К счастью, квартира Катрин была маленькая, и Ирэн слышала каждое слово. Пока никто из жандармов ни слова не сказал о том, что нашел деньги. Но они еще не закончили осмотр. «В первую очередь нужно поискать в мишке», – подумала Ирэн. У Катрин был игрушечный медведь с секретной молнией на животе под кофтой. Когда-то давно в университете она прятала там сигареты и деньги.

– Мадам Дюпри… Мадемуазель, – сам себя поправил Николя, – вы можете сдать отпечатки и отправляться домой. Завтра мы вызовем вас в участок.

– Я хотела еще кое-что сказать. Дело в том, что я одолжила ей деньги. Они наверняка где-то здесь, поэтому я бы очень хотела забрать их. Я должна вносить основную сумму по договору за дом, поэтому…

– Сколько денег и когда именно вы ей одолжили?

Ирэн ответила на вопросы, но что-то во взгляде капитана ей не понравилось.

– Вы мне не верите?

– Верю ли я, что одна подруга может другой одолжить огромную сумму денег, а потом оглушенная, с кровоподтеками, стоять над ее трупом в ванне?

– Ну знаете, я могла вам и не говорить. Просто подумала, что если деньги в квартире и я сразу скажу вам, что они мои…

– То мы сразу вернем их вам? – закончил за нее капитан Николя Фонтен.

Ирэн внезапно ощутила всю глупость своего положения. Не надо было им говорить. Большой долг тянет на крепкий мотив, и кажется, этот напыщенный придурок ее уже подозревает.

– Ну что ж, если мы найдем деньги, то уведомим вас. А пока вы можете расписаться здесь и быть свободны до завтра. Прошу вас не покидать город и явиться завтра в участок для дачи более детальных показаний.

«Ни за что я отсюда не уйду, пока не увижу, что вы здесь найдете!» – подумала Ирэн, и сказала:

– Да, хорошо.

И вдруг сползла по стулу на пол, закатив глаза.

– Мадемуазель, вам плохо? Мадемуазель!

Следующий час Ирэн убедительно изображала обессилевшую, истощенную женщину. Играть особенно не приходилось, поскольку она действительно очень устала, а оглушение после удара все еще давало о себе знать. И только когда жандармы закончили осмотр квартиры, она осторожно встала со стула и пообещала прийти завтра в участок.

«Очень интересно, – подумал Николя Фонтен, глядя на Ирэн. – Это очень интересно».

Глава 9

Анна не торопилась домой. Сегодня произошло нечто необычное, и она хотела спокойно все обдумать. Поэтому, вместо того чтобы поехать домой на автобусе, она решила пройтись.

«На ловца и зверь бежит, – думала она. – Когда находишься в таком месте, как это, все, что нужно, – лишь внимательно смотреть по сторонам и слушать. И если есть хоть немного мозгов, то можно увидеть все возможности. Правда, для этого нужно иметь смелость ухватиться за эти возможности и не струсить в последний момент.

Анна размышляла о том, как поступить дальше. С одной стороны, ей невероятно повезло, с другой – теперь надо быть очень осторожной. А кроме того, чтобы все не обернулось крахом, нужно ничем себя не выдать.

Наконец она дошла до дома. В минуты сомнений она всегда звонила родным. Голоса сыновей успокаивали ее больше всего. Все тяготы этого мира обретали смысл. Ради любимых мальчиков можно было справиться со всем, лишь бы им было хорошо. С тех пор как она уехала, прошло уже восемь лет, и все это время близнецов воспитывал ее отец.

– Ма, привет!

Она увидела родное лицо на экране телефона.

– Владуц, что с тобой? – ахнула Анна. – Ты опять подрался?

– Ма, все нормально, с пацанами из соседнего района не разошлись, – ответил сын. – Все нормально, ма, не начинай только.

– А где Драгош? Как у вас дела? Почему не пишете мне? – тараторила Анна, не давая толком ответить.

– Ма, да все нормально. Драгош скоро придет, он гуляет с пацанами. А может, и с девчонками, – хихикнув, добавил сын.

– С девочками? – удивилась Анна. – Вам еще рано ходить по девочкам.

– Ма, нам шестнадцать.

– Уже шестнадцать, – задумчиво произнесла Анна. – Ладно, ну а заниматься вы успеваете? Вы должны поступить в институт, помнишь? Просто обязаны.

– Да, мам, да. Я как раз собираюсь сейчас на занятия. Подожду Драгоша, и мы пойдем вместе. Сегодня у нас обществознание. А завтра английский. Не переживай, мам.

– Ладно. Не буду, – пообещала Анна. – Но вы уж там ведите себя хорошо, пожалуйста. Я так хочу гордиться моими мальчиками.

– Да, мам.

– Я вас люблю и очень скучаю.

– И мы тебя, ма, – ответил сын.

Анна положила трубку и отправилась на кухню. Готовить полноценные блюда, когда живешь одна, совсем не хочется, поэтому она привыкла обходиться наспех приготовленными перекусами. Достав из холодильника кусочек красной соленой форели, она запихнула его в круассан. Туда же положила слайс из сыра и начала жевать, погруженная в свои мысли. Квартира Анны напоминала жуткую халупу. Вещи валялись в беспорядке, чистоты не было и в помине. Занимаясь уборкой на работе, собственное жилище она убирала, только когда накапливалась критическая масса пыли. Единственным местом, где Анна поддерживала порядок, был угол, в котором лежали «на передержке» вещи, которые она стащила у своих хозяек. Как раз сегодня пришло время одной маленькой сумочки: за три месяца хозяйка ни разу не вспомнила о ней.

Анна открыла нужный сайт на телефоне и загрузила фото и описание. Вещи можно продавать и отправлять по всей Европе, что было очень удобно и, опять же, уменьшало риск попасться на воровстве. Всего через четверть часа выставленная сумочка уже была оплачена покупателем из Барселоны.

«Завтра отправлю», – подумала Анна, лениво зевая, и прошла к шкафчику с медикаментами. Достала и надела медицинскую шапочку, спрятав все волосы. Затем надела перчатки и в самом конце – большие очки. Так даже крошечная ресничка, если и упадет, то никуда не денется. Затем взяла чистый лист бумаги из середины пачки, достала трафарет и медленно, аккуратно выписывая каждую букву, начала составлять послание:

Я знаю, что вы были в квартире Катрин Нуар. Я могу рассказать или не рассказать об этом полиции. 50 000 евро наличными – плата за мое молчание. За 100 000 евро я помогу отвести от вас подозрение. Завтра в 19:00 в кафе напротив дома Катрин. И учтите: если со мной что-то случится, пакет с доказательствами сразу попадет в полицию.

«Прекрасно, – подумала она. – Надо только придумать, как его доставить. И раз уж я все равно достала все необходимое, напишу-ка я еще одно письмецо – уже пора подоить и эту козочку».

И Анна принялась аккуратно, так же строго по трафарету, писать следующее письмо.

Глава 10

Марат Каплан сидел в мягком кресле на корме и смотрел на воду. Ночь отдавала свои права, и узкая полоска рассеянного света начала освещать горизонт над морем. Ему не спалось, потому что в этот вечер все пошло не по плану. К этой минуте он должен был получить то, за что приготовился отдать кучу денег, и уже отплыть на своей яхте в Портофино. Но теперь ему грозили неприятности. Обычно, сталкиваясь со сложной проблемой или задачей, которую предстояло решить, Марат выходил в море, садился за штурвал на верхней палубе и брал управление своей шикарной сорокаметровой лодкой на себя. Именно там, наверху на скорости двадцать четыре узла в час, вместе с сильнейшими ветрами улетали тревоги и проблемы. Когда он вел лодку по волнам навстречу соленому ветру и брызгам, в его голове наступала ясность, и приходило решение. Однако сегодня даже трехчасовая морская прогулка не спасла его от дурного предчувствия. Отдав управление яхтой своему капитану, он спустился на корму, вытащил из телефона сим-карту, разломил ее на две части и выбросил и телефон, и остатки симки в море. А затем сел в любимое кресло и стал смотреть на воду, обдумывая новые вводные.

В квартире Катрин полиция наверняка все перевернула вверх дном. Надо как-то узнать, что именно им удалось найти, знают ли они что-то о нем, и если да, то что именно. Скорее всего, они увидят их переписку. Но там как раз ничего экстремального они не найдут. Вопрос только в том, насколько аккуратно Катрин вела переписку с другими людьми и насколько была болтлива.

– Любимый, ты почему не спишь? – спросила Марата красивая женщина. – Ты весь вечер о чем-то думаешь. Проблемы в Лондоне? Нам придется вернуться домой?

– Нет-нет, детка. Все хорошо. Иди ложись, я скоро приду.

– Хочешь, я посижу вместе с тобой? – продолжила она.

Наоми плохо засыпала последние несколько дней, и тому была веская причина. Она чувствовала, что любовь и внимание ее Марата больше не принадлежат ей. Не было еще никаких сцен, ранящих слов или других подтверждающих фактов. Но ощущение, что он ускользает от нее, уже закралось в душу. Он уже не так смотрел на нее, как раньше. Уже не так жаждал проводить с ней время, как это было раньше. Она была инициатором всех разговоров, всех совместных прогулок и даже постельных нежностей. Казалось, если она проявит инициативу, то Марат отзовется. Если же она ничего не предпримет, то он и не заметит, что ее нет рядом. Липкий страх от того, что ее счастье вот-вот закончится и наступит боль одиночества, лишал ее сна и былой легкости. Кроме того, Марат был богат и любил хорошую жизнь. И от этого отпускать его и вовсе не хотелось. Жизнь с ним была легка и красива.

– Нет-нет, иди спать, – ласково сказал он, отчего в горле у Наоми появился комок.

«Я должна забеременеть, – подумала она. – Я ни за что не отпущу его, я умру без него. Единственный способ добавить новый виток в наши отношения – это забеременеть. Он сделает мне предложение, мы поженимся, и все снова наладится».

– Хорошо, любимый, – ответила она и отправилась в каюту.

В большой роскошной каюте Наоми подошла к тумбочке из красного дерева, достала пачку с презервативами и очень аккуратно, через боковой шов на упаковке, длинной тонкой иглой начала проделывать сквозные отверстия. Поработав таким образом над всеми пачками, она подошла к своей сумочке, достала оттуда упаковку с противозачаточными таблетками и уже собралась ее выбросить. Однако, подумав, решила, что будет намного правильнее пить таблетки при Марате, чтобы он видел, что она продолжает их принимать, а затем тихонько выплевывать их. В этом случае, когда забеременеет, она сможет сказать, что если ребенок прорвался через такую двойную защиту, то это только потому, что сами небеса захотели, чтобы он родился. А уж Наоми сделает все, чтобы сохранить его.

«Пора заканчивать с ней, – в этот момент думал Марат. – Хорошая девчонка, но уже перешла черту».

Он всегда чувствовал наступление той стадии в отношениях, когда женщина готовится накинуть на него аркан. Вместо легкой и недоступной красавицы они все становятся напряженно-ревнивыми бабами. Каждая пытается застолбить свое место под солнцем и затащить его под венец. Они становятся предсказуемыми и навязчивыми. А некоторые – еще и жадными. Как будто чувствуют скорый конец отношений и пытаются дотянуться своими потными ручонками до всего, до чего успеют. Вместо красивой азартной игры, которая была вначале, вместо того чтобы манить и увлекать, они становятся серьезными, обидчивыми и ревнивыми. И, конечно, каждая уже считает своей собственностью его самого, а заодно все, что он имеет и чем владеет в Лондоне и Портофино.

«Хоть бы раз мне попалась девчонка, мысли которой не написаны у нее на лбу. Я бы женился на ней в первый же вечер», – подумал он. Впрочем, перед ним теперь стояла проблема посерьезнее, чем назойливая девица.

«Надо узнать, что известно полиции», – сказал Марат сам себе.

Глава 11

Пабло смотрел на экран звонящего телефона. Говорить сейчас было не очень удобно, но пропускать этот звонок он совсем не хотел.

– Ирэна, ты плачешь? – спросил он, вслушиваясь в телефон.

– Пабло! Это ужасно! Все просто ужасно! Я не знаю, как тебе сказать. – Ирэн села на камни у самого берега моря. – Пабло, Катрин убили! – наконец смогла она сказать.

– Нашу Катрин? Катю? – переспросил Пабло. – Вы находитесь в самом безопасном месте мира, как ее могли убить?

– Я не знаю, я пришла к ней, а она… там… лежит.

Ирэн еще долго не могла собраться с мыслями. Все напряжение и хаос прошедшего дня обрушились на нее с новой силой, и она то начинала дрожать, словно от холода, то говорить не умолкая. Наконец она смогла рассказать все, что произошло, в деталях.

Пабло был их с Катрин общим институтским другом. В самом конце учебы он пробовал ухаживать за Ирэн, тогда еще Ирэной, но получил вежливый отказ. Она сказала, что ни за что не будет даже пробовать стать его подругой из-за его родителей. «Они меня невзлюбят только в силу моего происхождения, и ничего хорошего не получится, поверь. Я должна сама чего-то добиться в жизни». Больше они к этой теме никогда не возвращались и продолжили дружить втроем: Ира, Катя и Паша, которого еще с института называли не иначе, как Пабло.

– Я не знаю, что делать. Я бы хотела сейчас обнять кого-то родного, но у меня никого нет. Я бы очень хотела обнять тебя, но ты болтаешься черт знает где. Кстати, где ты?

– В Москве. Где мне еще быть? Разгребаю рабочие вопросы.

– Может, ты мог бы прилететь на несколько дней?

– Ирэна, мне сейчас не вырваться. Я попробую через пару недель, хорошо?

Пабло всегда называл ее только родным именем. Ее новое имя на французский манер он категорически не принимал, и, хотя из имени исчезла всего одна буква, Пабло считал это девчачьей придурью. К имени Катрин он так не придирался, поскольку придурь была частью ее жизни.

– Хорошо. – Ирэн замолчала и снова продолжила: – Слушай, кроме убийства есть кое-что еще. Катрин взяла у меня в долг деньги. Те самые, которые я копила на покупку дома.

– Что, сразу все? Зачем ей так много?

– Ей нужно было для новой работы. Она должна была мне их отдать, но не отдала. Не успела. Это огромные деньги для меня. Я потеряла все за один вечер.

– Это так похоже на нее: подставить тебя по глупости. А в квартире их точно нет? Полиция все осмотрела?

– Каждый уголок, кроме мишки. Ну помнишь, мишка с молнией на брюхе?

– Да ладно! Он до сих пор у нее? – рассмеялся Пабло, но потом опять стал серьезным. – И что ты думаешь делать?

– Не знаю. Самое ужасное, что я уже подписала договор с банком. Не надо было замахиваться на такой большой дом. Надо было купить небольшую студию, насколько хватало денег. Какая же я дура!

– Не плачь, пожалуйста. Я не могу слышать, как ты плачешь. И не сдавайся! Деньги надо попытаться найти. Вы же были лучшими подругами последние лет сто! Если кто-то и может догадаться, куда она их дела, то только ты. А я всегда тебе помогу.

Помочь Пабло действительно мог. Получив престижное образование в МГУ, он не пошел работать по специальности, а стал кем-то вроде айтишника. Его даже позвала к себе работать крупная американская компания, однако очень скоро его отец умер, и Пабло пришлось вернуться на родину, чтобы поддержать мать. Он стал работать на себя, но это было лишь начало. Скоро он освоил новую профессию, более прибыльную, и очень в ней преуспел. Несколько раз он даже подозревался в причастности к киберинцидентам, но ни разу не был официально осужден. В мире хак-групп он стал известен, его уважали за острый ум и дерзкие преступления. Из последних громких дел, которые наверняка совершил он, были скрапинг данных более ста миллионов пользователей известной соцсети и продажа этой информации на подпольных маркетплейсах даркнета. Но доказать ничего не удалось.