Отстрел негодяев

Барсов

Москва

После обеда над Москвой собрались тучи, пошёл мелкий моросящий дождик, и наблюдать за объектом стало трудней.

Ефим Федосеевич Салапонько, украинский политолог, приглашённый в программу Артёма Шейнина на Первом канале для участия в обсуждении очередного всплеска военных действий на границе ДНР и Украины, не подозревал, что за ним установлена слежка, причём двумя группами: теми, кто хотел устроить провокацию – «завалить» украинца в столице России, чтобы обвинить потом российские спецслужбы, и теми, кто этого несчастного, седоватого, плешивого, горбившегося, прихрамывающего человека опекал, охранял и пестовал, чтобы с ним ничего не случилось.

Вторыми командовал Вениамин Барсов, майор спецотряда быстрого реагирования «Рысь», принадлежащего Силам специальных операций (ССО) Росгвардии, предназначенного для обеспечения общественной безопасности, охраны важных государственных объектов, обнаружения, блокирования и задержания террористов и членов бандформирований, способного совершать рейды по поддержке правопорядка в городах страны.

Группа Барсова перешла в Росгвардию из особого подразделения Федеральной службы охраны, специализирующейся на охране президента, премьера и важных государственных деятелей. Поэтому задача по охране гражданина другой страны не показалась Барсову сверхсложной. Но политическая подоплёка мероприятия в связи с участившимися провокациями Службы безопасности Украины была понятна, разведка предупреждала о возможной акции украинских диверов в отношении политолога, и Барсов принялся выполнять задание со всей тщательностью и вниманием, на какие был способен.

Группа насчитывала одиннадцать человек, включая и его самого.

Кроме того, в операции прикрытия к нему были подключены все мобильные системы связи, компьютерного и технического сопровождения, орбитальная спутниковая группировка и контрразведка ФСБ.

В принципе охраной политолога должна была заниматься именно ФСБ, в которую входила Федеральная служба охраны, однако начальник Барсова полковник Гаранин, командующий ССО, намекнул, что приказ о защите украинца исходит от самого президента, и дело передали в Росгвардию. Очевидно, президент захотел проверить кондиции своего гаранта безопасности, предназначенного в первую очередь для его защиты, во вторую – для защиты конституционного строя.

Ефим Федосеевич Салапонько был давно известен средствам массовой информации России, политикам и спецслужбам. Особым умом он не обладал, но благодаря природной изворотливости и хитрости, способности быстро менять свою точку зрения и оказываться в нужное время в нужном месте, постоянно клеймя «клятых москалей» со всех трибун, сумел стать полезным радикалам в украинской власти и был объявлен ими чуть ли не знаменем укрнацизма.

Между тем оканчивал он российский вуз – Смоленский технологический институт, хорошо знал российских правозащитников и нередко был поддерживаем ими в соцсетях. Поэтому и принял приглашение руководства Первого ТВ-канала подискутировать на тему: кому выгодна война на Украине, хотя стал уже надоедать нанимателям, высказывая откровенно фашистские взгляды там, где об этом стоило помалкивать. Вряд ли ему приходило в голову, что его могут «сдать» радетели «незалежной», пекущиеся не о народе, а о своей выгоде.

Пятого мая он прибыл из Киева в Москву поездом и, сопровождаемый «хвостом» беспрецедентно сложной эшелонированной слежки, отправился в гостиницу на северо-западе столицы, сев в предоставленный телекомпанией автомобиль.

К сожалению, определить местонахождение украинской диверсионной группы российским контрразведчикам не удалось. Было известно, что к делу подключилась «спящая» ячейка, организованная по калькам террористов ИГИЛ, ожидающая команды не один день или месяц и проживающая в подмосковных городках и посёлках.

Получив задание, члены группы должны были собраться в Москве по наводке, провести операцию и раствориться «в толпе», оставив на месте преступления вещественные доказательства вины российских спецслужб.

Оперативникам был известен лишь один из диверсантов, бывший житель Донецка, гражданин Савостин, уже второй год работавший водителем «Скорой помощи» в районной больнице в Лыткарино. За ним и установили слежку, полагая выявить остальных членов группы. Однако диверы СБУ, обучавшиеся не только у российских специалистов, но и прошедшие спецподготовку у американских инструкторов «мокрых дел», научились работать тихо, общались со своими агентами только через компьютерные сети, и вычислить их пока российские контрразведчики не могли.

Но Барсов интуитивно ощущал, что киллеры где-то рядом, и поклялся доказать противнику, что хлеб ест недаром.

Заняв место в фургоне интерактивного сопровождения, следовавшего за «Фордом» телеканала от Киевского вокзала, с единственным пассажиром на заднем сиденье, он вспомнил операцию своего приятеля майора Дениса Вербова, служившего в спецназе ГРУ, целью которой было предотвращение покушения на штаб-квартиру Международной ассоциации лёгкой атлетики (ИААФ) в Монако, подготовленного агентами министерства обороны США. Вербов справился с задачей блестяще, сумев спасти жизнь президента ИААФ, и Барсов надеялся закончить свою операцию с не меньшей эффективностью.

Гостиница, в которой намеревался поселиться Салапонько (это стало известно после того, как он назвал водителю «Форда» адрес), оказалась маленькой, всего на двенадцать номеров, и частной. Название подтверждало её статус: «Микрокомфорт». Располагалась она в левом крыле шестиэтажного здания на площади Курчатова, напротив центрального входа в подземный ядерный комплекс, рядом с муниципальным отделением полиции и стоматологической клиникой.

– Глаза, – проговорил Барсов в усик микрофона рации; система мультисвязи позволяла ему разговаривать со всеми подразделениями, участвующими в перехвате, в режиме реального времени.

Термин «глаза» из лексикона спецслужб определял следующие действия наблюдателей: им отдавалась команда сосредоточиться на объекте и доложить, что они видят.

– В охвате посторонка, – сообщил капитан Коля Алексеев, носивший оперативный псевдоним Второй.

Это означало, что в пределах зоны наблюдения за объектом никто не следит, кроме бойцов группы.

– Ухо-первый.

– Серый шум, – отозвался сотрудник группы технического сопровождения, отвечающий за прослушивание телефонных переговоров в радиусе полукилометра от ведомого «клиента».

– Скорее всего, они будут ждать его в гостинице, – поделился своими умозаключениями лейтенант Саша Виткер; в иерархии группы – Третий; он олицетворял собой «мыслительный центр» подразделения, рассчитывающий варианты предполагаемых действий противника.

– Шестой, – вызвал Барсов лейтенанта Стёпу Дулько, – обзор.

– Всё тихо, как на кладбище, – ответил балагур и весельчак Шестой, уже подъехавший к гостинице. – Двор забит тачками, стать негде.

– Подозрения?

– Джип «Ситроен СХ-6» с затемнёнными стёклами, только что припарковался у входа, и белый фургончик «Газель Некст» с надписью на борту «Мороженое из Куренёвки».

– Глаз, где второй объект?

Речь шла о машине «Скорой помощи».

– Следует за первым в полусотне метров.

– Уши, они должны переговариваться!

– Просеиваем, – ответили из машины сопровождения. – В эфире более тысячи абонентов, комп трудится как гребцы на галерах.

Он имел в виду, что особая программа, разработанная психологами контрразведки, отслеживала все телефонные переговоры в зоне движения объекта и анализировала все произносимые слова и фразы, вычленяя представляющие оперативный интерес.

– Шестой, скинь номера джипа и фургона, Верхний-дорожный – пробей номера. Пятый, Седьмой – смените Второго.

Несколько минут в эфире царила тишина.

Потом заговорил Ухо-первый:

– Шеф, мы их поймали! Некий Туз предупредил Валета о пересдаче и направил его на площадь Курчатова!

Барсов помедлил; обращались к нему.

– Отследили местонахождение?

– «Скорая» с подмосковными номерами.

– Что я говорил? – послышался голос Виткера. – Они все едут к гостинице.

– В «Скорой» был один водитель, – напомнил Алексеев.

– Значит, их босс сидит в салоне «Скорой».

– Они решили убрать объект сегодня? – спросил Барсов с нотками сомнения. – Сразу после эфира?

– А зачем им ждать завтрашнего дня? Можно ведь «засветиться» ненароком. Федералы их эсбэушников хорошо прижали, и они вряд ли станут рисковать оставаться здесь ещё на сутки.

– Логично. Сосредоточились! Меняемся.

Фургон Барсова обогнал «Форд» телевизионщиков, в котором ехал Салапонько, свернул с Ленинградского проспекта на улицу Алабяна, потом на Маршала Бирюзова.

– Доложите обстановку!

– Клиент говорит по мобиле, – сообщил Алексеев.

– Уши?

– Да, пишем, – ответил Ухо-первый. – Слушайте.

– Митя, я приехал, – заговорил гнусавый, с характерным тягучим украинским акцентом, голос Салапонько. – Устроюсь в гостинице и до пяти буду свободен, можем встретиться.

– Ты один или с Николой? – отозвался другой голос, проглатывающий гласные.

– Один.

– В какой гостинице остановишься?

– В «Микрокомфорте», на Курчатова.

– Тогда предлагаю ресторанчик на Песчаной, «Гарден» называется, небольшой, но приличный и недалеко от твоей гостиницы. Могу за тобой заехать.

– Хорошо, я перезвоню.

Послышался тихий щелчок.

– Пишем реакцию, – сказал Ухо-первый.

– Валет, зайди и застынь, – проговорил мужской голос, принадлежащий человеку, привыкшему командовать. – Гусар уже там с десяткой, осмотрись. Подъедет Рябой, сообразим, какой вариант лучше.

– Понял, Туз. Я бы в гостинице его завалил.

– Не тебе решать.

– Понял.

Разговор прервался.

– Отследили тачку Валета? – спросил Барсов.

– Серый «Шевроле» с подмосковными номерами.

– Всем «на раз»!

Машина свернула на площадь Курчатова.

– Где встанем? – спросил водитель.

– Предлагаю прямо напротив отделения полиции, – сказал молчавший до сих пор спутник Барсова, сидевший рядом с водителем; Четвёртый, сержант Цуренов, легко перевоплощавшийся в чеченца, южанина-азиата, в японца или китайца. – Место есть.

– Паркуемся.

Фургон втиснулся между бело-синим полицейским «Лексусом» и чёрным «БМВ».

– Объект выходит из машины, – доложил Алексеев.

– В вестибюле гостиницы сидит парень, – добавил Шестой, он же Стёпа Дулько, – пьёт воду и делает вид, что занят мобилой.

– Всем дать картинку.

Шесть экранов оперативного монитора в кабине фургона отобразили передачи с телекамер, вшитых в костюмы бойцов.

Барсов и его сосед лейтенант Митя Свержин принялись изучать изображения.

Салапонько вышел из «Форда», взял сумку на заднем сиденье, поблагодарил водителя и направился ко входу в гостиницу, представлявшему собой обычную пластиковую дверь с табличкой: «Здесь вас ждут».

Из подъехавшего следом «Шевроле» выбрался приземистый грузный мужчина лет сорока, в сером костюме, с палочкой, огляделся и не спеша двинулся к гостинице.

В вестибюле появился Салапонько, направился к стойке администратора.

Пацан поднял глаза на гостя, потом отвернулся и снова начал что-то искать в смартфоне, потом поднёс его к уху.

И тотчас же включился Ухо-первый:

– Пишем дозвон.

– Туз, он один, – зазвучал в фургоне Барсова тихий ломкий басок. – Можем завалить прямо сейчас.

– Рано, велено кончить после выступления.

– У меня плохое предчувствие, Туз, надо мочить этого кретина и рвать когти. Какая разница, когда это произойдёт?

– Узнай, в каком он номере остановится.

Разговор прекратился.

– Говорят по-русски, – послышался голос Виткера. – Наверно, на тот случай, чтобы прослушка не указала на принадлежность оперов к конкретной службе.

– Твоя оценка? – спросил Барсов.

– Стандартная расстановка, ничего необычного. Трое пасут клиента, командир плюс подручный в «Скорой», двое в белом фургоне, скорее всего – основные исполнители. Либо стрелки, либо взрывники.

– Седьмой, проверь фургон «Мороженое», – скомандовал Барсов.

Во дворе появилась белокурая красавица, одетая в серебристую курточку, белую блузку, туго обтягивающую высокую грудь, короткую юбку, открывающую стройные ноги, и в туфлях на высоком каблуке. В руках она держала сумочку, в которой что-то искала, идя мимо шеренги припаркованных во дворе дома машин. У белого фургона у неё из сумочки на асфальт посыпались тюбики, карточки, ключи, какие-то женские штучки, и она, охнув, начала подбирать их, страдальчески изогнув брови и умело демонстрируя сидевшим в кабине фургона мужчинам выдающуюся грудь. Какое-то колечко со звоном покатилось под фургон. Девушка попыталась достать его, не смогла, постучала кулачком в дверцу фургона, виновато улыбнулась:

– Извините, не поможете достать?

Водитель фургона и пассажир на переднем сиденье переглянулись.

Поколебавшись, водитель (это и был Валет) вылез, худой, жилистый, с гривой светлых волос, одетый в джинсовый костюм: куртка, штаны, чёрная майка, – заглянул под машину, прилёг, достал колечко, подал даме. Молча.

– Спасибо, – поблагодарила его девушка.

Он опять-таки молча залез обратно в кабину.

Девушка закрыла сумочку, торопливо зашагала по тротуару в обход дома.

– Их только двое, – раздался голос Ядвиги Ланской; это она играла роль блондинки. – Фургон настоящий, от него пахнет молоком и кефиром.

– Переоденься. – Барсов вызвал сопровождение. – Верхний-дорожный, пробили тачки?

– Все три, в том числе «Скорая», принадлежат муниципальным службам Лыткарино, – сообщил оперативник, осуществляющий связь с подразделениями МВД.

– Сбрось данные федералам.

– Есть.

– Может, захватим их сейчас? – предложил Виткер. – Всех вроде вычислили, можем упаковать эту вшивую команду за секунды.

– Нет! – отрезал Барсов. – У нас нет доказательств, что они намереваются мочить этого хохла. Ждём!

Салапонько заполнил анкету, взял ключ от номера и скрылся в левом коридорчике за стойкой администратора.

Вихрастый парень со смартфоном поднялся и шмыгнул за ним, поднося к уху мобильный.

– Он в шестом номере, – послышался его басок.

– За ним никто не топает?

– Никто.

– Не суетись.

– Пятый, твой выход, – бросил Барсов.

В поле зрения микротелекамеры, установленной в холле гостиницы ещё до приезда гостя Стёпой Дулько, появился Свержин, одетый как на приём к премьер-министру: тёмно-синий костюм, белая рубашка, галстук, сверкающие штиблеты, в руке тонкий чёрный кейс. Воспользовавшись тем, что охранник гостиницы отвлёкся на беседу с администраторшей, лейтенант заглянул в коридор и тут же вернулся в холл, сел на место парня с мобильным телефоном.

Парень со смартфоном вернулся, потоптался у кадки с фикусом, поглядывая на охранника, и вышел на улицу. За ним через полминуты последовал старик.

Молодой белобрысый охранник вразвалочку подошёл к диванчику, рассматривая Свержина, остановился напротив. Вид у него был скучающий.

– Вы к нам? Могу я чем-нибудь помочь?

– Жду товарища, – веско проговорил Свержин, держа кейс на коленях. – Задерживается.

Охранник удалился.

– Уходи оттуда, не светись, – приказал Барсов.

Свержин посидел немного, постукивая пальцами по крышке кейса, достал мобильный, сделал вид, что звонит, сказал громко: «Ага, понял, иду», – и вышел из фойе гостиницы на улицу.

– Объект разговаривает с каким-то Митей, – доложил Ухо-первый. – Они собираются в ресторан, Митя уже едет за ним.

– Замерли!

– Думаешь, они сейчас начнут? – спросил Виткер.

– Вряд ли, им нужен факт того, что Салапонько замочат «по делу» – за его «прямое и честное» выступление на российском телевидении. Однако надо быть готовыми ко всему.

К гостинице подъехал белый «Мерседес» Е-класса.

Гость вышел, приблизился к «Мерседесу». Водитель не стал выходить, только приспустил стекло, пожал руку украинцу.

Дверца фургона «Мороженое» щёлкнула, выпуская пассажира.

Барсов напрягся.

Однако ничего не произошло. Неведомый Туз отдал команду своим подручным следовать за «мерином».

Барсов расслабился. Его мысль оказалась верной: командир киллер-команды решил завалить соотечественника после эфира, имея на руках доказательства «вспыхнувшей ненависти к нему русских бандитов за смелое сопротивление их политике».

«Мерседес» приятеля Салапонько, оказавшегося таким же лысоватым, седоватым и сутулым (за рулём сидел он сам), остановился на Третьей Песчаной улице, напротив ресторанчика «Гарден».

Кавалькады сопровождавших его машин, умело маневрируя и прячась за другими автомобилями, – команды киллеров и группы Барсова, – рассредоточились по стоянкам вокруг и во дворах близстоящих домов. Киллеры Туза вели себя спокойно, судя по коротким переговорам, и это обстоятельство давало Барсову повод чувствовать себя над схваткой. Диверсанты были уверены в своём превосходстве и не задумывались над последствиями операции. Вполне возможно, среди них были и российские военнослужащие, предателей для таких дел можно найти в любой стране, а может быть, они надеялись на «крышу» в российских спецслужбах, которая обещала им помочь с отступлением после мероприятия.

Гость и его приятель скрылись в ресторане.

За ним туда же шмыгнул знакомый парень со смартфоном.

Поскольку Свержин уже находился внутри заведения, прибыв чуть раньше, Барсов не стал посылать в ресторан ещё одного бойца, чтобы ненароком не насторожить диверов.

Время остановило свой стремительный бег.

Расслабляться было нельзя, проблема оставалась нерешённой, но Барсов перевёл дух. Форс-мажор откладывался как минимум до семи часов вечера.

В половине пятого приятели, обсудившие в ресторане варианты поведения Салапонько в первой телестудии, сели в «Мерседес» и поехали в «Останкино».

Двинулись за ними и все причастные к этому делу люди.

Туз и его подручные до сих пор не догадывались, что их ведут, и действовали уверенно.

В четверть шестого водитель «Мерседеса», оказавшийся сотрудником общества «Мемориал» Дмитрием Ткачом, остановил машину на стоянке возле первого корпуса «Останкино» и вместе с гостем проследовал в здание, где их встретил помощник руководителя программы.

Свержин, имевший нужные «корочки», последовал за ними, встретился в холле студии с ещё одним оперативником, обеспечивающим контроль ситуации на территории телецентра.

Никто из команды Туза вслед за «клиентом» идти не рискнул, из чего Барсов сделал вывод, что мочить Салапонько будут в другом месте.

– Здесь они на рожон не полезут, – нарушил молчание Виткер. – У них всего два варианта: первый – устроить концерт с нападением где-нибудь по пути, либо аварию, либо всё-таки они поедут в гостиницу.

– Или в ресторан, – добавил Алексеев.

Барсов промолчал. Он тоже думал об этом и остановился на последнем предположении капитана. Киллеры не станут устраивать «концерт» вблизи «Останкино», в этом районе слишком много телекамер и охраны. А самым удобным для нападения местом был всё же ресторан. Точнее, легче всего было устроить разборки вечером, когда Салапонько после эфира из ресторана поедет в гостиницу.

То, что политика повезут в ресторан, Барсов не сомневался.

В половине восьмого встреча любителей поговорить о положении на Украине завершилась.

Ничего особенного сказано не было. Все приглашённые участники передачи давно были знакомы друг с другом и говорили ровно то, что от них ждали.

Произнёс свою речь и Ефим Федосеевич, дежурно обвинив Россию и российский народ во всех смертных грехах. К этому уже привыкли, и до мордобоя дело не дошло, хотя возражали украинскому политологу резко и нелицеприятно.

Впрочем, он этого и добивался, а для киллер-команды Туза его поведение послужило дополнительным обоснованием необходимости завершить провокацию с нужным результатом.

Мрачного после эфира политолога довели до машины, и хозяин «Мерседеса» повёз его в тот же ресторан «Гарден» на Песчаной.

– Напряглись! – отдал команду Барсов.

Он мог и не говорить ни слова, группа отработала бы задание на высочайшем уровне, без подсказки, принимая участие в задержании террористов не один десяток раз, но голос командира на всех действовал мобилизующе, и волна рации принесла тихие щелчки: так бойцы реагировали на приказ – пощёлкивая ногтем по усику микрофона.

К ресторану съехались семь машин. Три принадлежали команде Туза, четыре – подразделению Барсова.

Песчаная площадь была небольшой, а все улицы вокруг – неширокими. Тем не менее этот уголок Москвы вблизи метро «Сокол» не отличался большими транспортными потоками ни днём, ни тем более ночью, и бойцам пришлось проявить смекалку, чтобы расположиться вокруг ресторана незамеченными боевиками Туза и не выпускать их из виду.

Фургон с аппаратурой связи и контроля, в котором находились Барсов, Виткер и Цуренов (Первый, Третий и Четвёртый), пришлось припарковать во дворе дома на Новопесчаной. Остальные стали на улице Куусинена, упиравшейся в площадь, на Новопесчаной и возле аптеки на Третьей Песчаной, расположенной напротив ресторана.

Ткач и Салапонько скрылись в здании.

Началось тихое д в и ж е н и е.

В ресторан заскочил давешний вихрастый паренёк, не расстававшийся со смартфоном.

Туда же Барсов направил Свержина.

Из белого фургона «Мороженое» выбрались двое молодых мужчин с небольшими чёрными пакетами в руках, водитель и пассажир, приблизились к чёрному «Мерседесу», озираясь, и закурили, поставив пакеты на асфальт.

Шёл одиннадцатый час, стемнело, и прохожих на улицах было мало. Ни ресторан, ни машины на парковке их не интересовали.

Из серого «Шевроле» вылез знакомый блондин – Валет – и вразвалочку направился к ресторану, но не вошёл, остановился у крыльца с зелёными перилами, закурил.

К «Мерседесу» Ткача тихо подкатил фургон «Скорой помощи» с выключенной мигалкой, из которого выбрались двое: смуглолицый молодой человек в синей форме, игравший роль врача, с чемоданчиком в руке, и мужчина в возрасте сорока – сорока пяти лет, мощный, широкий, приземистый, с лицом постаревшего Арнольда Шварценеггера.

– Туз! – определил Виткер, не отрывающий взгляда от экрана. – Они что, будут ждать клиента у тачки?

Барсов промолчал, наблюдая за действиями киллеров.

Один из них, пассажир фургончика «Мороженое», отошёл к низкой металлической ограде парковки, расстегнул брюки.

– Человек – сущее ссущее, – философски прокомментировал происходящее лейтенант. – Что они делают, идиоты? А если охрана заметит?

– Смотри внимательней. Глаз, пишете картинку?

– Так точно, Первый, – отозвался оперативник группы визуального контроля.

– Кто-то должен снимать этот концерт, – вдруг сказал Виткер. – Чтобы потом выложить в Сеть свидетельства «зверств» наших спецслужб.

– Глаз, Ухо, ищите прикрытие! – скомандовал Барсов.

– Вижу джип «Чероки» у аптеки, – доложил Алексеев. – Дверца со стороны пассажира приоткрыта.

– Глаз?

– Он давно стоит, – сообщил опер наблюдения.

– Второй, видишь, кто в кабине?

– Нет.

– Что слышно?

– Ничего.

– Ладно, возьмём на заметку. Седьмой, если из джипа вылезут с телекамерой, – займись.

– Есть.

Водитель фургона «Мороженое» достал что-то из пакета, сунулся под машину.

– Ага, всё-таки простым путём пошли, – сказал Виткер.

Напарник водителя перестал делать вид, что опорожняется, ловко подбросил свой пакет под передок «Мерседеса».

– Твой выход, – сказал Барсов.

Лейтенант открыл дверцу фургона и исчез. В салоне остались только оператор системы контроля и сам Барсов.

– В джипе сидят двое с тубусом, – доложила Ланская.

– Это наверняка телекамера. Они твои.

– Есть.

– Поехали, – скомандовал Барсов водителю.

Фургон обогнул дом и подъехал к стоянке у ресторана.

– Пятый – берёшь пацана в ресторане, – сказал Барсов. – Четвёрка, Валет и водила «Шевроле» – твои. Второй, на тебе «Мороженое» и «Скорая», они не должны скрыться. Третий – к «мерину». Начали по команде «раз»!

Барсов вылез из фургона, одетый в обычный, удобный, не стеснявший движений костюм и футболку, направился к главарю киллер-команды, оглянувшемуся на шум подъехавшей машины, но ещё не сообразившему, что происходит.

– Привет, – широко улыбнулся Барсов, раскрывая объятия, считая секунды, шагая вроде бы и не быстро, но широко. – Валера, ты? Сколько лет, сколько зим!

– Вы обознались… – начал Туз, сунув руку в карман.

– Вот те раз! – огорчённо воскликнул Барсов, опуская руки. – Точно, не Валерка! Извините, показалось, что вы мой давний кореш.

К ресторану вдруг побежали возникшие из темноты тени.

Туз отвлёкся на мгновение, опешив, и Барсов достал его в прыжке-взлёте, нанося два удара – по бицепсу правой руки, собиравшейся вытащить оружие, а потом в лицо с такой силой, что нос здоровяка едва не провалился внутрь черепа. Упал он на асфальт уже без сознания.