Янтарь. Вирус бессмертия

– Тут нет нашего. Тут вообще трое новых, – вглядываясь в детектор, а затем через небольшой бинокль в мертвецов, сказал Трофим и, кинув взгляд назад, на пристально разглядывающих зомбированных в оптику автоматов бойцов, двинулся дальше.

Искомый объект 2А стоял метров через сто, на открытом месте возле дерева с мелкой листвой. Нашитые на его спине оранжевые светоотражающие квадраты отсвечивали рассеянным светом. Рядом, в паре метров крутила неосторожного тушкана птичья карусель. Тушкан был еще жив, и, прислушавшись, можно было услышать его писк, который становился чуть громче или исчезал, по мере того как он поворачивался к наблюдателям в своем вращении, схваченный аномалией. Еще десяток секунд, и щуплое тело мутанта, которое аномалия, видимо, с трудом отличала от мусора, наконец приблизилось к центру вращения и с легким треском взорвалось облачком кровавого дыма. Еще несколько затухающих витков, и пары крови, не принятые аномалией, выброшенные центробежными силами, едва заметным слоем осели на все вокруг. Мертвец вытянул вперед руки, словно пытаясь схватить кровяной пар, но пальцы, не поймав ничего, сжались в кулак. Руки опустились, и объект замер.

Группа некробиолога разглядывала все это, прячась за квадратными деревянными ящиками грубого зеленого цвета, в которых, скорее всего, перевозилось оборудование от стоящего неподалеку заводика, да так и не вывезлось. Заводик не имел названия, и что на нем производилось, также не было известно Трофиму, но его это нисколько и не интересовало. Оборудование было растаскано первой волной сталкеров, а ящики, сбитые из крепкого дерева, так и остались лежать, однажды вскрытые, не поддаваясь гниению и монтировкам сталкеров.

– Это 2А, семнадцатый, он нас заметил, – уверенно сказал Трофим, доставая серый холщовый мешочек из чемодана. – Можно не прятаться. Я пойду к нему.

– Постой, – схватил его за рукав Сагитай. – Одному нельзя.

– Он меня знает, а вас нет. Если со мной пойдете, может взбунтоваться, потом будет сложно пробы с него взять, – ответил некробиолог, глядя в непрозрачное забрало шлема бойца.

– Нет, – твердо ответил Сагитай, не отпуская рукав ученого.

– Ладно, – вздохнул Трофим, – давайте со мной, но только один. Лучше… мы на ты? – спросил он неожиданно и, получив утвердительный ответ, продолжил. – Лучше ты, Сагитай, а то Яков его испугает. Да и оружие оставь тут.

Сагитай отпустил руку некробиолога и посмотрел на напарника.

– Не промахнусь, – уверенно кивнул Яков.

Боец поставил автомат на предохранитель и бережно приставил к ящику.

– Берик, – по-свойски обратился к коллеге Трофим, когда будет все готово, я подниму руку, вы с инструментом к нам.

– Жарайт, – ответил тот на казахском, что означало, что все будет сделано как надо. По голосу было слышно, что он был спокоен и, наверное, даже немного улыбался.

– А ты, Яков, пожалуйста, не подходи… мало ли, они такие костюмы различают, – попросил ставшего двухметровым в ботинках на толстой подошве и тактическом шлеме бойца Трофим.

– Принято, – немногословно ответил Яков.

Трофим был уверен, что Яков может одолеть мертвеца и в рукопашную, просто подняв его и бросив несколько раз на землю, сломать ему руки и ноги или бросить в аномалию, а два пистолета и автомат с оптикой дают ему все шансы зачистить всю округу от мертвецов. Но это была Зона, и только у нее было по пять тузов в рукавах, и выиграть у нее не получалось еще никому.

– Готов? Пошли. Потихоньку, след в след, не шуметь, не дергаться, не удивляться, – негромко сказал Трофим Сагитаю.

Тут, вне бункера Трофим перерождался. Тут он чувствовал себя настоящим, цельным, у него из головы вылетала все научная библиотека, и он становился исследователем. Азарт охотника за открытиями, этакого сталкера от научного мира, цель которого не безумно дорогие артефакты, порожденные аномалиями, а знания, изучение, открытия, пусть даже и незначительные для мировой науки, но наполняющие его душу теплом и трепетом. Более не скрываясь, ученый и прикрывающий его боец двинулись в сторону мертвеца, по-прежнему стоящему к ним спиной. Постоянно глядя под ноги и в детектор, чтобы не угодить в аномалии и быть в курсе, если что-то или кто-то еще появится в поле их видимости, пара подошла к зомбированному, остановившись в трех метрах от него.

Со спины мертвец был похож на беглого каторжанина. Босые ноги, какие-то черные штаны непонятного кроя и серая рубаха с опознавательными нашивками, на которых в нескольких местах черным маркером была написана цифра семнадцать. Одна из нашивок начала отпарываться, пришитая на скорую руку, наверное, Валентином Петровичем. Понуро опущенная грязная голова с короткими волосами. Мертвец стоял неестественно для живого человека, неподвижно, как камень. Живой человек никогда не сможет стоять настолько неподвижно, удары сердца, движение крови по сосудам, спонтанные нервные импульсы в мышцах, вестибулярный аппарат, который всегда стремится определить, в каком положении находится тело, заставляя незаметно менять положение, – все это заставит даже замершего в неподвижности человека совершать минимальные колебания. Мертвец же, лишенный всех этих забот, мог стоять абсолютно неподвижно часами, охлаждаясь до температуры воздуха и теряясь из виду для обычных сталкерских детекторов.

– Эй, приятель, – негромко обратился к зомбированному Трофим.

Мертвец медленно повернулся всем телом, передвигая ногами, не поворачивая головы. Серо-зеленое лицо с едва заметным красноватым оттенком крови разбрызганного аномалией тушкана, потрескавшиеся губы, ввалившиеся, едва открытые глаза, словно у спящего, и свежий разрез на щеке, начавший затягиваться, вспухший, словно серый двойной головной гребень курицы. Вирус начал работу по сращиванию клеток, плодил новые, не имеющие назначения, лишенные кровеносных сосудов только для того, чтобы восстановить былую форму оболочки, повинуясь заложенному в нем коду заботы о носителе. Теперь этот уродливый шрам останется навсегда.

– Это где это тебя так? – с сочувствием спросил Трофим, разглядывая рану.

Именно так и выглядел вирус. Образцы ткани, питаемые глюкозой, вспенивались подобными серыми массами и при достаточном питании занимали весь предоставленный объем. Будь то мензурка, колба или оцинкованное ведро. Все наполнялось одинаковой серой, пенистой массой, было бы питание. Но образцы – это лишь образцы, тело человека – это целая система, способная добывать вирусу питание и обеспечивать его сохранность, на что вирус отвечал сохранением системы человека. Известный механизм симбиоза.

Мертвец продолжал стоять, полуприкрыв глаза. Трофим посмотрел на детектор, нажал несколько кнопок и произнес, удовлетворившись результатом:

– Я тут тебе гостинец принес, – с этими словами он присел на корточки и приоткрыл холщовый мешок, достав несколько карамелек без оберток. – Это тебе, ешь, пока дружки твои не набежали, а то тут на всех не хватит.

Глаза мертвеца резко открылись, показав черные, подернутые пеленой отсутствия разума зрачки. Обе руки потянулись к ученому, тело рваными движениями сделало несколько шагов. Позади Трофима отчетливо прозвучал едва заметный металлический щелчок.

– Не стрелять, – ледяным голосом произнес он. – Это не угроза. Убери пистолет или что там у тебя, – не оборачиваясь, приказал он.

Мертвец стоял в метре, возвышаясь над человеком, протягивая руки к конфетам, которые Трофим нарочито держал ближе к земле. Со своего положения зомбированный легко мог схватить Трофима за голову. Еще несколько секунд, и объект, копируя некробиолога, сел на корточки напротив. Конфеты уже лежали россыпью на земле, мертвец, неловко подбирая их с земли страшными пальцами, покрытыми местами такой же серой пеной, пихал их в рот, иногда вместе с землей и травой.

– Вот и хорошо, – тихо сказал Трофим. – Ищи еще.

С этими словами он высыпал половину имеющегося в мешке пошире вокруг мертвеца и поднял вверх руку. Через короткое время рядом с ним уже стоял коллега с толстым шприцом для забора проб.

– Спинной? – шепотом спросил Берик, имея в виду, что будет брать пункцию спинного мозга.

– Да, – тихо ответил Трофим, оставаясь сидеть на корточках напротив мертвеца, собирающего карамель с земли. – У нас минут пять, шесть, – добавил он.

– Управимся, – отозвался также негромко Берик и зашел за спину зомбированному. – Укол, – тихо сказал он, решительно внедряя иглу между позвонками спины.

Мертвец замер, когда игла пробила позвоночный диск и погрузилась в канал спинного мозга. Некробиологи брали не только образец спинномозговой жидкости, но и образец спинного мозга, что для мертвеца было некритично. Он, а точнее, колония управляющих телом вирусов, реагировала только на обширные повреждения либо на продолжительные. Анализ степени повреждения определялся не моментально, поскольку нервная сеть была не совершенна и, в конце концов, это был не человек. К тому времени, как мертвец мог что-то сообразить, шприц с отобранным материалом был уже извлечен.

– Кушай, мой хороший, не отвлекайся, – успокаивающе приговаривал Трофим.

– Печень, – тихо сказал Берик, убирая первый шприц в чемодан и готовя второй шприц. Трофим кивнул. – Укол, – твердая рука научного сотрудника уверенно завела блестящий металлом пробоотборник под правый бок мертвеца.

На этот раз объект даже не замер, просто никак не отреагировал, собирая карамель с земли. Но что-то насторожило Трофима. Движения мертвеца вдруг стали другими, он больше не промахивался мимо конфет, брал их точно, не мешая с землей, руки двигались быстрее и увереннее. Это можно было связать с тем, что углеводы начали перевариваться и зомбированный запустил сердце, ускоряя обмен веществ, но интуиция спорила с логикой.

– Эпидермис, – сказал Берик, готовя новый шприц, чуть короче и шире в диаметре.

– Хватит, – скомандовал Трофим, – уходим.

Его коллега без комментариев быстро убрал пробоотборники в чемодан и, закрыв его, отступил на шаг назад.

– Это тебе, это все тебе, – высыпая остатки из кулька, проговорил Трофим. – Мы уходим, спасибо за помощь, – вполне серьезно сказал он, плавно выпрямляясь и отходя.

Сзади раздался тихий выдох Сагитая. Уж кто-кто, а он явно не ожидал подобных картин, и его выдержка, особенно в начале «знакомства», была достойна похвалы. Через минуту группа вернулась к ожидавшему их Якову. Маска была снята с лица, и его слегка ошарашенный взгляд, брошенный на ученых, говорил о том, что про этих парней сегодня он узнал чуть больше.

Глава 5. Хлеб на земле

Поглядев в бинокль еще раз на оставшегося недалеко от дерева мертвеца и убедившись, что процесс поедания карамели не прерван вдруг проснувшимся интересом к людям в зеленых комбинезонах, что бывало не раз, Трофим скомандовал двигаться дальше. Согласно карте, а затем и детектора двигаться нужно было еще около километра на север. Чтобы пройти километр тут, в окрестностях Янтаря, достаточно было от десяти до двадцати минут. Все тропы были хожены, перехожены, аномалии запомнены, помечены, особо опасные мутанты давно не совали свой нос в эти окрестности, но тем не менее произойти могло всякое. Аномалии могли сдвинуться, там, за разбитым грузовиком, притаиться кровосос или, что намного хуже, контролер, кучка мертвецов, пришедшая сюда впервые и застывшая в низине, могла по неизвестным причинам выбраться наверх и открыть огонь, да мало ли, это же Зона. Трофим неоднократно разговаривал со сталкерами, были среди них и умные люди, и откровенные глупцы, были среди них те, которые могли и убить при удобном случае, чтобы снять с ученого необходимый им комбинезон. В таких случаях Трофим всегда полагался на интуицию. Иногда просто отказывался от вылазки, вот не хотелось ему носу казать из бункера, и все тут, и поскольку при его стиле работы он все еще был жив, похоже, правильно делал. Не зря некоторые мутанты больше полагались на чутье, чем на зрение. Одни слепые псы чего стоят. Но теперь он, конечно, чувствовал себя намного увереннее. Понимание того, что идущие за тобой «лаборанты» – профессиональные бойцы, позволяло не задерживать свой взгляд надолго в сомнительных местах, вглядываясь до боли в глазах в неясную рябь в кустарнике, в показавшуюся мелькнувшую черную точку на холме, не задумываться о вдруг обнаруженных на земле или на мусоре пятнах крови пусть не свежей, но, по крайней мере, не замеченной ранее. Справедливости ради Трофим понимал, что для серьезных походов они не годятся, в Рыжий Лес или Темную Долину, где с некоторого времени, как говорят многие сталкеры, стало невозможно выживать, он бы с «лаборантами» не пошел, а тут, вокруг бункера, они были в самый раз.

И вот, наконец, Берик, шедший вторым, но всегда раньше Трофима определяющий нахождение зомбированных, хлопнул его по плечу и указал направление.

– Два первой категории четырнадцатый и тридцатый и один наш два А, объект номер двадцать два, – прокомментировал он данные детектора. – Что будем делать?

Трофим в бинокль посмотрел на группу из стоящих недалеко друг от друга мертвецов. Под пасмурным серым небом Зоны, в котором холодный ветер толкал тяжелые облака, иногда припадая к земле, беспокоя жесткую серую траву, четко просматривались три человеческие фигуры. Те стояли возле бетонной трубы метрового диаметра. Труба была повернута торцом к наблюдателям, просвечивала пустотой насквозь и в длину составляла метров десять. Еще дальше лежали россыпью обломки плит, среди которых виднелись черное пятно давно потухшего костра, пара кустов с наклоненными друг от друга ветками, что говорило о присутствующей между ними аномалии, и старая пустая деревянная катушка от электрического кабеля. Мертвецы между тем стояли, помеченные такими же оранжевыми светоотражательными квадратами, пришитыми к защитного цвета рубахам. Трофим открыл свой чемодан и достал оттуда еще один холщовый мешок. Пожав его руками, он спросил,

– Яков, ты вон ту катушку видишь?

– Так точно, – ответил тот.

– Катить ее сможешь?

Боец вскинул автомат и внимательно посмотрел в оптику.

– Смогу.

– Тогда действуем просто. Я лезу в трубу, объекты лезут за мной. Я выползаю, двадцать второй выползает за мной, остальных запираете в трубе вон той катушкой. Двадцать второго успокаиваем и обрабатываем. Понятно? – объяснил Трофим.

– А если они с другой стороны вылезут? – спросил Яков.

– Не вылезут, не так быстро. Это же первая категория, они не сообразительны, – успокоил Трофим.

– Уверены, Трофим Аристархович? – озвучил сомнения «лаборантов» Берик.

– Ну, если полезут обратно… труба длинная, вы поймете. Перекатите катушку в другую сторону.

– А если они разделятся? – спросил Яков.

– Ну сбегаете за кирпичами, – пожал плечами Трофим, – видите же, там раздолбы какие-то лежат? Тут в округе аномалий нет. Разве что, может, там, в кустах повнимательнее, аномалия или была, или появилась. Но вы же в курсе, что можно ее нащупать, если сомневаетесь? – вдруг спросил он, ловя себя на мысли, что, возможно, бойцы-то и не представляют, что такое аномалия.

Бойцы переглянулись.

– Только в теории, – ответил за обоих Сагитай.

Теперь переглянулись ученые. Возникла пауза, в которой явно слышался неловкий звон неуместности данного известия именно в этот момент, когда многое зависело от автономности каждого из них.

– Теория – это всегда хорошо. Практика без теории слепа, а теория без практики мертва, – наконец нашел что сказать Берик.

Трофим поджал губы. Если там окажется мелкая аномалия, жарка, или трамплин, или еще что, что убивает не сразу, а перед этим дает о себе хоть как-то знать, трое из них с высокой вероятностью смогут выйти из зоны действия аномалии, а Яков в армейском бронекостюме – вряд ли.

– Аномалий на данном пятачке не было с последнего Выброса. Вон там сталкеры ночевали. Видите? – обратился он к бойцам. – Но я ничего не гарантирую. Это Зона, тут нигде не разгуляешься, но мы можем справиться и вдвоем с коллегой, а вы подождете здесь.

– Исключено, – немедленно отозвался Сагитай, —мы будем присутствовать.

Трофим отметил здравость суждения бойцов и, по крайней мере, понимание того, в каком месте они оказались.

– Кстати, знаешь, как забрало снимается? – поинтересовался Берик у Сагитая.

– Так точно, – Сагитай нажал на точку под подбородком. Ничего не произошло.

– Надо вот тут и здесь, – показал на себе ученый, и поляризованное забрало, выдавившись наружу, отползло в сторону. – На этой модели сделали страховочную кнопку, а то бывали случаи, что открывалось в неподходящий момент.

Боец нажал на указанные кнопки, и забрало аналогичным образом открыло лицо. Волосы на голове успели подсохнуть, но схватиться короткими сосульками, нависая над смуглым лбом азиата. Оба некробиолога знали, что, несмотря на всю идеальную систему терморегуляции костюма, так можно было взмокнуть лишь в критических случаях, либо при физических, либо при нервных перегрузках. Поскольку физических нагрузок не было и не предвиделось, очевидно, что Сагитай спалил-таки сегодня охапку нервишек. А нервные клетки не восстанавливались, по крайней мере, у живого человека.

– Ну пошли, – негромко скомандовал Трофим.

Растянувшийся отряд двинул в сторону объектов. Метров за пятьдесят Трофим, идущий первым, подал знак рукой, останавливая остальных. Затем махнул сверху вниз. Идущий за ним отряд присел. Мертвецы, определившие движение людей, стояли к ним лицом, один из них протянул вперед руку, словно ощупывая подходящего ученого, тут же выставившего в зеркальном жесте перед собой холщовый мешок. В другой его руке был чемоданчик.

– Я тут вам хлебушка принес, ребята, – произнес некробиолог.

На его голос все трое мертвецов отреагировали мгновенно. Теперь руки к Трофиму потянули другие два мертвеца. Слегка качнувшись, зомбированные начали движение. Трофим, внимательно глядя под ноги, принял чуть вправо так, чтобы лежащая труба отделяла его от объектов, и скоро стоял за трубой, с другой стороны которой вплотную подошли мертвецы. Не теряя времени, ученый выложил три куска хлеба на бетонную поверхность трубы. Мертвецы были в ужасном состоянии. Один из них ранее, видимо, попал в жарку, она опалила ему правую часть тела, и теперь одежда плачевно держалась лишь на нескольких прилипших к телу лоскутах. Зато на месте ожогов отвратительными наростами застыла серая пенистая масса, превращая лицо человека в уродливую маску и все тело с правой стороны в подобие оплывшей свечи. Тринадцатый номер читался на уцелевших остатках одежды. Следующий четырнадцатый, насколько помнил Трофим, всегда был в плохом состоянии. Судя по всему, вирус поднял его либо из болота, либо из грязи. Признаки разложения язвами виднелись по всей поверхности тела, но живущая в нем колония не сдавала свои позиции и продолжала таскать мертвеца по Зоне в поисках пропитания для них. Мертвецы плохо гнущимися пальцами схватили по куску хлеба и засунули его в рот. Трофим, пользуясь выигранным временем, изучал объекты.

Четырнадцатый номер, впрочем, шел на поправку. Ранее мертвые ткани, не захваченные вирусом, разложились окончательно и отвалились, обширными глубокими язвами обнажив кое-где кости рук и лица. Но из соседних тканей мертвеца тонкими серыми нитями тянулось тело вируса, зловещей паутиной закрывая повреждения. Очевидно, что спустя время они закроют их полностью, придав новый неузнаваемый вид объекту. Между тем мертвецы доели хлеб и потянулись через трубу к мешку. Трофим торопливо положил еще три куска напротив каждого объекта. Двадцать второй был самый сохранный из них, как никак а вторая А категория, эти объекты стояли до недавнего времени на вершине эволюции некровируса, представляя собой образец сохранения функций и внешнего вида носителя. Общее состояние походило на долго пролежавшего в морге покойника, которого по тем или иным причинам задержали в холодильнике, вот только пара явно свежих пулевых ранений в грудь вселяла беспокойство. В самом деле, кто мог стрелять в отмеченного нашивками, безоружного мертвеца? Разве что ночью, не разглядев, или новички с перепугу, или только отгоняли его, но тогда они могли привлечь на свою голову и остальных мертвецов, бродящих неподалеку в радиусе связи объектов друг с другом. В любом случае отрицательный опыт объекта с людьми не играл сейчас на руку ученому, а ведь вирусы вполне могут фиксировать информацию, поскольку мозг зомбированных второй категории хоть и был мертв в человеческом смысле, но полноценно функционировал с точки зрения захватившего носителя вируса, а следовательно, мозг также образовывал новые синаптические связи, формируя причинно-следственные алгоритмы.

Мертвецы доели по второму куску и теперь делали попытки перелезть через метровую трубу за мешком с хлебом.

– Так, ребята, – обратился Трофим к страждущим поправить свое здоровье объектам. – Хлебушек надо заслужить.

С этими словами он, избегая цепких рук, положил куски хлеба так, чтобы мертвецы растянулись друг от друга, и крайним оказался двадцать второй. После этого он двинулся к одному из торцов трубы, мертвецы двинулись за ним дергано и беззвучно, первым из преследующих был как раз объект второй категории. Оказавшись у входа в трубу, Трофим швырнул в нее камень и, увидев его вылет с другой стороны, нырнул в отверстие. Двадцать второй издал шипящий звук, когда ученый пропал из виду, и добавил ходу, намереваясь не упустить его из поля зрения. Между тем наблюдавшая за процессом группа во главе с Бериком двинулась за катушкой. Один за одним мертвецы полезли в трубу. Трофим, как только последний из них скрылся в конструкции, выскочил с другой стороны, призывно махая рукой уже катящим катушку сталкерам.

– Не торопитесь, уважаемый, – нагнувшись, крикнул он в трубу ползущему к нему первым мертвецу и кинул в его сторону кусок хлеба. Это должно было задержать их всех, что было необходимо, поскольку катушка оказалась вросшая в землю и понадобились согласованные усилия трех человек, чтобы сорвать ее с места.

Двадцать второй схватил кусок хлеба и, заметно опережая следующих за ним товарищей, не останавливаясь, продолжил движение. Между тем деревянная конструкция с дребезжанием и скрипом катилась к краю трубы и, подталкиваемая двумя бойцами, встала у выхода из трубы чуть раньше, чем оттуда показалась голова двадцать второго. Мертвец, высунув голову, неприятно ощерился и, вытянув одну руку в сторону Трофима, выполз из трубы. Катушка, подталкиваемая бойцами, тут же загородила собой отверстие, недалеко от которого уже были отставшие от своего более прыткого товарища преследователи.

– Ы-ы-ы, – протянул мертвец, шагая за некробиологом, вытянув обе руки в его сторону.

Трофим, отойдя порядка десяти метров, разложил хлеб на земле, ожидая, что тот остановится возле него и начнет есть. Но мертвеца как заклинило, он, не останавливаясь, как трактор, прошелся прямо по разложенному на земле хлебу, тяня руки к человеку. Трофим оббежал вокруг мертвеца, встав с другой стороны «засеянного» хлебом участка.

– Ы-ы-ы, – развернулся мертвец и, не обращая внимания на угощение, снова пошел за ученым, давя ботинками куски хлеба.

– Чтоб тебя, – ругнулся Трофим, поднимая кусок хлеба с земли и выставляя его перед глазами зомбированного на вытянутой руке, держа его так, чтобы тот мог легко его взять из его руки.

Мертвец на секунду задумался и, как будто потянувшись за угощением, перехватил Трофима за рукав, второй рукой пытаясь схватить его за локоть. Моментально стряхнув конечности мертвеца, Трофим вновь отбежал по другую сторону, это могло продолжаться бесконечно. Мертвец не подавал признаки агрессии, но позволить ему обнимать, ощупывать, пачкать разводами вируса комбинезон не входило в планы некробиолога. К тому времени запертые в трубе зомбированные товарищи первой категории постукивали головами в деревянную перегородку. Катушку подпирал Яков, наблюдая за передвижениями Трофима.

– Трофим, – подал голос Берик, – не получится его успокоить. Уходим?

– Да, я вижу, что он перевозбужден, – ответил Трофим, скорым шагом водя мертвеца по кругу за собой. Мертвец всегда двигался по самой короткой траектории, и быстрый шаг ученого не сильно разрывал дистанцию между ними. – Сагитай, – окликнул он бойца, водящего автоматом за двадцать вторым номером.

– Я, – откликнулся тот.

Голос был напряжен, и было очевидно, что нервы бойца на пределе. Он бы давно прервал этот цирк, разнеся в хлам из автомата и этого топчущегося по хлебу, и тех двоих в трубе, которые начали мерзко скрести когтями по деревянной поверхности катушки.

– Можете свалить его? Нам нужен всего один образец, больше все равно не получится, и мы уходим, – крикнул Трофим, по мере того как раздражающее завывание мертвеца приближалось и делалось громче.

Ему тоже не нравилась эта картина, поскольку, раздражаясь на каких-то своих основаниях, мертвецы начинали воздействовать на живых людей, на психику, на нервную систему, на нормальную работу органов. Трофим почувствовал, как у него в желудке начались процессы несварения. Но он уже привык к этому, так же как и его коллега.