Алексмен. Вторжение

В пелене, затянувшей его уши, словно приоткрылся занавес. Издалека зазвучал голос помощника судьи: «Прошу встать. Суд идет!».

Алекс расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и ослабил галстук. Вставая, нащупал висящий на шее золотой медальон – заковыристый иероглиф, окруженный золотым кругом. Но это было не просто украшение. Именно этот медальон пронизывал его болью, когда начинались такие приступы.

Судья стал зачитывать приговор. Слух и зрение юриста стали медленно возвращаться в норму. Алекс огляделся. В зале все стояли, слушали судью, и никто не заметил, что произошло с адвокатом.

«На основании изложенного, постановляю считать летчика Кларка Эдвардса невиновным и освободить в зале суда!» – донеслось из другой галактики. Сухо ударил судейский молоток, и Алекс с ужасом понял, что прослушал почти весь приговор.

Налетел порыв аплодисментов, зал наполнился гудением, вспышками и шумом шагов.

Сбоку на адвоката налетел мужчина, зачем-то долго жал руку теплыми влажными пальцами и заглядывал в глаза, даже обнять разок попробовал, – что это с ним? Ах да, это же Кларк Эдвардс, он же был сегодня подсудимым. Это Эдвардса оправдали. Алекс выдавил из себя улыбку, ответил на пожатие, покивал в пустоту и со всей возможной вежливостью стряхнул с плеча потную руку счастливчика. Впрочем, улыбающееся лицо летчика ничуть не омрачилось. Его безмятежная улыбка повисела еще немного перед Алексом и уплыла в туман, застилавший все кругом.

Борясь с головокружением, Алекс пробирался к выходу, налетая на стулья и отмахиваясь от журналистов, то и дело пытавшихся подсунуть знаменитому адвокату микрофоны, украшенные знакомыми эмблемами видеоканалов. Надо выпить воды. Стакан обычной холодной воды из кулера, безо всякого льда, – вот что ему сейчас нужно.

Внезапно вместо очередной руки с микрофоном перед Алексом появился смартфон на котором красовалось его собственное изображение. Он недоуменно моргнул, поднял глаза и увидел довольно улыбающегося Саймона – коллегу, приятеля и, можно сказать, друга. Тот размахивал у Алекса перед носом собственным айфоном, на экране которого была открыта публикация новостного сайта, посвященная сегодняшнему процессу. Статью украшал коллаж: Алекс на фоне летающей тарелки дружески обнимает зеленого человечка.

Уже подсуетились, значит.

– Ну, ты молодец! – орал Саймон. – Ну, ты даешь! Как ты их прихлопнул этим Национальным центром аномальных явлений! У прокурора даже челюсть отвисла…

– Да прекрати ты, – отмахнулся Алекс.

– Инопланетный адвокат – вот как называют нашего знаменитого юриста репортеры… – шутливо начал Саймон и вдруг перебил сам себя. – Кстати, как там китаец, которого я тебе направил?

Алекс, который практически пришел в себя, нахмурился и остановился около окна. Он машинально ощупывал под рубашкой медальон. Адвоката снова охватило смутное неприятное ощущение. В памяти всплыло сморщенное лицо с подрагивающими губами, такими бледными, что рот казался тонкой чертой на бледно-желтой физиономии.

– По-моему, с ним что-то случилось. Надо ему позвонить. Он у меня на даче.

Брови Саймона взметнулись вверх от удивления.

– Случилось? Ты что, экстрасенс?

Алекс недовольно морщится.

– Ну и ну. Ты хоть содрал с него как следует?

Алекс пожал плечами – может, да, а может, нет. Как бы то ни было, Саймону следовало бы знать: расчеты с клиентами он предпочитал держать при себе.

– Ну ты и удружил мне с этим чокнутым…

– Ты сам выбираешь такие дела, – парировал коллега. – По-моему, это твое: летающие тарелки, загадочные китайцы, убийцы из ниоткуда. Разве нет?

На выходе из здания суда Саймон зажмурился от яркого солнца и протянул руку для прощания.

– Ты, конечно, домой? – спросил он.

– Да, хочу отдохнуть, – ответил Алекс.

АЛЕКСМЕН, ЗАКЛИНАТЕЛЬ СФЕР

Солнце нещадно палило, словно напоминая, каким горячим выдался сегодня судебный процесс. И только в прохладе автомобильного кондиционера к Алексу вернулось спокойствие и рассудительность. Он с удовольствием захлопнул дверь своего роскошного черного Линкольна и двинулся вперед. Обитый изнутри бежевой кожей лимузин неторопливо вез адвоката по улицам Нью-Йорка. Алексу порой казалось, что автомобиль чувствует своего хозяина и по утрам приветствует его радостным гулом своего мощного восьмицилиндрового двигателя. После полудня этот гул был совершенно другим, словно немного уставшим от пройденных за день миль.

Алекс хорошо помнил тот день, когда отец велел ему подойти и сам застегнул на нем тоненькую цепочку. «Не снимай его, даже если будет трудно», – так, кажется, он сказал. Алекс с готовностью кивнул, не понимая, какие трудности может причинить какой-то там медальончик человеку, уже поступившему в первый класс. Надо сказать, медальон, болтавшийся на цепочке, Алексу сразу очень понравился. Медальон был из золота, но ничуть не походил на женскую побрякушку – скорее уж, на какой-нибудь таинственный знак или волшебный амулет. К кольцу диаметром около четырех сантиметров крепился какой-то восточный иероглиф – вполовину меньше, чем само кольцо. Позже Алекс пробовал найти что-нибудь похожее в японских и китайских текстах, но ни одна закорючка даже близко не напоминала знакомые очертания. Тогда он начал: «Па-ап, а что…» – но отец нахмурился и выставил вперед ладонь. В невербальном словаре Грига-старшего это означало приказ не задавать лишних вопросов и не приставать к отцу с глупостями.

Нет, Алекс еще несколько раз пытался вернуться к этому разговору – но у отца каждый раз случался срочный телефонный звонок или возникало неотложное дело, требующее внимания прямо сейчас.

А через год отец погиб. В день его похорон с Алексом и случился первый приступ.

Начинались такие приступы всегда одинаково. Грудь вдруг всю пронизывало болью, словно сквозь медальон пропускали ток высокой мощности. Голова наполнялась звенящим тонким звуком, окружающий мир оплывал, как восковой вертеп в воскресной школе, тускнел, становился отдаленным и незначительным. Боль в районе груди сковывала все тело. Окружающие предметы становились ярче и контрастнее. Казалось, что само время засыпало в таком состоянии, и никуда не надо было торопиться. Алекс начинал видеть еле заметное свечение вокруг людей и мог слышать биение сердца человека, который находился на расстоянии нескольких метров. Иногда он отчетливо слышал голос, но не мог понять, кто это говорит. В такие моменты Алексу часто мерещилось странное светлое облако, окутывающее его с ног до головы. Светлые струи энергии, прораставшие из района макушки и груди, образовывали вокруг него прозрачную сферу, которая медленно вращалась. Всякое представление о времени и пространстве исчезало, и каждый раз, вернувшись в сознание, Алекс не мог понять, сколько часов – минут? лет? – он провел под властью странного миража.

При всем этом Алекс не смог бы с уверенностью сказать, что ненавидит свои приступы. Он побаивался их – да, особенно в детстве. Но не ненавидел. Все дело было в ощущениях.

С каждым годом эти ощущения становились более осознанными и яркими. Прозрачная сфера, окружавшая Алекса, отделяя от остального мира, превращалась в его личное пространство всемогущества. Предметы, явления, законы природы не значили внутри этой сферы ничего: главным были желания Алекса. Стоило Алексу подумать о том, что он может летать, как его тело становилось легким и начинало приподниматься от земли. Несколько раз ему удавалось оторваться от земли и минут на десять зависнуть в воздухе на уровне второго этажа. Подниматься выше Алекс просто боялся. Сны о том, как он взлетает к самому небу, а сфера вокруг внезапно исчезает, были самыми страшными среди его кошмаров. Однажды в таком состоянии он представил себя силачом-суперменом и, упершись плечом в семейный седан, сдвинул его на пару метров, словно пластиковый ящик с игрушками. Придя в себя, он часто обнаруживал, что за время приступа на пальце совершенно затянулся какой-нибудь порез, заработанный накануне, или на месте свинцового синяка над коленом розовеет обычная загорелая кожа. Но эти состояния были кратковременные и не подчинялись воле Алекса, он смутно их вспоминал и это очень его пугало

Страшно было подумать о том, что бы началось, если бы он рассказал кому-то об этих «припадках сверхчеловечности». Приятели, скорее всего, просто поржали бы от души, и от прозвища «Алексмен» он не смог бы избавиться до последнего класса. А вот мама, скорее всего, поверила бы сразу – и тогда уж держись. Прощайте, бейсбольная команда и дискуссионный клуб, привет, гостеприимная клиника неврозов и причитания о том, как дурацкие перегрузки – она всегда возражала, да! – довели сыночка до ужасного заболевания. При одной мысли о мамином побледневшем лице и нервно стиснутых пальцах, бесконечных визитах к врачам и успокоительных таблетках, диетах и сне по малышовому режиму Алекс был готов навсегда поселиться в какой-нибудь уютной энергетической сфере. Лучше уж промолчать.

Алекс и молчал, постепенно привыкая к случающимся время от времени «выпадениям сознания». За исключением приступов, повторявшихся не так уж часто, чувствовал он себя прекрасно. Кардиограммы во время медицинских осмотров были на загляденье. Спортивные результаты позволяли Алексу претендовать на спортивную стипендию – в которой он, впрочем, не нуждался. Психотерапевт колледжа иногда шутила, что Алекса следует включить в методическое пособие как пример абсолютного психического здоровья. Время от времени он не без интереса почитывал статьи, посвященные паническим атакам и онейроиду, – но всякий раз бросал на второй странице: описанные в них ужасы совсем не походили на то, что переживал Алекс. Возможно, – он это понимал, – по-настоящему классный психоаналитик смог бы докопаться до сути происходящего и даже, чем черт не шутит, избавить его от приступов раз и навсегда. Вот только… действительно ли Алексу Григу, адвокату, хотелось от них избавляться?

С возрастом необычных проявлений стало меньше. Алекс давно уже не пробовал летать или двигать тяжести. Однако в своем «особом состоянии» он все еще мог при помощи обоняния разыскать в толпе нужного человека или точно узнать, кто заходил в комнату с самого утра. Мог расслышать, о чем шепчутся присяжные заседатели в секретной комнате. Мог почувствовать, как запинается и частит пульс собеседника, вдохновенно врущего и до смерти боящегося, что ложь будет раскрыта. Когда приступ проходил, большая часть информации тут же стиралась из памяти – но даже той, что оставалось, хватало, чтобы объяснить некоторые «интуитивные инсайты», крайне полезные для адвокатской практики.

Впрочем, Алекс цеплялся за свои особые состояния не только из-за пользы. Что-то странно привлекательное было в том, как появлялась его прозрачная «сфера могущества», менялись привычные звуки, как обострялась чувствительность, превращая биение сердца в удары набата, а едва уловимые ароматы – в мощные волны запахов…

– Алексмен – заклинатель сфер, – пробормотал, ухмыльнувшись, адвокат.

И тут же поежился от пронизавшей все тело дрожи. Как бы то ни было, таких тяжелых приступов с ним давно уже не случалось. «Завтра же к Хиггинсу», – подумал он, наперед зная, что завтра найдет тысячу причин отложить визит к доктору. Взять хоть того же Чонга…

Вечер незаметно накрыл улицы Нью-Йорка своим покрывалом. Огни рекламных вывесок ярко освещали улицы, приглашая жителей в многочисленные кафе и рестораны. Алекс вспомнил, как он давно не ел и сильно проголодался. Чтобы отвлечься от голода, он погромче включил радио. Арианна Гранде пела о неразделенной любви, своим зажигающим ритмом будоража кровь. 16 колонок Harman Kardon наполняли салон линкольна студийным звучанием так, что подрагивали стекла. Алекс с наслаждением погрузился в энергичные ритмы музыки и начал подпевать.

Закрепленный над рулем смартфон гулко завибрировал. На дисплее высветилось слово «Секретарь». Алекс нажал кнопку на панели автомобиля.

– Да, Синти! Слушаю. Что-то по работе?

Из динамиков машины зазвенел встревоженный девичий голос:

– Нет, мистер Григ, вы уже дома? Какие-то странные новости по городскому каналу…

Этого только не хватало. Отдохнул, называется.

– Что там? – Алекс уже искал на дисплее новостной канал. Странно, без четверти пять, – неужели срочный выпуск…

– Вам лучше самому посмотреть, – испуганно пискнула Синтия и дала отбой.

И в тот же миг в салон ворвался трагический баритон диктора:

– Весь мир замер в ожидании! – Определенно, с подобными интонациями следовало объявлять о начале войны с коммунистами. – Ровно восемь суток остается до часа, когда загадочная планета Нибиру вновь пролетит рядом с Землей! К чему же стоит готовиться, друзья, чего же ждать человечеству? Конца света, как заявляют одни пророки, или всплеска научных открытий, как утверждают…

– Синтия-а… – простонал Алекс, вырубая звук. – Синтия, черт тебя дери!

Он не знал, чего хочет больше: сыпать бранью или смеяться. Во многих отношениях милая Синтия была безупречным секретарем: обязательная, организованная, верная, как пудель, она печатала как ураган, переводила с четырех языков как профессиональный синхронист и варила кофе как французский бариста. Единственным, что портило этот идеал, было необъяснимое пристрастие Синтии к загадочным катастрофам, инопланетным нашествиям, таинственным ужасным случаям и остальной ерунде, достойной журнала «Взгляд изнутри» и телепередачи для домохозяек «Наедине с неведомым». Иногда это было забавно, иногда – стоило, стиснув зубы, потерпеть ради действительно выдающихся секретарских качеств. Впрочем, до того, чтобы звонить работодателю после важного процесса из-за какого-то вброса на городском телевидении, раньше у нее не доходило.

Крошке Синтии необходима серьезная головомойка, подумал Алекс. Возможно, даже вычет из грядущего жалования – если, конечно, раньше не случится конца света.

Тут он все-таки расхохотался.

ЧУДНОЙ КЛИЕНТ

Машина Алекса заехала в подземный гараж высотки, где располагалась квартира Алекса. Сам адвокат уже не слышал, какие напутствия говорил диктор. Его тревожили нахлынувшие чувства. Он вспоминал Чонга – китайца, с которым вчера познакомился по рекомендации Саймона. Мысль о том, что с китайцем что-то случилось, оформилась в мрачное предчувствие и не покидала его. Как назойливая муха, она постоянно кружила в голове, обрастая новыми страхами. Алекс снова вспомнил фразу, услышанную на суде: «Где тетрадь? Прощайте, мистер Чонг», что окончательно расстроило адвоката.

Четырехкомнатная просторная квартира холостяка была вся залита солнцем. Она приветливо встретила своего хозяина, автоматически включив свет в прихожей. Напичканная смарт-технологиями, квартира позволяла адвокату чувствовать себя комфортно и защищенно. Расположенная на тридцатом этаже небоскреба, она, как каюта капитана, свысока смотрела на плывущий в своих заботах город.

Алекс взял многофункциональный пульт и включил ФМ-радио. Энергичная музыка наполнила квартиру холостяка. Адвокат любил музыку и оборудовал квартиру дорогой и высококачественной аппаратурой. Почти студийное звучание позволяло расслабиться и наслаждаться всеми оттенками музыкальных блюд, подаваемых любимыми группами юриста. Быстрым шагом адвокат направился в свой кабинет. Разумный дом быстро перенес звучание мелодии Бьонсе из прихожей в кабинет владельца. Его стены были почти полностью заставлены шкафами из красного дерева, до отказа наполненными книгами. Алекс ослабил узел галстука и нетерпеливо бросил его на бежевое кожаное кресло. Одним движением руки он схватил пульт и включил телевизор. Звучание музыки почти полностью затихло.

Около массивного письменного стола стоял шкаф, который Алексу был особенно дорог. На его полках расположились книги, питавшие его душу мистическими и религиозными откровениями. Вечерами, отбросив все юридические дела, Алекс садился в старое кожаное кресло и погружался в фантастический мир Пауло Коэльо, Ошо, Дипака Чопра и других мистиков, которые будили спящее сознание и толкали его вперед, навстречу бесконечным возможностям человека.

Там же стояла Библия Мормонов, которая легко уживалась на одной полке с Бхагават Гитой. Стоявшие в обнимку книга «Воскрешение» Григория Грабового, Коран и Евангелие словно с удивлением глядели на адвоката, который сегодня был так взволнован. Именно это место рядом со шкафом позволяло ему расслабиться после напряженного дня. Кожаное кресло, стол и шкаф с книгами были его местом силы, из которого он черпал свою уверенность, его спасительной норой. Погрузившись в уютное кресло и включив настольную лампу с зеленым абажуром, Алекс иногда оставался в нем до самого утра. Читая бессмертные фолианты и рассуждая о смысле жизни, он пытался найти тот главный стержень, ту опору, которая бы могла всегда держать его на плаву. Но каждый раз, глядя внутрь себя, Алекс честно отвечал, что пока так и не нашел свой смысл жизни.

Любимая белая чашка с золотым узором по краям, уже ждала своего хозяина около кофемашины «Saeco». Алекс плюхнулся в кресло, поставил кофейную чашку в аппарат и включил режим капучино.

Щелкая кнопками пульта, Алекс, наконец, нашел канал, который искал. Трансляция криминальных новостей повергла Алекса в шок. По телевизору показывали его загородный дом в Нью-Джерси. Алекс подскочил с кресла и встал к телевизору в упор. Его симпатичный особняк выглядел так, словно по нему пронесся ураган и пожар одновременно. Вместо белых аккуратно зашторенных окон на Алекса глядели безжизненные обгоревшие черные квадраты. Выбитые рамы окон, повсюду валяющиеся осколки стекол и обгоревшая крыша подтвердили самые страшные опасения адвоката.

«Блин! Чонг!» – выругался адвокат и схватился за голову. Его дрожащие руки стали с силой приглаживать волосы на голове то вперед, то назад.

Словно отреагировав на эмоциональный посыл хозяина, кофемашина дала сбой. Громко зашипев она стала выбрасывать кофейную пену на блюдце и стол около нее, словно отказывалась напоить хозяина. Но Алекс даже не заметил эту проблему. Его взгляд был прикован к экрану, где двое санитаров на носилках выносили тело, закрытое белой простыней. Около дома несколько сотрудников полиции фотографировали и собрали какие-то предметы. Весь дом был обклеен желтой заградительной лентой. Сердце адвоката заколотилось со страшной силой.

Алекс отчетливо вспомнил вчерашний день, когда он познакомился с пожилым китайцем. Его коллега и давний друг Саймон по телефону предложил ему нового клиента. Противоречивые чувства, которые возникли в душе адвоката посте такого предложения, заставили его сначала отказаться от предложения, но потом он согласился.

С недавнего времени Алекс начинал чувствовать своих клиентов еще до знакомства. Это проявлялось в чувствах радости и готовности работать, или наоборот, в чувствах отвращения незадолго до такой встречи. В этот раз чувства о новом клиенте были неопределенными. Они были тревожными и одновременно будящими в душе радостные, как будто давно забытые, воспоминания.

Небольшой китайский ресторанчик на Манхеттене с его бамбуковыми перегородками и неистребимым запахом жареной сои стал свидетелем этой необычной встречи американского адвоката и пожилого китайца. Невысокий худой азиат сгорбившись сидел за столом с большой зеленой книгой в кожаном переплете. На обложке книги тиснением были нанесены необычные иероглифы. Весь этот вид, худоба нового клиента, переходящая в изможденность, набрякшие под глазами мешки, дешевый костюм в сочетании с громоздким и явно дорогим фолиантом вызывали сложные и неприятные ассоциации.

Сумасшедший сутяга? Опустившийся ученый, обвиненный – о, разумеется, несправедливо – в краже денег из университетской кассы?

– Добрый день, – поздоровался Алекс с непроницаемым видом.

Официантка в пестром платье с восточными узорами поставила перед ним чашку с зеленым чаем.

– Меня зовут Чонг, – представился клиент, мелко кивая. – И мне необходима ваша помощь.

– Очень приятно, – Алекс внимательно разглядывал необычную книгу и нервно прыгающие пальцы, машинально оглаживающие ее переплет. Он все явственнее ощущал себя гостем на собрании анонимных фриков. – Рассказывайте.

– Я несколько раз замечал, что за мной следят. Я опасаюсь жить в гостинице, – скороговоркой выпалил Чонг, вцепившись в обложку своего сокровища. Видимо, книга была ему очень дорога, если в моменты волнения он хватался за нее, как за борт спасательной шлюпки.

– Кто эти люди, и что им от вас нужно? – спросил Алекс со вздохом.

Интереснее, подумал он, другое: что навело Саймона на мысль подсунуть мне тебя, чертова параноика. Тоже мне, юморист.

Чонг пододвинул книгу на середину стола и, наклонившись к адвокату, тихо произнес:

– Это не люди. Зреет тайный заговор против землян. – Алекс чувствовал странный сладковатый запах его дыхания. – Я разгадал их планы. Доказательства и расчеты – в этой тетради.

Приехали. За годы практики Алексу встречались одержимые, и некоторые из них действительно нуждались в защите – как правило, от хватких родственников, мечтающих взять слегка тронутого, но состоятельного дядюшку под опеку. Но это был явно другой случай.

Китаец таращил на него отчаянные темные глаза, покрасневшие от долгой бессонницы. Несчастный, в сущности, человек.

– Прошу вас обеспечить мою безопасность и укрыть меня. Ваш коллега Саймон Смит сказал, что вы лучший. Я хорошо заплачу. – Чонг достал из кармана пиджака подписанный, но не заполненный банковский чек средней помятости. Расправил его, положил на стол перед Алексом. – Впишите любую сумму.

Адвокат открыл портфель и, порывшись в визитнице, извлек глянцевую карточку. Ага, то что надо. Он положил ее поверх чека и вместе с чеком пододвинул обратно к Чонгу.

– Сражаться с пришельцами не входит в мой прайс-лист, – с улыбкой сказал Алекс. – Видите ли, я адвокат, а не телохранитель и не следователь. Том Вашингтон – опытный детектив и мой друг. Он решит вашу проблему.

Том Вашингтон, действительно опытный сотрудник Академии психиатрии и права, нередко вставлял Алексу палки в колеса на процессах, оспаривая, кажется, каждое заявление о невменяемости, которое ложилось ему на стол. Вот и пусть разбирается.

Адвокат поднялся и быстро стал отсчитывать деньги за чай, к которому даже не прикоснулся. Но то, что произнес Чонг в следующую секунду, заставило Алекса снова опуститься на стул.

– А тот медальон, что вы носите под одеждой… это как удар током или больнее?

Алекс удивленно уставился на Чонга. Пробежался пальцами по пуговицам у горла: все в порядке, застегнуты. Затем поставил локти на стол и уселся поудобнее.

– С чего вы взяли, что я ношу какой-то медальон?

– Мне не обязательно его видеть, оставьте рубашку в покое. Я знаю, что медальон и сейчас на вас. Если бы его не было, разве бы вы вернулись? – Да, тут Чонг его подловил.

– А после боли всегда приходят они, видения. Что вы видите? Будущее или…

Китаец, не договорив, неопределенно повел рукой, словно очерчивая зал. Или то, что находилось за стенами зала.

– Откуда вам известно…

– Теперь вам интересно мое дело?

Не тратя на размышления ни секунды, Алекс наклонился к Чонгу.

– Хорошо. Я укрою вас на время, а вы расскажете мне все, что знаете о медальоне.

Китаец медленно, торжественно кивнул.

ЦЕНТРАЛЬНАЯ НОВОСТЬ НЬЮ-ЙОРКА

Знакомый голос на экране телевизора вернул Алекса в реальность. Журналистка канала новостей Джейн, вела прямую трансляцию с места происшествия. За ней был хорошо виден дом с черными, обгоревшими глазницами окон. Алекс вспомнил, как Джейн нравился этот дом. И оставаясь в нем несколько раз на ночь, она хвалила его просторные комнаты и удобную мягкую мебель.

– Прямо за моей спиной дом известного адвоката Алекса Грига. Час назад в службу 911 поступил тревожный звонок. Сосед адвоката Адам Рассел вызвал пожарную службу, – самодовольно трещала тридцатипятилетняя стройная блондинка с вьющимися волосами.

– Мистер Рассел, расскажите, что вы видели?

Стоящий рядом с Джейн пожилой мужчина в гавайской рубашке шумно откашлялся. Алекс узнал в нем соседа Адама, домоседа, крайне редко выбиравшегося дальше местного супермаркета.

– Я вышел в сад. В окне дома адвоката что-то вспыхнуло. Это было похоже на яркий факел.

– Вы видели, кто заходил в дом?, – перебила его журналистка.

– Никто не заходил. Вчера вечером Мистер Григ приехал сюда с гостем.

– Возможно, это и есть наша жертва, – сказала самодовольно крикнула прямо в экран журналистка, – вы помните, как выглядел гость?

Адам на минуту задумался.

– Мужчина, моих лет, азиатской внешности.

Динамичный рингтон группы «Zombies», который был выбран адвокатом как звонок от своих знакомых, вывел Алекса из оцепенения. Звонил Саймон.