Золотой дурман. Книга 3. Месть золотого идола

– Правильно ты говоришь: веры разные, а Бог-то – один. И не по вере человек приближается к Богу, а по служению ему. Вот и ты – праведно ходишь перед Господом, а он бьёть того, каво любить, – так что на всё воля Божья. Ежелиф суждено – свидимся ещё, сынок, – положив на плечи Мирона свои тяжёлые ладони, отечески произнёс Антип.

– Одна просьба к тебе будет, дядя Антип, – передай это Марьяне, – снял с шеи драгоценный образок Мирон. – Ведь я так и не успел ей сказать, что люблю.

– Хороша бы пара из вас с Марьянкой вышла, да, видно, диавол встал на твоём пути, – бережно взял сверкающую бриллиантами иконку Антип. – Проси терпения у Господа – защитника нашего: тело потерять не страшно – главно душу спасти.

– Сколько же терпения нужно, чтобы нести этот крест. Думаю, не долго мне осталось страдать под тяжёлой ношей чужого греха, но верю – будет справедливый суд, – поднял кверху глаза Мирон.

– Будет! – уверенно кивнул Антип. – Ну что же – прощай! – с выступившей на глазах скупой слезой, обнял он Мирона.

– Прощай, дядя Антип. Благодаря тому роковому случаю, когда я едва не лишился жизни, мы повстречались на этой земле. И хотя вы оказались чуждой веры, в моей душе останетесь как самые близкие люди.

– Дай Бог тебе до конца вынести все испытания, – перекрестил Мирона двумя перстами Антип и, тяжело вздыхая, скрылся в темноте подземелья…

Раннее июньское утро влажной прохладой опустилось над просыпающейся тайгой. Редкий хруст веток, обломанных вышедшим на поиски пищи зверем, раздавался меж могучими кедрами…

Отряд служивых, сбивая сапогами холодную росу, пробирался к небольшой поляне, откуда слышалось приглушённое фырканье лошадей. Уставшие после бессонной ночи, голодные, торопились они к своему временному лагерю, радостно мечтая о скором сытном завтраке. И только одному безразлично шагающему пареньку было не до общей радости. Он не чувствовал крепких, впившихся в руки верёвок, не реагировал на покрикивание конвоиров, а лишь прощальным взглядом провожал ставшие родными места…

«Поймал! – ликовал в душе то и дело поглядывающий на арестанта поручик Зуев. – И расположение самого господина Качки заработал, и бийским казакам нос утёр, – предвкушал он похвалу высокого начальства. – Теперь только до Барнаула добраться…»

…Уходящий вечер темнеющей багряной полосой угасал над горизонтом. Торопящийся всадник подгонял вороного жеребца, чёрным силуэтом маяча на фоне надвигающейся ночи. Резко осадив коня у северных ворот Бийской крепости, он, задрав голову, стал всматриваться в тёмные квадраты дозорных башен.

– Отворяй! – голосом, охрипшим от усталости, крикнул он зазевавшемуся охраннику.

– Кто таков?! – басовито ответил часовой.

– Унтер-офицер Горного батальона! Депеша коменданту!

– Щас, мигом! – протирая заспанные глаза, засуетился дозорный.

Бросив беглый взгляд на склонившегося в полупоклоне служивого, гонец быстро исчез в сгущающихся сумерках.

– Унтер-офицер Чернов! – по-солдатски отрапортовал он корпящему над бумагами коменданту.

– Чем обязан? – поднял тот строго-сосредоточенное лицо, освещённое пламенем повсеместно зажжённых свечей.

– Депеша от их высокопревосходительства господина Качки, – протянул он заклеенный сургучной печатью свёрток.

Богданов молча разорвал конверт и впился глазами в исписанный мелким почерком лист.

– Василий! – позвал он денщика. – Накорми и определи на ночлег.

– Это с удовольствием, – с радостной готовностью ответил посланник. – Умаялся за день – с полудня без отдыха коня гнал…

– Пускай сотник Кузьма Нечаев и Ефим Назаров с утра зайдут! – крикнул комендант вслед денщику. – М-да… – задумчиво пробормотал он, ещё раз взглянув на освещённый пляшущим пламенем лист…

– Чего это нас Богданов вызывает? – удивлённо спросил товарища Ефим, столкнувшись с Кузьмой в дверях комендантского дома.

– Не знаю, – пожал плечами тот…

– Вот что, господа, – сразу перешёл к главному комендант. – Бандиты в горах свирепствуют, грабят улусы и поселения инородцев. Большая потеря ясаку Её величества случилась. Депешу я вчера от господина Качки получил – разбойников изловить нужно.

– Так что теперь нам – в горы, за бандитами гоняться? – непонимающе переспросил Кузьма.

– Ясак будете собирать и, если придётся, бандитов ловить, – бросил на Ефима красноречивый взгляд Богданов.

– Как у тебя, хорунжий, – всё готово?

– Да что шибко готовиться – впервой что ли?

– Знаю, Ефим, что не впервой тебе такое дело. Да только случай особый – большая нужда сейчас в государстве Российском. Так что как положено ясак собрать надо, да хорошо бы поболе…Ты, Кузьма, добавь ему ещё трёх человек. Рад бы ещё с пяток служивых, да боязно с патрулирования снимать – маньчжуры недалеко от крепости ходят.

– Соберём ясак, ваше высокоблагородие, – уверенно произнёс Ефим. – А коли чего, у Тойпынака добавим – туда бандиты не доберутся…

– Ну хорошо, если так… Вижу, всё поняли.

– Так точно ваше высокоблагородие! – по-солдатски отчеканил Кузьма…

– Ещё дай троих!.. – дёрнул головой Кузьма, спускаясь с крылечка. – А где я ему их возьму? – кивнул он на комендантский дом. – В дозорах каждый служивый на счету.

– Да и лекарь наш – Дмитрий Михайлов – лёжкой лежит. Избу свояку помогал ставить – там и надсадился, – добавил Ефим.

– Ну вот ещё загвоздка – куда же без лекаря, – сердито бросил Кузьма.

– На этот счёт у меня задумка есть – Илью Петрова уговорить с нами пойти, – успокоил товарища Ефим.

– Думаю, Илья только рад будет, – согласился сотник.

– А чтобы казаков с дозора не брать – Поликашку своего прихвачу, а то Лукерья уцепилась: в Барнаул его – лекарскому делу обучаться. Пускай сперва солдатской жизни понюхает.

– Ну и моего Захара бери – они ж погодки. Чего ему здесь за девками ухлёстывать – к казацкой службе пора привыкать.

– А третьего кого? – окинул Кузьма товарища озадаченным взглядом.

– Степана Соколова, – не задумываясь ответил тот.

– Степана?!.. Да ты что?! Он командиром в дозоре ходит, любой след прочитать может… А ты – Степана.

– Вот он-то и нужен – большая подмога была бы в поимке Мирона… Али забыл, что их высокопревосходительство приказал?

– Приказал… – иронически фыркнул Кузьма. – Поручику Зуеву изловить Мирона велено.

– Поймает, как же… – саркастически улыбнулся Ефим. – Да он их, как малых ребят, вокруг пальца обведёт…Уж я-то Мирона знаю. – Ну как насчёт Степана? – выжидательно посмотрел он на сотника.

– А-а… – забирай! – махнул рукой Кузьма. – Тогда и Фёдора возьми – если не его рисунки – не опознали бы инородцы в повстречавшемся мужике Мирона…

…Яркие зелёные краски вступающего в свои права лета украсили потянувшиеся за горизонт горы. Грохот вышедших из берегов стремительных рек заставлял переходить на крик едущих в сторону Телесского озера казаков.

– Поликашка, Захар! Ну-ка в строй, – стараясь превозмочь гул разбушевавшейся стихии, кричал урядник Никита Назаров. – Ну впрямь как дети, – отчитывал он пареньков, отъехавших к берегу горной речушки.

– Хорошо-то как! – радовался Захар, подставляя вспотевшее лицо под брызги разбивающейся о камни воды.

– Дай хоть немного охолонуться, – с укоризной глядя на урядника, вторил товарищу Поликарп.

– В строй, я сказал! – строго, приказным голосом повторил Никита.

Друзья нехотя развернули лошадей и подчиняясь требованиям своего командира, с сожалением оставили увлажнённый прохладной водяной пылью скалистый берег.

– Взяли вас на мою голову, – недовольно ворчал Никита.

– Пущай порезвятся, – вступился за молодёжь кашевар Корней Герасимов. – Помню, как в первый раз за ясаком направился, так меня их благородие при всём отряде кнутом отодрал, когда я по своему любопытству чуть было не утонул, – красноречиво взглянул он на Ефима.

– Было… – не оглядываясь, улыбнулся хорунжий.

– А ну-ка расскажи, – полюбопытствовал Захар.

– Да чего там рассказывать, – отмахнулся Корней.

– Расскажи, – поддержал Захара Макар Недосекин.

– Ну значить, так оно было… – на минуту задумался кашевар. – Вокурат в это же время случилося… Ехали мы берегом реки, вода прозрачна – всё дно как на ладони – громыхаит на камнях. Я таку напасть впервой увидал – вроде и река не широка, а бушуит – аж ухи закладыват… А тут глядь – блеснуло что-то на дне, и почудилось мне – золото. Слухи-то про эти места давно ходили – мол, золотишка здесь – не счесть… Приостановился я чуток – пока все вперёд не ушли, да и сиганул в реку. Ну, думаю, разбогатею, нужды теперяча знать не буду.

Схватил я тот камень, стал назад к берегу разворачиваться – да и поскользнулся на гальке. Ну, и понесло меня – то об один камень шибает, то о другой – на ноги встать ну никак не даёть. Взорал я что есть моченьки, а находку крепко держу. Чувствую, как меня кто-то за шиворот ухватил и на берег вытягиват, глядь – их благородие, – кивнул рассказчик на Ефима. – Ох и досталася мне – аж в седло после того не приятственно садиться было… А находка, как оказалось, – камень с жёлтой слюдой. Это мне уже рудознатец наш обсказал, – закончил свой рассказ Корней.

– Ну вот – до сих пор науку помнишь, – засмеялся Ефим.

– Смотрите, отдеру обоих! – потряс кулаком Никита в сторону Поликашки и Захара…

Незаметно минули Телесское озеро, а дальше потянулись крутые подъёмы, обрывистые пропасти, да стеной нависающие скалы. Друзья, впервой оказавшись в этих местах, отворачивались от окружающей их суровой красоты, стараясь крепче прижиматься к шее лошади.

– Господи, сохрани, – причитал про себя Захар.

– А тятеньке хоть бы что, – бросал частые взгляды в спину спокойно сидящего в седле Ефима Поликарп…

Миновав головокружительный перевал, спустились в узкую долину, и тропа побежала краем подступающего хвойного леса.

– Может, привал сделаем? – догнал Ефима Фёдор Иванов.

– Скоро лесом пойдём, там место хорошее: родник имеется, травка для лошадей – там и заночуем.

Багровеющий диск солнца лёг на вершину горы, маячащей верстах в двадцати по ходу движения отряда.

– Поторопись! – прикрикнул Ефим. – Не то в темноте лагерь ставить придётся.

Как по команде весь отряд перешёл на галоп, нарушая стуком копыт предвечернюю тишину. Перелески, каменные россыпи, кое-где торчащие скалы быстро мелькали перед глазами путников. Прижимаясь всё ближе к деревьям, тропа уводила отряд во мрак подступающей тайги.

– Стой! – поднял руку Ефим, выехав на небольшую поляну.

– Ты чего?! – сдерживая вставшего на дыбы жеребца, возмущённо бросил Степан.

– Приехали… Сейчас хворост соберём, повечерим да и заночуем возле костра. – Захар, Поликашка – давайте за хворостом! А вы, мужики, лошадей развьючьте да лагерь ставьте, – давал распоряжения Ефим.

Дружно закипела работа: кто занялся вьюками, кто лошадей накормить, кто за водой к роднику.

– Ужин пора готовить, а эти двое куда-то запропастились, – ворчал Корней Захаров.

– Да они про хворост уже забыли, – ехидно поддакнул Макар Недосекин.

Но, словно в противовес его словам, из леса выскочил Захар с перепуганным лицом и застывшими от страха глазами. За ним, ломая ветки, бежал Поликашка.

– Т-там!.. С-сапоги!.. – заикаясь, указывал Захар в сторону леса.

– Ага!.. Ага! – тряс головой Поликашка.

– Какие сапоги?.. Чего ты весь трясёшься? – удивлённо уставился Ефим.

– Н-ноги чьи-то торчат, – испуганно пояснил тот.

– Постойте, постойте!.. Давайте по порядку, – подошёл к друзьям Степан.

– Ну, з-значит, потащили мы сухую жердину мимо ложбинки, з-заваленной еловыми ветками, а они, ветки, п-подцепились за её. Глядь, из-под них с-сапоги торчат. Подошли ближе, а там чьи-то н-ноги, – перебивая друг друга, кое-как объяснили увиденное Захар и Поликашка.

– Ну-ка пошли, покажите, где это, – махнул рукой Ефим.

– З-здесь недалече, – развернулся в сторону леса Поликашка.

– Илья, давай с нами, ежели действительно так, как они говорят, то и тебе дело найдётся…

– Странно, что не похоронили, а просто взяли и закидали тело ветками – с товарищами так не поступают. Может, разбойнички, о которых предупреждал Богданов? – глядя на торчащие из-под еловых ветвей ноги, произнёс Степан. – Ну-ка давайте уберём ветки.

– Прав ты, Стёпа, – не товарищем он был, а жертвой. Не своей смертью ушёл из жизни этот бедолага – жестоко расправились с ним, – рассматривая убитого, заключил Илья.

– Как думаешь – давно его порешили? – обратился к нему Ефим.

– Видать, дня два здесь лежит – зверьё ещё не тронуло, и запашок уже пошёл, – красноречиво дёрнул носом Илья. – Только всё это показывает, что не убили его: ни следов от ударов, ни ножевых ранений.

– А что же тогда? Ведь всякое в горах может случиться, – вопросительно взглянул Степан.

– В муках помер несчастный… Сдаётся мне, что отравили его – по лицу заметно.

– Почему же рука в кулак зажата – никак дрался с кем? – заметил Ефим.

– Вот что, Ефимушка, дерутся двумя кулаками.

– Давайте вытащим его из этой канавы, – подошёл ближе Степан.

– Ну вот, что я говорил – никаких признаков убийства, – внимательно осмотрел тело Илья. – Видно, что отравили.

– Может, хотели что-то забрать? – указал на зажатую в кулак ладонь Степан.

– Может… – кивнул головой Илья.

– А ну-ка…– стал разжимать пальцы покойника Степан.

– Пуговка?! – удивлённо повернулся он к товарищам, показывая медную пуговицу.

– Дай-ка сюда, – протянул руку Илья. – Не мужицкая пуговка – дорогая. Вот и лошадь выбита, а сверху буква «П» – из зажиточных кто-то. Видать, перед смертью с убийцы её сорвал, а больше никак не объяснить, – положил он находку себе в карман.

– Странно всё это, – почесал затылок Ефим. – Места здесь глухие, мало кто сюда заходит. На разбойников не похоже – что взять с простого мужика. Свои, похоже, прикончили – вряд ли кто сторонний. Ежели, говоришь, какой-то зажиточный – то, может, поймал на чём непристойном бедолагу.

– Там недалече палатка, – сообщил осматривающий местность Захар.

– И костёр жгли, – добавил Поликашка.

– Ну-ка, ну-ка, показывайте… – заторопился в указанную сторону Ефим.

– Странно… – вылез он из палатки, держа в руках оставленные там вещи. – Сумка с вещами и сюртук… Сдаётся не с простого мужичонки – материя хорошая. И пуговицы такие же – с буквой «П». Скорее всего, того зажиточного… А хозяин где же?..

– Да-а… Кто-то на ночлег останавливался и, видать, вечеряли – вон и выброшенная заварка, – присел Илья около кучки испитой травы… – Но здесь вся трава хорошая, – внимательно перебрал он листочки… Странно…

– Думаю, подмешали отраву бедолаге, а после закидали ветками и бежали, – ответил ему Степан.

– Тогда чего ж они палатку, вещи и шкуры бросили – холодно по ночам в горах? – не согласился с ним Ефим. – Ладно – тёмное дело… Захар, Поликашка!.. Тащите лопаты, похоронить надо бы бедолагу. Грех человека на съедение зверям оставлять…

Крест из двух жердинок над свежей кучкой земли – это всё, чем закончились мечты Пахома о новой жизни, разбитые коварной рукой охваченного золотым дурманом Игната…

…Стуком копыт ворвавшись в горную тишину, небольшой отряд казаков пробирался к селению Бакая, оставляя позади крутые перевалы и головокружительные пропасти.

– Ежели чего у Бакая недоберём – к Тойпынаку идти придётся, – как бы между прочим, бросил Ефим рядом ехавшему Степану.

– Ну, так коли надо – поедем, – пожал тот плечами.

– Я это к тому, что ежели Мирон пойдёт за идолом – через Тойпынака пробираться будет. Мало кто знает те тропы.

– Ты думаешь, что люди демичи смогут поймать его и держать, пока мы за ним не придём? – саркастически улыбнулся Степан.

– Поймать – вряд ли, не сладить им с Мироном, а вот выследить – это пожалуй, – возразил Ефим.

– Ну, ежели так – то поручик Зуев уже сделал своё дело – ведь он же к Тойпынаку поехал. По слухам инородцев, там видели мужика, похожего на Мирона.

– Может, и так – да только к этому демичи вряд ли кто дорогу покажет. Обитает он как отшельник – в самой глуши, – возразил Ефим.

– Выходит, тогда нам беглеца ловить придётся? – понимающе поглядел на товарища Степан.

– Выходит – нам… Половину отряда отправим с ясаком в Бийск, а половина пойдёт к Тойпынаку – даже если ясака в достатке соберём…

…Ещё не въезжая в селение демичи, до казаков донёсся женский плач, скорбным эхом плывущий в вечернем мареве.

– Что-то случилось, – приударил в бока своего жеребца Ефим, и отряд, поднимая пыль, въехал в селение Бакая…

– Горе мне, горе! – причитал демичи, обхватив руками голову.

– Проходите, садитесь… – указал пожилой инородец Бекелей на места возле еле шающего очага.

– Экинек! – крикнул он стоящему у полога пареньку. – Подбрось дров да поставь разогреться котёл с мясом.

– Я мигом…

– Что произошло? – с тревогой в голосе спросил Ефим.

– Бандиты всё забрали, – скорбно ответил Бекелей.

– Расскажи, как всё случилось… Только постарайся успокоиться, – подошёл к Бакаю и как можно утешительней произнёс Илья.

– Да, да… – смахивая скупые слёзы, закивал головой демичи. – На охоте мы были, – взяв себя в руки, начал он. – Вернулись домой, а тут такое – всё разграблено: пушнину, вяленое мясо, араку, лошадей, что в селении оставались, – всё взяли. Да это бы ладно – самых лучших молоденьких девушек увели. И Капчаай среди них… Бедная доченька, что теперь с ней сталось? – снова запричитав, схватился за голову Бакай. – Не уберегли мы идола – вот и несчастья.

– Выходит, на беззащитных напали, – гневно произнёс Степан. – Дождались, когда мужчины на охоту уйдут.

– Из молодых Качкын оставался – торопился Капчаай к свадьбе сапожки дошить, да вот этот малец, – кивнул Бекелей на Экинека. – Так они Качкына… – махнув рукой, с горечью отвернулся он.

– Что?! – переспросил Ефим.

– Умирает Качкын… – скорбным, упавшим голосом ответил Бакай. – Бандиты расправились. Шаман уже который день не отходит от бедняги – да только с каждым днём он всё слабеет.

– Илья, сходи посмотри что с ним. Может, можно ещё чем-то помочь, – попросил Ефим.

– Конечно, только пусть меня кто-нибудь проводит.

– Экинек… – коротко бросил демичи.

– Пошли, провожу тебя, – кивком головы показал тот на выход.

– Подожди, я только соберу, что может потребоваться, – стал Илья выкладывать из сумки мази и снадобья.

– Помоги ему, Кайратах, – поднял глаза Бакай, когда Илья вышел из юрты.

– Бекелей, сколько бандитов было? – спросил Ефим у инородца.

– Да кто их знает – по всему селению с гиками и свистом носились. Били нещадно плетьми всех, кто под руку попадёт.

– Ну хотя бы примерное количество можешь назвать?

– Думаю, не меньше человек пятнадцати.

– Та-ак… – почесал подбородок Ефим. – Похоже, что это те разбойники, о которых сообщалось в депеше от господина Качки… Значит, говоришь, всю пушнину забрали.

– Забрали, забрали… – закивал головой Бакай. – И Топчаай увели, – опустил он прослезившееся лицо. – Помоги мне, Ефим, – верни мою дочь, найди этих разбойников. Ты же знаешь меня – сполна за всё отплачу, – поднял к Ефиму молящий взгляд демичи.

– Сочувствую твоей беде, – как бы извиняясь, опустил голову командир. – Да вот только приказ мне – в первую очередь ясак сполна собрать. У тебя всё бандиты взяли, поедем к Сангулу, Еркену.

– Хмм… – с иронической усмешкой помотал головой Бакай. – Там ещё хуже: мои мужчины хоть живы остались – на охоте были, а у тех многих поубивали. Вон ко мне несколько человек за помощью пришли – а чем я им помогу? – пожал он плечами. – Найди этих разбойников, у них-то и заберёшь свой ясак. И женщин наших вернёшь.

– Но где я их сыщу? Наверняка они отсиживаются где-нибудь в укромном местечке. Да и людей у меня – одиннадцать человек. Из них двое совсем мальцы, ну и лекарь с кашеваром. Вот и считай – семь боевых казаков.

– Не в этом дело, – вмешался в разговор Степан. – Коли знать, где они затаились, мы бы внезапностью их одолели.

– В этом я вам помогу и людей дам. Кучияк у меня здесь – от Еркена. Когда бандиты разграбили его селение, он по их следу пошёл – опытный охотник. Выследил где логово разбойников находится. И по-русски понимает. Я бы сам пошёл, да что мы супротив ружей – последних мужчин потеряем, да и только.

– Я думаю, дело говорит Бакай, – подал голос молчавший до этого Фёдор. – Ежели укажут место, где они затаились, справимся с разбойниками и ясак заберём.

– Хмм, – задумчиво улыбнулся Ефим. – Пожалуй, ты прав: и ясак соберём, и бандитов изловим. Тогда и в верхах закроют глаза на наше самовольство в поисках Мирона… Хорошо! – соглашающе кивнул он. – Дашь мне несколько человек для подмоги, чтобы незаметно пробраться к логову бандитов.

– Бери всех моих людей, только верни мне Копчаай и освободи наших женщин, – с засветившимися в глазах искорками надежды ответил Бакай.

Полог в юрту резко откинулся, пустив в душное помещение поток свежего воздуха.

– Ну что там? – последовал вопрос Фёдора.

– Как Качкын? – привстал Бакай.

– Пуля прошла рядом с сердцем – видать, в рубашке родился парень. Много крови потерял, – объяснил вошедший Илья.

– Ну и чего делать-то? – с тревогой произнёс демичи.

– Вытащить пулю, перевязать, травками попоить, да почаще смазывать – чтобы воспаление снять.

– Так, так, так… – понимающе отозвался Бакай.

– Аракой нужно напоить, чтобы боль не так чувствовалась, ну и помощника – держать больного в случае чего.

– Экинек, сбегай ко мне, принеси араку… Мою юрту бандиты как-то краем обошли – в стороне она, – пояснил Бекелей.

– Ну а помощником… давай ты, Стёпа, – это как раз по тебе, – приглашающе махнул рукой Илья.

– Пускай сегодня Качкыном занимаются, а завтра с утра к разбойничкам в гости пойдём… Илья здесь останется – не очень я доверяю вашему шаману, – заключил Ефим.

– Хорошо, как скажешь… – с промелькнувшей обидой за шамана ответил Бакай…

Последний бой Атамана

…Едва выглянувший над вершинами гор багровый диск солнца пурпуром окрасил упавший туман, как тут же бриллиантами засверкали капельки росы, рассыпанные по пастбищам горной долины. Сытые лошади, по колено утопающие в мокрой траве, лениво поглядывали на окружающее их разнотравье. Утренняя тишина пробуждающейся природы, не располагала к разговорам неспешно ехавший по долине отряд казаков.

– Жарко, однако, будет, – нарушил затянувшееся молчание Кучияк.

– В июне в горах обычное дело – ночью прохладно, днём жарит, – безучастно ответил Ефим.

– Точно знаешь, куда бандиты ушли? – испытующе посмотрел он на проводника.

– Да – за Каменный утёс. До туда я по их следу шёл, а дальше не решился – опасно, тропа там узкая, с обеих сторон скалы тянутся – спрятаться негде.

– Думаю, у Белой горы они, там пещеры есть – хорошее место для стоянки, да и тропа от Каменного утёса туда ведёт, – вставил своё слово охотник Сыгыр.

– Туулай от Еркена к ним ушёл, – с досадой произнёс Кучияк. – Когда стали бандиты по аилам разбойничать – тот и примкнул к лиходеям. Обиду он на шуленги12 затаил за то, что дочь не за него, а за Салыма замуж отдал, – вот и решил отомстить. Сколько горя разбойники принесли нам через него.

– Все тропы знал – опытный охотник, да плохой человек, – добавил Сыгыр.

– Если нет козла, то и паршивая овца проводник, – иронически бросил Кучияк…

Ближе к полудню тропа, покинув долину, побежала по каменистым россыпям, поднимаясь всё выше и выше.

– Фу-у… жарко, – часто смахивали казаки выступающий от припекающего солнца пот.

– Долго ещё? – обернулся Ефим к проводнику.

– Скоро Каменный утёс будет, а от него недалече до Белой горы.

– А ежели их там нет? – с сомнением произнёс Степан.

– А куда им ещё деться? – уверенно ответил Кучияк. – Самое подходящее место для лагеря. Там и родник большой имеется, и пастбище недалече – за Белой горой по тропе можно в долину спуститься.

Правда, опасно, но Туулаю не впервой звериными тропами ходить.

– А почему бы нам со стороны долины не зайти? – подал голос прислушивающийся к разговору Корней Герасимов.

– Опасно – бандиты могут лошадей на пастбища повести – а здесь мы.

– Это то-очно… – понятливо протянул кашевар. – Никакой внезапности тогда не получится.

Вскоре скалы, словно две огромные стены, обступили тропу с обеих сторон. Кучияк поднял руку вверх, давая понять, что теперь нужно двигаться с особой осторожностью.

– Отсюда недалеко уже Белая гора, – пояснил он.

– Надо бы вперёд людей выслать, чтобы в случаи чего дали знак – «быть готовым к встрече с бандитами», – произнёс Ефим.

– Верно говоришь командир, – поддержал его до сих пор молчавший старый охотник Тайчы. – Сколько беды они по аилам принесли, теперь будут осторожничать – ждать мести.