Истории периода династии Цин Том. 10

Среди всех западных наук императору Канси нравилась математика. Только лишь «Начала» Эвклида он прочел не менее двадцати раз. Он также изучал алгебру, тригонометрию, логарифмы и так далее. Западная математика сочетала расчеты и измерения на месте, императору Канси это нравилось, и он часто измерял декоративные горки и беседки в Императорском саду Юйхуаюане. Когда он уезжал воевать или производить инспекторский осмотр, он возил с собой измерительные приборы и в свободное время измерял рельеф местности, меридианы, а также рассчитывал высоту, площадь и объем.

Однажды во время инспекционной поездки на юг дасюэши Ли Гуанди преподнес императору книгу по математике, это был труд известного в то время математика Мэй Вэньдина. Всю ночь напролет император Канси читал эту книгу, а затем сказал Ли Гуанди: «Книга написана очень детально, рассуждения справедливы, у почтенного учителя весьма глубокие знания! Я заберу эту книгу с собой, чтобы хорошенько с ней ознакомиться!». Затем он снова прочел книгу и написал много критических замечаний, которые велел Ли Гуанди передать Мэй Вэньдину. Ли Гуанди спросил: «Вы считаете, в книге есть недостатки?». Император Канси ответил: «Нет недостатков, просто книга неполная». Во время следующей инспекционной поездки на юг он пожелал встретиться с Мэй Вэньдином. Мэй Вэньдину было более 70 лет, они встретились и на лодке разговорились о математике, не стоит и говорить, какой жаркой была дискуссия! Через три дня Мэй Вэньдин распрощался с императором и вернулся домой. Император Канси сказал Мэй Вэньдину: «Жаль, что этот старик такого преклонного возраста, иначе я оставил бы его при себе, чтобы в любое время консультироваться с ним. Такие образованные люди встречаются нечасто». Услышав, что внук Мэй Вэньдина Мэй Цзюэчэн также глубоко изучает астрономию и математику, он радостно сказал: «Тогда пусть Мэй Цзюэчэн приедет в Пекин!».

Куда бы император Канси ни отправлялся, он всегда носил с собой измерительные приборы и измерял рельеф местности в любое свободное время

Когда Мэй Цзюэчэн прибыл в Пекин, его отправили учиться в Мэнъянчжай (место, специализирующееся на изучении научных трудов). Однажды император Канси позвал его во дворец и сказал ему: «Жан Франсуа Жербийон преподает мне алгебру, у них есть «формула заимствования корня», которую они называют «восточным методом», возможно, они переняли этот метод у нас! Почитай древние книги и пораздумай над этим!». После изучения и исследования материалов Мэй Цзюэчэн выяснил, что «восточный метод» действительно был древним китайским «способом алгебраических вычислений». Это был метод решения уравнений высших порядков, который распространился на Запад, однако в Китае о нем забыли. После напоминания императора Канси способ алгебраических вычислений опять вернулся.

Получив много знаний, император Канси задумался о том, чтобы написать книги и оставить наследие потомкам. Он заказал и отредактировал более ста видов книг, в том числе «Полное собрание книг древности и современности», «Словарь Канси», крупнейший китайский фонетический словарь XVIII века «Пэйвэнь юньфу», «Полное собрание поэзии времен династии Тан», «Происхождение музыкальных ладов и календаря» и так далее. В прошлом императоры не придавали значения книгам по астрономии, математике и географии. Книга «Происхождение музыкальных ладов и календаря» включает в себя «Наблюдение и вычисление движения небесных тел», «Истинное значение ступеней китайского хроматического звукоряда» и «Глубокий смысл принципов математики». В ней рассказывается о китайской и западной астрономии, мелодике и математике. Император Канси был главным составителем, и он позвал в помощники таких известных ученых как Мэй Цзюэчэн, Чэнь Хоуяо, Хэ Гоцзун и Мин Аньту (монгол). После окончания работы он сказал Мэй Цзюэчэну: «Отправь своему дедушке книгу “Истинное значение ступеней китайского хроматического звукоряда”, пусть он укажет на ошибки или промахи. В древности в разговорах с императором и ванами можно было согласиться с ними или же похвалить их, а можно было возразить и не согласиться. В дальнейшем все свелось только к похвалам и согласию. И даже друзья уже не любили слушать убеждения друг друга, каждый думал только о личных делах! А вы так не делайте. Если выслушивать возражения, то наука будет продвигаться вперед. Передай своему дедушке мою точку зрения».

Император Канси был так увлечен науками, что не придавал значения стратегии «привлечение зарубежного» для укрепления своей страны. Со времени эпохи Возрождения у европейской науки и техники словно выросли крылья: они летали очень быстро, отбросив Китай назад. В императорском доме и за его пределами многие люди не понимали опасности такого положения дел, их волновала только власть и собственная выгода, поэтому время от времени разражались скандалы. Императору Канси оставалось только прилагать все усилия, чтобы прежде всего установить мир в Поднебесной.

Восстание трех вассалов

Четыре министра, назначенные императором Шуньчжи в качестве регентов при его жизни, были известны тем, что были противниками Доргоня. Император Шуньчжи считал, что при таких условиях они во что бы то ни стало будут верны императору. Кто же мог предположить, что проблема возникнет именно в министрах-регентах. Один из четырех регентов Хэшэри Сони вскоре умер. Эбилунь и Суксаха практически не занимались делами, и только Ао Бай был самым выдающимся. У него были боевые заслуги и ранения, разговоры и дела он вел с уверенностью мужеством. Когда он стал регентом, то у него прибавилось еще больше энтузиазма, ему нравилось иметь решающее слово, он совершенно не считался с маленьким императором, у него был тот же порок, что и когда-то у Доргоня. Однако Доргонь умел приспосабливаться к ситуации и менять старые привычки и обычаи, но Ао Бай думал только об устаревших методах территории застенного Китая.

Ао Бай был предводителем армии «Желтого знамени с каймой», после входа во Внутренний Китай армия «Желтого знамени с каймой» окружила территорию в зоне Баодина и Чжочжоу. Суксаха руководил армией «Истинно белого знамени» и взял во владение территорию в зоне Цзисяня и Цзуньхуа. Но Ао Бай был недоволен, что его земля была неплодородной, поэтому во что бы то ни стало хотел захватить владения Суксаха. Он приказал армии «Истинно белого знамени» заново определить границы. С тех пор начался полный хаос, таким образом дурной обычай огораживания территорий возобновился, народ дрожал от страха во время всех этих событий и боялся потерять свое имущество. Маньчжуры, которые вошли во Внутренний Китай, также протестовали, они говорили: «Мы прожили здесь более 20 лет, а теперь опять надо обмениваться земельными участками. Кому это нужно?!». Суксаха решительно отказался от обмена и разругался с Ао Баем. Министр налогов Су Нахай, наместник Чжили Чжу Чанцзо и генерал-губернатор Баодина Ван Дэнлянь считали, что происходило неладное, поэтому подали докладную записку: «Народ уже давно спокойно трудится, кроме того, император уже издал указ, запрещающий огораживание земель, как же можно нарушить слово? Просим отменить приказ об огораживании и обмене земельными участками». Прочитав доклад, Ао Бай вытаращил глаза и сказал: «Это приказ императора, кто осмеливается ослушаться, тот пренебрегает императором! Смерти ищете?!». И он приказал убить этих трех высоких чиновников. Тогда же у него появились мысли и об убийстве Суксаха.

Через год императору Канси исполнилось 14 лет, и он принял в свои руки всю полноту власти. Ао Бай не придал этому большого значения, во время обсуждения дел он все так же единолично принимал решения и не заботился о мнении императора. Суксаха больше не хотел действовать с ним сообща и сказал: «Император принял бразды правления, и мне пора выйти в отставку. Позвольте мне охранять усыпальницу умершего императора!». Ао Бай сказал: «В твоих словах звучит обида, ты не хочешь, чтобы император взял власть в свои руки! Ты должен быть приговорен к смертной казни!». И он предъявил Суксахе 24 факта преступления, желая его смерти. Император Канси сказал: «Я знаю, что между вами есть старые счеты, но он не заслуживает смертной казни». Ао Бай закричал: «Он должен умереть!». Несколько дней подряд Ао Бай отправлялся во дворец на аудиенцию у императора, чтобы похлопотать об этом деле. Засучив рукава, он неистово кричал, словно собирался броситься в драку. Увидев, что император Канси остается безмолвным, он сам издал указ убить всю семью Суксахи. От жгучей обиды император Канси почти расплакался. Он знал, что в руках Ао Бая был контроль над армией и множество доверенных лиц, сам же он только принял бразды правления и еще не мог идти напролом.

Как же избавиться от Ао Бая? Он встретился с бабушкой и шепотом спросил: «Ао Бай бесчинствует, как же мне исполнять свои обязанности императора?». Вдовствующая императрица Сяо Чжуан тоже считала, что если так будет продолжаться, то императорская власть внука будет в опасности, и сказала: «Я согласна с тем, что Ао Бая нужно убрать, но нужно хорошенько обдумать, как это сделать». Император Канси ответил: «Не переживайте, у меня есть идея. Его нужно убрать внезапно, нельзя это разглашать». Он рассказал о своей идее, и вдовствующая императрица Сяо Чжуан одобрила ее. Тогда император Канси позвал дядю императрицы Сонготу, чтобы посоветоваться с ним. Сонготу был третьим сыном Хэшэри Сони, в то время он был императорским телохранителем первого ранга. Услышав о том, что нужно убрать Ао Бая, у него сразу созрел план. Он взял около десяти мелких телохранителей, чтобы они каждый день обучали императора борьбе. 15-16-летние подростки прежде только и печалились, что у них была энергия, но не было куда ее применить. Теперь они носились, словно молодые жеребцы, и опрокидывали друг друга на землю. Императору Канси было радостно за этим наблюдать, иногда он тоже участвовал в этой дружеской борьбе. Когда Ао Бай входил во дворец и видел, что император оживленно играет, он думал: «Какой же он еще ребенок! Что он мне сделает?».

Освоившись с маленькими бойцами, император Канси спросил у них: «Вы слушаетесь меня или Ао Бая? Боитесь меня или Ао Бая?». Молодые бойцы в один голос отвечали: «Боимся Вас и слушаемся Вас!». И тогда император Канси рассказал им о плане захвата Ао Бая: «Когда придет время, действуйте по моему взгляду!». Однажды в начале лета 1669 года Ао Бай получил высочайший указ, чтобы он пришел во дворец для обсуждения дела. Он вошел в южный кабинет и увидел императора, который сидел ровно. Он только собирался сделать полный поклон, как вдруг с двух сторон выпрыгнули малые бойцы и схватили его за руки и ноги, повалив его на землю в несколько ударов. Он знал, что ему пришел конец, а потому изо всех сил закричал: «Император не может убить меня! Я не щадил самого себя ради династии Цин, мое тело покрыто ранами!». Император Канси приказал министрам рассматривать его поступки как преступления, ему был предоставлен список из 30 обвинений, и было решено, что он был достоин смерти. Император Канси сказал: «Помня о его былых заслугах, мы освободим его от смертной казни. Он будет разжалован и брошен в темницу!». В отношении доверенных лиц Ао Бая также были приняты меры. Таким образом, под видом развлечений император Канси свел счеты с Ао Баем и теперь уже по-настоящему захватил власть.

Обсуждая государственные дела с придворными чинами, император Канси узнал, что территория страны под руководством Великой Цин все еще не укрепилась. Хотя оставшиеся силы династии Мин были подавлены, но движение против династии Цин в разных местностях не прекращалось. Кроме того, главари ханьских войск, которые поступили на службу к маньчжурам, также были себе на уме и хранили в душе коварство. Среди военачальников ханьских войск самым большим влиянием пользовались У Саньгуй, Шан Кэси и Гэн Чжунмин, все они были удельными князьями. С тех пор как эти ваны капитулировали после падения династии Мин и захватили власть для династии Цин, они проявляли необычайное рвение. Что уж там говорить об У Саньгуе! Именно он впустил цинскую армию во Внутренний Китай, и именно он удушил Гуй-вана Южной Мин (императора Юнли). У него было множество заслуг, ему был присужден титул пинси-вана (князя, умиротворяющего запад), и пост наместника Юньнани. Шан Кэси был пиннань-ваном (князем, умиротворяющим юг), он прошел с боями до юга и охранял провинцию Гуандун. Гэн Чжунмину был присвоен титул цзин-наньвана, однако он рано умер, и его титул получили сын Гэн Цзимао и внук Гэн Цзинчжун, которые защищали границы в провинции Фуцзянь.

Императорский двор был обеспокоен тем, что важные районы на юге охраняли удельные ваны национальности хань, более того, три вассала стали местными деспотами и причинили много неприятностей. Считалось, что среди трех вассалов у У Саньгуя было самое большое влияние, в его подчинении было около ста тысяч воинов, он был единоличным хозяином в районе Гуйчжоу в провинции Юньнань. Тайный агент императорского двора непрерывно докладывал в Пекин о деятельности У Саньгуя, рассказывая, что тот установил внутреннюю таможенную пошлину, ввел собственную валюту, завладел частными землями, а также занимался ростовщичеством. У Саньгуй повсеместно привлекал на службу чиновников и искал доверенных лиц, и не только провинциальные чиновники провинции Юньнань были его людьми, но и командование провинций Сычуань и Шэньси также прислушивалось к нему. Это было не к добру. Военные силы Шана Кэси и Гэна Цзинчжуна насчитывали несколько десятков тысяч человек, они установили частные налоги и обирали простой народ, действуя нагло и бесчинствуя. Если три вассала поднимутся и начнут бороться против императорского двора, это станет большой бедой! Проверив все, император Канси обнаружил, что эти три вассала не только не платят государству пошлину, но еще и требуют от императорского двора ежегодное жалованье в размере двадцати миллионов лянов. Он до смерти испугался: три вассала уже стали большой проблемой! Размышляя об этом, он даже не мог уснуть, тогда он написал эту проблему на бумажке и приклеил ее к колонне. Каждый раз, взглядывая на записку, он раздумывал: «Что же делать с тремя вассалами? По-видимому, их придется устранить».

Как раз в это время Шан Кэси подал императору докладную записку, в которой он говорил о приближающейся старости, просил разрешения выйти на пенсию и вернуться в родной Ляонин, а также ходатайствовал о том, чтобы его сын Шан Чжисинь унаследовал его титул. Император Канси ухватился за эту возможность и быстро одобрил его отставку, однако не разрешил его сыну унаследовать титул. Это был удар ниже пояса, не говоря уже о том, что Шан Чжисинь разгневался, но даже У Саньгуй и Гэн Цзинчжун рассердились, когда обо всем узнали. Сын У Саньгуя по имени У Инсюн был зятем императора (мужем принцессы) в Пекине, и ему уже доходили вести о том, что император намерен устранить вассалов. А теперь слухи начали подтверждаться, поэтому У Саньгуй задумался: «На моем счету столько победоносных битв, я совершил столько подвигов, а теперь даже удельным князем не смогу быть?». Он тайком усилил обучение войск, а сам написал докладную записку с просьбой снять его с должности вассала. Окружение говорило: «Император хочет расправиться с Вами! Зачем же Вы бросаетесь на амбразуру?». У Саньгуй сказал: «Это называется разведывать ложь и истину! Император еще молод, он не осмелится тронуть меня, учитывая мою военную мощь. Я не Шан Чжисинь!». Услышав это, Гэн Цзинчжун также подал докладную записку с просьбой снять его с должности вассала.

Прочитав докладные записки, император Канси позвал министров на совещание. Министр обороны Мин Чжу сказал: «Если не снять с должности вассалов, то мира в стране не будет! Они сами подали в отставку, почему же их не устранить?». Дасюэши Сонготу и еще несколько министров возражали: «У пинсивана много людей и мощи, если снять его с должности, то он создаст много проблем. Лучше уж сохранить стабильность, а там посмотрим». Каждый говорил о своем, император Канси слушал дискуссию, затем нахмурился и хлопнул рукой: «По-моему, если их снять с должности – они будут против, если оставить – тоже будут против. Все это рано или поздно произойдет, так что лучше уж всех убрать!». Таким образом вскоре был дан приказ о снятии трех вассалов с должностей. Три вассала должны были вернуться в Ляодун, а чиновники были направлены в провинции Юньнань, Гуандун и Фуцзянь для контроля и надзора.

У Саньгуй не ожидал такого поворота дел, по-видимому, этого молодого императора голыми руками не возьмешь. Но на этом этапе он не хотел признавать свое поражение, и тогда он решил поднять войска, чтобы еще раз взбунтоваться.

Выбрав день, в сопровождении своего окружения он приехал к могильной насыпи Гуй-вана Южной Мин, опустился на колени и расплакался. Прислуга остолбенела: разве ты, У Саньгуй, не удушил Гуй-вана собственными руками? Отчего же ты сегодня плачешь? Воины не сдержались и тоже заплакали. У Саньгуй полагал, что их с ним сердца бились в унисон. Он долгое время обвинял династию Цин в злодеяниях и провозгласил о своем намерении восстановить династию Мин и пойти войной на Цин, чтобы вернуть китайцам их страну. Этот ход оказался очень действенным, не только Шан Чжисинь и Гэн Цзинчжун быстро откликнулись, но даже командующие ханьскими войсками нескольких провинций на севере и юге также пожелали присоединиться. Отец Шан Чжисиня Шан Кэси был против и вскоре умер от гнева. У Саньгуй был вне себя от радости, сам назначил себя «Верховным главнокомандующим войск Поднебесной» и выступил в поход. Хотя ему уже было более шестидесяти лет, он все же был военным ветераном: под его командованием войско быстро пробилось к Хунани, захватив множество стратегически важных населенных пунктов. Гэн Цзинчжун также послал войска в поход в Цзянси и Чжэцзян, а также связался с сыном Чжэн Чэнгуна Чжэн Цзином, который находился в то время на Тайвани. Чжэн Цзин хотел восстановить династию Мин, поэтому немедленно отрядил войска, которые высадились в провинции Фуцзянь, чтобы поддержать военачальника Гэна. Антицинские силы каждой провинции атаковали по отдельности, и удар был действительно немалым. Война продолжалась больше года, династия Цин практически проиграла район к югу от реки Янцзы.

У Саньгуй пришел к могиле Гуй-вана, опустился на колени и расплакался

Когда новости достигли Пекина, императорский двор немедленно погрузился в хаос. Император Канси был в нерешительности и решил прислушаться к министрам. Сонготу изменился в лице и сказал: «Это все из-за того, что вассалов устранили с должностей, это оскорбило У Саньгуя. Мин Чжу следует обезглавить и извиниться перед вассалами». Чиновники, которые были сторонниками мира, согласились с этим. Император Канси все понял, он взмахнул рукой и сказал: «Устранение вассалов с должностей было моей идеей, нечего их укорять. Сейчас нет другого выхода, кроме как усмирение бунта. Когда я был юным, У Саньгуй притеснял меня, теперь настало время расправиться с ним!». Совещание закончилось, и он принял несколько решений. Во-первых, приговорить к смертной казни сына и внука У Саньгуя, которые находились в Пекине, чтобы нанести удар старику в самое сердце; во-вторых, обнародовать прошлое У Саньгуя и рассказать о том, что он был изменчивым, неверным, непочтительным, несправедливым и беспринципным бунтовщиком во многих поколениях, если следовать за ним – добра не будет; в-третьих, отменить приказ о снятии Гэн Цзинчжуна с должности вассала и велеть ему опять занять пост цзин-наньвана, пообещать ему, что Шан Чжисинь унаследует титул пиннань-вана, а если только другие мятежные полководцы вернутся, то они преследоваться не будут; в-четвертых, собрать армию во всех направлениях, решительно расправляться с врагами и не уступать ни на йоту. Это означало, что организаторы бунта будут строго наказаны, а соучастники под угрозой будут помилованы – кого можно было перетянуть на свою сторону, того надо было перетянуть. Император Канси немедленно отправил войско в нескольких направлениях на юг, чтобы противостоять ударам мятежных войск в разных местностях.

Этот план был безжалостным и эффективным: сначала распался оплот мятежных войск. Многие мятежники изначально держали нос по ветру, а теперь, увидев, что императорский двор действует решительно, они заговорили по-иному, заявив о своей преданности Великой Цин. И в конце даже Гэн Цзинчжун и Шан Чжисинь капитулировали, они оба считали, что лучше уж быть князьями, чем разбойниками. Народ в разных местностях знал об ужасных моральных качествах У Саньгуя, поэтому мало кто поддержал его. Таким образом У Саньгуй оказался в изоляции: его потомки в Пекине были убиты, что причиняло ему огромную боль. Он узнал, что многие его союзники бежали, и его высокомерие сразу уменьшилось наполовину. Если продолжать битву, то, скорее всего, его владения будут только уменьшаться. Он понял, что в этот раз в крупной игре он потерпел поражение. Вздыхая, он сказал своему окружению: «Никак не ожидал, что несмотря на юный возраст, император преисполнен решимости. Эх, моя жизнь кончена!». Окружение ответило ему: «Не падайте духом! Воспользовавшись тем, что Восьмизнаменная армия еще на севере, мы можем переправиться через Янцзы и разгромить Великую Цин». Со слезами на глазах У Саньгуй ответил: «Мне больше шестидесяти лет, нет у меня уже тех жизненных сил! То, что я сумел захватить половину страны, уже неплохо!». В таком скверном настроении его поразила болезнь.

В это время У Саньгуй решил осуществить свое желание – стать императором. Он провозгласил себя императором в Хэнъяне и назвал свое государство Чжоу, о восстановлении династии Мин он больше не упоминал. Однако не прошло и несколько месяцев, как этот «троекратный предатель», который взбунтовался против династий Мин, Шунь и Цин, умер от болезни. Его внук У Шифань вступил на престол, и, осознавая, что он не сможет остаться в Хунани, опять вернулся в Юньнань.

Последующие военные действия нет нужды детально разъяснять, с перерывами война велась восемь лет. Армия военачальника У терпела поражение, и многие воины убежали. В 1681 году цинская армия продолжила непрерывное преследование и окружила Куньмин. У Шифань покончил с собой, а мятежные войска капитулировали. Император Канси больше не доверял Шан Чжисинь и Гэн Цзинчжун, поэтому выискал у них промахи и убил их. Так и закончилось Восстание трех вассалов. Министры были счастливы, они говорили, что во время войны проявилось умелое, талантливое и великое руководство императора, и ему следует присвоить почетный титул. Но император Канси не согласился и сказал: «Сейчас мое решение о снятии вассалов с должностей кажется слишком поспешным, оно привело к бунту. Хорошо, что мы победили, но если бы битва продолжилась, то неизвестно, как бы все закончилось. Эта война задействовала массу народа, воины и народные массы обессилены. Поэтому вы преувеличиваете!».

Император Канси вспомнил, что во время Восстания трех вассалов Чжэн Цзин также отрядил войска с Тайваня, чтобы поддержать Гэн Цзинчжуна – в этом следовало разобраться. И он тщательно разузнал о ситуации на Тайване. Эти расспросы привели к значимым и большим событиям.

Возвращение Тайваня

В том году, когда императорский двор Южной Мин был уничтожен, Чжэн Чэнгун, который противостоял династии Цин в Сямэне в провинции Фуцзянь и имел прямую генеалогическую линию с династией Южной Мин, неустанно давал отпор цинской армии. Чжэн Чэнгуна изначально звали Чжэн Фусун, а еще его также называли Чжэн Сэнь. Позже князь Тан Южной Мин удостоил его имени Чжу Чэнгун, а князь Гуй пожаловал ему имя Янь Пинван. Но всем нравилось называть его Чжэн Чэнгуном, а слуги называли его «Коксинга»3. Династия Цин хотела подавить бунтарские силы и поэтому ввела запрет морской торговли, запрещая народу выходить в море и заниматься торговлей. Провиант и денежное довольствие армии Чжэн Чэнгуна повисло в воздухе, и было очевидно, что долго ему на побережье не продержаться. Тогда Чжэн Чэнгун решил отправиться на Тайвань, который находился на противоположном берегу Тайваньского пролива, чтобы превратить это место в основной центр отпора династии Цин и восстановления династии Мин.

Чжэн Чэнгун и его семья чувствовали себя на Тайване, как в своей тарелке. В те годы его отец Чжэн Чжилун часто бывал на острове, занимаясь торговлей. Хотя в тот период династии Мин на Тайване были местные органы власти, но туда не были отряжены войска. Среди жителей острова, помимо местной народности (общее название которых – народность гаошань), был простой народ, который переселился на Тайвань с континентального Китая. Таким образом у иностранцев, которые приезжали сюда непрерывным потоком, появилось много благоприятных возможностей. Сначала на берег высадились испанские пираты и заняли часть территорий в Цзилуне (северной части Тайваня). Затем прибыли голландцы, они выгнали испанцев при помощи оружия и захватили морской порт Луэрмэнь. В Тайнани они построили два форта: один назывался Зеландия (Тайваньчэн), а второй – Провинция (Чикань), они располагались друг напротив друга. Затем они с гордым видом начали заниматься делами Тайваня и требовали, чтобы местное население работало на них, будто бы Тайвань был их собственной страной. Это было невыносимо для жителей Тайваня, и все они с нетерпением ждали вестников с континентального Китая, которые бы прогнали прочь иностранцев. Услышав об этом, Чжэн Чэнгун разорвал все торговые связи с голландцами.