Истории периода династии Цин Том. 10

Когда цинская армия проникла во Внутренний Китай, победила Ли Цзычэна и Чжан Сяньчжуна и уничтожила князей Фу и Тан Южной Мин, заслуги Доргоня представлялись чрезвычайно большими, и император Шуньчжи признал его регентом императора. Это означало, что император Шуньчжи считал Доргоня родным отцом. Некоторые люди размышляли: неужели вдовствующая императрица Сяо Чжуан вышла замуж за нижестоящего Доргоня? На самом деле, в древние времена подданных с особо большими заслугами часто с уважением признавали «отцами». Однако с тех пор Доргонь стал корнем зла: он бесчинствовал, самовольничал, был нетерпим к людям, как только у него появилась верховная власть, он ни во что не ставил маленького императора. Например, он забирал домой императорскую печать и пользовался ею, не уведомляя об этом императора, это происходило постоянно, что нарушало большой запрет.

Доргонь рассматривал Хаогэ и Цзиргалана как противников и постоянно раздумывал над тем, как бы с ними разделаться. Некоторые люди разоблачили сплетни Хаогэ о бунте за спиной Доргоня, и тот убил доверенное лицо Хаогэ и даже собирался убить самого Хаогэ. Император Шуньчжи был младшим братом Хаогэ, узнав, что его старший брат находится в опасности, он громко рыдал и отказывался от еды, тогда Доргонь сложил оружие и отказался от своего замысла. Из-за этого происшествия маленький император возненавидел Доргоня. Вскоре Доргонь опять начал говорить, что Хаогэ поставил на ответственные посты негодяев, позволял подчиненным приписывать себе чужие заслуги и получать награды. За ужасные преступления он был лишен своего титула и был брошен в тюрьму. У Хаогэ также были большие заслуги, как он мог вытерпеть эту горькую обиду? Вскоре он умер в темнице. Цзиргалан всегда был расположен к Хаогэ, и Доргонь также постоянно оказывал на него давление, в конце концов он понизил его статус регента до «помощника регента». Внешне Цзиргалан покорно повиновался, но его сердце было преисполнено ненависти, он четко помнил все поступки Доргоня и только ждал благоприятной возможности, чтобы свести счеты.

Как-то осенью 1650 года нашей эры Доргонь поехал в Губэйкоу на охоту, по неосторожности он упал с лошади и разбил колено. Рана оказалась роковой, и он умер, ему тогда было всего 39 лет. 13-летний император Шуньчжи принял бразды правления и посмертно присвоил Доргоню титул «Почтительного и справедливого императора», то есть «почетного императора». Его похороны также происходили на уровне последних почестей императора. Кто бы мог подумать, что всего через два месяца Цзиргалан и его окружение разоблачат Доргоня, указывая на его великое множество ошибок и говоря, что он уже давно желал захватить власть, а поэтому должен был быть призван к ответу. Император Шуньчжи тут же рассердился и не только отнял у Доргоня титул, но также и конфисковал личную собственность. Люди, которых так разозлил Доргонь, разрыли его могилу, вытащили труп и избили его палками и кнутами, а затем даже отрубили ему голову. Очевидцы говорили, что в то время расправа Доргоня над Хаогэ была слишком жестокой, а нынешняя расправа над Доргонем была еще большей крайностью1.

Несмотря на то, что император Шуньчжи был еще ребенком, он уже осознавал, что власть была самой важной. Когда он принял бразды правления, он непосредственно взял в свои руки контроль над самыми могущими воинскими отрядами под названием «Три верхние знамени», которые состояли из «Истинно желтого знамени», «Желтого знамени с каймой» и «Истинно белого знамени». Кроме того, было установлено, что знаменосцы «Пяти нижних знамен» также назначались на должность императором. Что касается министров, то он взял на вооружение способ времен династии Мин: он создал государственную канцелярию, чтобы дасюэши2помогали в управлении, кроме того, он доверял ответственную работу гражданским чиновникам и полководцам, которые были китайцами ханьцы.

Он также знал, как привлекать к себе симпатии. Как только цинская династия проникла во Внутренний Китай, тогда все еще применялись старые маньчжурские обычаи: знати позволялось произвольно огораживать земли. Какой участок один из представителей знати объезжал на лошади, тот участок вместе с землями крестьян и их домами ему и доставался, а проживающие там люди становились его слугами. Такие правила были слишком примитивными, в результате многие пахотные земли превратились в пастбища и пустыри. Как же китайцам не взбунтоваться? Император Шуньчжи приказал вернуть земли прежним владельцам и запретил впредь захватывать дома и пахотную землю народа. С тех пор уровень государственного правления династии Цин значительно повысился.

Император Шуньчжи возобновил систему старших дворцовых евнухов и сразу же призвал во дворец несколько тысяч евнухов. Некоторые цензоры и личные секретари императора возражали: «На протяжении многих минувших династий евнухи были истинными вредителями. Мы, маньчжуры, никогда не пользовались услугами евнухов». Император Шуньчжи рассердился и с угрюмым видом сказал: «Нанимая евнухов, я не позволяю им вмешиваться в политику, как было в прежних династиях. Не вмешивайтесь!». Хотя это дело хромало, но все министры поняли, что император Шуньчжи был чрезвычайно осмотрительным, а также обладал скверным характером. Не только гражданские и военные чиновники, но и сама мать императора, не смогли бы взять над ним верх.

Увидев, что император Шуньчжи уже возмужал, вдовствующая императрица Сяо Чжуан решила найти ему императрицу, чтобы осуществить бракосочетание императора. Она выбрала ему монгольскую девушку, которая являлась ее племянницей. Когда ему исполнилось 14 лет, император Шуньчжи женился. Однако жена ему с самого начала не понравилась, поэтому он относился к ней пренебрежительно. Вдовствующая императрица Сяо Чжуан пристала к нему с расспросами, и он сказал: «Императрица такая завистливая! У кого приятная внешность, того она ненавидит до смерти. Она также слишком показная: все ее вещи должны быть драгоценностями и сокровищами. У нас слишком разные характеры, я хочу бросить ее». Вдовствующая императрица Сяо Чжуан была недовольна: «Как же можно взять да бросить императрицу?». Император Шуньчжи спорил и препирался: «Испокон веков отказывались от императриц, нет в этом ничего странного». Когда распространились эти слухи, многие министры запротестовали и выступили с докладом императору: «Императрица является матерью Поднебесной, это затрагивает репутацию страны, никак нельзя легкомысленно и опрометчиво изменять существующее положение дел».

Император Шуньчжи ухватился за эту логику и сказал: «Вот именно потому, что императрица должна быть примерной матерью всей страны, она этого не достойна, и я хочу заменить ее». В процессе долгих споров никто так и не смог переубедить его. Император Шуньчжи объявил о решении понизить императрицу до статуса императорской наложницы и отправить ее жить отдельно.

Вдовствующая императрица Сяо Чжуан опять занялась поисками будущей императрицы в своем родительском доме. Император Шуньчжи очень долго выбирал жену, наконец-то выбрал и таким образом состоялось второе бракосочетание императора. Однако вскоре он начал придираться и к новой императрице: он говорил, что характер у нее был сносный, вот только была она слишком обычной и с ней не было о чем поговорить. Однако, когда он снова заговорил о том, чтобы разжаловать императрицу, мать императора Сяо Чжуан решительно отказалась, и тогда между матерью и сыном возникли противоречия. На самом деле, император Шуньчжи с детства изучал китайскую культуру, ему нравилось писать стихи и рисовать, поэтому он всегда мечтал об умной, добродетельной и ласковой спутнице. Оба брака оказались неудачными, и ему было чрезвычайно досадно, поэтому он по поводу и без повода раздражался и сердился.

Через два года императору Шуньчжи действительно понравилась одна наложница по имени Дун Э. Это дело казалось неразрешимой загадкой. Наложница Дун Э была дочерью министра Э Шо. Ей было семнадцать лет, когда она вошла во дворец, так что в то время она была уже достаточно взрослой. Как только она попала во дворец, ее провозгласили «добродетельной государыней», а через месяц повысили до «императорской наложницы», которая по статусу была следующей после императрицы. Кроме этого, император Шуньчжи в нарушение традиций объявил о титуле императорской наложницы на всю страну, словно дело шло о титуле императрицы. Было очевидно, что он был необычайно счастлив. С тех пор начали разноситься слухи о происхождении этой императорской наложницы. Некоторые говорили, что она была известной куртизанкой по имени Дун Сяоюань из района Циньхуай, которая вращалась в одних кругах с куртизанкой Чэнь Юаньюань. Конечно же, это были беспочвенные слухи. Некоторые рассказывали, что сначала она была женой младшего брата императора Шуньчжи, а когда она ему приглянулась, то он ее отобрал. Как бы то ни было, в этот раз император Шуньчжи влюбился по-настоящему, ему слишком нравилась наложница Дун Э, и при встрече он неустанно рассказывал, как она была хороша.

Наложница Дун Э была не только красивой, но и образованной и воспитанной, она умела заботиться о людях, безупречно ухаживала за императором и с уважением относилась к матери императора и императрице. Верхи и низы никогда не упрекали ее. С тех пор, как появилась наложница Дун Э, император Шуньчжи стал намного спокойнее, у него улучшился характер, и он только желал близости с Дун Э. Вскоре наложница Дун Э родила сына. Император Шуньчжи еще больше обрадовался и называл его «Наш первый сын». На самом деле у него уже было трое сыновей, почему же он называл его первым? Было очевидным, что он хотел сделать его наследником престола. Кто бы мог подумать, что не пройдет и трех месяцев, мальчику не успеют даже дать имя, как он заболеет и умрет. Император Шуньчжи был убит горем и для того, чтобы утешить наложницу Дун Э, он посмертно присвоил этому ребенку титул принца.

Наложница Дун Э не вынесла этого удара, она внезапно заболела и через два года умерла. Это причинило невероятные страдания императору Шуньчжи. Не заботясь о своем императорском статусе, он безутешно рыдал перед слугами и причитал: «Мне тоже не жить, я пойду вслед за ней!». И с этими словами он порывался покончить с собой. Вдовствующая императрица Сяо Чжуан тут же отдала приказ охранять его и днем, и ночью. Успокоившись, император Шуньчжи решил пышно похоронить любимую наложницу. Не говоря уже о посмертном титуле императрицы, он приказал всему императорскому двору и населению всей страны носить траур. Кроме того, он приказал тридцати евнухам и придворным девицам покончить с собой и последовать в могилу за императорской наложницей, чтобы заботиться о ней в загробном мире. С того времени молодой император стал тенью, он с каждым днем худел и время от времени бормотал: «Я хочу уйти от мира и стать монахом!». Услышав это, все были озадачены.

На самом деле император Шуньчжи с детства исповедовал буддизм. Все эти годы правления ему казалось, что заниматься управлением государства и военными делами было крайне скучно, он давно стремился к покою и безмятежности. За несколько лет до этого он ходил в храм Хайхуэй, чтобы поговорить с монахами, он так завидовал беззаботности монахов. Монахи говорили, что в прошлом перерождении он был Буддой, и он действительно в это верил, говоря: «Как только я захожу в буддийский монастырь, мне становится легко и хорошо, мне не хочется возвращаться обратно во дворец. По-видимому, в прошлом перерождении я и правда был монахом. Если бы я не переживал о своей матери, я бы тут же ушел от мира и принял монашество». Монахи отвечали: «Император поистине является сыном неба!». Подняв брови, император Шуньчжи сказал: «Отныне и впредь я – последователь Будды!». Он выбрал себе монашеское имя «Хан Чи» (хан – старшинство буддийской школы, чи – «ослепленный, помешанный»), а буддийское имя – «ослепленный монах». С того времени император Шуньчжи все меньше интересовался государственными делами, но писал стихи: «Первоначально я был монахом на западных небесах, почему же я родился в семье императора? Последние восемнадцать лет не было у меня свободы, я участвовал в многочисленных сражениях и битвах, когда же у меня были счастливые времена? Я думаю о том, чтобы разжать руки и умереть, кто ведает тысячами лет и десятками тысяч лет?».

После смерти наложницы Дун Э императору Шуньчжи казалось, что в светской жизни не осталось никакой радости, поэтому у него появилась идея уйти в монастырь. Он часто убегал в монастырь, оставаясь там на ночь. Однажды он позвал монаха по имени Син Сэнь, чтобы тот выбрил ему голову, и император смог уйти в монастырь. Син Сэнь сказал: «Вы – император, я не посмею!». Император Шуньчжи ответил: «Я решил отказаться от трона и стать монахом. В любом случае это не имеет к тебе никакого отношения!». Син Сэню осталось только побрить его налысо. Как только об этом стало известно, императорский двор был шокирован. Больше всех переживала вдовствующая императрица Сяо Чжуан. Она сердито говорила: «У этого мальчишки нет императорского стержня! Быстро позовите сюда наставника Юйлинь Тунсю и велите ему заняться своим послушником!». Юйлинь Тунсю был наставником Син Сэня. Услышав, что его послушник побрил голову императора, он поспешно прибежал. Увидев Син Сэня, он тут же начал браниться: «Как ты смеешь постригать в монахи императора? Не будет тебе пощады!». Он приказал принести дрова, чтобы сжечь его живьем. Как мог император Шуньчжи позволить ему умереть? И он сказал: «Это была моя идея. Раз уж все так сложилось, то я не уйду в монастырь и все!». Так Син Сэню удалось остаться в живых.

Хотя императору Шуньчжи не удалось стать монахом, его сердце уже нельзя было вернуть, его здоровье также значительно ослабло. После смерти наложницы Дун Э в 1661 году не прошло и четырех месяцев, как этот странный помешанный император также скончался, оставив после себя множество трудных для понимания вопросов.

Император Шуньчжи приказал монаху побрить ему голову, чтобы уйти в монастырь

Глубокие познания в китайских и западных науках

Когда император Шуньчжи умер, ему было всего 24 года. Говорили, что он заболел черной оспой, которую в те времена называли «натуральной оспой». В то время эта болезнь была смертельной, и даже если человек не умирал, то все его лицо покрывалось оспинами. Император Шуньчжи знал, что заболел оспой, и предполагал, что ему осталось жить недолго, поэтому поспешно занялся организацией траурных обрядов. Во-первых, он позвал министров Ван Си и Ма Лэцзи, чтобы написать завещание; во-вторых, он назначил третьего сына Сюанье, которому было восемь лет, наследником престола; в-третьих, он назначил четырех министров регентами для управления политикой двора. Не говоря уж о последних двух пунктах, даже первый пункт был непонятен окружающим. Столкнувшись с какими-либо природными или техногенными катастрофами, императоры прежних династий издавали «указ о принятии вины на себя» и брали на себя всю ответственность, а также просили Всевышнего о милости и благословении. Император Шуньчжи тоже так делал. Однако в своем завещании он перечислил 14 ужасных преступлений, отрицая практически все свои дела. Все же он был первым императором, который решился так себя раскритиковать. Завещание императора было объявлено императорскому двору только после его смерти, поэтому многие люди считали, что эти посмертные слова были волей не императора, а вдовствующей императрицы Сяо Чжуан и министров. Они были недовольны многими поступками императора Шуньчжи. Впоследствии появилось множество различных слухов о кончине этого императора, и хотя все они являлись дикими предположениями, но все же они были связаны со странностями императора.

Вдовствующая императрица Сяо Чжуан была недовольна своим сыном, однако была чрезвычайно предрасположена к своему внуку Сюанье. Вступление на престол Сюанье было также и ее идеей. Родная мать Сюанье принадлежала к национальности хань, девичья фамилия – Тун, во дворце она была императорской наложницей, но не пользовалась особым расположением. Потом она родила сына, который заболел оспой, и у него на лице появились мелкие оспины. Император Шуньчжи почитал своим присутствием только наложницу Дун Э, а о Сюанье даже и не спрашивал. Назначение Сюанье наследником престола было связано с немецким миссионером по имени Адам Шалль фон Белль. Он пользовался доверием императора Шуньчжи, а также был хорошо знаком со вдовствующей императрицей. Он говорил, что переболевшие черной оспой люди обретают абсолютный иммунитет, больше не могут заболеть этой болезнью и живут очень долго. Так Сюанье и был выбран наследником престола. Никто и не думал, что этот Сюанье с рябым лицом изменит мнение окружающих о маньчжурах и добавит династии Цин славы и чести.

Сюанье вступил на престол, храмовое имя – Цин Шэнцзу, девиз правления – Канси. Император Канси был на престоле 61 год, и это был самый долгий период правления императора в истории. Самым выдающимся в нем был его высокий уровень образования: в истории действительно не было императора, который мог бы сравниться с ним. Он вступил на престол в 8-летнем возрасте и еще не мог принять бразды правления, поэтому в основном учился. Он практически постоянно чему-нибудь обучался, это стало его неизменным занятием. В конце концов он был императором, и учителей у него было несметное количество. Помимо маньчжурского и монгольского языков, он также изучал китайскую письменность. У него также были специальные учителя, с которыми он прочел «Троесловие», «Фамилии ста семей», «Тысячесловие», а также «Четыре книги и пять канонов» и классические произведения литературы прошлых династий. Он изучал те же книги, что и другие люди, но император Канси был прилежным и добросовестным, поэтому и результаты отличались. Он говорил своему окружению: «Разве существует совершенный мудрец, который все знает от самого рождения? Все знания появляются только в процессе обучения». Для того, чтобы побольше выучить, он просыпался очень рано и ждал своих учителей, а вечером ложился спать довольно поздно, задерживаясь иногда до второй ночной стражи. Раньше у императоров также были летние и зимние каникулы, во время холодов или зноя они не учились, но у императора Канси не было каникул, он занимался практически каждый день. Люди, прислуживавшие ему, уговаривали его не делать этого, и даже вдовствующая императрица говорила: «Ты же император, а учишься так усердно, словно тебе нужно будет сдавать государственные экзамены!». Император Канси смеялся и продолжал чтение. В дальнейшем он говорил окружающим: «Все, что я выучил в детстве, я никогда не забуду, а то, что выучил в зрелом возрасте, легко забывается. Очевидно, что обучение в раннем возрасте подобно солнечному свету, а обучение в зрелом возрасте свету от восковой свечи. Все-таки в молодости нужно учиться как можно больше».

Таким образом император Канси полностью освоил канонические книги и исторические науки. Но ему казалось, что чего-то не хватает, а именно – стихов. Некоторые говорили: «Канонические книги и исторические сочинения – это основа государственного управления, а стихи не так уж важны». Император Канси отвечал: «Это не так. У людей есть чувства, которые необходимо выражать, а стихи являются выражением этих чувств. Во время декламации стихов чувства взлетают ввысь. Следовательно, стихи – это также предмет воспитания, который не следует пропускать». Он учил стихи наизусть и вместе с тем учился писать стихи, а затем просил учителей внести поправки. Сам того не замечая, он писал хорошие стихи и даже часто выражал свою точку зрения в стихотворной форме. Однажды император Канси вышел за пределы дворца и увидел каменную статую, тогда он между прочим спросил одного Ханьлиньского академика: «Как его зовут?». Академик ответил: «Чжун Вэн». Император Канси улыбнулся, но ничего не сказал. На следующее утро, когда все уже почти разошлись, он позвал евнуха, чтобы он передал записку тому академику. Академик глянул, а там был стих, который написал император: «Как можно прочесть имя Вэн Чжуна как «Чжун Вэн»? Наверное, в свое время было приложено усилий мало, а ныне Линьханьского академика следует понизить до правителя области Цзяннани помощника». Оказывается, император Канси знал, что статую звали Вэн Чжун, и он намеренно хотел проверить знания Ханьлиньского академика. Академик сказал имя статуи наоборот, и император подшутил над ним, написав слова «Вэн Чжун», «мало усилий», «Ханьлиньский академик» и «помощник правителя области» наоборот.

Император Канси неустанно изучал старые китайские культурные традиции, но когда он сталкивался с конкретными вещами, то чувствовал, что этого было недостаточно, и ему нужно было узнать больше. До того, как император принял бразды правления, чиновник по астрономии и календарю (из ведомства астрономической календарной системы) Ян Гуансянь предоставил такой доклад трону: Адам Шалль фон Белль из Германии и Фердинанд Вербист из Бельгии редактировали часть календаря, но составили его только на 200 лет, разве это не проклятие великой Цинской династии, чтоб она оказалась недолговечной? Их необходимо приговорить к наказанию. Выяснилось, что после прихода группы западных миссионеров с Маттео Риччи во главе во время династии Мин, в Китай приехало гораздо больше европейцев-миссионеров, они привезли с собой европейский научно-технический прогресс, а некоторые из них даже стали чиновниками при императорском дворе. Адам Шалль фон Белль разбирался в астрономии, поэтому стал руководителем ведомства астрономии и календаря. Во время правления императора Шуньчжи он вместе с Фердинандом Вербистом выработал новую календарную систему под названием «Шисяньли». Ян Гуансянь не был предрасположен к иностранцам, поэтому и подал жалобу. Окружающие говорили ему: «Календарная система Адама Шалль фон Белля чрезвычайно точная, зачем ставить ему палки в колеса?». Ян Гуансянь отвечал: «Почему это европейцы контролируют наши дела? Пусть уж лучше в Китае не будет хорошего календаря, чем в Китае будут европейцы!». Регент-министр Ао Бай с реальной властью в руках поддержал Ян Гуансяня и отдал приказ заключить Адама Шалль фон Белля и Фердинанда Вербиста в тюрьму, а Адама Шалль фон Белля еще и приговорил к смертной казни. Впоследствии вдовствующая императрица Сяо Чжуан приказала отпустить узников, однако Адам Шалль фон Белль вскоре скончался. Ян Гуансянь стал руководителем ведомства астрономии и календаря, хотя он изначально был профаном, ничего не смыслил в астрономии и поэтому часто ошибался.

К тому времени, когда император Канси принял бразды правления, Ян Гуансянь подал свою летопись. Фердинанд Вербист прочел ее и сказал: «В твоей летописи немало ошибок, и добавочный месяц високосного года ты также перепутал». Ян Гуансянь сердито сказал: «Как бы там ни было, этот календарь – наш, китайский! И он уж будет получше твоего!». И они разругались. Император Канси не мог сказать, кто из них был прав, поэтому сказал: «Вы вдвоем измерьте все тут же на месте и тогда посмотрим, чьи измерения будут точнее». Был выбран день, и они пришли измерять проекцию тени от солнца. Ян Гуансянь приказал помощнику сделать измерения, Фердинанд Вербист также все измерил. В результате измерения Фердинанда Вербиста были чрезвычайно точными, а измерения Ян Гуансяня были далекими от истины. Затем они измеряли периоды сезонов года, и результаты были такими же. Ян Гуансянь устроил скандал, не зная, как выйти из создавшегося положения. Император Канси немедленно снял его с должности и назначил Фердинанда Вербиста руководителем ведомства астрономии и календаря.

В дальнейшем после некоторых раздумий император Канси сказал: «Астрономический календарь существовал еще с давних времен, но среди министров нашей династии нет никого, кто бы в этом действительно разбирался. Я и сам не знаю, как отличить истину ото лжи. По-видимому, остается только хорошенько взяться за изучение этого вопроса». С тех пор император Канси твердо решил обрести новые европейские знания и назначил Фердинанда Вербиста своим учителем. Фердинанд Вербист преподавал императору европейскую календарную систему и математику. Простым китайцам эти знания были недоступны, раньше в этом разбирался только Сюй Гуанци времен династии Мин. Фердинанд Вербист не только проводил занятия, но и разработал множество астрономических инструментов, среди которых был теодолит, небесный глобус и так далее, чтобы император Канси мог учиться и наблюдать. В дальнейшем Фердинанд Вербист умер в Китае, и император Канси позвал французов Жана Франсуа Жербийона и Йоахима Буве, португальца Томаса Перейра, а также итальянцев Доминго Фернандеса Наваррете и Теодорико Педрини в качестве преподавателей. Он получил еще больше знаний, среди предметов была западная медицина, лекарства европейской медицины, анатомия человека, химия, география, картографирование и так далее. Император интересовался даже философией, музыкой и латинским письменным языком. В то время днем он много учился, а вечером еще и занимался самостоятельно. Однажды, когда он услышал, что Жан Франсуа Жербийон и другие учителя нарисовали строение человеческого тела, он приказал срочно принести ему рисунок, чтобы сопоставить все названия с наименованиями на китайском языке. Это необычайно воодушевило его.