На краю Бытия. Часть вторая. Последний оплот человечества

Пролог: Дозорный Конфедерации

– Хорошо-то как! – с наслаждением затянулся осенним, чистым, полуденным воздухом молодой юноша, опасно сидящий на самом краю бруствера высокой, каменной стены предгорного уровня.

На вид ему было всего восемнадцать – двадцать лет от роду. Глубокие, карие, слегка раскосые глаза искрились быстрыми мыслями и мечтами, протекающими в глубине его живого, ретивого сознания. Коротко стриженный, черный, непослушный волос образовывал на голове излишне свободолюбивые вихры, не подвластные даже механическим лезвиям машинки для стрижки. Легкая округлость слегка пухловатого лица, покрытого жесткой, черной щетиной и могучая, коренастая, широкоплечая фигура – подобное сочетание невольно вызвало бы поспешную ассоциацию у стороннего наблюдателя с прожжённым, закоренелым хулиганом с городских, неблагополучных окраин.

Первое впечатление являлось бы предельно ошибочным – не смотря на лихой вид, юноше было хорошо знакомо какого на вкус терпкое чувство прекрасного. Сентябрьская ночь наполняла его, тревожила душу своей суровой красотой постапокалиптического мира, раскинувшегося за стеной. Черный, неподвижный, скрюченный лес поражал своей однородностью давно осыпавшихся ветвей. Безжизненная почва не содержала трав и кустарников, превратившись за годы простоя в единый, жесткий монолит глиняного цвета. Пасмурные, угрюмые облака низким, душным пологом, уныло тянулись за далекий горизонт, иногда позволяя себе расступиться на мгновения, пропуская нежные лучи далекого, желтого светила.

Ясных дней практически не наблюдалось. Сказывалось массовое применение ядерных боеголовок против грозного, многоликого противника. Грибы взрывов подняли тонны мельчайших частиц почвы в атмосферу Земли, на десятилетия изменив климат на планете. Благо юноше, выросшему в славном городе Санкт-Петербурге, были практически не знакомы уютные, солнечные дни, поэтому угрюмость прохладной середины дня настраивала мышление на минорный лад.

Собравшиеся складки кожи на лбу, озабоченное думой выражение лица и тихонько шевелящиеся губы выдавали попытку явить в мир очередное стихотворное творение, способное хоть как-то сгладить ноющее чувство легкой боли и утраты, ужом свернувшееся на сердце.

Военная форма на юноше выглядела неопрятно – ему редко устраивали строевой смотр на передовой, поэтому городской камуфляж был изрядно измят, и даже кое-где содержал следы горюче-смазочных материалов и грязи. Неблагодарный труд дозорного вынуждал проверяющих офицеров часто закрывать глаза на легкие огрехи личного состава предгорного уровня. Одного взгляда на унылые бастионы из серого и черного камня, и выжженную, лютующую ветром, полосу отчуждения, вынуждало штабных служащих максимально сокращать время пребывания здесь, вызывая желание наискорейше нырнуть в привычную среду обитания.

Поэтому молодой дозорный не гнушался вольных отступлений от предписаний и инструкций. Бронежилет, который сухие строчки документов призывали никогда не снимать во время обхода вверенного участка, был небрежно прислонен к каменному брустверу стены, как предмет, не имеющий какой-либо значимости в устоявшемся быте военного. Он лежал здесь на протяжении нескольких недель, иногда намокая под унылым, холодным дождем, изливающимся с небес. Там же нашла свое место и перевернутая, голубая каска миротворца – стандартный головной убор любого регулярного солдата Конфедерации.

Следует сказать, что грандиозное сооружение, на вершине которого опасно восседал черноволосый парень, являлось совместным воплощением инженерного гения специалистов Европы, России и новой расы низкорослых людей, пришедшей на Землю сквозь межзвездные врата последнего телепорта. Из-за предельной схожести со сказочными гномами, из-за своего внешнего вида и повадок, общественность так и прозвала их, надежно закрепив народное название за пришельцами. Сами же гости привыкли называть себя Вааргами – суровыми воинами тысяч планет.

Не смотря на вычурное, грозное имя народа, низкорослые люди были весьма миролюбивы и легко вошли в мировое сообщество как полноправные жители планеты Земля. Выбитые с родовых планет аналогичной мертвой заразой Последнего Элементаля – Чернобога, они с пониманием отнеслись к текущим проблемам человечества, предоставив свои знания и посильную помощь в обороне против грозного вала нежити под предводительством великого отступника и предателя Самохвалова.

«Новая великая стена» «Последний оплот человечества» «Новое чудо света» протянулось от береговой линии Северного Ледовитого Океана по изломанному каскаду Уральских гор, до акватории Каспийского моря, надежно обороняя оставшееся в живых население Евразийской Конфедерации от нашествия мертвой орды Сибири.

Пять защитных линий, пять уровней возвышающихся один над другим. Немыслимое нагромождение из неоднородных стен и башен, поделенных на небольшие участки, взбирающиеся на пики горных хребтов – начиная от самого опасного, предгорного уровня и заканчивая пятым – нагорным, штабным. Эти крайние линии носили хоть какие-то признаки жизни и деятельности человека, хоть и были пустынны. Промежуточные же три уровня были практически не заселены и находились в легкой форме консервации. Затхлость и запустение их широких коридоров вынырнуло бы из многолетнего мрака только в случае непосредственной опасности Конфедерации.

Пять уровней систем, оружейных комплексов и мер безопасности были из необходимости возведены на пути у Мертвой Орды. Великая армия Черного Бога, способная лишь одним своим упоминанием ввергнуть граждан Конфедерации в холодный трепет перед громогласной поступью нежити, успешно прокатившейся по землям Сибири, Китая и Индии на первых этапах войны за людские души, необходимые для реализации планов суровому, инопланетному Властелину.

Трое пятистворчатых врат расположенных на Северном, Центральном и Южном участках вбирали под своды массивных, полуовальных проходов, перекрытых стальными створками ворот, вытянутые, извилистые змеи асфальтированных дорог восходящих к вершине хребта из мертвых, подконтрольных нежити земель и выпускающие их вниз на просторы нового государственного образования.

Евразийская Конфедерация… небывалый союз Европейских держав и России. Объединение происходило в несколько этапов: на первом произошла переориентация политики Европы с прозападной на пророссийскую, давние конфликты перед лицом новой опасности теряли актуальность, превращаясь в дым истории. Угроза уничтожения ускоряла все политические процессы, иногда жестко подавляя мнение инакомыслящих партий и фракций. На втором этапе произошел ряд слияний Европейских держав, который в свою очередь через пять лет вылился в единый, полнокровный, исторический шаг окончательного скрепления союзов в единых границах нового государственного образования, с центром в городе Ватикан, потерявшим к тому времени чисто религиозный статус.

Все было в прошлом. Все узаконившись, превратилось в обыденность для нового поколения. Участок юноши, воспитавшегося в новых реалиях, вверенный ему руководством, располагался как раз неподалеку от первых створок Центральных Врат, позволяя наслаждаться редким зрелищем их сезонного открытия и закрытия для проверки системы.

В эти дни к первым створкам, из соображений безопасности, нагоняли множество разнообразной, бронированной техники, стальными кулаками выдвигающейся на полосу отчуждения. Обновления парка происходили с завидным постоянством, и каждый раз юноша в подзорную трубу находил между панцирей устаревших танков «Армата» новые, футуристические плоды технического гения инженеров Конфедерации.

Тотальная автоматизация оборонительных структур сводила к минимуму человеческий фактор – огнеметы, мощные, стационарные пулеметы, пушки, лазерные пушки, рельсотроны, средства ПВО и иное тяжелое вооружение немедленно реагировало на появление в полосе отчуждения любого движущегося объекта Орды.

Благодаря искусственному интеллекту, руководящего всем на последнем рубеже человечества, минувшее десятилетие правительство Конфедерации избрало политику демилитаризации объекта, оставив по одному военному на каждый километр стены предгорного уровня, для присмотра за километровой полосой отчуждения между стеной и вымершей тайгой. Тому были веские обоснования – крупной провокации со стороны мертвецов не наблюдалось в течение десятилетия, что позволило Совету Безопасности выдвинуть смелые предположения, что потенциал Орды в принципе не может пересилить сверхукрепленные бастионы.

Вмонтированные искусными зодчими в естественные кручи Уральских гор, сооружения казались непреодолимым препятствием на пути любого противника, в том числе являлись надежным прикрытием от массированной провокации со стороны Серого Ордена, закрепившегося на Африканском континенте.

Орден к 2038 году избрал террористический, скрытый тип войны, предпочитая действовать через своих агентов во множестве разбросанных на обширной территории Западной части Евразии. Взрывы, диверсии, неожиданные атаки на государственные органы держали в дополнительном страхе каждого гражданина Конфедерации, вынуждая платить баснословные налоги на поддержание силовых структур.

Разобраться раз и навсегда с сильным противником мешал его потенциал и особый, политический статус организации, в руках которой была сосредоточена мощь великого праоружия Атлантов – «Апокрифа». Массивная, лазерная установка, вмонтированная в толщу пирамид пугала любое правительство возможностью направленного применения, что делало борьбу с Орденом вялотекущей, фиктивной, пустой.

Данные разведки сообщали, что оружие подобной мощи не могло использоваться целенаправленно по тому или иному объекту, на что представители Ордена, захватив эфир на центральных каналах, во всеуслышание объявили – при провокациях со стороны вооруженных сил любой страны о тотальной решимости использовать заряд на собственной земле, тем самым расколов планету на части. Блефовало ли руководство Ордена или нет, никто не хотел проверять, взяв на себя великую ответственность риска.

Из-за множества скрытых и явных противников служба в силовых структурах была как никогда престижна и многолюдна. На данный момент, наверное, каждый двадцатый совершеннолетний житель Конфедерации, независимо от пола, носил установленную форму и имел табельное оружие. Военные были освобождены от налогов, изымавших практически треть небольшого дохода среднестатистического гражданина, и имели ряд специфических льгот, поэтому, чтобы попасть в ряды вооружённых сил, нужно было обладать недюжинным здоровьем и интеллектом.

Другой жизни, кроме жизни солдата юноша не знал, хоть и был чисто технически рожден по ту сторону стены, во времена существования великого государства Россия. Ему неоднократно рассказывали историю его чудесного, драматического появления на свет – едва родившись, ребенок подвергся жестокой атаке некроманта и если бы не дядька, закрывший своей спиной в машине малое, невинное дитя – он бы сейчас не нес службу на последнем рубеже человечества. Сестре – близняшке повезло намного меньше и щупальце существа, на котором восседал мертвый маг, зацепив ткань, в которую была обернута девочка, уволокло верещащий комок в необъятные дали захваченной Сибири, Китая, Индии и прочих восточных и азиатских стран.

Род Велесовых, после событий на Иркутской земле находился под особым вниманием общественности. Почти каждый гражданин знал чудесную историю о былинной схватке между предателем Самохваловым – бывшим офицером Министерства Государственной Безопасности и магом-самоучкой Сергеем Велесовым, приходящимся отцом юноше-дозорному.

В ходе битвы на подступах к областному центру Велесов-старший, ценой своей жизни нанес руководителю Орды непоправимый вред, благодаря которому дальнейшее телепатическое управление мертвой армией, как единым организмом было безвозвратно нарушено.

Каждый житель Конфедерации знал о невосполнимой утрате одного из потомков, в ходе бегства за последний рубеж. И поэтому практически каждый возлагал необоснованно высокие надежды на простого юношу – единственного продолжателя великого рода, нарушив тем самым его самооценку и восприятие еще в подростковом возрасте.

Все детство мама часто грустила о безвозвратной потере. В отрочестве юноша часто видел ее вглядывающуюся в пространство ничего не видящими глазами, полными тяжелых мыслей. Комнаты большой Питерской квартиры, выделенной государством, служили для Анны клеткой, из которой она не хотела и не желала выбираться, избегая повышенного, болезненного внимания к собственной персоне и сыну.

Каждый раз, при его бесшумном появлении в комнате, она вздрагивала и, стараясь замаскировать свою слабость легкой улыбкой, всегда приговаривала:

– Ничего, Руся! Сердцем чую, что жива твоя сестренка! Кровь Велесовых – кровь живая и говорящая. Авось еще свидимся. Я сделаю все, чтобы это произошло, и даже больше, так что выше нос, сынок!

Неизменный, горячий и мокрый поцелуй в нос вселял надежду в дитя. Но шли годы уединения, плавно слившиеся в полтора десятилетия и повзрослевший Руслан, получая очередную ласку во время коротких визитов домой, после изматывающей, непосильной учебы, уже относился к маминым словам не более чем к закоренелой, душевной травме человека испытавшего великое горе. Велесову-младшему всегда чудилось, что Анна невольно сравнивает его и несуществующую сестру, размышляет о том, какой бы она могла получиться в сравнении с братом.

Основанием подобным подозрениям послужил подслушанный на кухне разговор между ней и представителем одного из общественных комитетов, желающих, во что бы то ни стало убедиться в успешном освоении программы трудным подростком.

Сорвавшись, мама многое себе позволила наговорить яростным шепотом:

– Вы отнимаете у ребенка детство! Он не виноват, что не оправдывает ваших ожиданий! В конце концов, он просто человек, не смотря на особые серебряные и черные образования в кристалле души. Ему не дано умений и талантов пользоваться ими. Вы губите его, губите пристальным, вездесущим вниманием. Я вижу, как Руслан становиться отстраненным и замкнутым. Оставьте нас. Очень вас прошу. Если мне будет, о чем вам сообщить, я сама выйду на связь.

Раздраженный мужчина вышел, излишне сильно хлопнув входной дверью. Разгромная статья, последовавшая вслед за разговором в газете, открыла перед общественностью страшный факт бездарности Велесова-младшего, окончательно лишив его мотивации двигаться дальше.

Ему очень не хотелось дополнительно расстраивать маму, но как видит Создатель, это получалось у него не специально, и шкура простого сержанта с окраины мира, в которой спрятался юноша ото всех, была самым явственным тому подтверждением.

Велесов, невольно погрузившись в воспоминания, от презрения к себе цыкнул слюной с многометровой высоты стены, подобрав озябшие ноги к подбородку. Собрав волю в кулак, он заставил себя увести размышления в другое русло. Стихотворение не получалось. Тоска и одиночество вновь замаячили перед глазами как надоедливые призраки настоящего.

Благодаря значительным финансовым вливаниям, каждое сочленение оборонительных сооружений делали на века, что делало визиты обслуживающего персонала на стену предельно редким явлением, поэтому юноша, осознав текущую бесплотность творческих потуг, был вынужден изыскивать себе дела на остаток дня и долгую, беззвездную ночь.

Бессонница выматывала, перемешав все мыслимые и немыслимые режимы во внутренних часах, превратив юношу в закоренелую, убежденную «сову» из легкого, суетливого «жаворонка» детства.

Искать новых знакомств не хотелось, хоть и присутствовала такая возможность. Его соседи по рубежу только что влились в ряды Вооруженных Сил после института, сменяя спешащих домой с практики дембелей и именно поэтому были неинтересны опытному юноше.

Военная карьера Руслана началась рано – грозный дядька Осипов отправил его в кадетский корпус при школе для особо одаренных магическими способностями детей в возрасте восьми лет, предрекая ему будущее вояки. Вышло лишь отчасти. К великому сожалению родни, Руслан не смог справиться с растущей нагрузкой на организм и сознание, решив, в конечном итоге, избрать военную специальность проще, окончательно разочаровавшись в собственных способностях на первых курсах института.

У юноши, надо сказать вообще было трое названных дядь, относящихся к нему как к сыну – Осипов Роман Анатольевич – полковник, входящий в трехтысячный Совет Безопасности Конфедерации с правом собственного голоса, отвечал за военное и техническое оснащение стены тяжелым вооружением. Предельная занятость полковника сказывалась на частоте встреч – его Руслан не видел уже два с половиной года.

Второй дядька – молчаливый и грозный майор Дансаран занимался тем, что преподавал юным дарованиям азы управления «животными структурами» как он называл свое умение управлять любыми холоднокровными, млекопитающими и птицами. Студенты военного магического факультета крайне недолюбливали своего авторитетного учителя. Узнав о родственных связях между преподавателем и студентом факультета, которым в свое время был Руслан, они автоматически перенесли свое пренебрежение и ярость на своего сокурсника, сделав его изгоем в привилегированном обществе юных магов. Отчасти это и послужило причиной перевода Велесова с этого направления на иное, намного менее презентабельное.

Нужно сказать, что Шаман с острова Ольхон был изрядно упрям и скуп на хорошие оценки. Его внутренние убеждения раскрывала одна презабавная история – у Дансарана долго не было официальной фамилии и отчества. Командование Совета Безопасности несколько лет пыталось принудить вредного майора принять свои условия и, как положено, зарегистрировать документы, но последний долго упирался, пока приватный, трехчасовой разговор с матушкой Руслана не вынудил его сдать позиции, гордо назвавшись, Байкал Дансаран Ольхонович, в честь сгинувших мест, которые он так любил.

Вообще о нем было мало что известно. Дядька предпочитал больше отмалчиваться и слушать, чем говорить, чем создал себе репутацию лютого нелюдима. Лишь ближайшее окружение знало его мягкую, ранимую натуру восточного человека.

Выпустив Руслана из-под своего крыла, узнав о преждевременном переводе на иное направление, в другой институт, Байкал, с несвойственной ему прилюдной сентиментальностью, крепко обнял юнца, отправляя на факультет пограничной службы на периферию огромной страны. Последний раз они коротко виделись при отправке на обязательную, двухлетнюю практику на передовые рубежи, на которой сейчас и находился Руслан.

Ольхонович изредка звонил Велесову по голографическому передатчику, но развернутых бесед не получалось – сказывалась манера старого бурята больше отмалчиваться и слушать, чем говорить.

О третьем дядьке, Руслан слышал только от мамы – Олег Панфилов, спасший его жизнь, доставив в целости и сохранности Анну с младенцем за строящиеся, оборонительные рубежи Урала, не отдохнув и часа, ринулся в обратный путь выручать без вести пропавшую сестру Велесова.

Мама рассказывала Руслану, как сильно корил себя майор за допущенную оплошность – он потерял в войне не только своих детей, но и вверенную ему дочь соратника. Ушел он тихо, ни с кем не попрощавшись, обоснованно считая, что прочие дядьки не отпустят его одного в опасное путешествие к собственной смерти.

С тех пор, уже почти двадцать лет о Панфилове не было никаких вестей. Официально он по-прежнему числился «пропавшим без вести», но все прекрасно понимали, что, скорее всего старый офицер давно пополнил ряды мертвецов Сибири.

Встав на ноги на бруствер, Руслан в бинокль рассмотрел опушку черной чащи – большой голем, симбиоз рядовых мертвецов и стволов черных деревьев грузно вышагивал по тайге, молчаливо охраняя границу иной стороны.

Юноше даже на секунду показалось, что нежити также скучно и грустно заниматься нудной, монотонной работой, день ото дня, час, от часу повторяя заезженные маршруты, но такова была их судьба и предназначение.

Предназначение… Руслан от всей души ненавидел это слово. Невольно вспомнилось, с каким трудом давалось обучение на первом курсе. Вычерпанный внутренне Велесов просто не смог в нужный момент мобилизовать силы. Решение о переводе он принял сам, скрытно оформив все необходимые документы. Из-за своего высокого положения подписывать рапорт пришлось у самого генерал-майора Шулина Владимира Викторовича, который содержал особую семью под неусыпным, личным контролем. Когда решение обрело плоть с его подписью, начались внутренние терзания.

Что творилось в эти дни с Велесовым, трудно было описать – жалость к самому себе смешивалась с презрением, ощущение никчемности с отчаянием собственного положения. Даже дядьки, собравшиеся по этому поводу на кухне Питерской квартиры мамы, удрученно и тихо шептались друг, с другом периодически грустно покачивая поседевшими головами.

Казалось, весь мир ополчился против него. Весь мир, но не мама…

Анна со смиренным спокойствием приняла решение сына уйти со спецкурса. Тактично выждав несколько дней, дав боли и горечи в груди Велесова излиться в пространство в гордом одиночестве, она тихонько постучала в двери комнаты:

– Можно? – спросила она тихо, кратко улыбнувшись одними уголками рта, – или студент-пограничник не удостоит аудиенцией свою родную матушку?

– Конечно, мам – Руслану на тот момент не хотелось разговоров, но для нее он сделал исключение, – проходи. Извини за беспорядок.

– Ничего, Рус, ничего! Я бы тоже не заморачивалась с уборкой на твоем месте, перед отъездом в другой город. Беспорядок иногда необходим. Для контрастов. Иначе как же мы сможем испытать радость, наконец-то разобравшись в накопившемся соре? Мы с твоим отцом когда-то тоже имели удовольствие провести время в компании друг друга в хаосе и запустении покинутой квартиры в самом центре Иркутска.

– Иркутска? – впервые услышал необычное название Руслан, вынырнув из внутреннего болота. Все новое и неизведанное всегда увлекали юношу, вовлекая живой ум в работу по изучению многогранной реальности Бытия.

– Да, был такой город на планете, в котором я раньше жила, еще до встречи с твоим отцом – Анна улыбнулась, понимая, что хитрый план сработал, – Теперь от него осталась только ядерная пустыня и несколько строчек в учебниках истории, но суть не в этом. Суть в том, что мы с твоим папок попросту не замечали бардака и пыли вокруг, наслаждаясь коротким мигом затишья, единения, вкусом просроченного кофе. Вот и в жизни иногда царит лютый бедлам, но этот бедлам ни в коем случае не должен похоронить под ненужным мусором твое самобытное, яркое «я», которое обязательно проявит себя в чем-нибудь другом. Стоит только разложить по полочкам самое необходимое…

Анна подошла и, склонившись над лежащим на не заправленной кровати Русланом, нежно погладила его по голове. Сев на край, она склонилась над ним и доверительно зашептала на ухо:

– Я бы тоже не вывезла такого внимания к себе, Рус. Правда-правда! Это невероятно – с детства наваливать на ребенка программы высших учебных заведений! Твой отец был самоучкой. Причем аховым самоучкой! Магия давалась ему с трудом и даже первый наш противник – старый и злобный колдун Серого Ордена под именем Ях, был сражен скорее мной, чем им. Сейчас ситуация в мире стабилизировалась. Благодаря жертве твоего отца, командор орд нежити, потеряв половину своего могущества, так и не смог преодолеть защитный вал Урала. Не смог Самохвалов продвинуться и в Африку – Серый Орден надежно защищает свои границы, разбивая одну орду за другой на узком перешейке Суэцкого Канала. Поэтому, я искренне не понимаю, что за повышенный ажиотаж витает вокруг твоей личности! Человечество словно пытается свалить всю ответственность за дальнейшее будущее на простого подростка, вместо того, чтобы продолжить сопротивляться самостоятельно! Уму непостижимо, но они искренне желают, чтобы ты вышел против войск Черного Бога в одиночку, волшебным образом остановив неисчислимые валы Орды!

– Мам! – перебил Анну вновь уходящий в себя Руслан, – не нужно сейчас, а? Я тебя услышал, но мне, правда, плохо. Завтра отъезд и перевод на обычный курс. Ты не могла бы меня оставить? Я понимаю, что расставание и все такое. Но мы ведь не прощаемся навсегда! Я буду приезжать в Питер при первой возможности!

– Конечно – Анна улыбнулась, вновь потрепав непослушного сына по черному ежику волос, – при первой возможности, – эхом повторила она и. пружинисто встав на ноги, ушла готовить еду в дорогу.

Если бы Руслан знал, что это был действительно их последний разговор! Дорого бы он дал, чтобы сказать ей множество теплых слов, поблагодарить ее за поддержку, но нет. Ничего не исправить, ничего не вернуть.

Утро истерло преддорожной суетой возможности для разговора, предельно скомкав теплое прощание. Отпускали в институте редко, на каникулы, два раза в год. Не всегда хотелось домой – Пермский Дозорный институт позволил найти хороших знакомых, с которыми было весело проводить досуг. Первая серьезная любовь, первое серьезное расставание. Редкие звонки с матерью, скомканные диалоги. Общажная, разгульная жизнь вольной окраины, где законы Конфедерации словно замирали, давая молодости полный разгул и волю.