Жажда доверия. Часть 2. Любовь бессмертного бессмертна

Сквозь увитую плетистой розой перголу пятнами пробивался яркий полуденный свет. Кристина не пряталась и не отдергивала рук. Чуть раскачиваясь на уютных садовых качелях, она закрывала глаза и чувствовала, как солнце целует ей лицо, просвечивая веки красно-желтым.

Сегодня она впервые вышла из дома, поборов свои страхи. Однако ушла не далеко. Качели на заднем дворе родительского дома оказались пока пределом ее возможностей. Всего полторы недели прошло. Всего или уже? Так мало по календарю и так много по ее собственным ощущениям.

Время, отмеряемое страхами и кошмарными снами, течет по-иному.

Непослушный язык во рту снова нащупал острия клыков. Девушка вновь внимательно посмотрела на свои руки, по которым плясали солнечные зайчики. Ничего.

«Герман ходил под солнцем, не так ли? Мы же не в дешевом фильме ужасов. Он сказал, что я стану одной из них, но пока я не такая, верно? Или все же… Тогда как проверить?»

Девушка подумала пару мгновений, затем вышла из лоскутной тени перголы и, подставив лицо солнцу, прямым взглядом посмотрела на дневную звезду. Глаза заболели почти сразу. Виски слегка сдавило, и на глазах непроизвольно выступили слезы. Кристина оперлась на ажурную решетку, пытаясь проморгаться.

Внезапно чья-то рука легла на плечо:

– Ты что это? Тебе плохо?

Девушка вздрогнула, но затем успокоилась, узнав голос матери.

– Мам, зачем ты так подкрадываешься? Ты как женщина-кошка. Я чуть со страху не умерла.

– Ну, извини, – устало выдохнула женщина. – А чего ты сидишь здесь? Все сидишь и сидишь взаперти с того самого дня, как рассталась с этим своим… как его звали?

– Германом, – глухо отозвалась Кристина. – И вовсе я не сижу взаперти. Я вышла из дома.

– Вышла она, – передразнила мать. – Ты бы сходила хоть, прошлась, прогулялась немного. Или что, этот твой Герман за тобой пришлет кого-нибудь?!

– Мам!

– Двоих с носилками, одного с топором?!

– Ну, мама!!! – девушка повысила голос и сделала страшно-возмущенные глаза.

– А что я такого сказала? – отозвалась женщина и, устав стоять, присела на качели в тени. – Кристин, ну я просто не понимаю… Если такое дело, может, в полицию обратиться?

– Ничего не надо. И полиция здесь не поможет.

Своими последними словами она, похоже, только больше растревожила мать, поэтому добавила.

– Это совершенно другое. И вообще, куда мне здесь выходить? Только если мусор вынести или в магазин…

Спустя полчаса девушка уже шагала по новенькому тротуару небольшого коттеджного поселка с мусорным мешком в одной руке и кошельком в другой. До магазина было недалеко, поэтому она пошла пешком. Солнце нещадно поливало своим ярким светом улицу. Слишком жаркая погода для начала лета будто бы испытывала девушку на прочность, но та упорно шагала вперед, бодро переступая босоножками по горячему асфальту. По пути завернула в небольшой проулок к мусорным бакам и бросила плотный черный мешок в кучу к остальным. Откуда-то из-за горы мусора порскнула наутек пара котов.

В магазине было прохладно и безлюдно в это время дня. С тихим гулом работали кондиционеры и холодильные установки. Девушка достала из кармана джинсовых шорт список покупок, написанный маминым убористым почерком, и принялась разбираться в нем, отрешенно блуждая между стеллажей с продуктами.

– Яйца, – тихо бурчала она себе под нос. – Это где-то здесь… Таааак… Молоко, сыр.

После молочного отдела Кристина пошла за соком. Мамин любимый в большой пачке стоял довольно высоко. Ниже тоже была пачка, но ее край был здорово замят, поэтому юная покупательница встала на цыпочки и потянулась вверх. Заветная коробка стояла не с самого края, и пальцы напряженной руки только шарили в воздухе.

– Да что ж такое!

Она перевела дух и попробовала снова. Чья-то рука появилась в ее поле зрения и помогла достать пачку.

– Спасибо, – сказала девушка, оборачиваясь к нежданному спасителю, но, увидев его, отскочила и ударилась спиной о холодильник с минеральной водой.

Мужчина рывком настиг Кристину и зажал ей рот рукой.

– Только тихо, ладно? Давай не будем разыгрывать здесь сцену из дешевого триллера.

Его серые глаза перебегали от одного зрачка бывшей подруги брата к другому, пытаясь угадать, что у нее на уме. Наконец, уловив некий едва заметный импульс покорности, Алекс убрал ладонь от ее губ. Девушка молча смотрела на него, не издавая ни звука.

– Ну, здравствуй, дорогая. Давно не виделись.

Он выглядел непринужденно, будто бы происходила встреча двух старых друзей. Кристина этой легкости не разделяла. Всю ее фигуру точно заморозили, плечи сделались угловатыми, спина будто налилась свинцом. Страх казался физически ощутимым, обернув ее тело густой липкой пеленой. Александр заметил, как крупная дрожь прошла по рукам и ногам его собеседницы, но виду не подал.

– Помочь? – с улыбкой предложил он и потянулся рукой к продуктовой корзинке.

– Нет! – слишком громкое, больше похожее на крик.

– Тихо-тихо! Не надо бояться. Я ведь тебя не съем.

Последнюю фразу он подкрепил широкой улыбкой, оголяющей характерные клыки.

«Ты тоже. Ну, конечно! Иначе и быть не могло».

– Как ты нашел меня? – неверным от напряжения и страха голосом проговорила девушка.

– А ты разве прячешься? Если так, то нужно было выбрать место получше, чем новый дом твоих родителей. К тому же засечь кого-то из своих для меня не представляется проблемой.

– Я не одна из вас.

Ее голос все также дрожал, но Кристина понемногу подавила трясущую ее дрожь и даже слегка расправила плечи. Алекс не мог перестать улыбаться, глядя на эту картину.

– Ну, не одна так не одна. Кто же станет спорить с женщиной?! Да еще с той, кого выбрал наследник рода Дракона. Так как ты поживаешь? Челюсти не болят?

Последние слова он буквально выплюнул ей в лицо. Однако сама причина их встречи волновала Кристину намного больше, чем почтительность обращения.

– Зачем ты здесь? – прямо спросила она.

– По делу.

Кристина немного помолчала, затем решилась озвучить самое страшное свое предположение:

– Собираешься убить меня за то, что я сделала?

Мужчина расхохотался в ответ, будто она сказала какую-то несусветную глупость:

– Убить?! Да боже упаси! – отсмеявшись, он продолжил: – Нет. Я хочу предупредить тебя. От имени главы рода и от своего лично я хочу сказать, что ты должна молчать обо всем, что случилось, обо всем, что ты видела и знаешь, а если и не знаешь, то догадываешься. Молчать, поняла меня? Только и всего. Если подумать, это не много.

Кристина ловила каждое слово и неотрывно следила за губами Александра Мареша. Иногда верхняя слегка приподнималась и тогда можно было заметить чуть великоватые белоснежные клыки. Немного большие по размеру, чем просто человеческие.

«Если не знаешь, куда смотреть, легко не заметить».

Каждый раз, видя их кончики, она слегка вздрагивала. Алекс в это время продолжал:

– Независимо от того, на чьей стороне ты останешься или хочешь остаться. Ты должна забыть все произошедшее, как страшный сон, и ни словом никому не обмолвиться об этом. Пока длится quietam tempore1, тайна нашего существования должна оставаться тайной. Ты ведь умеешь хранить секреты?

– А если я не сохраню ваш секрет? – сказав, Кристина тут же пожалела об этом, но все же продолжила: – Если я расскажу кому-нибудь, что видела в туалете бизнес-центра? Про смерть Томского и еще той девушки из клуба.

Лицо Алекса вначале чуть заострилось, но потом снова приняло вид расслабленный и почти безмятежный. Вампир произнес:

– Как много людей умирает каждый день? Болезни, наркотики, автокатастрофы, банальная жестокость себе подобных. Хочешь спрятать дерево – спрячь его в лесу. Ты же не думаешь, что за тысячи лет истории мы не научились скрывать следы своих преступлений? К тому же, даже если и так. Даже если ты встанешь на площади и будешь кричать во все стороны о монстрах-кровососах, скрывающихся в толпе, как ты думаешь, много ли народу тебе поверит и как скоро тебя погрузят в машину скорой помощи, чтобы отвезти в психушку?

– Тогда зачем ты меня запугиваешь, если мне все равно никто не поверит? – Кристина вперила в него пристальный взгляд.

– Стандартный протокол безопасности распространяется на всех, кто узнал что-либо. Слова бывают опасны. Ложь, многократно произнесенная вслух, становится правдой. Старая сказка может ожить, если слишком часто рассказывать ее детям перед сном. Поэтому существует quietam tempore, – он пристально посмотрел на Кристину, и его глаза при этом презрительно сузились. – И если ты не последуешь моему совету и не будешь молчать, то рискуешь встретиться со мной снова. Но поверь, я не буду так ласков, как сейчас.

От взгляда его серых глаз пахнуло опасностью и могильным холодом. Так зверь смотрит на свою жертву перед броском. Кристина спиной вжалась в холодильник с напитками и не решалась произнести больше ни слова. Александр же, видя это, отступил на шаг. Затем еще и еще. Девушка оторвала спину от холодильной установки и глубоко вдохнула.

Он уже собирался уходить, но затем обернулся.

– Чуть не забыл. Есть еще кое-что.

Она снова напряглась и приросла к месту. Молодой мужчина в это время открыл сумку, висевшую у него на плече, и достал оттуда большой конверт из коричневой плотной бумаги. Он протянул его Кристине.

– Вот, возьми. Это велел передать тебе Герман.

Ее рука потянулась вперед медленно, точно в замедленной съемке. Кончики пальцев опасливо коснулись конверта. Алекс не выдержал этой картины:

– Да бери же!

Он ткнул свертком ей в грудь.

– Что с этим делать, решай сама. Прощай!

Вампир повернулся и пошел прочь, оставив ее стоять на грани обморока с конвертом, прижатым к груди. Прошла уже пара минут прежде, чем Кристина сделала неуверенный шаг от места, где все произошло. Хлопнула входная дверь, затем еще и еще. В отдел, где она стояла, заглянула девушка в форменной одежде магазина.

– Что-нибудь подсказать?

Застывшая покупательница посмотрела на сотрудницу супермаркета так, будто впервые в жизни видит человека, затем отрицательно помотала головой и на негнущихся ногах пошла к выходу.

– Девушка, а покупки? Корзиночку забыли!

Кристина шагала вперед, не реагирую на оклики. Подойдя к входной двери, она осмотрела площадку перед магазином. Алекса нигде не было видно.

Сделав несколько вдохов и выдохов, девушка вышла на улицу, где по-прежнему светило яркое солнце. Быстрым шагом не оборачиваясь дошла до родительского дома.

– Ну что, все купила? А чего так долго? – послышался с кухни голос матери.

Кристина не ответила, поднялась наверх и заперлась в своей комнате. Конверт она положила на стол. Надпись на коричневой бумаге принадлежала руке Германа :

«От господина Мареша Г. В. госпоже Елагиной К. С. лично в руки»

Однако госпожа Елагина не торопилась открывать пакет. Вместо этого она повалилась на кровать и свернулась калачиком, стараясь унять дрожь, казалось, поселившуюся в каждом уголке ее тела. Сердце гулко стучало в груди.

Матрас скрипнул под маленькими лапками запрыгнувшей на кровать лысой кошки. Брида подошла к своей хозяйке и стала щекотно обнюхивать ее нос и брови. Кристина прижала кошку к себе, и та громко замурчала. Под этот приятный и успокаивающий звук девушка сама не заметила, как погрузилась в сон.

Глава 5

Кристина проснулась, только когда наступил вечер. Она не сразу припомнила все, что с ней произошло днем, но, проморгавшись и сообразив, встала с кровати и открыла конверт. Внутри него оказались бумаги, в которых значилось, что квартира, где они жили с Германом, теперь принадлежит ей. Ни записки, объяснявшей это решение, ни чего-либо еще помимо документов там не оказалось. Она постояла немного в растерянности, тупо глядя в бумаги, решительно не готовая думать насчет свалившейся на нее элитной недвижимости. Затем просто убрала конверт на дно старого чемодана, под кровать, и направилась вниз.

Родители и брат как раз сели ужинать. Кристина тоже взяла себе тарелку и присоединилась к ним.

– Дочь, а что случилось сегодня днем? Пошла в магазин, вернулась ни с чем, глаза по пять копеек… Конечно, продукты папа купил по дороге, но нам просто интересно.

– Голова закружилась, – девушка не поднимала глаз от своей тарелки. – Давление, наверное.

– Ну ты даешь! Такая молодая, а уже давление скачет. Ты бы тогда, как поешь, таблетку выпила. Или тебе получше?

– Получше.

Таблетки Кристина пить все же начала, правда, не от давления, а успокоительные, чтобы привести в порядок нервы. Страшные сны возвращались снова и снова, а от лекарства только появлялась рассеянность и спутанность сознания. Она перестала ходить на работу. Сначала оттуда звонили, но вскоре звонки прекратились, только на карту пришел окончательный расчет.

В университете ее тоже потеряли, пытались связаться по мобильному. После нескольких вялых объяснений пропавшей студентки о том, что причина неявки кроется в болезни, куратор позвонила лично матери своей подопечной. Та прикрыла дверь спальни и долго о чем-то беседовала с педагогом приглушенным голосом. С этого момента звонки из университета больше не поступали.

С подругами Кристина прервала все контакты, не выходила в сеть, не брала трубку. Написала всего одну фразу: «Мне надо уехать ненадолго», а затем удалила отовсюду приложения социальных сетей и мессенджеры. Успокоительные не позволяли ей чувствовать вину, угрызения совести или даже беспокойство, но рассудком девушка отдавала себе отчет, что поступает правильно.

Она подолгу сидела в своей комнате наверху, пребывая в пограничном состоянии между сном и вялыми раздумьями. Вечерами слышала, как родители негромко обсуждают то, что с ней происходит, ссорятся. Однажды до Кристины донесся плач матери из родительской спальни, но когда девушка подошла к двери и постучала, внутри все стихло.

Так прошел месяц с момента, как белая иномарка дочери среди ночи подъехала к дому Елагиных. И однажды утром, после очередной ночи, наполненной страшными снами и мрачными мыслями, Кристина достала из-под кровати спрятанный там конверт, оделась для выхода и спустилась вниз к своей машине. Круз так и стоял все это время, брошенный, на площадке у дома. На машину успела осесть уличная пыль, придавая ей особенно сиротливый вид.

Девушка щелкнула кнопкой на брелке, отключая сигнализацию, открыла водительскую дверь, постояла немного, осматривая салон автомобиля. Затем села в кресло и вставила ключ в зажигание. Мотор завелся не сразу после долгого простоя, но все же заработал, звук выровнялся, распространяя слабую мерную вибрацию.

«Уехала смотреть квартиру. Скоро съеду. Жизнь продолжается!» – смска отправилась к матери, а Кристина слегка надавила на газ и отъехала от дома.

Дорога до Питера из пригорода прошла спокойно. Однако, уже двигаясь по центру, стоя на светофорах и глядя сквозь кованые решетки мостов, как текут воды каналов, Кристина начала ощущать смутное беспокойство. Она считала повороты до заветного дома.

Когда его темная громада возникла вдалеке, сердце забилось чаще. Семьдесят метров, пятьдесят, тридцать. Девушка смотрела на здание, как зачарованная, и даже забыла включить поворотник. Подъехав вплотную к подъезду, она увидела уже хорошо знакомое парковочное место, подписанное номером ее автомобиля. Оно пустовало, будто кто-то ждал ее, кто-то знал, что рано или поздно она приедет снова.

Кристина запарковалась на нем, так как все рядом было занято. Она заглушила машину, но не выходила, просто отмеряя вдохи и выдохи, глядя на руль перед собой. Затем дверь, наконец, открылась, и девушка покинула свое последнее укрытие. Она подошла к подъезду и поднялась по ступеням. Выждав мгновение, собралась с духом и нажала на кнопку домофона. Из динамика донеслись сначала гудки, затем голос на фоне шипения помех.

– Слушаю?

Голос принадлежал консьержу.

– Это я, Кристина.

«Какая Кристина? Может, надо было сказать фамилию? Или назвать номер квартиры, куда я иду?»

Однако ничего этого не потребовалось, почти сразу последовал звук, означающий, что магнитные запоры на двери открылись. Потянув ручку, она вошла. В холле было все так же светло от огромной хрустальной люстры под потолком, как и тогда, когда она жила здесь вместе с Германом. На каменном мозаичном полу в кадках стояли огромные экзотические цветы. Журчащий фонтан добавлял помпезности и лоска и без того богатому помещению. Седой консьерж поприветствовал вошедшую привычной улыбкой.

– Здравствуйте, Кристина Сергеевна! А я все ждал, когда же вы появитесь. Вот, получите ключи.

Мужчина достал из-под стойки небольшую коробку, в которой что-то звякнуло.

– Здесь все комплекты.

Там лежала и ее связка, помеченная крошечной мягкой игрушкой. Была и еще одна, к которой прикреплялся круглый металлический медальон, походивший то ли на старинную монету, то ли на подвеску. На нем был изображен дракон, и по краю бежали строчкой какие-то неизвестные символы. Эта связка раньше принадлежала Герману.

При виде вещи бывшего любовника Кристина едва заметно вздрогнула и замерла. Однако быстро взяла себя в руки и, приложив усилие, вежливо улыбнулась.

– Большое спасибо.

Она забрала ключи и отправилась через холл к лестнице. Идя по ступеням вверх, старалась не поднимать лица, точно боясь увидеть кого-то, но пролеты были пусты и необитаемы. Только слабые сквозняки жили в просторной парадной, временами издавая еле слышный гул, отдаленно напоминающий горячий шепот двоих любовников. Их силуэты, казалось, собирались из пылинок в солнечном свете. Девушка прибавила ходу, успокаиваясь от звука собственных шагов. Он гнал прочь тягостные воспоминания.

Наконец, впереди показалась дверь заветной квартиры. Щелкнул замок, и Кристина прошла внутрь полутемной прихожей. Из большого зеркала в старинной резной раме на нее посмотрело лицо молодой девушки, выглядящее необыкновенно бледным и испуганным. Она с трудом узнала в нем свое. Кристина сильно переменилась за месяц добровольного заточения. На похудевшие щеки легли тени, глаза приобрели лихорадочный блеск.

«Я стала похожа на городскую сумасшедшую. Еще немного, и выбегу на улицу, чтобы кричать, что настали последние времена, и нам всем конец. Так не должно больше продолжаться».

На всякий случай заперев за собой дверь на задвижку, она твердой походкой пересекла большую двухсветную гостиную и расшторила ближайшее из окон. Свет хлынул в полутемное помещение, точно потоком смывая все ее страхи. То же она проделала со всеми окнами во всех комнатах. Решительные шаги раздавались в покинутых стенах и замерли только у двери в бывшую спальню Германа. Кристина стояла напротив нее, не решаясь дотронуться до ручки. Перед ее мысленным взором открывалось пространство хорошо знакомой комнаты и тело на кровати, скованное сном. Каштановые волосы, привычно раскиданные по подушкам, голая мускулистая грудь.

Девушка пересилила себя и распахнула дверь. Внутри было пусто, как и во всех других помещениях. На привычном месте стояла заправленная постель, только личных вещей не доставало. Книги из стеллажа хозяин квартиры тоже забрал с собой. На полке осталось всего одно издание. Подойдя ближе, Кристина рассмотрела название:

Брэм Стокер

«Дракула»

Среди страниц еще сохранилась ее закладка.

Сейф, когда-то обнаруженный за рядами книг, тоже был на месте. Кристина направилась в его сторону, рассчитывая, что в суматохе там могли остаться какие-то из найденных ей раньше документов. При первом беглом знакомстве она не успела как следует вникнуть в суть, и потом еще не раз возвращалась мыслями к злополучным папкам. В голове настойчиво кружила мысль, что, возможно, при повторном прочтении их содержание показалось бы несколько иным.

«Что, если я просто не так все поняла, если это было что-то другое. Я искала нечто, что Герману стоило бы скрывать. Может быть, я просто увидела то, что хотела увидеть».

Она и сама понимала, что это только слабые попытки себя обмануть, не более. И все же…

Рука потянулась к кодовому замку, чтобы снова отпереть бронированную дверцу, но Кристина почти сразу заметила, что та закрыта не плотно. Тронув рукой, она убедилась – сейф не заперт. Папок там не оказалось. Окруженные металлическим блеском стенок, внутри лежали всего несколько листов и сверху на них синяя роза, живая и свежая.

Помедлив несколько мгновений, девушка взяла цветок в руки. Следы, оставшиеся на месте, где раньше были шипы, еще исходили соком. Цветок совершенно точно был положен сюда кем-то неизвестным недавно.

Кристина бросилась к двери, крепко сжав розу в руке. Она вихрем пролетела вниз по лестнице до самого холла.

– Простите! – от волнения голос звучал слишком громко, так, что отразился от стен и эхом пробежал по парадной. – Простите, вы не знаете, кто это оставил? Я поднялась, а там роза… Свежая. Кто-то заходил в квартиру до меня?

– Да, конечно, – невозмутимо ответил консьерж. – Незадолго до вашего приезда был представитель цветочной компании. Не помню точно название, оно где-то записано у меня… Так вот, с момента отъезда прежнего хозяина каждый день примерно в одно и то же время приходил человек. Он должен был оставлять свежий цветок и забирать увядший. По одной розе каждый день. Герман Владиславович оставил мне распоряжение пускать его, давая ему ключи каждый раз, как он явится вплоть до вашего приезда, – старик улыбнулся немного смущенно. – Такой, знаете, романтический сюрприз…

– Да, – жадный блеск в глазах Кристины потух. – Сюрприз… романтический. Спасибо.

Консьерж что-то ответил ей, но она уже не слушала. Вертя в руках синюю розу, одинокая обитательница квартиры неспеша поднималась наверх, к своему новому дому.

Зайдя внутрь, она вновь заперлась и пошла обратно к сейфу. Оставленные там листы бумаги по-прежнему лежали внутри. Все они были исписаны, и Кристина без труда узнала размашистый почерк. Это была рука Германа. Девушка присела на кровать, положила розу рядом с собой на покрывало и стала читать:

«Здравствуй, моя радость!

Разреши мне так называть тебя. Это милое прозвище очень удачно отражает суть моего к тебе отношения, и за все годы я не смог подобрать другое.

Рад, что наконец-то ты здесь и читаешь эти строчки. Мне не было известно наверняка, вернешься ли ты когда-нибудь в этот дом, ставший для тебя, предполагаю, весьма пугающим местом. Но я не переставал надеяться и даже оставил для тебя приятный сюрприз. Хочется верить, что роза пришлась тебе по вкусу. Это письмо, эта квартира и этот цветок – все, что я могу сделать для тебя. Ты можешь не принять мои знаки внимания, но позволь мне оказать их, чтобы чем-то занять себя перед долгой дорогой.

Я знаю, мы очень нехорошо расстались. Понимаю, что показал себя не с лучшей стороны. Мои просьбы остаться заглушил твой страх. Он часто оказывается сильнее нас. Ты сбежала, но я хочу, чтобы ты знала – я не виню тебя и даже благодарен за твой маленький прощальный подарок. Это был ценный урок о том, к чему может привести ложь или просто недосказанная правда.

Нож, кстати, я оставил себе на память. Надеюсь, ты не возражаешь.

Мне очень жаль, что ты сбежала тогда, ведь теперь тебе придется узнать обо мне больше не из моих слов, а из этого письма, которое попало к тебе в руки, бог знает, через сколько времени. Надеюсь, ты еще не седая старуха, и все так же молода и красива…»

Губы Кристины дрогнули в мимолетной улыбке, а глаза продолжали бежать, глотая строчки:

«Не хочу больше врать. То, что ты видела тогда в туалете бизнес-центра на открытии офиса – это малая часть всего, совершенного мной в этой жизни. Но ты должна знать, что это не мой выбор. Я рожден таким и я умру таким, если, конечно, это когда-нибудь случится. Стоит ли озвучивать страшную очевидную правду? Пожалуй, да. Да, Кристина, я один из тех, кого смертные люди называют вампирами, бессмертными, носферату и еще множеством имен.

Оговорюсь сразу, что Стокер был глубоко неправ, давая название «носферату» (не мертвый) своему зловещему персонажу. Мы вовсе не немертвые, мы живы и живем, как все другие существа, однако метаболизм у нас иной и в некотором роде он управляем и близок к совершенству. Так, например, предчувствуя твой вопрос, скажу сразу, что про возраст я не врал. Мне действительно 26 лет. Как ты могла убедиться, за те 4 года, что мы были в разлуке, я подвергся некоторым возрастным изменениям, то есть повзрослел. Однако стариком мне не быть никогда. Древняя кровь, текущая по моим венам, и специальная диета этого не позволят.

Так уж случилось, что я, моя радость, родился наследником одного из древнейших кланов нам подобных, который на данный момент возглавляет мой отец, уже знакомый тебе Владислав. Его жизнь, в отличие от моей, намного дольше, но рассказы об этом интереснее слушать от него самого, чем читать мой вольный пересказ.