Covert nevtherworld. Бесконечность I. Катастрофы разума

С тех пор, как они встретились, не прошло и дня, чтобы он не думал о ней. Она буквально влетела в его душу, заставляя терять остатки самоконтроля и сознания.

Александр достал мобильник и вгляделся в фотографию, где они вдвоем стояли возле знаменитого фонтана. Половина этой фотографии была на заставке экрана. Его взгляд жадно скользил по тонкой фигуре, по складкам зеленого платья, по копне рыжих волос, уложенных в пышную косу. Больше всего ему хотелось сейчас сидеть рядом с ней, распустить эти волосы, потому что так лучше. Сидеть и смотреть на неё, ну может быть, еще поцеловать…

Кто-то сзади схватил его за плечо. Александр повернул голову и увидел, что рядом с ним стоит Томас Чилуэлл. Он был какого-то странного вида, весь потухший и с абсолютно пустыми глазами.

– Ну, привет Менделеев, – проглатывая буквы, громыхнул он, – что, варишь новое зелье, что-то типа «как завалить девушку за один вечер?» – Он оперся ладонями на стол и угрожающе навис над Верховским.

Александр понимал причину такого поведения Чилуэлла-младшего. Из рассказов Шурочки он знал, что Том был влюблен в Анастасию, но, видимо, безответно.

– Ты откуда явился сюда!? – прошипел Том. – Думаешь, можешь приехать закадрить девчонку и всё, она твоя навсегда, да? А ты не подумал, что кто-то может её любить? Она ведь для тебя игрушка. Оставь её в покое.

Александр с отвращением посмотрел на него.

– Ты пьян, – сказал он, – иди, выспись. Протрезвеешь, поговорим.

Чилуэлл стукнул кулаком по столу.

– Да ну, – гаркнул он, – думаешь, у меня от эля мозги заело? Черта с два. До того как ты появился, она была моей, понимаешь, моей. Ты приехал на чужую территорию со своими порядками.

– Том, – ровно сказал Александр, – я люблю её. Она сама сделала выбор.

– Да что ты говоришь, – протянул Том, цокая языком, – он любит! Неужели!?

Чилуэлл подошёл вплотную. Местная публика, видимо, привычная к таким случаям, не вмешивалась. Завсегдатаи с интересом следили за происходящим.

Александр встал и хотел уйти, но Том крепко схватил его за запястье. Ну не устраивать же драку, в конце концов. Ничего не было страшного, он просто был пьян или под дурью.

Тем временем с Чилуэллом случилась другая крайность, обычная для людей в его состоянии. Глаза молодого человека вспыхнули огнём откровенного безумия.

– Тогда докажи это, – зашипел Том, – попробуй отобрать её у меня.

– А ты уверен, что она принадлежит тебе? – криво усмехнулся Александр. – Давай подойдем к ней и спросим, с кем она хочет быть.

– Ну, нет, – сказал Том, – давай решим это здесь и сейчас. Чья она.

Александр прищурился. Разговор ему нравился всё меньше и меньше. Главное сейчас было не вляпаться в то, за что придется расплачиваться.

– И каким же образом – позволь узнать?

Чилуэлл отошел от барной стойки и прошел вглубь паба, туда, где стоял пыльный бильярдный стол, на котором лежали два потертых кия. Том провел пальцем по зеленому сукну и, взяв кий в левую руку, прокрутил её по кругу.

– А ты выиграй Анастасию у меня, – сказал Чилуэлл, вертя в руках кий, – в бильярд. Сыграем партеечку. Выиграешь, отдаю её тебе, а если проиграешь – отвянешь от неё.

Александр смерил Чилуэлла взглядом. Вид, надо сказать, у него был абсолютно безумный. От таких людей неизвестно чего ждать. Задача Александра состояла сейчас в том, чтобы выйти из разговора.

– А если я откажусь? – спросил он.

– Тогда тебя вывезут отсюда в инвалидном кресле, – прорычал Чилуэлл, – ты тронул мою женщину и должен за это расплатиться…

* * *

Верховский мотнул головой. Он не должен вспоминать эту историю. Она закончилась. Закончилась и больше не повторится.

А письма, прозвучал тот же голос. Ведь кто-то их шлёт.

Кто это может быть?

Опять этот голос, почему он всё время появляется? Нет, успокоиться, нужно немедленно успокоиться. Взять себя в руки и успокоиться.

Александр резко затормозил мотоцикл. Он даже не увидел финишной черты. Только почувствовал по ощущениям. Он всегда всё делал по ощущениям.

Он не приехал первым. Впереди него уже стояла знакомая ему зеленая «Ямаха», возле которой стояла Александра. В мотоциклетном костюме, она выглядела дерзко и непривычно для себя сексуально. Стоявшие в толпе мужчины бросали на неё жадные взгляды.

Александр никогда не понимал, зачем ей нужно это. Себе он всё время придумывал объяснения. А вот она… Девушка игриво подмигнула ему.

– Встречайте королеву сегодняшней ночи, – раздался голос в мегафоне – Шурочка!!!

Ночной воздух разрезал звук тяжелой металлической музыки и радостное улюлюканье толпы, получившей свою порцию адреналина.

Он не стал участвовать в общей вакханалии. Расстегнув промокший насквозь от пота гоночный комбинезон и резко сорвав с головы подшлемник, от чего его длинные волосы взметнулись в разные стороны, Александр плюхнулся на стул и стал большими глотками поглощать воду из бутылки, стоящей на соседнем столике.

Она подошла неслышно, как умела.

– Ну, ты сегодня даешь, – сказала Шурочка, – я думала, что ты меня сделаешь на повороте возле цветочной!

Александр махнул рукой.

– Черт его знает, что произошло, – сказал он, – голову что-то прихватило.

Шурочка фыркнула.

– Я тебе говорила, что не надо менять ускоритель, – с укоризной сказала она, – мотик не может так быстро набирать скорость, это вредно для здоровья.

Александр ничего не ответил. Шурочка говорила так из вечного своего скептицизма. Александр не любил скептицизм. Если бы он был скептиком, он бы никогда не построил ту фирму, которая принесла ему все, что имеет сейчас. Александр любил пробовать всё новое. Не боялся открываться своим инстинктам.

– Что слышно о тех письмах? – он, наконец, смог задать волнующий его вопрос. – Анастасия их кому-то показывала?

Шурочка кисло посмотрела на него. Ей не хотелось говорить на эту тему.

– Нет, – отрывисто бросила девушка, – я посоветовала ей забыть про это. Мне кажется, она вообще всё себе напридумывала, как и тогда в Женеве.

Александр дернул щекой.

– Может быть, – согласился он, – с её-то психикой. Но ведь ту девочку правда убили, и убили в пансионате.

Манерное подергивание плечом.

– Почему это тебя так заботит? – спросила Шурочка. – Разве мы имеем какое-то отношение к убийству? Это ведь случайность.

Эти слова сейчас прозвучали странно и небрежно, а ведь совсем недавно он сам их себе сказал.

– Не хочу, чтобы это коснулось Анастасии, – произнес Александр. – Если милиция или журналисты свяжут убийство с ней, она может это не пережить. Ей хватило прошлого раза. Я видел, как она была напугана.

– Но она же не виновата.

Александр махнул рукой.

– Послушай, кого это волнует, милиция обожает разрабатывать такие версии, простые и тупые, которые лежат на поверхности. А если станет известно ещё и про этот дневник…

Шурочка вздохнула.

– Я тут подумала, если ты прав и эти листы присылает кто-то из тех, кто знает всю эту историю, что, если он просто хочет отомстить Анастасии за неё, вот и убил эту девочку.

Она никогда не теряла нить размышления. Его иногда это поражало.

– Я знаю о ком ты, – сказал он, – но, по-моему, это нереально.

– Чужая душа никому не известна, – возразила Шурочка, – слишком большие жертвы, слишком велико наказание.

Александр хмыкнул.

– Но ведь история была расследована до конца, – сказал он, – и все выяснилось.

Шурочка улыбнулась:

– Не всё, и ты это прекрасно знаешь. Этого не знает Анастасия, но тебе-то всё известно.

Александр потупил взгляд. Его голова опустилась на грудь.

– Я бы на твоем месте подумала, кому ещё это выгодно, как не тому, кто больше всех виноват в той истории.

– Но причем здесь эта девочка? – спросил Александр.

Шурочка посмотрела на него взглядом строгой учительницы, как на непонимающего ученика.

– А ты сам! – сказала девушка. – Какой шум поднимется, когда узнают, что девочка училась в твоей школе? Что, если бьют по вам двоим?

Александр поднял голову и посмотрел на подругу.

– И что ты предлагаешь, – спросил он, – мой верный советник?

Её губы тронула легкая улыбка.

– Нужно бить первым, – сказала она, – подкинь ментам эту идею, только не сам, а через кого-нибудь. Они за неё и ухватятся.

Шурочка протянула к нему руки и аккуратно расправила заломившийся воротник на куртке. В его голове что-то щелкнуло. Она была так близко и была такой желанной, что его руки сами обняли её.

– Давай не здесь, – сказала она, засмеявшись, – поехали ко мне. Там нам никто не помешает.

Их губы слились в продолжительном поцелуе, но он хотел большего. Здесь и сейчас. Он всегда поддавался инстинктам.

* * *

Над Кранцбергом опустилась ночь. Тот самый ночной час, когда даже самые отчаянные гуляки южного города разошлись по своим домам.

Ксении спать не хотелось. Она думала об убийстве, о том, как его раскрыть. Своими мыслями она всё время возвращалась к убитой девочке. К осознанию той мысли, что её истерзанное тело лежало сейчас в морге, а её убийца, возможно так же, как и она, сидел и пил кофе, возможно, даже рядом с ней. Возможно, она даже уже его видела.

Ей было только семнадцать. Это был зверский поступок, но для того, чтобы совершать зверские поступки, не нужен зверь. Парадоксально, но звери никогда не совершают зверских поступков. Они сильные и благородные существа. Они всего лишь борются за выживание. У них нет выбора. У человека этот выбор есть. Ему не нужно бороться за выживание, но он совершает зверские поступки. Почему так происходит? Она много раз задавала себе этот вопрос и не находила ответа.

Ни у кого не было ответа. Священник сказал бы, что виноваты бесы, вселяющиеся в нас, ученый объяснил бы всё психологией человека, либеральный журналист – бездействием властей и отсутствием закона. Каждый из них всего лишь давал объяснение согласно своей вере и своей конъюнктуре. И каждый из них завершит свою версию одним и тем же, что это несправедливо, что это невозможно понять, но что нужно прощать и жить дальше.

Нет, подумала девушка, такое нельзя пережить, такое нельзя забыть. Люди, которые говорят обратное, никогда так не скажут, окажись они в этой ситуации. Она не могла представить, что испытывает человек, когда его близкий, особенно ребёнок, лежит в морге и его тело эксперты разбирают как конструктор. И все лишь из-за того, что она кому-то мешала или кого-то раздражала.

Прощение, смирение, Ксения усмехнулась, это слишком высокие материи для человека, испытывающего боль утраты.

Нельзя понять? Нет, это нужно было понять. Она должна была понять, чтобы подарить людям хотя бы фальшивое облегчение. Она знала, что это облегчение фальшивое. Тяжесть утраты остается навеки. Кто-то говорил про справедливость в том, другом мире. Пусть он и наступит когда-нибудь, но у неё не было времени. Ей нужно было здесь и сейчас.

На деревянной поверхности столика гостиничного ресторана девушка оригинальным пасьянсом разложила фотографии Екатерины Кирсановой, её пропавших подруг и одноклассников, с другой стороны она положила фотографию Левицкого.

– Я бы положила сюда ещё несколько фотографий, – прозвучал где-то сверху голос Кристины.

Ксения обернулась. Её подруга стояла возле столика в легком пальто и с дорожной сумкой в руках. Небрежно улыбнувшись, девушка присела за столик и положила перед Ксенией снимки Александра Верховского и молодой девушки, в которой Ксения узнала Анастасию Урусову – администратора пансионата, где нашли труп Кирсановой.

– Ты омерзительно пунктуальна, – улыбнулась Ксения, – по тебе надо часы сверять.

– У каждого свои недостатки, – согласилась Кристина, – мчалась я к тебе с очень интересной историей. Ты хоть знаешь, про кого ты меня спрашиваешь?

– Фармацевтический олигарх, – кивнула Ксения, – его же так называют?

Левонова уклончиво кивнула.

– Так, только вот у него ещё и жизнь до этого была. В общем, этот молодой человек, до того, как стать фармацевтическим олигархом, делал PHD в Швейцарии и учился он в одно время с… – девушка ткнула пальцем в фото администратора пансионата, – Анастасией Урусовой, которая была студенткой первого курса юридического факультета Образовательного центра имени Ломоносова в Женеве.

– Интересно, – кивнула Ксения, – и что их связывает? Кристина театрально всплеснула руками.

– Ну, что их связывает, это отдельный вопрос, – сказала она, – весьма тёмный, кстати, но самое интересное впереди.

– Сгораю от любопытства, – сухо сообщила Ксения. Левонова загадочно улыбнулась.

– Рассказываю. Всё благодаря интернету. Величайшее изобретение человечества, если с умом пользоваться. Найти можно что угодно, ничего бесследно не пропадает, главное знать, что искать. В общем так, как ты понимаешь, кроме университетского, Верховский ещё и начальное образование имел. Так вот, он окончил Октябрьскую гимназию, которая теперь называется… Международный лицей.

Авалова приподняла бровь.

– Ну, это нормально, – заметила она, – обеспеченный человек, решил помочь своей школе.

Губы Кристины тронула улыбка.

– Это не всё, – сказала девушка, – вместе с ним учился…

Ксения усмехнулась. Особого выбора не было.

– Левицкий? – на всякий случай спросила она. Левонова кивнула:

– Да, они одноклассники. Ну это так, к слову. Речь, впрочем, не о том. Моя история покруче. Во время пребывания Верховского в Швейцарии там произошла одна неприятная история. Может быть, ты даже о ней слышала. Под Рождество в своем загородном доме были убиты английский адвокат Джеймс Чилуэлл, его жена и двое детей. Ты спросишь меня, какое это имеет отношение к делу? И я тебе отвечу. Верховский и Чилуэлл очень тесно общались, до смерти последнего, благодаря тому обстоятельству, что подруга Верховского – Анастасия Урусова – проживала в загородном доме Чилуэлла, поскольку он был другом её отца.

Авалова только меланхолично хмыкнула.

– Да-а, – протянула она с легким смехом, – а ты мне ещё говорила, что Швейцария не Монако.

Кристина предупреждающе подняла палец.

– А теперь десерт, – сказала она. – В общем, я кое-что узнала об этой журналистке – Ольге Касаткиной. Она специализируется на журналистских расследованиях. Молода, перспективна, но абсолютно без тормозов.

– Обычно такие журналистки имеют короткую жизнь, – хмыкнула Ксения.

– Ну, – пожала плечами Кристина, – наверное. Во всяком случае её это не останавливает. Эта акула пера занимается сейчас весьма интересной темой. Речь идет о некоем лекарственном средстве. Называется оно «Греларозол» и судя по всему достаточно токсично, а за производством этого препарата стоит Арсенюк. У Касаткиной вышла пара статей, после чего ее попросили сменить пластинку, но она отказалась, потом получила волчий билет и её перестали печатать, затем подалась на телевидение, оттуда её тоже удалили, но девушка на этом не остановилась, а более того, раскопала очень интересную информацию, мало приятную для наших знакомых из «Лиги честности». Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что таблетки эти, со слов Ольги, поставляются в одну частную швейцарскую клинику, и угадай, кому она принадлежит?

Ксения усмехнулась.

– Тополевичу?

– Бинго! – хлопнула в ладоши Кристина. – Оказывается, наш заочный беглый друг активно занимается вопросами здравоохранения в Швейцарии.

Авалова несколько секунд помолчала, оценивая информацию.

– Ну, клиника, конечно, ему вряд ли принадлежит, – предложила девушка, – скорее всего, оформлена на подставное лицо. Я так понимаю, что и это не все?

Кристина улыбнулась и пододвинула к себе креманку с мороженым.

– Нет, – сказала она, – этот препарат всплывает уже не в первый раз. Одиннадцать лет назад в Швейцарии, по непроверенным данным, от похожего лекарства умерла жена топ-менеджера одного крупного банка. Полиция, естественно, все списала на несчастный случай, муж начал собственное расследование и обратился в англо-швейцарскую юридическую фирму, управляющим партнером в которой был Джеймс Чилуэлл. И когда его убили, то документы по этому делу пропали, а топ-менеджера банка сбил трамвай. Вот теперь всё.

Ксения задумалась.

– Да-а, – проговорила она, – история. Похоже, кто-то очень мастерски зачищал концы. Теперь понятно, что эта журналистка делала на том «высоком собрании», но как она обо всём этом узнала? Надо бы с ней связаться.

Кристина усмехнулась.

– Уже, – сказала девушка, – я встречаюсь с ней завтра в 14.00, – она посмотрела на часы, – ну то есть уже сегодня.

Ксения одобрительно глянула на подругу.

– Молодец, – кивнула она, – поговори с ней, вдруг она тебе что-то дельное расскажет. Ты же не из милиции. Тебе больше доверия. А как думаешь, она может работать на Верховского?

– Вполне может быть, – задумчиво сказала Левонова, – он человек влиятельный. Денег у него на грамотный журналистский заказ хватит. Знаю, что Верховский и Арсенюк враги по бизнесу, возможно, Верховский хочет чем-то насолить Арсенюку.

– А на чём Арсенюк поднялся? – спросила Ксения.

Кристина криво усмехнулась:

– На торговле заряженными пирамидками.

Ксения сделала удивленные глаза.

– Да, дорогая моя, – улыбнулась Кристина, – и такой заработок приносит солидный доход. Правда, сейчас он этим уже не занимается. Накопив денег на пирамидках, он по случаю прикупил пару литиевых заводов и теперь вся промышленность под ним. Может, Верховский хочет откусить от этого пирога, да не знает, как подступиться?

– Но зачем Верховскому лезть в дела Арсенюка? – покачала головой Ксения. – Ему своей химии мало?

– Да мало ли поводов? – пожала плечами Кристина. – Возможно, он во власть решил пойти, ну сделать что-то яркое, справедливое, чтобы народ поверил в нового губернатора или депутата. Знаешь, пару месяцев назад Верховский предложил мне стать его политтехнологом. Правда, не лично, через свою помощницу Александру Рыкову. Я тогда отказалась, мне показалось, что независимая работа интереснее, но я ещё подумала, зачем Верховскому политтехнолог? Он всегда держался в стороне от политики. Человек он закрытый, даже замкнутый. Непонятно.

Ксения задумчиво скрестила руки и с полминуты помолчала.

– То-то и оно, – сказала она, – люди склада Верховского если и делают что-либо, то только с определенным расчетом и смыслом. И потом, причем здесь убитая Кирсанова и две пропавшие девушки? Какая связь может быть между ними и всем этим?

Кристина задумчиво приподняла бровь.

– Так, может, связи нет? – спросила она. – Может быть, дело Кирсановой здесь не причем?

Ксения покачала головой.

– Нет, – сказала девушка, – должна быть. Уж слишком всё крутится в одной точке. Не верю я в такие совпадения.

Совпадений вообще не бывает, сказала себе девушка.

* * *

Всё утро следующего дня Алексей Соболь изнывал в крошечной комнатке, которая являлась предбанником районной управы Яснопольского района, и терпеливо ждал своей очереди. Можно было, конечно, вытащить удостоверение, растолкать просителей, нахамить секретарше, но это было не в его планах. Покровская, когда провожала его в управу, четко сказала, что не надо привлекать к себе внимание. Вот он и сидел, а точнее, стоял, не привлекая внимания…

– Мужчина, у вас совесть есть!? Вы меня раздавите сейчас, да еще и папкой тычете в лицо!

– Извините, пожалуйста, – сказал Алексей даме средних лет, к которой его придвинула толпа вновь пришедших людей.

Но дама не успокоилась:

– Вы что, пьяный, что ли?! На ногах не держитесь…

– Извините, – ещё раз сказал Алексей, стараясь сохранять спокойствие, – вы видите, сколько народа, если бы не это обстоятельство, я бы близко к вам не подошел.

– Что у вас под курткой? – продолжала негодовать дама, поправляя прическу и отпихивая Соболя как можно дальше от себя.

– Книга, – коротко сказал Алексей.

– Какая ещё книга?! У вас там что-то железное, – она шлепнула Алексея по руке и потрясла ушибленными пальцами, – небось народное добро тыришь, вот тебя бы в советскую власть. Там милиция с тобой живенько бы разобралась. Давно вас всех раскулачить пора. Небось курточку-то на ворованное у народа купил!

Алексею стало смешно, когда он понял, про что говорит его эээ… собеседница. Он наклонился к её уху и прошептал.

– Я вам покажу, – сказал он, – только вы меня не выдавайте!

Дама изогнула шею, чтобы смерить Соболя высокомерным взглядом, а Алексей приоткрыл полу куртки и показал висевший на предплечье «Макаров».

После этого её взгляд утратил высокомерие, дама стремительно выкрутилась со своего места и растворилась в очереди. Через несколько секунд Соболь услышал хлопок двери.

Разговор с дамой отвлек его от главного. Едва он обернулся в сторону заветной двери префекта, как из кабинета выглянула секретарша и деловито объявила обеденный перерыв. Ворча и расталкивая друг друга, просители ручейком начали покидать предбанник. Алексей решил остаться. При исполнении любой инструкции надо учитывать форс-мажор. В данном случае обеденный перерыв в управе. До которого, кстати, было ещё полчаса.

Дождавшись ухода последнего посетителя, Алексей встал и деловито постучал в дверь.

На стук никто не отреагировал. Соболь снова подергал дверь.

– Есть кто живой?

– Я сейчас тебе по голове постучу, – раздалось из кабинета, – обед.

– А написано, что обед через полчаса будет, – упорствовал Алексей.

– Мало ли что где написано, – сказал голос, – я говорю обед, значит, обед, ясно?!

– Яснее некуда, – согласился Алексей, – а если я вам книжечку волшебную покажу, пустите?

Некоторое время голос молчал, потом вновь заговорил. Только не женский, а мужской.

– Какую ещё книжечку? Что вы несёте?!

– Красненькую, – сказал Алексей, – с всадником посередине и называется она удостоверение сотрудника МВД. Так я жду или табельное оружие вынимать?!

Внутри кабинета послышался шорох, а затем дверь открылась и в проеме через цепочку показалась голова девицы лет двадцати.

– Чего надо? – поинтересовалась она, одергивая юбку и поправляя выбившуюся рубашку. – Не видно, что обед?

– Да уж вижу, – заметил Соболь, – мне необходимо выяснить имя и адрес владелицы одной расселённой коммуналки. У вас же имеется такая информация?

– Имеется, – ответила девица, – но вам этих сведений я не предоставлю.

Сказав это, девица захлопнула дверь. Соболь вздохнул и снова постучал.

– Вы, наверное, не поняли, я из милиции, – сказал он.

– Да мне-то что, хоть из администрации Президента, – прокричала девица сквозь закрытую дверь, – без письменной санкции ничего показывать не буду!

– Понятно, – сказал Алексей, – закон превыше всего. В таком случае я тоже буду действовать по закону. Вызову «Сокол», они вам ящички повыворачивают. Как вы думаете, сколько я там паспортов липовых найду?

Снова послышался шорох и дверь открылась. Только уже полностью.

– Удостоверение покажите! – уже на полтона тише сказала девица.

Алексей, подчиняясь, вытащил удостоверение. Вся конспирация насмарку.

Девица, ничего не говоря, подошла к компьютеру.

– Адрес? – отрывисто спросила она.

– Чкалова 9-а, – сказал Соболь, – квартира 38. Девица что-то почикала и пощелкала на компьютере.

– Квартира была расселена полгода назад. Принадлежит теперь единолично Левицкой Инге Евгеньевне.

Соболь от удивления чуть папку не уронил.

– Как-как? – переспросил Алексей, торопливо достав блокнот, – Левицкой?

– Да, – ответила девица, – а вы что хотели услышать? –

Алексей покачал головой.

– Нет, нет, всё в порядке, – сказал он, – спасибо за помощь следствию.

– Не булькает, – отозвалась девица, – дверь за собой закройте.

Алексей так и поступил. Надо сказать, что выходил он в довольно недоумённых чувствах. Если жена Левицкого хозяйка квартиры, где её муж встречался с таинственным некто, почему она не сообщила об этом?

Околоточный достал мобильник и набрал Покровскую.

– Это Соболь. Новость из серии невероятно, но факт. Хозяйкой нашей квартиры является Левицкая Инга Евгеньевна.

– Это жена? – уточняющее осведомилась Наташа.

– Ага, – сказал Алексей, – именно она.

– Так, – Соболь услышал звук падающей ручки, – а это значит? – спросила Покровская.

– А это значит, – сказал Алексей, – что жена наврала про то, что не знала, зачем её муж ездил в Яснопольский район.

– Как минимум, – сказала Наташа, – а ещё это значит, что нам нужно ехать заново опрашивать Ингу Левицкую.

– Понял, – сказал Алексей, – за вами заехать?

– Нет, – сказала Наташа, – на перекладных доберусь.