Быстрый мир: медленный человек

– Не сомневался, – Старик достал с одной из полок две алюминиевые кружки и коробку с пакетированный чаем, – Чаек немного выдохшийся, но вкус напитка разгадать все же можно.

И это ещё одно подтверждение того, что дед не является частью этого мира. Здесь не знают, что такое чай. Тем более, не знают, каким он должен быть на вкус. Тем более, из пакетов.

Чай оказался, действительно, дрянным. Однако, как и сказал Старик, в нем можно было угадать намек на чайный аромат с какой-то добавкой. Ягоды, что ли?

– Ну, что же, чай разлит, можем поговорить. Расскажите мне, что привело вас в наши места, откуда вы и, главное, сколько вам лет.

Какой коварный вопрос! Если дед всё-таки родился и состарился здесь, то ему от роду нет и десяти. А если нет?

– Давай-ка на чистоту. Как я понимаю, ты Вечный? – Мефодий поставил кружку на стол, – только по какой-то причине ты не остался в городе, а предпочел доживать свой век здесь. Я не удивлюсь, если у тебя все-таки есть электричество, а передвигаешься ты на снегоходе.

– Нет, на снегоходе здесь небезопасно. Могут заметить… Пройдемте-ка тогда со мной!

Мефодий сделал несколько шагов и схватился за живот:

– Болит всё-таки! Там же не очень серьезно? Я про травму.

– Если бы вы остались снаружи, скорее всего, истекли бы кровью и замёрзли. А так, нет…

Старик открыл дверь. Сразу повеяло холодом. Поднявшись по ступенькам, он откинул маскировочный полог:

– Тут совсем недалеко. Идёмте.

Снежная буря стихла, на небе сияли вечные и спокойные звёзды. Застывшая хрустальная тишина и тысячи тонких холодных иголок, пронизывающих насквозь одежду и плоть…

Дед в бушлате, ему тепло. А вот у Мефодия даже дыхание перехватило. Но идти было действительно близко. Откинув ещё один полог, старик кивнул:

– Нам сюда. Быстрее, а то совсем замерзнете.

Повернув круглую ручку, старик открыл дверь в землянку.

– Ого! – присвистнул Мефодий, – Коммунизм – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны!

– Да, какая уж она советская? – усмехнулся Старик. – Тут скорее анархический индивидуализм на осколках былой роскоши.

В жилой землянке было не в пример уютнее, чем на складе. Горели электрические лампы, в камине потрескивали поленья, на столе мигал ноутбук.

– Я мог бы называть себя Вечным, если бы остался в городе. Но я вынужден был уйти из него много-много лет назад, – Старик жестом показал на одно из кресел у камина, – я не видел вас среди них. Даже несмотря на вашу бороду и шевелюру, могу сказать это точно.

– И, как я понимаю, ты обходишься безо всех их криокамер и живёшь тут на отшибе. Зачем?

– Я хотел помочь этому миру стать лучше и умнее, но это не понравилось жителям города. Ну и из соображений собственной безопасности мне приходится прятаться. Мне уже семьдесят три года, и то что я дожил – это не чудо, это трезвый расчет плюс стратегическое мышление. Тебя же не удивляет мой возраст?

– Нет. Мне сорок шесть. Я четыре года путешествую по этим землям. Я работаю над тем, чтобы в этом мире появилось равновесие. Ты же сам понимаешь, что сейчас здесь диктат Вечных. Вернее, даже не самих Вечных, а одного человека, возомнившего себя богом, имеющим право решать, что можно, а что нельзя, – Мефодий сделал еще глоток. – Тебя как зовут-то?

– Меня… – Старик сделал паузу. – Ну, скажем так, более тридцати лет назад меня звали Дмитрием. Дмитрием Сергеевичем, если быть точным, а вас?

– Меня зовут Мефодием. Такое вот странное имя. Я пришел сюда случайно. Это долго объяснять…

Мефодий сам не понимал, отчего он так разоткровенничался со Стариком. Вполне возможно, что его землянка – это блокпост, и сейчас к ней летит вертолет из города или что-то подобное…

– Мефодий? – старик сделал паузу, – Сколько вы, говорите, путешествуете?

– Четыре года. Это имеет значение?

– Вы знакомы с Ритой, Максимом и Галей?

Вот это было неожиданно. Нет, то есть, наверное, не так… Вопрос был как обухом по голове. Вроде, вполне естественный, но не здесь. И не сейчас. Неужели он действительно попался? Неужели это засада?

– Не переживайте, – Дмитрий Сергеевич заметил, как напрягся Мефодий, – Если вы их знаете, то, значит, вы один из тех, кого я когда-то ждал. Вы переместились сюда после преступления. И вы, Мефодий, являетесь связующим звеном между правдой этого мира и вымыслами лжеистории, которые здесь творятся.

– Ну, допустим, я знаком с ними, – Мефодий взглядом оценил расстояние до двери, приметил оружейный шкаф у выхода…

– Я отец Риты, – фраза, вылетев в вечность, словно бы повисла над столом, – Я должен был вас встретить, но у меня не было точных данных…

– Погоди, Старик, ты хочешь сказать, что ты – это Вечный Ренегат? Но, он же погиб. Железные птицы и все такое!

– Вы, Мефодий, тоже погибли, но это не помешало вам перескочить более тридцати лет и оказаться здесь.

– Ну, это-то, да…

– Кстати, мне бы хотелось услышать вашу историю. Давайте-ка я разогрею ужин, и вы мне её поведаете.

Встреча с отцом Риты стала как будто тем самым потерянным куском пазла, который все никак не складывался в голове у Мефодия. Он четыре года путешествовал по этим землям и наслушался огромного количества легенд о Вечном Ренегате. Это было чем-то похоже на религию, но, всё-таки богом его ещё никто не провозглашал. Хотя, может быть, не прошло еще нужного для таких решений времени?

– Как я понимаю, Дмитрий, ты знаешь, как я попал сюда, и ты знаешь, что я сделал.

– Да. Это прискорбно, конечно, что ты стрелял и случайно убил Риту, но, раз ты здесь, значит и она жива. Так ведь, Мефодий?

– Да, – просто ответил Мефодий, – Она, Галя и музыкант живы. Сейчас, насколько я знаю, она находится в анабиозе в криокамере в городе Вечных и ждёт момента, когда местный мир догонит уровень нашего…

– Знаешь, в чем беда?

– В чем?

– Этот мир никогда не догонит погибшую цивилизацию. Понимаешь? Это то же самое, что пытаться догнать того, кто пошел по другой дороге. Возможно, конечно, дороги пересекутся, но это совсем не факт. Здесь все не такое, каким был наш мир. Поверь. Вечные не хотят принимать этого. Вернее, им не дадут никогда этого принять. Вместо того чтобы как-то подготовить мир к пониманию, того, что произошло, сотрудники «Новой Энергетической Компании» во главе с шефом активно уничтожают все то, что могло нас соединить… Я, конечно, рад, что Рита жива, но сейчас мне по-настоящему страшно за нее. Страшнее, чем, когда я узнал о ее гибели…

– Дед, ты что имеешь в виду?

– То, что Вечные проиграют. Они будут стерты с лица земли. Они могли просто вымереть, но они предпочли переждать все невзгоды в морозильниках. Я знаю эту технологию. Мне рассказывал о ней шеф… Пока этот мир бурлит и развивается, они словно бы замерли в одной точке. Если с самого начала они ещё могли контролировать первобытных людей, то сейчас их существование – это абсолютное зло в глазах южан, востока и, я уверен, островитян. И в любой момент новое общество может начать штурм, и выжившие тогда так и погибнут в своих криокамерах, так никогда и не проснувшись.

– И что делать?

– Смириться. Смириться и наблюдать это со стороны. Я бы очень хотел увидеть дочь, но при таком раскладе лучше просто принять то, что произойдет.

Старика можно было понять. Он остался один в чуждом мире, так и не став его частью. Его отвергла старая цивилизация, отчего он и стал добровольным изгоем. Уйдя же от местных, он отвел от них беду – иначе бы обстрелы и атаки продолжались. Хотя, Вечные и без этого до сих пор жгут остатки своей истории.

– А всё-таки, как ты выжил, дед?

– Я с самого начала был приговорен, и понимал, что рано или поздно меня достанут, даже если я уйду. Шефу нужна была моя смерть. Я стал как бы громоотводом и козлом отпущения, на меня была повешена причина всего того, что случилось с миром. Возможно, если бы выжили вы, то и вас бы приговорили. Но дело не в этом. Уйдя к людям, я перешёл в полупартизанский режим. Мне нужно было многому их научить. Один из навыков, который я им передал, это навык строительства укрепленных подвальных сооружений. В том доме, где я жил последний месяц, мы построили настоящий бункер. И самой важной частью этого укрепления был тоннель, ведущий в подвал соседнего дома. Там метров пятнадцать под землёй…

Воспоминания оживали в его голове. Он помнил тот день до мелочей. Завтрак, занятия с местными, обед и рев двигателей. Последнее не сулило ничего хорошего. Дмитрий Сергеевич спешно открыл подвал, когда тень от боевого дрона заслонила солнце. Повернувшись к окну, он улыбнулся. А что ещё делать? Шансы выжить или погибнуть были равными, хотя в тот момент, когда первая ракета стала отделяться от корпуса боевой машины, он подумал, что не успеет… Не успеет сигануть в подвал, не успеет спрятаться…

Успел. Над головой полыхнуло пламя, залив собой, в том числе и подвал. Огонь обжег Дмитрия Сергеевича. Запахло жжеными волосами.

Буквально вывалившись в тоннель, он услышал сзади грохот. Второй взрыв обрушил дом. Назад пути не было. Завал…

Не замечая боли от ожогов, он бегом преодолел расстояние до соседнего строения. Поднявшись, Дмитрий Сергеевич увидел огненный шар на месте своего жилища. Боевая машина, судя по всему, улетела, а местные в панике носились вокруг пожарища.

Можно было, конечно, выйти сейчас к ним, но что дальше? Снова ждать атаки? Снова подвергать опасности себя и этих людей?

Открыв окно, он вылез на улицу и пошел в сторону леса…

– Хитро. Это я про тоннель. Вообще, ты мастер отходных путей. Скажи мне вот что, а можно ли как-то попасть во дворец Вечных? Я имею в виду, чтобы не с голыми руками ломать очередных роботов, а тихо-тихо.

– Зачем тебе?

Идея вытащить Риту, Галю и истеричного надоевшего ему за те несколько дней Макса возникла сама собой. Сложно сказать, какой в этой идее толк, но смысл определенно был. Где-то на периферии сознания, где-то на грани понимания. Это похоже на то, что ты точно знаешь, куда свернуть, но не можешь объяснить, почему именно туда, а не в другую сторону.

– Меня учили, что своих бросать – это последнее дело. Понимаешь? В твоих словах есть рациональное зерно. Я сам думал о том, что рано или поздно их город погибнет, а ты словно бы подтвердил эту мысль. И мне кажется, что вытянув оттуда твою, между прочим, дочь и наших друзей, как минимум я дам им шанс выжить, а не сдохнуть в холодильниках оттого, что кто-то перережет электричество.

Старик молча поставил кастрюлю на электроплитку:

– Сначала, давай-ка расскажи, что произошло четыре года назад. А там, посмотрим…

ПОЧЕМУ МАМА НЕ СПИТ

– Мама!

– Да, Ларик, что такое?

– А драконы бывают?

Рита сидела у детской кроватки. Илларион все никак не мог заснуть.

– Нет, это сказки.

– Но мы же видели сегодня!

Утром на поле у дворца приземлились два боевых дрона. На фоне белого снега их черные угловатые силуэты выглядели фантастически: гигантские железные птицы со светящимися мордами. Раз в месяц элементы системы охраны и контроля осматривались техниками. Что-то чинили, что-то регулировали, подкрашивали…

Шеф настоятельно попросил несколько лет назад перекрасить боевые летательные беспилотники в черный цвет:

– Они должны выглядеть зловеще. Местные, завидев их огни, будут бросаться врассыпную. Страх – это наше стратегическое преимущество!

– Но зачем нам это? – спросил один из бойцов. Кажется, его звали Василием. До точки перезагрузки мира Василий был официантом, но здесь он нашел свое применение, став одним из стражей стены укрепленного периметра.

– Местные до сих пор не понимают, что это за штуки, которые летают и, при необходимости, уничтожают то или иное здание или сооружение. Осознать и понять природу этих машин им мешает страх. Они никогда не знают, что принесет им наш беспилотник – уничтожит ли он их деревню или пролетит мимо. Внешний вид наших «птичек» должен подчёркивать их иррациональность и непредсказуемость для этого мира.

– Но, почему черный?

– Черный цвет прячет детали. Из высокотехнологичных машин дроны превращаются в суровые тени. Обезличенные и зловещие. Местные становятся все более умными и, как следствие, наглыми, и страх – это то, что сбивает с них спесь и надежду. Они должны понять, что мы – хозяева этого мира, и им нужно признать это, а не из кожи вон лезть в попытках стать чем-то большим, нежели недоразвитые аборигены.

Последние несколько лет Шеф все больше и больше заботился об укреплении рубежей. Каждый месяц он отправлял экспедиции к старым войсковым частям и базам:

– Нужно вывезти все, что можно вывезти, а, что нет – уничтожить. Если местные знают, что такое огнестрельное оружие, то они рано или поздно найдут его, а нам этого не надо. Пока у них нет возможностей строить заводы и производить его самостоятельно, а давать им наше оружие, это все равно, что пятилетнему подарить пистолет с полным боекомплектом.

Одна экспедиция из трёх человек не вернулась. Бойцы должны были пригнать в город бронетранспортер. Беспилотник обнаружил их тела с множественными ранениями лежащими на обочине рядом с обгоревшим автомобилем. Понять, что случилось, было невозможно – салон «Уазика» выгорел, в огне погиб видеорегистратор и бортовой компьютер. Тогда на всякий случай войсковую часть, в которую направлялась группа, сожгли с помощью зажигательных бомб.

– Вы видите, насколько агрессивен окружающий мир! – Шеф собрал всех участников вахты, – Они убивают нас! Нас! Тех, кто является истинными хозяевами мира! Они прячутся в лесах, они приходят в Ничейные земли, даже не подозревая, что они наши! Что они хотят? Правильно! Они хотят перерезать нас и стереть наш город. Они везде, и с каждым годом их все больше! По неосторожности и нашему недосмотру они получили большое количество лишних для них знаний. И они пользуются ими отнюдь не в мирных целях! Восточный князь наращивает потенциал. Он держит под негласным контролем южан, засылая в их дикие земли блага цивилизации. Из непокорных воинов южные войска превратились в ручных псов князя. Это война, и нам в ней не выиграть, если мы будем только обороняться и прятаться за стены! Мы хотели тихо раствориться в мире новых людей, но мы для них лишние. Они не доросли до того, чтобы принять нас, но научились сражаться!

В тот день было принято решение увеличить количество участников вахты вдвое.

Рите, дабы не быть бессмысленным балластом, да ещё и с ребенком, пришлось освоить новую профессию. Она вошла в бригаду криомедиков. Именно ей пришлось выводить из холодного сна понадобившихся шефу людей.

Она с интересом наблюдала, как за несколько минут из искусственной вечной мерзлоты люди возвращались в реальный мир.

Ей пока не пришлось самой прочувствовать криогенный сон. В тот день, когда она должна была на долгие годы залечь в стальную капсулу, медицинские анализы показали характерное изменение гормонального фона.

– Рита, я могу ошибаться, но, кажется, вы беременны.

– Что? – Рита лежала в капсуле, ежась от холода, – В каком смысле?

– Я не могу быть уверена точно, – Агния наклонилась к ней, – Нам нужно провести дополнительное обследование.

Рита вылезла из криокапсулы и завернулась в протянутой ей покрывало.

– Но, у меня… Погодите! А где Мефодий? Можете его привести? Он, получается, отец…

– Погоди, Рита, – к ней подошёл Андрей, – возможно это не так. У нас отличная диагностическая аппаратура. Мы сейчас все заново проверим, и там видно будет.

Риту отвели на второй этаж. Агния передала ее милой женщине-врачу Варваре:

– Вообще, у нас здесь практически невозможно забеременеть. Мы используем таблетки, которые исключают эту возможность.

– Но, я никаких таблеток не ела. Да и можно ли определить беременность сроком в два дня?

– Тридцать лет назад это было практически нереально. Только по косвенным признакам, но сейчас запросто. Мы же не просто сидим и пережидаем! Наш Шеф в том мире финансировал очень много передовых проектов, в том числе и медицинских. Мы постепенно собрали оборудование и сейчас имеем поистине фантастические возможности.

Окна кабинета Варвары были плотно зашторены. Она жестом пригласила Риту лечь на кушетку. На улице что-то хлопнуло.

– Что это?

– Не знаю, – ответила Варя, – может быть, испытания чего-то. Или учебные стрельбы.

– Ага…

Беременность подтвердилась. Диагностический аппарат ответил однозначно.

– И что теперь? – Рита не до конца понимала, как ей относиться к этой новости. Тем более в той ситуации, в которую она попала: одна в непонятном мире с непонятной перспективой заморозки. Или беременным нельзя?

– Так, а что с криосном?

– Да, вот, даже не знаю, – Варвара повернулась на стуле и посмотрела на Риту, – как думаете, нужно сохранить ребенка, или…

– Конечно, сохранить!

Она сама не ожидала, что ответит так однозначно. Рита периодически прокручивал в голове сценарий, что будет, если она забеременеет. Конечно, прокручивать его, если живешь с мамой и папой легче, чем если ты лежишь на кушетке в бывшем дворце спорта, добравшись сюда на танке и увидев, как отец твоего ребенка победил двух боевых роботов.

– Я думаю, вам надо пообщаться с нашим главным. Одевайтесь.

Вещи Рита принесла с собой. Она быстро натянула их на себя.

– Пойдем…

У дверей кабинета их ждал Андрей.

– Как я понимаю, все подтвердилось?

– Да, – ответила Варвара, – Рита намерена сохранить ребенка. Думаю, ей нужно пообщаться с Шефом.

– Чуть позже. У Шефа врачи. Пока, Рита, давай пройдем в столовую и пообщаемся.

– А где Мефодий?

– Вот на эту тему и пообщаемся.

Что-то нехорошее кольнуло Риту. Какое-то предчувствие или что-то похожее… Она даже не знала, как объяснить это чувство. Чувство боязни услышать то, что она итак знает. Неспроста это все.

Сев за столик, Андрей положил руки перед собой и посмотрел на девушку:

– Рита, возможно, то, что я скажу, заставит тебя пересмотреть взгляды на твою беременность.

– Что?

– Отец ребенка Мефодий, так ведь?

– Ну, получается, что так.

– Мефодий несколько минут назад совершил огромную глупость. Он напал на Шефа, вырубил его и угнал вертолет.

– Зачем?

– Хороший вопрос. Шеф передал, что это была какая-то необоснованная вспышка ярости. Он угнал вертолет, но не передал цифровой код безопасности. Короче, чтобы не ходить вокруг да около… Сработала автоматика, и один из наших беспилотников сбил его над лесом. Шансов выжить не было. Машину объяло огнем, и она рухнула вниз.

– Вы хотите сказать, что Мефодий погиб?

– Да, – просто и без экивоков ответил Андрей, – Мы, конечно, можем отправить поисковый отряд, но это нецелесообразно. В таких ситуациях не выживают.

Сложно сказать, какие ощущения вызвали у Риты слова Андрея. Две огромные новости за десять минут. Одна о ребенке, вторая о смерти его отца. Чаши весов словно не знали сами, какая из них тяжелее. Равновесие и спокойствие. Но так же не бывает? Ведь должна же она хоть что-то почувствовать!

– Он сам виноват, – Андрей сделал паузу, – Понимаешь, в любом случае, даже если бы он благополучно улетел, вряд ли он вернулся бы сюда. Своим поступком он отвернулся от Гали, Макса, от тебя и от всего нашего мира. Он сбежал.

– Да, я понимаю, просто столько всего и за такой короткий срок. Ведь он действительно помог нам выжить и вернуться к вам. И этот ребенок… Это все, что от него осталось.

– Думай глобальнее. От него остался весь окружающий нас мир таким, каким мы видим его сейчас. Кто знает, что было бы, если бы не тот роковой выстрел? Быть может ты бы погибла, как и все человечество. А, может, ничего бы не случилось, и мы бы жили сейчас в совершенно другом мире. В мире, где энергоресурсы перестали бы быть разменной монетой в геополитических играх. Подумай об этом.

– Я не хочу думать о настолько далеких вещах. Я смотрю на ситуацию, исходя из того, что произошло, и того, что приключилось с нами за последние несколько дней.

Копаться в первопричинах было глупо. Возможно, если бы Царь Петр не основал когда-то город на берегах Невы, все было бы совсем не так. И, что? Винить Петра Первого в уничтожении человечества? Или винить родившую его женщину? Или тех, кто возвел Романовых на престол?

– Ну, дело твое. Шефу уже сообщили о ситуации с тобой. Он вызовет.

Будто услышав Андрея, хрюкнула рация на его ремне:

– Андрей, приведи девушку.

– Вот, видишь!

Пешком они поднялись на четвертый этаж. Подойдя к одной из дверей, Андрей постучал.

– Заходи.

Войдя в кабинет, Рита несколько удивилась. Зачем самый главный обосновался в той самой гримёрке?

Шеф сидел за столом. Его голова была перевязана бинтом, а в самом кабинете пахло нашатырем.

– Андрей, подожди снаружи, а вы, Маргарита, присаживайтесь.

Сев на стул перед Шефом, Рита огляделась. Тут многое изменилось. Из пристанища творцов гримёрка выродилась в номенклатурное логово со шкафами, папками и картой на стене.

– Меня тут зовут Шефом. Я к этому привык и воспринимаю это как имя. О вас я знаю практически все, кроме, может быть, совсем уж интимных подробностей.

– И?

– Вы сейчас в положении. Это проблема. Знаете почему?

– Нет.

– Криосон противопоказан беременным. И не только беременным. Дети до 14—15 лет также не могут воспользоваться этим благом остатков нашей цивилизации.

– Я думаю, что ничего не потеряю, если не лягу в вашу капсулу. Если вы об этом, конечно, хотите меня спросить.

– Вы твердо намерены родить?

– Уж точно я не собираюсь делать аборт или что-то такое.

Шеф молча встал из-за стола и повернулся к окну:

– Знаешь, я сам сейчас на распутье. С одной стороны, опираясь на факты об окружающем мире, я мог бы насильно медикаментозно спровоцировать тебе выкидыш, а потом усыпить. Все показатели у тебя в норме, ты бы и сама не заметила, как уснула в капсуле.

– Что вы такое говорите? – Рите стало страшно.

– Но… – он сделал театральную паузу, – Мне не чужды идеи гуманизма. Тем более, что наших осталось не так много. Я говорю о людях погибшего мира. И убийство нерожденного представителя новейшего поколения для меня кажется не лучшим выходом. Однако решать только тебе. Что тебе предпочтительнее – за секунду перемахнуть в светлое будущее, в котором нам не нужно будет прятаться за стеной, или долгие годы делить с нами все тяготы и лишения нашего повстанческого образа жизни.

– Повстанческого?

Шеф снова сел за стол:

– Да, именно так. Пока мы влияем на этот мир, но придет время, и мир постарается начать влиять на нас. Я очень надеюсь, что все пройдет без кровопролития, но сначала твой отец, а потом ты и твои друзья обеспечили новых людей такими знаниями, которые сейчас в их руках как граната в лапах у обезьяны. И если бы не это, можно было бы предположить естественное развитие событий, но сейчас они без разбора кинуться читать книги, мешая Ленина с Дональдом Трампом. Понимаешь? Ты представляешь, какую кашу в их головах вы заварили?

– Скажите, – резко перевела тему Рита, – почему Мефодий напал на вас?

– А пёс его знает, – Шеф махнул рукой, – Видимо, он посчитал, что интересы человечества ниже его собственных. Заметь, он не убил меня, хотя мог. Он не пошел вытаскивать вас, хотя это было бы, как мне кажется, в его стиле. Он просто сбежал по вентиляции. Как крыса.

– На него не похоже это…

– Чужая голова, как ты сама понимаешь, потёмки. Он же бывший военный. Видимо где-то во время очередного государственного переворота в каком-нибудь африканском княжестве он всё-таки отбил остатки мозга.

– Понятно. Но относительно ребенка я уверена. Я думаю, что смогу его воспитать. Да и на произвол судьбы вы нас не бросите.

– Это-то да. Я распоряжусь о предоставлении тебе жилья. Прости, но первое время ты будешь жить с зарешеченными окнами и запертым замком. Скажем так, считай, что у тебя будет испытательный срок. Скажи мне вот что… А что ты умеешь?

– Ну… Вообще, я разбираюсь в строительстве и учусь на программиста.

– Ох, – шеф почесал лоб, – Вот совершенно ненужные нам здесь навыки. Тем более, что программное обеспечение давно не такое, каким было тридцать лет назад, и языки программирования иные. Ладно, придумаем, чем ты можешь быть нам полезна.

Шеф взял со стола рацию:

– Андрей, бери Риту, отведи в жилой сектор. Режим «Б».

Дверь открылась:

– Пойдем?

Ей выделили однокомнатную квартиру на пятом этаже одного из двух домов у дворца. В квартире было все необходимое: постель, мебель, стиралка и электроплитка. Заведя Риту в квартиру, Андрей запер снаружи дверь, а минут через двадцать вернулся с пакетом продуктов и рацией:

– Это связь. Первый канал – охрана, второй – мой.

Свою первую ночь в городе Вечных Рита не помнила. Она вырубилась, только положив голову на подушку.

Не уснуть ей было во вторую. Столько всего! Совершенно удивительный и, кажется, враждебный мир со своими законами. Эта беременность, смерть Мефодия. Как бы это все собрать в одно! Ей нужно стать полезной здесь. Не сидеть же в одиночестве, пока не родит!