У каждого человека должен быть свой зонт

– Ты еще не проголодалась? – спросил он на подходе к супермаркету.

– Немножко, – призналась я.

– Тогда предлагаю купить что-нибудь здесь и пообедать уже на берегу.

– В такую погоду? – удивилась я.

– А что ты предлагаешь?

Я посмотрела вокруг: ни одного приличного кафе, ни одного ресторана, никаких признаков цивилизации.

– Что ж, ладно. Это даже романтично.

Закупившись сардельками и хлебом, мы поехали к замерзшей воде. Никита долго не мог найти нужную маршрутку, запутался с оплатой и едва разобрался, где нам выходить. Меня, в свою очередь, волновало только то, как близко мы сидим в этой старой трясущейся маршрутке, набитой эстонскими бабушками, говорящими по-русски. Ближе, чем рукав к рукаву…

У залива не было ни души. Мы будто приехали в Антарктиду, где не существовало ничего, кроме снега и льда, разбитого на огромные куски. Игнорируя холод, давно замерзшие пальцы и даже друг друга, мы сделали целую серию одинаковых умопомрачительных кадров.

Убрав телефоны, мы замерли в тишине. Было слышно, как падает снег.

– Здесь так тихо…

– Что слышно, как падает снег, – закончила я одновременно с Никитой. Слово в слово.

– Точно, – удивился он.

Кажется, нет ничего прекраснее, чем поцелуй, которого ждешь несколько лет. Я представила, как делаю шаг вперед, как напрягается и тут же смягчается его взгляд, как мы закрываем глаза вместе. Взрыв эмоций и красок на белоснежном фоне. Момент, ради которого стоило жить в страхе и борьбе из года в год, совершенствоваться, рисковать, раскрывать себя с разных сторон…

Испугавшись собственных мыслей, я отдалилась. Как бы мы ни совпадали в мелочах, я по-прежнему не могла стать ближе. Между нами всегда была граница, для которой не оформляют визы.

Мы подошли к точке, отмеченной в его маршруте. Противоположный берег, едва читавшийся в густом тумане, мог бы стать впечатляющей заставкой к хоррору.

– Знаешь, чем примечательно это место? – спросил Никита.

– Нет.

– Я ведь тебе рассказывал, что у нас по плану.

– Лучше повтори, – вздохнула я.

– Мы с тобой сейчас смотрим на Россию с другого берега. Казалось бы, всего триста метров, но здесь Евросоюз и шенген, а там – медведи и балалайки.

– И правда, – улыбнулась я.

Казалось бы, всего один метр, но здесь я, а там – он.

На обед у нас были бутерброды из черного хлеба и сарделек, припудренные крупными снежными хлопьями. На такую авантюру я могла согласиться только с ним. Кончики пальцев окончательно заледенели, куртка и шарф промокли насквозь, я почти не чувствовала ног и мечтала о горячем кофе где-нибудь в тепле. Можно даже без поцелуя.

– Тебе не холодно? – побеспокоился Никита слишком поздно.

– Холодно. Все бы ничего, если бы не этот бесконечный снег… В наших великих планах случайно не предвидится какой-нибудь маленькой уютной кофейни?

– Это потому что ты без шапки, – ответил он поучительно. – Так, надо подумать. В любом случае нам в ту сторону.

Мы шли вдоль берега больше часа. Высокие заснеженные колосья, огромный полосатый маяк, смешные ели, милые деревянные домики с гирляндами, черно-белые пейзажи с соснами на фоне ледяного колючего залива… Постепенно я растворилась в моменте и наполнилась благодарностью. Я бы никогда не составила такой удивительный маршрут сама.

Впереди показался спасительный торговый центр. Снять мокрый капюшон, расстегнуть куртку, ощутить, как тепло разливается по телу, – волшебно, но недостаточно. Кофеен на этаже не оказалось.

– Ты хотела кофе? – спросил Никита, показывая на непривлекательную сетевую бургерную.

– Здесь не может быть хорошего кофе, – нахмурилась я.

– Другого варианта нет. Это тебе не Петербург.

– Ладно.

Расплатившись по отдельности, мы присели на обшарпанные красные диваны и уткнулись в телефоны. Капучино оказался отвратительным.

– Такое простое человеческое счастье: сухо, тепло, горячий кофе, интернет… – заметил он после десятиминутного молчания. – А ведь в обычный день мы этого не ценим.

– А я ценю. Каждую минутку и каждую чашечку в любом городе, правда! – похвасталась я. – Но уж не такую, честно говоря…

– Тише, – сделал он замечание.

Я вопросительно посмотрела на него.

– Ты громко говоришь.

– Но ведь эти сотрудники не знают русского…

Никита кивнул так, будто по-прежнему оставался прав. Если бы я сидела с кем-то из друзей, мы бы давно расхохотались на весь этаж, но сегодня мне пришлось подавить свою чуть ли не единственную воодушевленную реплику за день.

Я не стала скрывать обиду и раздражение. Я обожаю людей, которые говорят громко, с которыми можно смеяться на всю улицу! Что же я тогда делаю здесь?

– Да ладно, не такой уж и плохой кофе, – проигнорировал он перемену моего настроения. – Зато согрелись.

– И куда мы дальше? – спросила я подчеркнуто тихо и безэмоционально.

– Большая часть программы уже позади, осталось пересечь границу и дойти до поезда.

– Ты говорил, граница будет пешей?

– Да, по мосту. Мне даже интересно, какой штампик будет в паспорте: обычно ставят машинку или самолетик, а здесь… человечка?

– Уж вряд ли такой есть.

– Вот и проверим. Ты допила свой вкусный кофе?

– К сожалению.

– Тогда идем?

– Тогда идем.

Беспощадный снег не прекратился. На улице совсем стемнело, а мы до сих пор едва находили общий язык. Пришлось преодолеть еще пять километров, пять неловких пауз, пять фотосессий и один невзрачный мост, торжественно разделяющий две страны. Штампик оказался с машинкой, а дорога до вокзала – узкой, грязной и ужасно утомительной.

– Что ж, мы будем в Петербурге примерно к полуночи, – сообщил Никита в долгожданном теплом поезде. – Надеюсь, успеем на метро.

– Успеем, конечно. Я редко захожу в метро раньше двенадцати.

– Значит, сегодня будет тот самый редкий случай, – снисходительно добавил он, и мы замолчали до конца маршрута.

Сидя с закрытыми глазами, я почувствовала подозрительный прилив сил. Казалось, я могла бы преодолеть еще сотню километров, еще целый день в дороге, еще одну страну – лишь бы без него. Я делала вид, что сплю, но мне хотелось бежать. Включить динамичную песню, умчаться туда, где нет снега и проблем, рассмеяться с кем-то добрым и простым, написать стихотворение, выпить вкусный кофе, съесть пирожное, купить новый шарф и вспомнить, сколько во мне прекрасного и живого.

В этом вагоне не было меня. Только мои страхи, проблемы и зажмуренные глаза.

Мы зашли в метро без пяти двенадцать.

– Вот видишь, успели, – улыбнулась я на эскалаторе.

– Еще бы на пересадку успеть, – пробормотал он куда-то в сторону.

– Успеем. Я обычно позже езжу.

– Да, ты уже говорила.

Шли последние минуты нашей последней встречи. На этот раз точно…

– Тебе на какую ветку? – дежурно спросил он, не сбавляя темп.

– Наверное, на синюю, хотя…

– Тогда тебе нужно свернуть направо, а не подниматься, чтобы потом спускаться снова. Оптимизация времени.

Возможно, он сказал что-то еще, но я не расслышала. С целью «оптимизации времени» Никита ускорился и слился с толпой, не попрощавшись. Я замерла у ступенек в полной растерянности.

Нам было в одну сторону.

7

Не помню, в какой момент я так сильно полюбила аэропорты. Безупречные глянцевые пространства, в которых расцветают предвкушения, мечты и возможности, случаются самые трогательные встречи и стираются несправедливые границы. Такие крошечные сверху и огромные внутри, они объединяют миллионы настроений под одной крышей, превращая каждого человека в главного героя полнометражного фильма. Остается только выбрать жанр.

В то утро мы начали снимать легкую французскую комедию с весенне-летним настроением. Я до последнего не верила, что улетаю не одна, хотя Лада уже успешно зарегистрировалась на рейс и прошла досмотр ручной клади вместе со мной.

– Чувствуешь запах? – спросила я в зоне международных вылетов. – Нам срочно нужен этот кофе со вкусом приближающихся приключений!

– Обязательно! – не могла не согласиться подруга. – Я так рада, что ты смогла меня вытащить! Не знаю, когда бы я полетела на самолете, если бы не ты.

– Не боишься?

– Нет! Мне кажется, это будет потрясающе.

– Правильно, – улыбнулась я.

Кофе в аэропорту всегда особенный. Вокруг сидели люди из разных частей света: одни предвкушали новое путешествие, как и мы, другие подводили итоги поездки в Петербург, а третьи, в деловых костюмах и очках, безразлично поглядывали на часы, давно не понимая этой предполетной романтики.

– Знаешь, каждый раз, когда я приземляюсь в новой стране одна, у меня будто появляется ком в горле, – решила поделиться я.

– От страха?

– Не знаю. Мне кажется, это все из-за Никиты, – ответила я, осторожно взглянув на мужчину в похожих очках. – Мне до сих пор кажется, что я путешествую не для себя.

– Так, перестань! – тут же повысила голос Лада. – Мы едем в отпуск. В Страсбург, во Францию! Еще и с пересадкой во Франкфурте. Будем наслаждаться жизнью, гулять в красивых местах, съездим в Кольмар к разноцветным домикам, как ты и хотела, будем много фотографироваться, ужинать в ресторанах, пить красное сухое на террасах и не думать о мужиках. Слышишь? Никаких мужиков!

– Идеальный план! – рассмеялась я.

– И фотографии ты будешь выкладывать те, которые нравятся тебе, а не те, чтобы привлечь его внимание. Договорились?

– Обещаю, – торжественно кивнула я.

В самолете нам предложили вино бесплатно. Оказалось, я забронировала рейс престижной авиакомпании по неприлично выгодной цене. Я была очень рада, что первый в жизни полет подруги получился именно таким: надежным, веселым, мягким и страшно красивым. С поддержкой опытного путешественника, кудрявыми облаками, солнечными полями самых разных оттенков зеленого и легкостью на душе.

«Есть мечты, которым никогда не суждено сбыться», – вспомнила я собственные мысли в арке в один дождливый день. – «Для всего остального есть самолеты».

8

– У него осталось пять минут. Вот если он меня сейчас не поздравит…

– Да сколько можно! – закричали ребята чуть ли не хором.

– Ну простите. Я не могу не думать о нем, особенно после четвертого бокала…

– Он тебя не достоин, – в тысячный раз сказала Лада.

– И мы будем повторять тебе это из года в год, – поддержала Рина.

– Все, хватит! Следующего года не будет, если он не поздравит меня в течение четырех минут.

– Ну да, конечно! – опять закричали все.

– Вот будет смешно, если он успеет, – сказал Кирилл.

– О, да! Сидит там, наверное, у часов, и думает: «Вот еще несколько минут ее позлю, а потом кааак поздравлю!» – продолжали смеяться ребята.

– А ведь пару лет назад он поздравил меня в 23:35…

– Идиот! – традиционно прокомментировала Лада, и в этот раз рассмеялась даже я.

Экран телефона загорелся. Я чуть не сошла с ума.

– Кто?! – озвучил Кирилл общий вопрос.

– Одногруппница, – ответила я, окончательно упав духом. – Ладно, вы правы… Он не поздравит. Две минуты.

– А Федя-то поздравил? – спросила Рина.

– Конечно, – улыбнулась я. – Обидно, конечно, что мне пришлось писать первой, но что поделать, если его день рождения на несколько дней раньше моего. Мы уже пять лет поздравляем друг друга, что бы ни случилось.

– Ну хоть из-за этого меньше будешь переживать, – сказал кто-то из девчонок, пока я сосредоточенно смотрела на часы.

Одна минута.

– И хорошо, что он меня не поздравил, – внушала я себе вслух. – Меньше пустых надежд. Пора начинать новую главу…

Телефон загорелся снова.

– Да не он это, успокойся, – не выдержала Лада.

– Если честно, я даже не хочу смотреть, – сказала я шепотом. – Друзья, спасибо, что вы со мной.

На черном небе светилось слишком много звезд. Мы кутались в красные пледы на балконе закрытого бизнес-центра, пили вино и хохотали на всю Петроградскую. Я специально взяла вечернюю смену в свой день рождения, чтобы отвлечься и ничего не ждать, но это не помогло. Коллеги пришли с цветами и вином ровно к закрытию. После третьего бокала я неизбежно вспомнила о феврале.

– Да, это был не он, – убедилась я, разблокировав телефон после полуночи. – Что ж… Значит, на этом все.

– Ты говоришь так каждый раз, – вздохнула Рина.

– В прошлом году он поздравил, – возразила я.

– А в предыдущие? – спросила Лада, прекрасно зная ответ.

– А этой зимой он вообще кинул ее в метро, не попрощавшись, хотя им было по пути, – напомнил Кирилл.

– Он боялся не успеть на пересадку. Или нервничал, не знал, как со мной быть. Возможно, он попрощался, я просто не услышала…

– Саша, очнись! – закричала Лада. – Ты совсем себя не уважаешь?

– Но он ведь написал мне весной, когда мы летали в Страсбург.

– Он просто отреагировал на фотографии пряничных домиков, – усмехнулся Кирилл.

– Как и всегда, – грустно кивнула я.

Зато он мотивирует меня путешествовать.

9

Шел четырнадцатый час моей новой гордой жизни. Жизни без Никиты. Вчера мне исполнилось 22: тот самый возраст, когда уже умеешь делать взрослые выводы, но можешь по-прежнему играть в наивную девочку, отрицающую реальность.

Свой выбор я сделала в полночь.

Я ехала в трамвае, когда на экране высветилась его фамилия. На мой звонкий смех обернулись все. Никита прислал мне фотографию пасмурного морского берега, где на песке красовалось почти идеальное «Саша! Happy B-day!». С трудом представляя, как он вычерчивает мое имя в столь романтичном месте, я быстро пришла к выводу, что картинка скачана из интернета.

«А чего с опозданием?» – отправила я вместо благодарности.

«Вчера мое поздравление затерялось бы среди прочих, а сегодня его значимость выше».

Взрыв. Оглушающий взрыв, уничтоживший во мне последние чувства. Я не знала, что могу испытывать столько злости и ужаса одновременно. Четыре года… Четыре года я потратила на человека, относившегося ко мне со столь чудовищной издевкой. Он не забыл, не забегался, не избегал контакта со мной – он специально поздравил меня с опозданием, чтобы выглядеть уникальным. Отдельно, чтобы точно не затеряться в серой массе моих друзей и близких…

Через пятнадцать минут я остыла. Ярость сменилась ледяным беззвучным безразличием. Все закончится прямо сейчас.

«Ну, пусть так. А теперь, пожалуйста, оставь меня в покое. Спасибо!» – отправила я, не чувствуя ничего.

«Да я тебя и не трогал, но впредь и не буду».

Так в июле наступил настоящий Новый год. Холодно, волнительно, с обжигающим фейерверком и снегом на голову. Не хватало только праздничного салата.

– Вам что-нибудь подсказать? – спросила девушка за витриной с готовыми блюдами.

– Да! Мне нужен самый вкусный салат для праздничного стола, – весело ответила я.

– На сколько человек?

– На одного.

– Ну, а что он у вас любит?

Я даже не сразу поняла, что она имеет в виду. Задумавшись на несколько секунд, я сочла ее вопрос вполне уместным, а свою ситуацию – не такой уж и жалкой, чтобы врать и выкручиваться.

– Нет-нет, праздничный ужин будет для меня самой. У меня день рождения… Был. Вчера.

– О, поздравляю, – сказала девушка с предсказуемой ноткой сочувствия.

– Спасибо! – нервно засмеялась я. – А давайте-ка мне вот этот, с морепродуктами.

Я могла бы надеть вечернее платье, забронировать столик в популярном ресторане и заказать устрицы с лимонным соком с бокальчиком просекко, но мне исполнилось всего 22. Тот самый возраст, когда хочется жалеть себя, сидя на лавочке с пластиковым контейнером, ковырять мелкие креветки одноразовыми приборами и вспоминать заснеженные сардельки у залива в Нарве.

10

– Кстати, он все-таки поздравил меня на следующий день, – похвасталась я Дине при встрече.

– Но ты же написала, что все кончено.

– Именно. Теперь точно конец всех концов!

– Прости, но я снова не верю, – закатила она глаза. – Ты ведь все равно говоришь только о нем.

– Просто не могу не пожаловаться… Это было возмутительно.

– Ну забыл он про твой день рождения – что тут удивительного?

– Нет, все намного хуже. Он знал и не поздравил вовремя специально.

– Вы меня оба бесите, честное слово! Что опять за детские игры?

– Цитирую: «Вчера мое поздравление затерялось бы среди прочих, а сегодня его значимость выше».

– Ну я не удивлена. Как и тому, что ты снова заучиваешь его дурацкие фразы наизусть.

– Да меня током пробило от этого сообщения… – вздрогнула я еще раз, вспомнив. – Мне кажется, я это на всю жизнь запомнила.

– А в самом поздравлении-то что было? – спросила Дина без особого любопытства.

– Фотография «Саша! Happy B-day!» на песке у залива. Я думаю, он ее просто скачал. Саш в интернете много…

– Покажи.

– Я боюсь открывать эту переписку.

– Ладно, это все равно ничего не изменит.

– Ладно, покажу, – передумала я.

«Оставь меня в покое», – бросилась мне в глаза собственная фраза. Это было так громко и жестоко, что я зажмурила глаза.

– Похоже на настоящее фото, – сказала она, присмотревшись. – Романтично, не ожидала от него.

– Ты уверена? – в ужасе переспросила я.

– Да. А ты молодец, что наконец-то смогла его послать.

Звон в ушах заглушал все вокруг. Я снова посмотрела на фото: так много букв, вычерченных на песке специально для меня; мое имя, впервые написанное его рукой; волна, которая вот-вот сотрет поздравление, которого точно не будет в следующем году…

– Я вижу, о чем ты задумалась, – прервала меня подруга. – Не вздумай винить себя, он заслужил.

– Ты права.

Кофе закончился. Еще полчаса, и Дина уедет домой, а я продолжу медленно изводить себя. Пройдусь по Невскому, по мосту, по своей заезженной пластинке из смешанных чувств. Буду по привычке искать Никиту в толпе, слушать душераздирающие песни, прокручивать в голове наш последний разговор, а теперь еще и осуждать себя за необоснованную грубость…

На экране всплыло неожиданное имя. Я быстро открыла сообщение и задумалась на пару секунд. Дальше – только истерический смех.

– Что? – не могла не спросить Дина. – Кто это?

Я засмеялась громче. Не в силах контролировать эмоции, я начала визжать, кричать и махать руками. Люди за соседним столиком, должно быть, подумали, что я выиграла пять миллионов или получила предложение руки и сердца от принца.

– Да что там такое?!

Успокоиться и заговорить по-прежнему было сложно. Меня разрывало от радости и облегчения: я чувствовала, как с души падает огромный груз, мешавший мне смеяться непозволительно долго.

– Федя, что ли?

– Да! – наконец призналась я. – Только сейчас поняла, насколько мне этого не хватало!

– Вот это новости! Что написал?

– Новое прочтение нашей давней шутки, долго объяснять.

– Да уж, ваши шутки – это что-то! Значит, вы снова общаетесь?

– Получается, что да, – засияла я. – Забавно, конечно, как они с Никитой появляются по очереди.

– С Федей ты явно живее и веселее.

– Потому что это просто дружба, – напомнила я.

– Ну да, конечно, – улыбнулась Дина. – Сияешь сейчас именно по-дружески.

– В том-то и дело, что да!

Я не хотела ничего доказывать и анализировать. Ко мне вернулся близкий друг, который всегда мной дорожил, и этого было достаточно, чтобы снова почувствовать равновесие в этом городе.

Проводив Дину до метро, я еще раз открыла сообщения. Моя реакция на шутку была прочитана более часа назад, но ответа так и не последовало.

«А давай встретимся?» – набрала я, но тут же стерла.

«А давай встретимся?» – набрала я во второй раз.

Теплый июльский вечер подходил к концу. Я справилась. Прожила еще один день «новой жизни» без Никиты, выпила отличный кофе с подругой и смогла звонко рассмеяться впервые за долгое время. Мне было легко и тревожно одновременно. За громким смехом непременно польются слезы – предсказуемо, но страшно. Всю путаницу в моей голове мог понять только один человек.

Я отправила напечатанное сообщение.

«Давай! Сегодня?» – в ту же минуту ответил Федя.

«Сегодня поздновато. Давай на следующей неделе?»

«А ты уже дома, что ли?»

«Ну, я на Невском, но уже собиралась домой».

«Давай на „Чкаловскую“!»

Все произошло быстрее, чем я предполагала. Забыв о душевных терзаниях, старых обидах и утренних планах, я побежала в метро в двенадцатом часу ночи. Я расталкивала неторопливых прохожих, бежала по эскалатору, летела к поезду, но двери захлопнулись прямо перед моим носом.

Увеличенный ночной интервал сводил с ума. Я боялась приехать слишком поздно, боялась не успеть рассказать ему все истории до закрытия бара или даже до утра…

Входящий звонок с его именем не мог не вызывать улыбку.

– Алло, – тихо ответила я.

– Ну, привет! – зазвучал громкий довольный голос. – Ты там на какой стадии?

– Поднимаюсь и бегу.

– Понял, жду!

Бар располагался в семи минутах от метро, но я умудрилась заблудиться от переизбытка эмоций. Сделав лишний круг, я трижды испытала тревогу, сомнение и счастье.

Мы узнали друг друга издалека. Раньше я бы побежала навстречу, раскинув руки, но теперь мы были недостаточно близки… Какая ерунда! Всего несколько спокойных шагов, и мы, не сговариваясь, побежали оба.

Дружеские мужские объятия – они совсем другие. Крепкие, быстрые, оказывающие колоссальную поддержку всего за несколько секунд. Я снова была под защитой и могла показывать эмоции, как есть, не преуменьшая. Если бы я сказала, что вот-вот упаду в пропасть, уверена, он бы понял. И слетал бы со мной за компанию.

– Ну, садись, рассказывай! – освободил он мне место рядом. – Что будешь пить?

– Не знаю, сейчас…

– Второй такой же бокал, пожалуйста! – крикнул он в сторону бара. – Прекрасная вещь, рекомендую.

– Ладно, – как всегда, не стала сопротивляться я.

– Ты есть хочешь?

– Немного.

– Я уже заказал мясо, порция огромная, так что поможешь мне, – снова решил он за меня. – А теперь слушаю! Мне интересно все!

– Честно говоря, понятия не имею, с чего начать…

– Давай с самого жесткого! Что там с Никитой?

– Ох, – сделала я демонстративный тяжелый вздох. – Было несколько забавных историй, но в итоге все кончено.